Confession

*** — Ты можешь хоть раз в жизни послушать меня и не бежать сломя голову, я не успеваю. — морщась от металлического привкуса во рту, Хосок опёрся правой рукой об прилавок магазина, такого же, какими были усыпаны все улицы, идущие от главной площади автобусной остановки до местной старшей школы района.       Несмотря на раннее утро, на улицах города было не протолкнуться, стоило только взглянуть на ближайшие к школе улочки, которые полностью утонули в мелких кафешках, заполненных учениками, которым было не в терпёж потратить карманные деньги на очередной высококалорийный десерт. Почему нельзя позавтракать дома в тишине, этого Чон никогда не мог понять, ему вообще никогда не нравились шумные места с бесчисленным количеством народу. Парень не любил ощущать себя частью этого вечного механизма, похожего на огромный муравейник, где каждый спешит по только ему известным, и вероятнее всего, неотложным делам.       Нет, Хосок не был социофобом, он не ненавидел людей, всё было намного проще и прозаичнее, он людей боялся. Конечно же он не считал, что люди это какие-то чудовища, шизофренией он, к счастью, не страдал. Чона пугал тот факт, что люди непредсказуемые, невозможно узнать о чём они думают и никогда нельзя угадать их следующий шаг или действие, конечно, не считая шаблонных придурков, которых можно было читать как открытую книгу. В моменты, когда Хосок находится в толпе, в голову навязчиво начинают лезть мысли о том, что он не владеет ситуацией, как итог, парень ещё в восемнадцать лет открыл для себя удивительный и неповторимый мир панических атак, с которыми так и не смог справиться и по сей день. Добро пожаловать, как говорится. Не то, что бы он не хотел этого или не пытался, просто в своё время подростку не объяснили, что нужно сходить к психологу, и лучше это сделать в сопровождении родителей, там ему бы объяснили как бороться с приступами паники, рассказали о том, что панические атаки появляются в следствии психологической перегрузки организма. Этому могут послужить события, которые сильно потрясли человека и заставили пережить эмоциональную встряску, или накопившийся стресс, эмоции, которым не даёшь выплеснуться и держишь всё в себе. Только с кем бы он поговорил об этом, с отцом, которого похоронили недавно, матерью, вынужденной зашиваться на работе, брать максимальное количество смен, ради возможности оплачивать проживание и пропитание себе и соим детям, или с Суён, сестрой, которой на тот момент только тринадцать исполнилось, вряд ли.       Просто Хосок подумал, что с возрастом все переживают это, и постоянное чувство тревоги и страха считается нормальным, все взрослые живут с этим каждый день, только не говорят об этом, потому что не принято. Ну и всё это, конечно же, приводит к тому, что в свои двадцать лет парень получает красную карточку, а не зелёную, как у всех. Вообще в их государстве слишком большое влияние уделяется этим бесполезным кускам бумажки, которые слишком переоценены. Ну показывают они твой уровень готовности находиться в социуме, и что дальше, Чон, как ни старался, понять не может.       Одним из ярчайших примеров того, что данные карточки бесполезны, является преподаватель Кан, классный руководитель Суён. Вышеупомянутый персонаж медленно но верно метит на главную роль в ночных кошмарах Хосока, он не может понять, как этого человека вообще допустили до работы с детьми. Иногда парень уже задумывался над тем, что учителю Кану нравятся молодые мальчики, иначе он не может объяснить, почему классный руководитель Суён чуть ли не каждый день атакует телефон Чона звонками и сообщениями с целью уведомить парня об успеваемости сестры, якобы там есть какие-то проблемы. В первое время юноша и правда думал, что его младшая сестра халтурит на занятиях в школе, по этому начал наседать на неё по поводу домашних заданий, даже проверял его наличие и правильность выполнения, но со временем понял, что это не сестра не хочет учиться, а учитель Кан чокнутый на всю голову