Лучшее худшее Рождество

      Не хотелось просыпаться. Не хотелось, чтобы этот день наступал. Не хотелось встречать Рождество.       Можно заснуть и проснуться уже в следующем году, когда вся праздничная шумиха уляжется и не будет тыкать меня носом в собственное одиночество, как нашкодившего котёнка?       Но по закону подлости ранние солнечные лучи пробираются в спальню и глаза мои больше не смыкаются. Раздражённо ворочаюсь, крепко зажмуривая глаза, всё ещё не теряя надежды заснуть на пару часов, но мои отчаянные попытки не увенчиваются успехом.       Видимо, у меня не получится отложить этот чёртов день…       Сочельник настал.       За окном чудесная погода: снежная, морозная и до безумия солнечная. События вчерашнего дня фотоплёнкой мелькают в голове. А ведь неплохой выдался день? Однозначно неплохой…       Решаю принять горячий утренний душ, по дороге в ванную размышляя о том, чем я могла бы сегодня заняться… не рождественским. В продуктовый сходить, например, с учётом, что из еды в моём холодильнике полбутылки молока и повесившаяся мышь. Не могу же я вечно объедать Пэтти?       Горячая вода густым паром ласково укутывает всё тело. Мышцы расслабляются, мысли перестают пчелиным роем жужжать в голове. Всё те же чёрные джинсы, только свитер другой, бежевый, мягкий и пушистый. Сушу волосы и совсем немного крашусь. Вот так, легко, можно вернуть себе человеческий облик и никакой магии.       Иду на кухню, пить своё травяное варево и глядеть, как мороз искусно разрисовал витиеватыми рисунками окна за ночь. Я думала, что будет сложнее совладать со своими эмоциями, но чувствую я себя предельно спокойно. Всё, кажется, под контролем.       Начинает тарахтеть дверной звонок, заставляя меня улыбаться, как полоумную. Дурная традиция становится очень даже недурной, на самом-то деле. Спешу открыть, спешу вновь столкнуться с этой идиотской улыбкой. Кто бы мог подумать?.. — Счастливого Рождества, Алекса, — довольно опрометчиво Джастин начинает наш разговор.       Я закатываю глаза, будто услышала самую несусветную глупость, но молчу, методично изучая его сегодня. Краснощекий, со снежинками на плечах, пахнет морозом, в руках держит… Ёлку? — Надеюсь, это не для меня? — я тыкаю в ель, покрытую сеткой, и кривлю губы. — Для тебя, — всё ещё лыбится, несмотря на моё открытое неодобрение.       Мои брови подпрыгивают в изумлении от такой наглости. — И зачем ты притащил мне этот веник? — я поджимаю губы, в ожидании вразумительного ответа. — Затем, Алекса, что у тебя из рождественского только одноразовый стаканчик из-под вчерашнего какао, — парень деловито осматривает меня с ног до головы, говоря всем своим видом, что с ним лучше не спорить. — Джастин, ты не понимаешь, — я раздосадовано вздыхаю. — Все эти приготовления, ёлка, мандарины сделают меня только ещё более несчастной. Рождество в одиночестве такое дерьмо. — А кто сказал, что ты будешь одна, Алекса? — тихо и так мягко произносит он, огладив мою щеку, едва касаясь.       И я таю от его прикосновений, окраса его голоса и теплоты светло-карих глаз, совершенно не понимая, что со мной происходит. — Встретим Рождество вместе…       Он не спрашивает, а утверждает. — Чушь, у тебя семья, прекрасная сестрёнка и мама. А ты собираешься провести рождественскую ночь со мной, непутёвой соседкой? — в неверии уточняю я, глупо хлопая глазами. — У моей мамы до вечера будет полный дом гостей. Так почему же мне не подарить немного рождественского чуда своей непутёвой, но очень милой соседке? — соблазнительная улыбка трогает уголок его губ. — Я не милая, — ворчу себе под нос, сбитая с толку его заявление. — Ворчливая, извечно недовольная, но всё ещё милая… Боже, Алекса, как я сразу не понял! Ты же выкопанный Гринч, — какое-то детское озарение вспыхивает на его лице.       Смешит и раздражает одновременно, заставляя меня супиться и оборонительно сложить руки. — Как остроумно, — фыркаю я, потопывает стопой ноги по ламинату коридора. — Так, мистер Гринч, посторонитесь. У нас нет времени на споры. Рождество ждать не будет, — он с улыбкой, аккуратно отодвигает меня рукой от входа и заваливается в мою квартиру с огромной ёлкой.       