***
Поджав к груди колени и улегшись на дедушкины бёдра головой, Чимин, прикрыв один глаз, смотрел на свои загипсованные пальцы, вздыхая тяжко. Ван же огонь рыжих волос в своих морщинистых руках перебирал, выслушивая своего внука. — …о любви мне пел, говорил, что лучше быть меня никого не может, а сам… Он как и все другие, сначала добиться меня пытался, а в итоге оказывается, что кроме моего тела его ничего больше не влекло. Отымел меня несколько раз, а затем вся его пылкость и чувства ко мне пропали, к другому по-новой загораясь. А ведь сам говорил, что я куда лучше ТэСу. Значит, он врал? — Чимин чуть голову поднимает и смотрит на дедушку, хлопая влажными ресницами. — А сам он что сказал по этому поводу? — Ван улыбается мягко, голову нежно обратно укладывая к себе на ноги и всё так же продолжая гладить чужие волосы, забываясь в их мягкости и сладком вишнёвом запахе. — Сам он ничего не сказал, как только ему этот позвонил, сразу же сбежал от меня. Видно к нему бросился, я же ему теперь не интересен стал. — И ты вывод такой сделал лишь из пары раз, когда их вместе видел? — Навряд ли начальник своего помощника лишь из вежливости до дома подвозить будет и уж точно никакой нормальный альфа не станет так просто омегу обхаживать, всех других в округе игнорируя. — А эти другие омеги в округе — ты, я так понимаю? — Ван смеётся без насмешки и не может налюбоваться своим внуком, что был похож на его самого в молодости. Уж сильно схожими были черты их внешности по омежьей линии. Чимин же на смешки дедушки дуется, губы прикусывая. — Это не важно, важно то, что этот… придурок, сначала за мной хвостом повсюду бегал, а потом остыл, отстав от меня. — Ты же сам ещё несколько минут назад рассказывал как отделаться от него долгое время пытался, убегал, подставлял, обманывал, к кровати даже приковывал, — прикрывает от смеха ладонью рот старший омега, — а сейчас говоришь мне, что разочарован этим. Ты же получил чего хотел, так что тебе теперь не нравится? Ты один, а альфа твой теперь другого любит, разве не таков был итог всех твоих стараний? — Ван прищуривается и понимает, что внук его сам в поставленных для Чонгука сетях запутался и не знает где найти выход, не желая замечать очевидное. — Такой, но… — Чимин замолкает, обдумывает всё происходящее и не может смириться с этим, — не могу я принять это. Обидно, что я впервые так близко допустил к себе альфу, а он так нагло со мной поступил. — Значит, близко допустил к себе? Раньше ты своим ухажерам всегда отворот поворот давал, чем же этот Чонгук так от других отличился, что ты его к себе допустил ближе, чем всех предыдущих альф? Разве он красивее всех тех, что были раньше? — Бывали и смазливее его, — молодой омега переводит взгляд с гипса на столик в гостиной, на котором стояли две кружки из-под чая. — Значит, он оказался богаче или же сильнее твоих предыдущих? — Тоже не то. — Может он стихи тебе о любви читал где-то под звёздами, как твой друг из старшей школы? — Совсем нет, он не читал мне стихи. — Тогда, полагаю, заваливал на каждом шагу подарками? — Нет, и подарками он тоже не откупался. — Тогда, что он сделал такого, что ты теперь тоскуешь по нему, если это не всё перечисленное ранее? В твоей жизни были альфы, что делали для тебя многое, тратили на подарки немыслимые деньги и окружали постоянным вниманием, обещая к твоим ногам поднести звёзды и своё сердце… — Ван вспоминает бесчисленное количество мужчин в жизни внука, но тот обрывает дедушку на слове, одной лишь фразой поражая и заставляя трясущиеся руки в своих рыжих прядях замереть. — Он поднёс его, — омега здоровой рукой сжимает покрывало, которым был накрыт небольшой диванчик, и стягивает его в пальцах до белых костяшек, — не пел об этом баллад, сделал без лишних слов… так я думал раньше. Только теперь понимаю, что это я всё себе напридумывал, на самом же деле ему было лишь интересно поиграть со мной в мои же чувства. Он приручал меня к себе, заставляя иллюзию принять за самую настоящую любовь, вот только наигравшись мною и моим телом, на другого переключился. Видать ему я стал уже не столь важен, как раньше. Он такой же, как и все предыдущие альфы. — Только он единственный, кто сумел до сюда дотронуться, так? — дедушка от рыжих волос ладонь отнимает и касается ею омежьей груди, останавливаясь рядом с грудиной, где билось неугомонное сердце. Чимин на его слова кивает и всхлипывает, чем вызывает лёгкую улыбку на губах своего дедушки. — Может всё же стоило обсудить ваши чувства с ним самим? Поговорить об этом на чистую, без посторонних людей и мыслей. Вдруг всё не так, как ты думаешь, ведь ты не знаешь, что он сам на этот счёт полагает. А то делать выводы по одному только увиденному крайне глупо. — Тебе напомнить в кого я такой? — вновь шмыгает носом Чимин и глаза на дедулю поднимает. — Помнится, ты не был столь справедлив к своему альфе и моему деду всё это время. — Твой дед отдельный экземпляр, приплетать его сюда не уместно, — при одном лишь упоминании своего истинного Ван пытается разговор к Чонгуку вернуть, не желая своего альфу в такой момент вспоминать. — И так всегда, что ты с моим дедом, что папа с моим отцом… — полуулыбка на пухлых губах тут же исчезает, после чего Чимин поднимается с бёдер Вана, садясь рядом. — Что значит «и так всегда»? — не понимает старший омега. — Вы всегда с дедом то порознь друг от друга, то в ссоре, когда рядом. Мои родители от вас тоже недалеко ушли: может папа и был всегда со мной, но отец? Постоянно на своей работе, порой мне кажется, что помолвлен он именно с ней, а не с моим папой, и важнее ему не мы, а именно эта чёртова работа. Не понимаю почему у вас всегда так? Раньше в детстве я думал, что истинные альфа и омега, найдя друг друга, будут жить в любви, всегда будучи рядом и поддерживая, но со временем понял, что это далеко не так. Что отношения и вся эта притянутая за уши любовь — обман, о котором все говорят будь то в книгах, то в фильмах. Всё это ложь, фальшь и злая шутка для глупых влюблённых! А семья… это только слово, которым называют двух людей, что решили заключить союз ради тупой бумажки и общих детей, которые нужны им не иначе как для галочки, что их жизнь удалась, и что уйдут они из этого мира, оставив за собой наследников, как и многие другие, думающие так же. — Неужели ты действительно думаешь, что всё именно так? — Да, и быть как-то по-другому не может! Поэтому меньше всего я хочу окунаться во всю эту грязь с отношениями, истинным, семьёй и детьми. Любви нет, её придумали