мужик, которому лишь бы докопаться до кого-нибудь, а тут как кстати Суён и её старший брат, у которого слишком много свободного времени, которое по мнению преподавателя надо занять. А с этим классный руководитель прекрасно справляется, например то, что сейчас Хосок готов свалиться без сил по середине улицы от жары, по которой ему приходится бежать за сестрой в школу на сраный физкультурный фестиваль, так как вчера учитель Кан не забыл напомнить о том, что необходимо присутствие одного из родственников, коим оказался никто иной, как Хосок, а сегодня утром семейство Чон в лице двух людей, как не к стати, решило проспать. — А ты можешь хоть раз проявить физические способности молодого парня, а не шестидесятилетнего старика, — Суён пришлось остановиться и обернуться на брата, что бы поторопить его — До школы ещё два квартала, а до начала осталось 20 минут, мне ещё переодеваться в форму! — Ноет девчонка. — Вот заладила, а... — Хосок никак не может отодрать себя от прилавка с мороженым, на который облокотился, какой же он приятный, холодный — Не опоздаем мы, у вас всё равно там в начале построение на часа полтора, будто презедента хоронят каждый раз, никак иначе... — Молодой человек, Вы мороженое брать собираетесь или нет? — Недовольно взглянула продавщица того самого прилавка, который своей прохладой за счёт работы холодильника не отпускал парня. — Да, с ядом если только — вздохнул Хосок и поплёлся за сестрой, оставляя за собой недоумевающую хозяйку мороженого. ***       Весь школьный стадион пестрил яркими цветами за счёт разноцветной формы учеников, каждой команде присуждался собственный цвет. Думается, это было сделано не для красоты, а для того, что бы классные руководители не потеряли своих учеников в толпе. А вообще, всё это походило на ад для эпилептика, так как те самые цветастые команды постоянно перемещались по полю в хаотичном порядке. Хосок усмехнулся мыслям в своей голове. — Ты чего лыбишься, — подошла к парню Суён, которая уже успела переодеться в жёлтые спортивные шорты, доходящие до колен и такого же цвета футболку. — Люди могут подумать, что ты душевно больной, стоишь тут себе один, улыбаешься непонятно чему. — На себя посмотри, — Хосок окинул с ног до головы скептическим взглядом сестру. — Это за какие такие достижения вашему классу достался именно жёлтый цвет? — Чтоб ты знал, жёлтый это нормальный цвет. Это для тебя, всё что светлее серого является неприемлемым. — ответила Суён на колкость брата. — И вообще, он нам не доставался, учитель Кан сам выбирал цвет нашей формы. — невзначай добавила старшеклассница. — Пф... серьёзно? — прыснул в кулак парень. — Надо было сразу догадаться, ни разу не удивлён. — настроение у Хосока сразу же поднялось. — Да ну тебя, будь к людям снисходительнее, так живётся намного легче, — говорит Суён, попутно всматриваясь в стадион, что бы найти свой класс, что ей удаётся довольно быстро (всё заслуги классного руководителя). — Я побегу к своим, а ты поднимайся на трибуны в отсек С, и не пропусти меня, в эстафете я побегу последняя! — махнув парню, ученица быстро скрылась среди таких же ребят в форме на спортивном поле.       Хосок каждый раз поражается позитивному настрою сестры, с чем бы ей не пришлось сталкиваться. Иногда складывается ощущение, что всё это лишь защитная реакция на происходящее дерьмо вокруг их семьи. Если это действительно так, то стоит отдать Суён должное, не каждая девочка в пятнадцать лет сможет так справляться с навалившимися проблемами, да ещё и об учёбе не забывать. Сам он так, к сожалению, не может, либо просто не хочет тратить на это энергию.       В следующий раз, если подвернётся возможность, нужно будет спросить у матери, точно ли они от одного отца, уж слишком они разные. Даже смотря на внешность Хосока и Суён, сразу можно сказать, что они не родственники. В отличии от брата, у девочки волосы отдают каштановым на солнце, цвет глаз медовый, тёплый, при взгляде на них становится уютно, ощущение дома, где бы ты не находился. Смотря на парня, хочется спросить, где это он находит такую краску для волос, уж очень чёрный цвет насыщенный, который под определённым освещением имеет синий отлив. Глаза у Чона смоляные, как часто любила говорить мать, когда парень был младше, да и сам взгляд по себе тяжёлый, но эту черту уже, скорее всего, Хосок приобрёл со временем.       