Тащит её по коридору, сворачивая в гостиную, пока я всё ещё отхожу от своего рода шока. Он, я и Рождество. — Эй, — кричу я вдогонку, пока закрываю входную дверь, и срываюсь с места за ним. — Раз уж, я — Гринч, то ты — мой верный пёс Макс. И иголки, что вскоре будут повсюду, убирать будешь ты.       Я театрально тыкаю пальчиком в его грудь через расстёгнутые края куртки. — Хорошо, Алекса, — он произносит моё имя с такой нежностью, сгребая к своему телу, и оставляет тёплый поцелуй где-то у виска. — Куда поставим эту красавицу?       Больше не хочется возмущаться, пускать ехидные фразочки. Не хочется его отталкивать, и я обнимаю в ответ, крепко обвив мужской торс кольцом рук под курткой.       Джастин совершенно вскружил мне голову, но я не против. Он так вкусно пахнет, что я утыкаюсь носом в изгиб его шеи, пока он продолжает поглаживать мою спину одной рукой, потому что во второй по-прежнему держал ещё бесхозную ёлку. — Давай, здесь. Возле дивана, — я указываю в пустующий угол, смотря на него снизу-вверх. — Хорошо, тогда тащи нож.       Иду на кухню за ножом, в то время как Джастин занимается установлением ёлки. Когда возвращаюсь, новогоднее дерево уже стоит на своём месте. Я победно разрезаю сетку, наблюдая за тем, как медленно распутаются колючие ветки, пока руки парня нежно приобнимают со спины. — Мама завтра ждёт тебя в гости на праздничный обед, — шепчет кареглазый, положив свою голову на мою макушку.       Реакция настигает не сразу, а только после того, когда приходит понимание, что мне нечего будет им подарить. — Ты издеваешься?! Ещё завтра перед выходом сообщил бы мне эту новость, — я резко оборачиваюсь к нему лицом, смиряя гневным взглядом. — Я не могу заявиться в Рождество без подарков. — Ещё пару таких реакций, Алекса, и у меня точно начнёт дёргаться глаз, — спокойно и абсолютно беззлобно отвечает Бибер. — Подарки — это не обязательно, но если у тебя возникло такое сильное рвение сломать себя голову в поиске подходящих презентов для моей семьи, то у нас есть пару свободных часов, пока ёлка полностью распустится.       Отовсюду только и доносились возгласы: «Счастливого Рождества!» Обычно размеренная, тихая Прага превратилась в настоящий муравейник в преддверии главного зимнего праздника. Мы с Джастином направляемся в супермаркет, по пути купив себе горячий какао. Мне кажется, мы выглядим, как молодая семейная парочка, всю дорогу обсуждая, что можно было бы приготовить на небольшой рождественский ужин.       В супермаркете ситуация ещё плачевнее. Яблоку, буквально, негде упасть. Огромные очереди и толкучка, но нам это не мешает купить всё необходимое. Джастин занимается покупкой продуктов, я подаюсь в поиск подходящих подарков.       Софии сначала хочу взять какую-нибудь куклу, но меня переманивает милая кружка с фактурной мордой оленя и набор дорогих и хороших цветных карандашей. Нужно было быть слепой, чтоб не заметить любовь малышки к рисованию, когда вся её комната завешана собственным рисунками.       Подарок для Пэтти находит меня сам, когда я совершенно случайно натыкаюсь на стенд с красивыми рождественскими скатертями. Пэтти — хорошая и добродушная хозяйка, поэтому и подарок должен был быть соответствующим.       А вот с подарком для Джастина возникли большие трудности. Он был таким наполненным по моим ощущениям человеком, а таким всегда трудно подобрать что-то подходящее. Но мне так хотелось сделать ему приятно.       Проходя мимо канцелярского отдела, я стопорюсь около блокнотов. Всё происходит как-то само собой, когда моя рука тянется к кожаному ежедневнику, внешне чем-то похожим на портмоне. Замшевый, ненавязчивого серо-бежевого оттенка и тактильно очень приятный. В голове сразу возникает образ потенциального владельца, и я без раздумий беру его, несмотря на баснословную цену.       Надеюсь, Джастину придётся по душе такой подарок.       По пути на кассу захватываю подарочную ленту и бумагу. Кареглазый наверняка уже ждёт меня у выхода. С карты списывается приличная сумма, но мне совершенно не жалко денег. Для такой семьи тяжело что-то жалеть.       