альфы, чтобы омег иметь, лаская их слух лживыми словами, — натягивает рукав своей рубашки Чимин, влагу с щёк вытирая. — Как же задолбали меня эти слёзы! Откуда они льются и льются? Я столько не пью, сколько выплакиваю их, одни беды от этих альф, — языком скользнувшуя рядом с губами слезу подхватывает омега, пробуя ту на вкус, — солёная, — заключает Чимин, после чего Ван на ноги поднимается, за чем-то в шкафчик ползая. Проходит чуть больше минуты, прежде чем старенький омега вернётся обратно, вкладывая в руки внука уже пожелтевший с годами фотоальбом. Младший Пак косится на него с немым вопросом в глазах. — Я думал, что в молодости вы свои изображения на стенах в пещере рисовали, неужели тогда тоже были фотоаппараты? — молодой омега тут же получает подзатылник за плохую шутку, но смеяться с этого не перестаёт, на мгновение от своих слёз отвлекаясь и всё внимание на страницы альбома переключая. — Ещё как были, можешь себе представить, что в свои годы я и на машинах уже катался, а не в каретах на лошадях, — ворчит Ван, садясь рядом с внуком и кивая тому на кучу фото в его руках. — Может ты уже и смотрел многие фотографии раньше в других альбомах, но этого ты точно ни разу не видел. Я его никому не показывал, хранил, думая, что больше о нём никогда не вспомню, но нет, похоже настал тот самый день, когда я должен был его дать тебе. Открой, — Ван наблюдает за тем, как внук без спешки решается раскрыть альбом. Сначала Чимин в непонимании смотрит на пожелтевший корешок, сам гладит ветхую корку с облупившимися уголками, а затем открывает, на первой странице запечатлевая приклееные к жёлтым листам несколько фото. — Тут сижу я, — Ван пальцем тычет на мальчика, что сидел за передней партой в классе с такими же маленькими как и он сам омежками, — это мой второй учебный год в школе. Я умудрился попасть в класс, где было двадцать семь омег и один единственный альфа. Узнаешь его? Это тот, что сидит рядом со мной и улыбается во весь рот, не имея двух передних зубов, — Чимин приглядывается и понимает, что это его дед, вернее его маленькая копия. — Действительно он, — улыбается омега. — Мы с ним с первого класса сидели за одной партой. К твоему сведению, именно я выбил ему передние молочные зубы, за то, что он на уроке литературы к другому омеге пересел. Просто накануне мы повздорили из-за какого-то пустяка, от чего в отместку он решил мне так поднасолить, вот я и обиделся на него. Книгой увесистой ударил после занятия, чтобы знал, как к моему главному ненавистному конкуренту пересаживаться, после чего мы вместе с ним отправились к медсестре, а после наших родителей вызывали. Я, конечно же, получил за это нехило дома, за то после он больше ни разу не смел от меня отсаживаться, даже если мы были в ссоре, — Ван смотря на фото улыбается, мыслями во вспоминаниях утопая, после чего перелистывает страницу, уже на другое фото указывая. — Тут мы на выпускном в четвертом классе, твой дед подарил мне три тюльпана, а я ими в конце вечера его же и потрепал, за то, что он меня потанцевать не пригласил. Из-за этого он долго не дарил мне цветов, на что я тоже сильно обижался. Может именно с тех пор, я больше не поднимал на него подаренные им же цветы? Кто его знает, — пожимает плечами Ван, после перелистывая страницы. — Ууу, а здесь мы семьями уезжали к морю, помниться твой дед хотел мне достать какие-то плоды с дерева, вот только, не расчитав своих возможностей, свалился с дерева прямо на меня. Я тогда впервые руку сломал, пытаясь его поймать. Придало меня тогда не слабо, ведь ему лет двенадцать было, а весил он, как целый гиппопотам, — Ван смеётся, толкая внука в плечо, — а здесь мы были на первом свидании, нам было лет пятнадцать. Тогда праздник проходил в городе и мы не упустили возможности в фотобудке запечатлеть этот момент. Меня твой дед тогда впервые поцеловал, — палец скользит по фото, где высокий юноша своего спутника за обе щеки схватил, пылко целуя в губы. На следующем же кадре омега бьёт по щеке альфу, оставляя след от своей ладони. — Меня тогда очень возмутило то, что он, не спросив моего разрешения, полез ко мне целоваться. Но по секрету, мне было это даже приятно, — Чимин различает скудный румянец, появившийся на щеках его дедушки. — Тут мы в университете, решили поступить в один, но на разные специальности, чтобы не разлучаться. Я тогда жутко боялся, что какой-нибудь симпатичный омега уведёт его у меня, уж слишком сильно любил его и боялся потерять. А омег красивых там было действительно пруд пруди, куда не посмотришь, везде ходят. Только потом я узнал, что альфа мой, так же как и я, боялся, что кто-то на меня, его истинного, покусится. Проучились мы вместе бок о бок несколько лет, затем проработали столько же и только после того, как я узнал, что в положении, мы расписались, — Ван пролистывает страницу за страницей, останавливаясь на фото, где он был в свадебном костюме с едва заметным округлившимся животиком. — Знал бы ты, как он был счастлив, узнав, что у нас будет сын. В Су он души не чаял, прям как Хо в тебе. — Сейчас так не скажешь, — мрачнеет Чимин отстраняясь от фотоальбома. Ван же удивлённо бровью ведёт. — Ты уже взрослый, Моти, но ты ещё многого не понимаешь. — Чего я не понимаю? Того, что он верно никогда не уделял мне должного внимания? Ты и папа постоянно говорите, что отец был безмерно счаслив моему рождению, но что видел я? То, что он постоянно на работе, и что даже мои выходки в школе никак не могли привлечь его внимание ко мне! Я хотел иметь в своей жизни настоящего отца, а не только слово и это лживое утверждение, что мы «семья». И куда же делась вся его любовь со временем? Что-то её я не заметил, когда он меня отчитывал в том, чего я не совершал, и когда он называл меня последними словами. Единственное, что я получал от него, так это постоянную критику в том, что я плохой сын, который положил хуй на учёбу, что он оплачивал, и который как последняя сука скакала по альфам. А какой тогда он отец, раз я дошёл до подобного? Или же это только моя вина? Я же много не понимаю, — с издёвкой произносит Чимин, чуть отодвигаясь от дедушки. — Моти, я понимаю, что ты сильно обижен на отца, но я отчасти его понимаю, — Ван хочет приблизиться и коснуться рыжих волос внука, но тот дергаёт головой, не позволяя притронуться к себе. — Понимаешь так же, как и моего деда? Если же вы так любили друг друга и были рады появлению моего папы, то почему постоянно ссорились? Неужели вам было настолько сильно плевать на свои чувства? — Просто