Что касалось школы, даже если Суён и не любила все эти фестивали и спартакиады, то к самому учебному процессу она относилась серьёзно, на памяти Хосока не было случая, что бы за экзамены или итоговые оценки ученицы их матери приходилось краснеть. Зато он сам... Аж скулы сводит только от одних воспоминаний о школе.       Парень вообще до сих пор думает, что рука директора, протягивающая Чону его троичный аттестат на церемонии выпуска ему приснилась. Не то, что бы Хосок ленился и не хотел учиться, скорее были обстоятельства, которые не позволяли ему делать это нормально, как полагается. Обстоятельства эти выступали в лице Минсока, пепельного блондина, с серыми глазами, который с первого дня после перевода прилип к Хосоку и не отставал от него нигде ни на шаг. На вопросы о том, почему парень не может найти себе кого-то другого для времяпрепровождения в стенах школы, Чон всегда получал один и тот же лаконичный ответ: «с тобой интереснее». Почему это Минсок так решил, оставалось загадкой, так как по началу большую часть времени брюнет попросту молчал.       Это после первой их совместной тусовки на странной квартире в одном из переулков в Хондэ, у не менее странного хозяина сего двухкомнатного помещения, на которую Хосок не помнит как согласился пойти после долгих недельных уговоров и просьб Минсока (скорее всего, сделано это было для того, что бы блондин поскорее отстал от него) они стали более менее походить на приятелей, до друзей им было далеко. Ну и конечно же, на одном таком походе они не остановились. Они не видели ничего криминального в том, чтобы в конце недели, в вечер пятницы немного расслабиться, тем более, в первый раз всё закончилось хорошо. Жаль, так же нельзя было сказать про их второй визит, так как после нескольких стаканов выпитого алкоголя Минсоку показалась заманчивой идея хозяина квартиры, которого, к слову, все называли Диском, добавить в стакан с ромом маленькую таблетку голубенького цвета. А как хороший товарищ, Минсок поделился с Хосоком, закончилось всё тем, что первый поцеловал второго, который в свою очередь не оказался против под действием непонятного вещества.       Под утро, предварительно несколько раз прочистив свой бедный желудок от всей попавшей в него химии за прошедшую ночь, Чон попытался выведать у Минсока, который своим состоянием ни капельки не отличался от Хосока и того самого Диска про таблетки, которыми они накачивали свой бедный организм всю первую половину ночи.       Хозяин квартиры очень долго объяснял что-то про химическое взаимодействие веществ и состав непонятных соединений, на каком-то моменте повествования парням показалось, что Диск неплохо бы справился с ролью учителя химии в их школе, да же смог бы потягаться с нынешним преподавателем. В конце длинного монолога, из которого ни Минсок, ни Хосок не поняли ни черта, Диск решил сжалиться над ними и просто сказать название этих интересных таблеток с не менее интересным эффектом, оказываемым на организм. Просто «диск».       Видимо от туда и произошла кличка этого странного парня, который по мимо организации ежевечернего притона у себя на квартире не понятно чем вообще занимался в свободное от всего этого время, что-то подсказывало Хосоку, что ничем законным точно.       