Мы возвращаемся домой. Джастин по-хозяйски начинает разбирать пакеты с продуктами, а я пулей лечу в свою комнату, чтоб в тайне запаковать купленные подарки. Незаметно рождественские хлопоты, что до сегодняшнего дня, на мой взгляд, спокойно могли бы стать одиннадцатой казнью египетской, стали приносить исключительное удовольствие. — Алекса, ты там скоро? — окликивает Джастин откуда-то с коридора. — Да, только не заходи, — в ответ кричу я, старательно обвязывая лентой последний ещё не готовый подарок.       Мы украшаем ёлку. Он смеётся с того, как я тщетно пытаюсь вытащить коробки с ёлочными игрушками из верхних полок ниши, а я дуюсь на него за то, что делает это так легко. Мы много по-детски спорим, где и какая должна висеть игрушка, кутаемся в разноцветный дождик, разнося блестки по всей гостиной. Дурачимся и смеёмся. — Ты говорил, что ходил на собеседования по работе. Кем собираешься работать? — спрашиваю я, повесив на колючую веточку блестящую круглую игрушку. — Я воспитателем работаю. Точнее работал в Америке. У меня педагогическое образование, — начинает парень, переводя всё своё внимание на меня. — В государственных учреждениях меня не воспринимают, отдавая предпочтения девушкам, но частные сады часто практикуют мужчин-воспитателей. — Никогда бы не подумала, парень-воспитатель — это огромная редкость, — Джастин не перестаёт меня шокировать, и я смотрю на него едва ли не с открытым ртом. — Я люблю детей, — тихо произносит он, скользя ладонью от моего плеча до кисти. — А ещё понимаю, что из каждого ребёнка вырастет взрослый человек. Я хочу научить их принимать верные решения, слушать себя, хочу показать, что папы тоже могут любить и воспитывать своих чад. Хочу, чтобы повзрослев, они остались верными себе, а не сломанными и потерянными.       В этот момент я и поняла, что судьба послала мне правильного человека. Я хочу, чтобы он был рядом. Хочу, чтобы он так же методично и аккуратно окутывал меня заботой. Хочу быть его личным похитителем Рождества. Хочу просто быть его…       Его ладонь накрывает мою щёку, нежно поглаживая кожу, и я поддаюсь его прикосновениям, стараясь быть ближе. — Я ведь могу поцеловать тебя, Алекса? — шепчет он жарко и влюблённо. — Глупый вопрос, Джастин, — вторю его шёпоту и закидываю свои руки на его плечи.       Мы целуемся. Его губы совершенно не настойчиво, по очереди аккуратно касаются сначала верхней губы, потом нижней. Во рту возникает ощущение сладости. Сильная ладонь скользит вниз по спине, замирая на пояснице. Я горячо выдыхаю в его приоткрытый рот, хватаясь за шею, не желая отдаляться ни на сантиметр. Голову сносит напрочь, когда язык парня очерчивает контур моих губ, и я полностью сдаюсь власти его рук и умелого рта, пока поцелуй становится жарче, чувственнее. — У нас впереди ещё готовка ужина, моя страстная девочка. Так что, вешай звездочку на макушки и не искушай меня, — Джастин разрывает поцелуй, но не отстраняется, перебирая между пальцами прядки моих волос.       Мы вместе готовим. Я всё красочнее начинаю представлять нашу семейную жизнь, хоть и знаю, что это глупо, но мне так хочется. Джастин готовит пасту с морепродуктами в сливочном соусе, пока я вожусь с тестом для имбирного печенья, вся извозившись в муке. Кареглазый не упускает возможности приобнять меня со спины, а я и не жалуюсь. Мне нравится ощущать его рядом.       Ещё утром пустая и безжизненная квартира наполнилась прежним уютом, буквально ожила на глазах, и я вместе с ней. Из телевизора льются рождественские песни, что крутят по музыкальному каналу, за окном начинает постепенно смеркаться. Рождественская ночь опускается на город.       Звонок в дверь прерывает нашу с Джастином идиллию, и я спешу открыть, вытирая измаранные руки об кухонное полотенце. Вариантов, кто бы это мог быть не так уж много. — Привет, моя милая, — Нора с порога бросается меня обнимать. — Как ты? — Алекса, кто-то пришёл? — спрашивает русоволосый с кухни, ошарашив крёстную. — У тебя гости? — Нора вроде бы улыбается, но удивление на её лице слишком явно. — Крёстная, проходи. Познакомлю тебя кое с кем, — я приглашаю её пройти, а не стоять на пороге.       