мы слишком похожие люди со сложными характерами, мы оба сильны и уступать так просто друг другу никогда не были намерены, кому-то всегда приходилось наступать на горло себе же, чтобы прийти к примирению, но это не вечно. Мы пришли к тому, что каждый из нас уже не в силах склонить друг перед другом голову, от чего теперь не можем вернуться к былой жизни. А что касаемо твоих родителей и отца… МинХо принял решение, которое оказалось тебе не по нраву. Сау же с трудом принял его, но видимо никак не смог до тебя донести сути. Моти, порой даже любящие друг друга люди должны принять непростой для себя выбор, у нас с твоим дедом это вечное соревнование, кто кого сильнее, а у твоих родителей выбор пал на обеспеченность. Они познакомились, когда у МинХо за спиной ещё ничего не было и, когда же он узнал, что Су беременный тобой, ему пришлось сделать свой выбор, чтобы обеспечить вас, чтобы дать тебе сейчас всё, что ты только пожелаешь. За это ему пришлось заплатить высокую плату и цену её ты знаешь как никто другой. Сам МинХо раскаивался в том, что не был рядом со своей семьёй в самые важные для неё моменты, сейчас же он больше всего боится упустить тебя, от чего хочет, чтобы ты наконец-то взялся за ум, бросив свои гулянки. Я говорил с ним и знаю, что он себя винит в твоём поведении, и сейчас пытается вернуть тебя на верный путь. Он любит и дорожит тобой, просто не знает как выразить свои чувства к тебе, ведь вы совершенно разные по духу люди, хоть вы и отец с сыном. — Мог бы просто предложить хоть раз провести время вместе, как это делают в обычных семьях, а не заставлять меня работать и кричать, какой я хреновый. Разве так сложно подойти и сказать, как он любит, ценит и гордится мною? Обязательно выражать свои чувства через крики и претензии? — Он как был деревом в этом, так и остаётся до сих пор. Знал бы ты как он долго не мог моему Су в чувствах признаться… Он всегда был таким, деревянным в плане эмоций. Быть строгим в плане работы и своих сотрудников ему куда легче, от чего свои чувства он выражает никак обычный человек. Непосильно ему о любви говорить, такой уж это вид людей. — Не оправдывай его, не словами, так действиями он свою любовь ко мне мог показать, — Чимин признать отцовские чувства не может, качает головой на слова дедушки. — У нас у всех разные проявления любви и нежности, он же их реализовывал в том, что полностью опекал тебя, стараясь дать всё самое лучшее и оплачивая любые твои хотелки. — Он покупал меня этим, — бросает ядовито омега. — Он же думал иначе, Моти, — Ван опечалено качает головой, понимая, что все его слова до понимания внука не дойдут, ни о его отце, ни о самом альфе, из-за которого плакал Чимин. Уж слишком сильно был озлоблен он на всех, давно посеяв в себе иное, «искаженное» представление о семье, любви и истинных. Ван растерянно покачал головой, опустил взор к альбому в руках, спеша страницы к концу долистать в поиске нужного фото. Когда же омега его находит, то молча показывает его внуку, что без былого доверия, скользит взглядом по знакомым лицам. Фотография в отличии от предыдущих была цветная, чуть потрёпанная временем, но всё ещё хранящая ценное воспоминание давно ушедших лет. — Тут тебе дней пять и вас с Су выписали из больницы, — тихо комментирует фото Ван, альбом в руки Пака вкладывая, чтобы тот ближе рассмотрел изображение. Чимин хмурится, наклоняет голову к приклеенному на последний лист фото ближе и долго вглядывается в каждую черту. Перед ним было одно из большого количества мгновений момент, что отобразился у стен больницы на выписке его родителя и им самим. МинХо, ещё худой и со смешными усами под носом, с счастливой улыбкой держал в руках свёрток, в котором был его маленький сын-омега с едва заметным рыжеватым пушком на голове. Рядом стоял СауЧан, но уже с пышным букетом белых лилий, которые ему принёс муж. Рядом были родители МинХо, коих Чимин совсем не помнил из детства, и Ван, которого держал под руку высокий чёрнобровый альфа. Молодой омега долго вглядывался в счастливые лица своих родных, представляя как те были рады его появлению, в особенности отец. Ван с сочувствием коснулся худенького плечика внука, когда увидел, что карие глаза вновь на мокром месте. — Лучше бы он рядом был, а не делал этот выбор за меня, — Чимин правую руку за шею заводит, спешит расстегнуть маленький карабинчик пальцами и, быстро справившись с ним, на рядом стоящий стол, где стояли две кружки, швыряет дорогой кулон, который ему отец на совершеннолетие подарил. Украшение скользит по гладкой поверхности, а после сваливается на пол, брякаясь с приглушённым перезвоном. Омега поднимать его не желает, полностью от подарков родителя ограждаясь. — Моти, зачем же так с подарками? — Ван вздыхает огорчённо, за место внука поднимаясь за кулоном. — МинХо ещё за месяц до твоего совершеннолетия его заказывал, чтобы тебе понравилось, — цепочку Ван на стол кладёт, кулончик в виде инициалов имени Пака пару секунд разглядывая. — Ага, чтобы вручить его через несколько дней после моего дня рождения, видите ли у него была важная командировка! Будь бы я важен для него, то он бы отменил её, а не улетал бы в другой город ради какой-то сделки! — Моти, вы будете продолжать не понимать друг друга, пока не поговорите, прошу, встреться с ним и расскажи ему о всём, что ты чувствуешь и переживаешь. Поверь тебе это надо так же, как и ему самому. — А тебе с дедой поговорить о подобном тоже не помешало бы. Через столько прошли, вместе с самого детства, а живёте порознь как чужие друг другу люди, — омега захлопывает фотоальбом и рядом с собой кладёт его. — Перед тем, чтобы что-то советовать, своим советом воспользоваться нужно, а то он может оказаться фиговым. — Я то ещё успею с ним поговорить, ты смотри сам не упусти момента, пока он ещё есть у тебя, ведь не всё и все вечны. Всё в твоих руках. Поговори с отцом и этим альфой как следует, иначе в скитаниях собственных чувств оставшуюся жизнь проведёшь. — Пытался говорить с отцом, а толку? — омега к груди вновь ноги поджимает, глядя на дедушку своими покрасневшими и опухшими глазами. — Ещё раз попытайся, если не получится, то я с ним позже сам поговорю и поговорю так, что мало ему не покажется, — Ван улыбается поддерживающе, пытаясь внука на положительный лад вывести, на что тот усмехается. — Я думаю разбитого носа после нашего последнего разговора ему было более чем достаточно. — Ну разбивать ему я ничего не собираюсь, конечно, в устном виде всё выскажу, но и ты, будь добр