Окунувшись в воспоминания, парень и не заметил, как подошёл к нужной ему трибуне, почти все места на которой были уже заняты, видимо, на некоторых учеников пришли посмотреть семьи полным составом. Еле протиснувшись между спинками сидений и коленками других людей Хосок смог добраться до свободного места между высоким мужчиной в кепке, о его не особо маленьком росте говорили его же колени, упирающиеся в спинку сидения напротив, и мальчиком, на вид лет пяти - шести, который старательно облизывал красный леденец на палочке. Чону показался смешным тот факт, что сама карамель была чуть ли не больше самой головы паренька. — Щщщ..., чёрт — прошипел Хосок, усевшись на сидение, которое успело не хило так нагреться под палящим солнцем, на столько, что парень почувствовал высокую температуру через ткань своих брюк. — На заметку, не стоит так выражаться в местах, где много детей. Они могут услышать и запомнить это. — сказал будничным тоном тот самый мужчина в кепке, не отрывая взгляда от спортивного поля перед собой. — Не вижу ничего криминально в своих словах, тем более... — Чон повернул голову в сторону собеседника, чтобы посмотреть на блюстителя порядка, но тут же запнулся, когда увидел лицо мужчины, что сидел по правую руку от него — Это шутка? Ты что здесь забыл, судя по тому, как ты выглядишь, вряд ли у тебя есть сын или дочь, на которых ты пришёл посмотреть. — Так то оно так, но мало ли, может я пришёл посмотреть на то, как мой брат будет играть... в баскетбол, к примеру. — с улыбкой сказал Сындэ, снимая кепку с головы и зачёсывая рукой свои светлые волосы назад. — А вообще, я же обещал тебе, что свяжусь с тобой в конце недели, или ты уже забыл, м? — Необязательно было приходить в школу моей сестры для этого. — А что мне ещё оставалось делать, я тебе звонил несколько раз, а ты, вредный, трубку не берёшь. — Пак сделал наигранно расстроенное выражение лица. — Вот и пришлось в свой выходной аж сюда притащиться, а это, между прочем, на другом конце города от моего дома! — Дорогой, надеюсь ты не сильно устал после такой длинной поездки? — подыграл Хосок. — Ой, что ты такое говоришь, — расплылся в довольной улыбке Сынде, не забывая прищурить свои и так довольно узкие глаза — Я готов на другой край света прилететь, что бы увидеть твоё обворожительное лицо. На устроенную сцену этой сладкой парочки начала подозрительно коситься мамаша того самого паренька с огромным леденцом, что не укрылось от внимания Хосока. — Ближе к делу. — Чон первым решил прекратить этот цирк. — Побывал я в девятом диспансере — с лица Сындэ так и не сползала довольная улыбка. — Теперь твоя карточка у меня. — Каким образом её тебе могли выдать, если она у меня? — Хосок посмотрел на Пака как на дурака. — Я этого и не отрицал, твоя красная карточка у тебя, — Сындэ говорил со снисходительным выражением лица. — Я имею ввиду твою зелёную карточку, теперь она у меня. — Чт...Стоп, что ты несёшь, какая ещё зелёная карточка? — на лице у Хосока была смесь удивления и непонимания. — Хосок, ну серьёзно, что ты как маленький, как будто впервые услышал о том, что карточки можно подделать. — хохотнул Сындэ. — Я не тупой, чтобы не знать об этом, мне не понятно другое, — нахмурившись и смотря в глубь карамельных глаз Пака, произнёс парень. — Как обычный сотрудник суда первого разряда смог провернуть такое? — А это, кстати, очень интересная история, которую здесь я тебе рассказывать не буду. — осмотрел мужчина всех сидящих людей на трибунах. — Люди, как правило, любят греть уши. Сегодня вечером я заеду за тобой, и мы с тобой уже только вдвоём поговорим в более подходящем месте. — Сындэ встал со своего места и направился к лестнице, ведущей к выходу со стадиона. — Чёрт бы тебя побрал с твоими тупыми загадками. — Хосок глянул на мальчишку, сидящего рядом с ним, который в свою очередь вылупился своими огромными глазами на Чона, не забывая переодически облизывать карамель на палке. — А ты, — наклонился к мальчишке, выставив перед его лицом указательный палец, пока мамаша этого дитя увлечена эстафетой на спортивной площадке и не видит что происходит вокруг. — Забудь что я сказал. — Хосок поднялся с места и быстрым шагом направился к установленным на поле шатрам, которые должны укрывать от солнца участников фестиваля, что бы найти Суён и сказать как она Хорошо пробежала эстафету.       Эстафету, кстати говоря, Чон так и не увидел.