Она раздевается, и я провожу её на кухню, где Джастин по-прежнему продолжал умело куховарить. — Это Джастин — мой новый сосед, а это Нора — моя крёстная. — Приятно познакомиться, — Джастин отходит от плиты, протерев ладони полотенцем, и твёрдо пожимает руку женщины. — Взаимно, Джастин, — широко улыбается, а значит она довольна.       Он ей понравился, это не может не радовать. — Крёстная, может чай? Я тут имбирное печенье испекла, с пылу, с жару, — предлагаю я, присев рядом с темноволосой. — Нет-нет, я ничего не буду, Лекси. Я ненадолго, — она берёт меня за руку, несильно сжимает. — Думала, забрать тебя на Рождество к себе, но вижу, у тебя всё хорошо. Я рада, милая.       Нора по-родительски целует меня в лоб, согревая одобрительной улыбкой. — Но я всё равно жду тебя после Рождества в гости, учти, — строго, насколько у неё это выходило говорит крёстная, не забывая добавить: — И Джастина бери с собой, буду рада познакомиться поближе. А теперь проведи свою крёстную, что в этом году ничего не успевает.       Она не упускает возможности пообниматься со мной перед уходом и дать несколько наставлений. — Ну всё, я побежала, а то мои останутся без праздничного ужина, — торопливо произносит Нора закутываясь в шарф. — Ты — умница, Александра. Родители, наверное, смотрят с небес и гордятся, что ты смогла оправиться и идти дальше. Хороший мальчик этот Джастин. По глазам твоим вижу, что хороший. Так что, не обижай его. И не забудь на плановый осмотр сходить. Счастливого Рождества.       Она от души чмокает меня в щеку. — Счастливого Рождества, крёстная.       Мы встречаем Рождество за просмотром тематических фильмов и вкусной едой. Я греюсь в его объятьях, пока в бокале шипит детское шампанское. Он всё предусмотрел, максимально позаботившись обо мне. Это приятнее секса, приятнее любой физической близости. Ведь всем так нужно чувствовать, что ты важен, твоя жизнь важна и твои особенности.       Часы бьют полночь. Наступило Рождество… — С Рождеством, Александра Брайт, — шепчет он тихо и вязко, звонко соприкасаясь со мной фужером. — С Рождеством, Джастин.       Я выпиваю остатки содержимого бокала до дна и чмокаю парня в губы. Я благодарна, что он не оставил меня одну, что рядом в моё первое одинокое Рождество. Моё лучшее худшее Рождество. — Время подарков, — я стремительно отстраняюсь и бегу в свою комнату за небольшим свертком.       Вернувшись, сажусь напротив него, поджав коленки, и с детской непосредственностью протягиваю свой маленький презент. — Это тебе, — улыбаюсь, как дура ей-богу, но по-другому не могу.       Мне радостно.       Парень быстро справляется с подарочной обёрткой и извлекает небольшую книжицу из коробки. — Нравится? — с опаской спрашиваю я, в надежде, что он оценит. — Дорого ведь? — Ничего не дорого, — отнекиваюсь я, нервно заламывая пальцы. — Конечно, нравится. Скоро начнётся работа, а значит и дел будет много. Всё в голове не удержать — он с улыбкой быстро перелистывает слегка желтоватые странички и в благодарность целует щёку. — У меня тоже есть подарок.       Джастин лезет в карман и демонстративно поднимает руку, сжатую в кулак, выпуская из неё нить серебряной цепочки с аккуратным кулоном. — Хочу подарить тебе клевер. Храбрым девочкам нужна удача, Алекса, — вкрадчиво произносит русоволосый, раскрывая мою ладонь и вкладывает в неё украшение. — Это очень красиво. Спасибо, — я бросаюсь в его объятья, чувствую, как подкрадываются слёзы, но я не хочу больше плакать, даже от счастья.       Мы ещё недолго обнимаемся, обмениваясь короткими поцелуями, а после всё равно наступает время, когда нужно прибрать со стола. Я пыталась максимально растянуть этот момент. Мне не хочется с ним прощаться и пусть это всего лишь на ночь. Когда с уборкой покончено, я судорожно перехватываю его ладони, не давая сдвинуться с места. — Я не хочу, чтобы ты уходил. Останешься со мной? — умоляюще прошу я, смотря на него глазами бездомного котёнка. — Конечно, останусь. Я и не собираюсь тебя бросать, моя Александра.