выслушать его и услышать. Нечего нашей семье в ссоре быть. Ещё раз про деда напомнишь по лбу получишь, — пальцем грозит Ван, заметив как молодой омега встрепенулся, чтобы про его супруга напомнить. Чимин тут же одёрнул себя, губы поджимая, явно не желая нарываться на немягкий характер своего дедушки. — Если у меня не получится и после этого мы рассоримся вдрызг — виной тому будешь ты. К тебе жить перееду и буду каждый день это припоминать, — в ответ указательный палец поднимает Чимин. — И с тем альфой поговоришь? — приподнимает жиденькую бровь Ван, наблюдая за резко поменявшимся выражением лица внука. — Ничего не обещаю, этот придурок за другими бегает, а я… — осекается омега при виде дедушкиной руки, что грозила ему подзатыльником. — Я подумаю над твоим предложением… хорошо, я поговорю с этим п… Чонгуком и объяснюсь с ним на счёт случившегося между мной и им, им и ТэСу, стараясь не делать поспешных выводов, — Ван кивает добродушно, а Чимин глаза закатывает, в голове пытаясь наведённый беспорядок в порядок собрать. Уж слишком он запутался во всём, в попытке от всего скрыться и сбежать. Возможно дедушка был действительно прав насчёт разговора с отцом и Чоном, ведь продолжать жить строя всю недосказанность в отношениях с родителем и альфой было глупо с его стороны. Молодой омега вернул взгляд к гипсу и кивнул собственным мыслям, понимая, что последствия всего этого хаоса могут быть гораздо серьёзнее. Сломанный палец всё так же поднывал, но действие обезболивающего снимало бо́льшую часть всех его мук. — Молодец, и не забывай, что только от тебя будет зависеть, как ты проживёшь дальнейшие годы, — забрав лежащий рядом с Чимином фотоальбом, Ван к шкафчику возвращается, тот обратно возвращая на место. — Кстати, а почему ты решил его именно сейчас мне показать и почему прячешь от всех? — задаётся вопросом омега, когда дедушка начинает упрятывать альбом в самый настоящий тайник под старыми вещами в самом дальнем углу. — Это самая настоящая память о большой и значимой части моей жизни, этот альбом хранит нечто большее, чем просто моменты, снятые фотоаппаратом. Именно это являлось причиной того, что порой я забывал обиды на твоего несного деда и прощал его, признавая свою неправоту. Это мои самые ценные воспоминания, которые я очень сильно боюсь забыть: от первого поцелуя, до рождения моих сына и внука, — на сидящего на диване омегу оборачивается Ван с улыбкой, — дороже этих фото у меня только вы, поэтому не хочу их потерять или как-то испортить, поэтому они хранятся там, где никто посторонний их не найдёт. А что касается тебя… то я не хотел, чтобы ты продолжал думать, что любви не существует, и что у тебя нет семьи, и любовь и семья есть, просто мой Моти слишком сильно запутался в своих же сетях и ему просто необходимо из них выбраться, но для начала важно разрешить старые и новые обиды. — Ага, кто бы говорил, — Чимин языком облизывает губы, затем лижет запястье и трёт им щёки, на коих высохли слёзы. После вновь облизывает запястье и довольствуется солоноватым вкусом осевшим на кончике языка. — Может стоило папе ещё про грибочки или огурчики в баночке сказать? От них бы я сейчас точно не отказался. — Если позвонить ему, то может и успеешь его в магазине застать, — только слова успевают слететь с языка Вана, как со стороны прихожей тут же слышится суматоха и довольный возглас СауЧана. — Я вернулся!***
Аккуратно орудуя вилкой, младший Пак подцепляет небольшой огурчик, чуть встряхивая его от рассола, перед тем как откусить половину. СауЧан жуёт попкорн, голову сложив на родительское плечо, а Ван очищает фисташки, через очки смотря недавно включённый фильм. Все трое омег устроились на небольшом диванчике, оставив на столике рядом с кулоном и кружками ноутбук, который был подарен Вану ещё пару лет назад, но которым он пользовался очень редко. Чимин выбрал незатейливый фильм, а Сау успел второй раз съездить за солёными огурцами, кои захотел его сын, забыв сказать о них раньше. Старший Пак уже успел выведать о чём омеги болтали без него и поддержал своего родителя, больше всего желая Чимина с МинХо помирить окончательно и вернуть обратно домой, что опустел с его уходом. Просидели они так больше двух часов, успев досмотреть сначала один фильм, а затем начав смотреть второй. Ещё часом позже Ван открыл бутылку вина, предлагая его сначала Су, а потом и Чимину, но оба отказались: СауЧан из-за автомобиля, на котором должен был отвезти сына обратно к Тэхёну и сам уехать загород домой, а младший Пак предпочёл выпить томатного сока, заедая его всё тем же попкорном. Такой вкус показался странным обоим родителям, но Чимин на их удивлённые вопросы лишь отмахивался, говоря: «Так гораздо вкуснее!». Спорить омеги не стали, хоть и поглядывали на Чимина нередко со скепсисом, слова его ставя под сомнение. И только когда омега отставил пустую коробку сока на стол, на плечо своего дедушки укладывая голову и продолжая смотреть в экран с полузакрытыми глазами, Ван уговорил его снова голову на свои бёдра уложить, чтобы тому было удобно. Рядом же пристроился Сау, так же ближе к папе прижавшись. Вот только не прошло и получаса, как их наладившуюся омежью идиллию нарушил неожиданный звонок МинХо. СауЧан вновь отлучился на несколько минут в ванную и вернулся уже без былого хорошего расположения духа. — Паап, что-то случилось? — Чимин на вернувшегося родителя тут же внимание обращает, глаза на него поднимая, и невольно замечает как тот хмурится, плотно сжав губы. СауЧан кивает и снова телефон в кармане спешит скрыть. — Па, нам возвращаться пора, МинХо сказал, что у него какой-то срочный и очень важный разговор. — А по телефону он сказать это не мог? — ворчит Ван, внука лежащего на своих бёдрах поглаживая. — Ты тогда поезжай, Моти может и у меня заночевать, у него здесь сменная одежда есть, оставил её ещё несколько месяцев назад, когда вы у меня были. — Минни это касается даже больше чем меня, МинХо сказал, чтобы он со мной приехал и не смел увиливать от этого, — по одному лишь выражению лица Чимин понимает, что дело попахивает жаренным. Неужели момент для важного разговора с отцом наступит так быстро? — Опять он приказывает? А моего разрешения он додумался спросить? — Минни, я сам не понимаю о чём он хочет с тобой поговорить, но это что-то важное, к том же он будет не один. — И с кем же это? — настороженно интересуется Чимин, невольно на Чонгука думая. Неужели он? — Не знаю, он не пояснил ничего, сказал приехать как можно быстрее, поэтому собирайся, нам нужно выехать через несколько минут. — Я не поеду, пап, это он, это Чон что-то наговорил ему, я уверен, что это всё из-за него, — с дедушкиных бёдер омега поднимает голову, принимая сидячее положение. — Дедуль, я хоть и обещал тебе с ними поговорить, но точно не сейчас, задницей подвох чую, до добра это не доведёт и я действительно к тебе перееду, — внук к боку прижимается, руками обхватывает Вана и меньше всего хочет возвращаться домой в этот день. Уж слишком сильно поднывал зверёныш в груди, царапая рёбра, будто подсказывая, что суваться туда ему не стоит ни в коем случае. Дедушка Чимина его к себе рукой прижимает и смотрит на сына с немой просьбой оставить его внука в покое. Сам СауЧан не был особо рад решению мужа, но понимал, что это важно для него, и что нужно привести Чимина домой в этот час. — Минни, это нужно сделать, обещаю, что МинХо не будет тебя за что-то отчитывать или принуждать к чему-то, это будет самый простой разговор, — старший Пак к сыну ближе подходит и пытается того от собственного папы оттянуть. — Па, ну ты хотя бы скажи. — А что сказать, сам же видишь, что он не хочет. Да и что это за важный разговор такой, который не терпит и нескольких часов ожидания? К тому же МинХо прекрасно знал, что Моти и ты у меня, почему он не дал нам и вечера спокойно посидеть в троём? Почему мои омеги должны куда-то срываться под вечер, не успев отдохнуть нормально? Разве так делается? — Ван Чимина от себя не отпускает и гладит его по спине нежно, чувствуя как тот в него вцепился, будто маленький ребёнок, испугавшийся темноты. — Пап, позвони отцу и скажи, что я не приеду, если опять накричит, то можешь передать ему, что так я тем более туда и носа не покажу, — поддержку в дедушке найдя, омега всё ещё таит надежду увильнуть от внезапного отъезда, уже мысленно согласившись с тем, что останется здесь на ночёвку. СауЧан же при виде настроенного против родителя и сына мнётся, сам не хочет так быстро от папы уезжать, поэтому неуверенно вынимает телефон, снова скрываясь в другой комнате, в попытке МинХо уговорить перенести разговор. На этот раз Сау пробыл в ванной комнате дольше, Чимин успел отлипнуть от дедушки и поинтересоваться у него. — Как думаешь, что ему нужно и с кем это ещё меня ждал разговор помимо него? С Чонгуком? Он решил рассказать о том, что было между нами? — Не могу даже предположить, будем надеяться, что Су всё пояснит в скором времени, — Ван от долгого ожидания хмурится сильнее, в мысях пытаясь понять, что было нужно МинХо в этот вечер, от чего больше всего за внука волнуется. Проходит ещё пара минут, прежде чем Сау ещё более поникший вернётся обратно к омегам. — Ну что там? — Чимин тут же к родителю обращается в надежде услышать ответ, что отец согласился на его условия. Но вместо слов, Сау качает головой, давая понять, что у них ничего не вышло. — Право слово, что такое случилось, что МинХо и дня ждать не может? — тут же вмешивается Ван. — Па, если бы я только это знал, — Пак разводит руками и смотрит на сына с сожалением: — Минни, нам нужно ехать. Чимин на сказанное морщится, до сих пор ощущая тревогу, но больше сопротивляться не может. Берёт Вана за руку на прощание, пытаясь через касания опору в себе найти, после чего на ноги поднимается, нехотя следуя за родителем. Сам Ван встаёт вслед за своими омегами, не забыв прихватить именной кулон, оставшийся на краю стола. — И всё равно не понимаю, что за это важный разговор, который не ждёт промедлений, — ворчит дедушка, ожидая, когда Сау и Чимин обуются, собираясь к отъезду. — Я расскажу тебе об этом чуть позже, когда сам узнаю. Минни, не переживай, он точно не станет за что-то ругать тебя, — Пак к младшему руку тянет и гладит того по плечу, пытаясь поддержать, вот только это ни капли не успокаивает напрягшегося омегу. Чимин без былого настроения натягивает на ноги обувь, больше всего не желая уходить из безопасного места. Ван тяжело принимает решение отца Чимина, но поделать ничего с этим не может. Единственное, что ему остаётся, так это обнять на прощание своего сына, а затем и внука, того крепко в своих руках сжимая, долго из объятий не выпуская. — Не переживай, Моти, — Ван от омеги отстраняется и спешит взять его здоровую руку в свои тёплые ладони, — тебе нужно поговорить с ним один на один, выслушать и услышать, помнишь? — младший Пак косится на вложенный в его ладонь кулон, что подарил ему МинХо, после чего взгляд к своему дедушке возвращает, кивая согласно. — Помню, — шепчет едва слышно. — Су, позвони мне сразу как только сможешь, — уже к сыну обращается дедушка. — Хорошо, па. Минни, пойдём, — кивает на выход Чимину СауЧан. Молодой омега мнётся, в последний раз оглядывается на такого же как и он сам взволнованного дедушку, после чего следует за родителем. Весь путь до дома Чимина не отпускала мысль о предстоящем разговоре с отцом. Рыжеволосый был уверен, что его ждал не только МинХо, но и Чонгук, которого меньше всего хотелось видеть этим вечером. Омега ковырял кончик гипса на своих пальцах, стараясь мысли в порядок привести. СауЧан тоже не выглядел спокойным. Он то и дело поглядывал на время на ручных часах, взгляд с дороги на сына частенько переводя. — Волнуешься? — Да, — не врёт омега и губу прикусывает, успокоение ища в меняющемся за окном пейзаже.***
Воцарившаяся в просторной гостиной тишина давила на сознание, то и дело возвращая к тягостным мыслям. Брюнет сцепил руки в замок, сверля собственные пальцы потемневшим взглядом, не смея глаза чуть в сторону направить, не желая пересекаться лишний раз с людьми, что сидели в нескольких сантиметрах от него. Остальные присутствующие тоже ждали возвращения двух омег в молчаливом напряжении. МинХо сидел в кресле темнее тучи, руки уложив на подлокотники и взгляд направив на оставленный на низком прозрачном столике телефон, на который чуть больше часа назад звонил его супруг. На диване напротив в не менее весёлом расположении духа пребывала недавно приехавшая пара, что изредка поглядывала на рядом сидящего Чона. Первым наладившуюся тишину нарушил Чонгук, что поднялся на ноги, к большому окну подходя и вуаль в сторону отодвигая, пытаясь мысли в кучу собрать. Вид открывался на боковую часть территории, где стояло высокое дерево, а неподалёку от него были среднего размера трёхместные качели, что медленно покачивались под напором лёгкого ветерка, и к которым вела извилистая тропа из сотни выложенных округлых камней. Вокруг территории были разбиты розовые кусты, что цвели обильно в летний период, и за коими следил садовник, вовремя из подрезая. Единственное, что привлекало во всём этом взор тёмных глаз, так это часть дороги, на которой Чонгук ожидал увидеть приближающуюся машину. Прошло много времени и солнце успело заметно сместиться на небе, прежде чем альфа заметил движение, уже через секунды понимая, что приехали СауЧан с его сыном. — Они здесь, — вслух произносит брюнет и к МинХо поворачивается, старательно избегая взглядом сидящих вместе супругов: черноволосых альфу и омегу. Пак на сказанное кивает, поднимается из кресла и на пару минут покидает гостиную, желая лично встретить сына и мужа. Чонгук же вновь к окну возвращается, всем видом стараясь до оставшейся пары донести, что на разговор с ними он не был настроен положительно. После ухода МинХо к своему супругу и Чимину, омега, что до этого и слова не произнёс сначала взглянул на мужа, а после поднялся вслед за Чонгуком, неспешно к нему направляясь. — Куки… — омега был достаточно красив для своих сорака пяти лет и имел всё те же чёрные, как смоль, волосы, точно как в молодости, что сейчас были старательно уложены и украшены парой дорогих заколок с белыми маленькими цветами. Строгость и изысканность в одежде с годами осталась неизменной, от чего даже для подобного вечера омега выбрал классику, не желая искажать свой привычный образ, какой Чон запомнил ещё с малых лет. Брюнет на старое обращение из уст родителя морщится и тут же его перебивает. — Не нужно, вы здесь не за этим, — Чонгук к родному омеге оборачивается, рассматривает его пару секунд, а после к отцу взгляд обращает. Тот смотрит на сына неизменно, со всей строгостью и тяжестью своего характера, так же не изменяя себе даже в такой ситуации. Эти двое стоили друг друга, истинность не ошиблась связав обоих сильных людей в один брак. Всю силу их нрава и стойкость Чонгук знал так, как никто другой, уже с малых лет желая вырваться из-под их опеки. Ему это удалось, вот только пришлось поплатиться многим. И о брате он не забыл, уводя его за собой через несколько лет, чем нарвался на сильный конфликт со своими родителями. О своём решении брюнет не пожалел и сам бы нескоро захотел увидеться с этими людьми снова, если бы не одно обстоятельство, вернее если бы не один юноша с ярко рыжей копной волос, что случайно сломал палец. Омега на холодное обращение опускает руки, второй раз пытаться заговорить с сыном не смеет и к супругу возвращается, садясь рядом с ним. Чернобровый альфа втягивает шумно воздух и от Чонгука взор на проём в гостиную переводит, прислушиваясь к разговору МинХо со своим мужем, что остановились на входе. Чуть тише был слышен голос самого Чимина, что пытался выяснить у отца причину своего возвращения домой. Чонгук в напряжении ожидал прихода своего омеги, что не ускользнуло от его папы, который на сына поглядывал с непривычным для него сочувствием.***
Чимин не без родительских уговоров вылез из автомобиля, прикрывая за собой дверцу. Пак обхватил себя руками, без энтузиазма шагая вслед за Сау, что в волнении спешил поскорее дойти до дома, дабы узнать, что их ждало. На пороге их встретил МинХо, Чимин сразу перенял его настроение, паникуя сильнее прежнего. Отец лишь кивнул в знак приветствия, после чего тут же обратился к СауЧану. — Мне очень жаль, что пришлось сорвать вас от ВанЧана в такой час, но по-другому поступить я не мог, — тут же начинает МинХо, но Чимин только морщится, пытаясь ближе к сути подойти. — Что такое произошло, что я должен был сюда вернуться? Отец, мы договаривались, что я сделаю это позже, когда уволюсь с той работы, а до тех пор я буду жить у Тэ, — омега нервно облизывает губы, всё так же руками себя обхватив, и содного взгляд то на родителя, то за спину его бросает, боясь увидеть знакомые черты лица. Вот только витающий лёгкий запах брюнета, который омега чует ещё с порога, говорит о том, что встречи с ним уже не избежать. — Чимин, — МинХо с супруга на сына внимание тут же переключает, лишь на долю секунды задерживаясь на свежем гипсе, — прошу сейчас только об одном: попытайся понять меня и не спеши с выводами, — альфа тут же уступает Чимину путь и рукой указывает идти в гостиную, где его уже давно ждали. Омега в панике оборачивается на папу, но тот только неуверенно кивает, желая, чтобы тот послушался МинХо. Молодой Пак сглатывает, спешит повреждённую руку за спину завести, после чего шагает в указанную сторону почти на ватных ногах. Омегу с альфой он видит впервые, по крайней мере так думает, не желая вспоминать того, что раньше был с ними знаком, но только несколько лет назад. Затем он глазами скользит к окну, всё своё внимание на Чонгука обращая, что в ответ смотрел на него с той же жадностью, гипнотизируя руку, которую Пак прятал за стройной спиной. Рыжеволосый, полностью растерянный, пытался совладать со своим дыханием, что сбилось из-за быстро бьющегося сердца в груди и кружащейся головы. Тошнотворный ком снова подступил к пересохшему горлу, из-за чего Чимин начал переживать, что его от волнения вырвет на пол прямо при всех. В особенности было бы стыдно перед незнакомой парой. МинХо растягивать момент дальше не стал, в мгновение Ока появился за спиной своего сына и, приобняв того за плечи, повёл к креслу, на котором сидел ещё пару минут назад. Усадив бледного, как полотно, омегу перед незнакомой для него парой, альфа остановился за спинкой кресла, свои руки продолжая держать на омежьих плечах. СауЧан же узнал старых знакомых, с натянутой улыбкой кивая им, до сих пор не понимая, что хочет сделать его супруг, останавливаясь в проёме в гостиную. Чимин и вовсе подрагивает под оценивающим взглядом странного омеги и альфы напротив, что глаз с него не спускали. Отцовские руки на плечах сжимаются крепче, и Пак невольно думает, что даже сбежать у него уже не получится.🕛🕚🕙🕘🕗🕖🕕🕔🕓🕒🕑🕐🕛
Бросив папку на соседнее сидение своего автомобиля, Чон вернулся за руль, спеша приехать в офис, в котором уже не должно было быть Чимина. Альфа был уверен в том, что омега ушёл, послушав его, а от того меньше всего ожидал звонка от МинХо, который сообщил ему, что завтра Чимин не придёт. Чонгук готов был услышать очередную нить омежьих претензий и истерик, полагая, что его истинный обиделся из-за произошедшего чуть больше полутрачаса назад в его кабинете, но вместо этого был ошарашен услышанным, узнав, что омега сломал себе палец. Вернувшись обратно в офис, Чон застал разбросанную скопу бумаг на полу, что разлетелась по всему кабинету. После увиденного брюнет поспешил вновь МинХо набрать, чтобы выведать побольше о состоянии младшего Пака, но вместо этого старший вызвал его на разговор к себе домой. Чонгук хотел рассказать подробности, понимая, что в случившемся виновен только он, ведь это именно Чон бросил Чимина одного, не совладав со своими чувствами, вот только он не успел поведать об этом, МинХо опередил его. В знакомый особняк брюнет ехал в полном напряжении. Он уже отписался ТэСу, что не сможет сопроводить его этим вечером, на что его помощник отнёсся с пониманием. Весь путь Чонгук провёл в собственных мыслях, изредка отвлекаясь на дорогу и меняющиеся за стеклом автомобиля пейзажи. До нужного места он доехал быстро, МинХо встретил его, желая разговор в своём кабинете провести. Шёл туда Чон ни о чём кроме своего истинного не думая, так же и Пак в напряжении дошёл до своего рабочего кресла. Сначала Чонгук не хотел раскрывать тайн о своём романе с сыном МинХо, но этого и не потребовалось. — Что значит Вы уже знали об этом раньше? — Чон от удивления округляет глаза, выпрямляясь на стуле. — Скажу больше, я не только знал о ваших интрижках с Чимином, но и сделал многое, чтобы тебя с моим сыном свести. Конечно же это не единоличное решение, а давнее согласие обеих сторон, и, прежде чем ты что-то скажешь на этот счёт, хочу дополнить вот чем: больше всего я желаю Чимину добра, так как смотреть на весь тот беспредел, что он творил раньше, я уже не в силах. Моим самым большим желанием в отношении его было и остаётся по сей день: создание его собственной семьи, чтобы он бросил свои гулянки, прекратил пропадать по ночам, возвращаясь домой с ног до головы пропахший посторонними альфами. Я всегда хотел, чтобы он остепенился, определися с партнёром, лучше же — обрёл истинного. Вот только этот истинный нашёл себя сам, — МинХо с торжествующей улыбкой смотрит на Чонгука, а тот хмурится, пытаясь припомнить момент, когда он мог узнать о его метке. — Не пытайся, это произошло в тот период, когда мы только начали сотрудничество. Меньше всего я ожидал увидеть на твоём запястье метку, похожую на ту, что была у моего сына. Но именно тогда я и понял, что ждать, когда же Чимин встретит тебя и наконец-то переосмыслит свою жизнь, больше не нужно. Достаточно свести вас, сделать так, чтобы из физической близости, всё переросло в духовную. Честно сказать я думал, что работай вы в одном офисе, то будете сближаться постепенно, вот только я не учёл… характер своего ребёнка, — МинХо поджал губы, вспоминая как Чимин засосы под платком прятал и домой возвращался пропахший Чоном. — Право слово я думал, что самое сложное это свести вас, но как оказалось потом — нет, это было далеко не так. Я полагал, что Чимин, встретив своего истинного, всё быстро поймёт, почувствует эту связь самостоятельно, но он, как слепой котёнок, который не видит совершенно ничего… До сегодняшнего дня он не смог понять этого, полностью отгораживаясь от очевидного. Я думал, что вот-вот это произойдёт, но нет. Полагаю случившееся сегодня итог вашей очередной ссоры? — МинХо замолкает на мгновение, дожидается кивка своего визави и вновь продолжает, задумываясь о своём сыне. — Чимин, как и его папа, имеют далеко не сладкий характер: вспыльчивы, делают поспешные выводы и едва ли могут дослушать до конца то, что их не устраивает, раздражает, в большинстве случаев пытаясь уйти от ссоры, бросив всё на самотёк. С ними сложно, но они моя семья, поэтому для Чимина я всегда хотел альфу, который бы мог его усмирить, который бы был сильнее его. Я верил что такой найдётся, а теперь я хочу, чтобы он наконец-то узнал о вашей с ним истинности. Вечно так продолжаться не может, он должен узнать об этом и принять тебя, — МинХо на фото в рамке косится, любуясь ещё маленьким рыжим омежкой, что был запечатлен вместе с ним. Чонгук же откидывается на спинку стула, качая головой. — Вы должны прекрасно понимать, что омеге крайне сложно принять альфу насильно, будь то даже его истинная пара. С Чимином же это и вовсе невозможно ни в каком варианте. Он должен это понять самостоятельно, принять без давления, иначе Вы можете потерять своего сына. Чимин подобное не простит, ему нужно время. Я был с ним достаточно времени, чтобы понять, что с этим омегой нельзя спешить в плане каких-то серьёзных отношений. Он сильно запутался в себе и в своих чувствах, ему нужно помочь разобраться для начала с ними, а не наваливать на него новые и новые проблемы. Я хотел дать ему время осознать себя без своего присутствия, решил, что немного от него отстранившись, смогу подтолкнуть к мысли о нашей связи, вот только не рассчитал насколько сильна наша истинность из-за чего едва не сорвался, а Чимин серьёзно повредил руку. Я допустил маленькую ошибку и ваш сын за это сильно поплатился, а что будет, если Вы сразу выльете на него подобное? Этого будет слишком много. Повремените, ещё есть время для того, чтобы он сам всё понял, помогите ему в этом, протяните руку помощи, ведь Вы, как никто другой, имеете самое сильное влияние на Чимина, — Чон пытается переубедить МинХо в обратном, но альфа на это лишь усмехается, отрицательно качая головой. — Он уже взрослый омега, а не маленький мальчик, плачущий из-за недостающей детальки в пазлах, не думаю, что стоит ждать ещё, когда можно решить всё сразу. — Подобное не игрушечные пазлы, а важная составляющая всей его жизни. Вы должны дать ему время… — Чон поднимается вслед за МинХо, что уже устал слушать его отговорки. — Чонгук, я дал ему достаточно времени, чтобы он смог всё понять, но этого не случилось, и больше я ждать не намерен. Сегодня! Он узнает об этом сегодня. — Вы же понимаете какими могут быть последствия? Осознаёте, на что способен ваш сын? — Чон взгляда с МинХо не сводит, пытается вразумить отчаявшегося родителя, но ничего не выходит. — Осознаю. Бессмысленно переубеждать меня в обратном, уже поздно делать это. Скоро сюда приедут твои родители, именно с ними я принимал это решение. Чон поражённо замирает, пытаясь понять лжёт или нет МинХо, вот только быстро смекает, что это ему ни к чему делать. — Я хочу для Чимина только лучшего, того же хотят для тебя и Ли с Веем. Поэтому осталось лишь вызвать моих омег обратно, так как сейчас они у папы моего супруга, — МинХо поправляет пиджак, игнорируя удивление альфы, после чего смотрит гордо на Чонгука, понимая, что такой истинный его сына ему по душе. — Наконец-то дело осталось за малым, теперь я успокоюсь насчёт своего единственного сына.🕛🕐🕑🕒🕓🕔🕕🕖🕗🕘🕙🕚🕛
— Теперь нам не нужно скрывать наших намерений, — Чимин покрасневшие глаза на альфу, что всё это время молчал, поднимает, смотрит на него невидящим взглядом, едва различая его слова из-за звона в ушах. — Смысла тянуть нет, поэтому я со своим супругом хотел бы настоять на вашем супружестве. СауЧан продолжает стоять без движения, взгляда со своего омеги не сводя, МинХо же расплывается в улыбке, всё так же руки держа на плечах сына, стоя за ним. — Изначально мы хотели, чтобы Куки стал приемником нашего семейного бизнеса, верили в него, но он принял решение отказаться, пойдя на перекор нашим мечтам и создав собственное дело, — к главе семейства Пак обращается черноволосый омега, своего мужа за руку поддерживая. — Со вторым сыном тоже не вышло совершить задуманное. — Мы были огорчены… — Вей косится в сторону Чонгука, — подобным итогом. — Но это было раньше, сейчас мы хотим, чтобы дети заключили брак для объединения наших семей. Позже Чонгук примет бизнес и всё будет так, как мы планировали раньше, ведь так, Хо? — Ли на сына не оборачивается, думая, что тот наконец-то примет их волю, а потому на МинХо смотрит, изредка взгляд на Чимина опуская. Омега имел нездоровую бледность и смотрел куда-то в сторону, пытаясь связать всё сказанное своим отцом в голове. Всё это казалось для него самым настоящим кошмаром, из которого не было выхода. — Именно так, — МинХо голову опускает, смотря на рыжую макушку, ладонями по омежьим плечам скользит и вновь сжимает пальцы на тонкой рубашке, пытаясь сына не отпускать, чтобы тот не потерялся в своих же мыслях. Чимин здоровой рукой за отцовские пальцы хватается, в попытке не выпасть из реальности, и старается дышать чаще, едва не позабыв как это делается. Чонгук же выглядел подобно омеге — потерянно, он отчаянно просил МинХо не совершать ошибки, но родитель своего чада решил поступить иначе. — Тогда всё решено? — на тонких губах омеги появляется тень от улыбки. Ли смотрит на своего мужа, на что тот кивает. — Непременно… — Нет. Сидящая на диване пара тут же взор к сыну направляет, как и все остальные присутствующие. Чимин ощутимее отцовские пальцы сжимает, когда до него доходит смысл чонгукова ответа. — Что? — МинХо хмурится не понимая младшего Чона. — Нет. Я не хочу этого замужества. Никто не спросил меня и Чимина, согласны ли мы на брак друг с другом, не кажется ли вам всем это неправильным? — Чонгук привычно руки в карманах своих брюк скрывает и глазами от родителей к МинХо перебегает. — Мне не нравится, что вы всё решаете за нас, будто мы маленькие и неразумные дети… — Судя по поведению вы ими являетесь до сих пор, — Вей на сына смотрит враждебно, не терпя пререкательств в свою сторону. Чонгук же успешно всё его недовольно игнорирует, ещё давно привыкнув отстаивать своё мнение перед отцом. — Подобное можно сказать и о вас. Факт того, что вы являетесь нашими родителями, не даёт вам права принимать такие решения за нас. Ни мне, ни Чимину уже далеко не пять лет. Мы взрослые люди, которые могут решить этот вопрос самостоятельно, без вмешательства посторонних, — на родителей младший Чон смотрит, — людей. — Посторонних? — сквозь зубы цедит Вей, поднимаясь ноги. — Посторонних?! И ты смеешь подобное говорить мне?! Если бы не мы с твоим папой, то ты бы даже не появился на свет, щенок ты ничтожный! — Ли испуганно хватает супруга за руку, чтобы успокоить его, но это совсем не помогает. Чимин вздрагивает от страха на крики чонгукова отца и дышит чаще, что не ускользает от СауЧана. — Вы сами захотели моего рождения, а теперь вы не в праве решать хоть что-то за меня, в особенности вопрос о супружестве. Это твоя вина, отец, что ты вечно хочешь держать всё под контролем. Можешь доминировать над кем и чем только вздумается, вот только совать нос в мою личную жизнь не смей! — Я могу и буду делать это. Если дать тебе только возможность решать, то никакого омегу ты и до старости не сможешь выбрать со своей работой. У тебя есть истинный, с ним ты под венец и пойдёшь! — Твоё мнение последнее, чьё я бы хотел знать… — едва сдерживал себя в руках Чонгук. — Прекратите кричать оба! — альфы тут же замолкают и в удивлении оборачиваются на доселе молчавшего омегу, что стоял в проёме, поражаясь тому, о чём шла речь всё это время в его же присутствии. — Разве вы не видите, что пугаете его? — Сау выходит из оцепенения, спешит как можно быстрее рядом с сыном оказаться, но МинХо поднятой ладонью останавливает его на месте, не давая к Чимину приблизиться. — Хо… — Сау, тебе лучше подняться в комнату… — не успевает МинХо договорить, как муж тут же берёт слово на себя. — Я не собираюсь это больше выслушивать. Я согласен с Чонгуком, об этом браке не может быть и речи, Минни, — омега руку тянет к сыну и ждёт, желая, чтобы тот наперекор отцу поднялся и пошёл вслед за ним. Чимин хочет встать, предпринимает усилия, но МинХо лишь сильнее стискивает небольшое плечико, заставляя того вернуться на место. — Я сказал… — Меня это не волнует, Хо, ты перешёл всё мыслимые и немыслимые границы, мы с Минни возвращаемся обратно к папе, — СауЧан вновь хочет подойти ближе, но МинХо преграждает супругу путь собой, отпуская омежье плечо. — Ты не понимаешь, Сау, я хочу как лучше для него. — Это ненормально, мы не имеем права решать такое за них. Открой глаза наконец и посмотри на него! — сорвано восклицает Сау, на Чимина указывая. — Что, чёрт возьми, с тобой произошло, что ты плюёшь на мнение своего собственного сына? Ты сошёл с ума или тебя подменили? — Я просто хочу, чтобы он был счастлив, а не продолжал жить так, как жил до этого. Брак единственное, что исправит его, как же ты не понимаешь? — повышает голос альфа, на что Сау качает головой, отходя от мужа назад на несколько шагов и поражённо качая головой. — Это ты не понимаешь, — омега морщится в отвращении и взгляд на Чонгука переводит, без слов прося помочь. Остывший после небольшой взбучки с отцом брюнет тут же кивает, на родителей бросает ненавидящий взгляд, а после спешит к Чимину, понимая, что его нужно срочно забрать и увезти как можно дальше от всех присутствующих. — Разговор окончен, а наш ответ вам известен, — Чонгук в мгновение ока оказывается подле своего истинного, спешит его поставить на ноги, но омега на своих ватных двоих и пары секунд простоять не может, от чего брюнет без раздумий Пака на руки поднимает. МинХо хочет его остановить, воспрепятствовать их уходу, вот только Сау одёргивает его, не позволяя мужу и слова против сказать. Ли и Вею остаётся лишь молча наблюдать за тем, как их сын вновь сбегает от них, не желая соглашаться с чужим решением.