Confession

— Слушай, до сих пор думаешь, что это хорошая идея? — Хосок сидел на краю кровати, уже десять минут перебирая две единственные футболки, которые хоть немного походили на «парадное». — Почему нет? Сегодня пятница, — Джин отвлёкся от укладывания волос и подошёл к брюнету, выхватывая у того вещи из рук. — Ты серьёзно? Это же просто чёрные тряпки, — Ким с явным неодобрением откинул их в сторону. — У меня нет одежды на подобии... такой, — Чон окинул рукой наряд шатена, состоящий из чёрных узких джинс и синей майки с дизайнерскими порезами в некоторых местах. Образ дополняли серебряные браслеты на руках и парная к ним цепочка на шее. Вообще, был бы Хосок бабой, давно бы прибрал широкоплечего красавчика к рукам. Но единственное, что он делает, так это сидит и ахуевает от того, что к двадцати годам не смог обзавестись несколькими вещами, в которых можно сходить куда-то в нормальное место, а не только в колумбарий. — Я бы одолжил тебе что-нибудь из своего, но оно тебе будет немного велико, — Джин оценивающе обвёл взглядом фигуру Хосока, прежде чем поднять того с кровати. — Стой и не шевелись, я хочу кое-что попробовать. Брюнет и пискнут не успел, как почувствовал непривычную прохладу в районе поясницы. — Вау, — удивлённо усмехнулся Ким, кладя руки на плечи друга. — Это превзошло мои ожидания, смотри, — он подтолкнул Чона к зеркалу, что бы тот оценил его работу. — Это... Хосок не знал, что в нём сейчас больше преобладало: чувство стыда или недоумение. Просто кожаные чёрные штаны и такого же цвета шёлковая блузка, не доходящая до ремня, никак не вязались с его привычным образом. От того и чувствовался холод, ведь небольшая полоска кожи было оголена. Спасибо Киму, что цвет он оставил привычный для парня. — Нормально, что я хочу трахнуть собственное отражение? — Я тебе больше скажу, так ты должен выглядеть всегда, — Джин схватил телефон с тумбочки, проверяя время. — Десятый час уже, пошли, верхнюю одежду не бери, она нам не понадобится. Я оставил руны на заднем дворе, доберёмся до них, а там с их помощью окажемся уже в нужном месте. Хосок немного замешкался, оглядывая комнату в поисках своих ключей от общежития. Те валялись на кровати, брюнет быстро сунул связку в задний карман и поспешил за шатеном. Чувство, что он что-то забыл всё равно никуда не ушло. В толпе было сложно ориентироваться, желудок то и дело подпрыгивал от невероятных басов клубного трека, ничем не отличающегося от предыдущего. Перед глазами уже плыло от количества выпитого, где-то впереди вырисовывалось лицо Джина, на спор пьющего с одной короткостриженой особой из компании девчонок, которые сами подсели к парням, будучи навеселе. Брюнет плюхнулся на диванчик, пытаясь найти на столе стакан, содержимое которого нельзя использовать вместо розжига для костра. В процессе поиска Хосок не сразу заметил девицу, подсевшую к нему слишком близко. Только спустя время он обратил внимание на странные поползновения в свою сторону, и то, потому что блондинка протянула ему стакан с напитком неизвестного происхождения. Чон не стал долго думать, взял стакан и поднёс к лицу, внюхиваясь в странный аромат. Пахло чем-то вроде тархуна и ещё каким-то сладким дерьмом. — Выпей, тебе понравится, — пьяно протянула девушка, у которой третий глаз виднелся в районе виска, потому что и предыдущие коктейли Хосоку тоже очень понравились. И он выпил. А потом и ещё. Следующие более менее понятные отрывки происходят в толпе пьяно двигающихся тел. Запахи спиртного перемешались с парфюмом и сигаретным дымом. Табаком сильно несло именно от Хосока, парень решил не сильно замарачиваться и покурить прямо в кабинке туалета, так как путь до выхода он найти не смог, а Джин проебался ещё после третьего стакана тархуна. Да, именно тархуна, по другому Чон назвать этот напиток побаивался, а слова, длиннее трёх букв у него выходили уже с трудом. Свет стробоскопа ослеплял брюнета, каждое мигание для него было сродни пробуждению из комы посредством дефибриллятора. Кто-то постоянно норовил схватить его за задницу, сначала у Хосока получалось останавливать такие попытки, но верхушкой сей трагедии стала вишенка на торте в виде чей-то ладони, настойчиво хватающей его за член. Скорее всего, Чон бы уже агрессивно отреагировал на такое откровенное домогательство, но, опять же, всё тот проклятый тархун. Нет, Хосок не был ханжой, но при первом знакомстве жать член вместо руки незнакомому человеку даже для него было перебором. Брюнета схватили за руку и потащили в неизвестном для него направлении. Неожиданно Чона грубо приложили к стене и принялись покрывать шею засосами, но походило это больше на то, что его просто всего пытаются обслюнявить, как леденец. Еле разлепив глаза и сфокусировав зрение, Хосок увидел перед собой девушку с рыжими волосами по плечи, которая была выше самого парня. В какой-то момент он отчётливо почувствовал, как что-то слишком настойчиво упиралось в его бедро, что весьма удивило его, заставляя немного протрезветь. — Ребят, вы бы уединились в более подходящем месте, что ли, — голос говорящего сквозь толстую пелену алкоголя показался Чону немного знакомым, в голове не понятно к чему всплыли накрашенные ногти. Повернув голову в бок, Хосок в полном ауте уставился на синие волосы, слегка отдающие фиолетовым из-за красных ламп. Прохожий не остался в долгу, в немом шоке приоткрыв рот. — Якоб? — брюнет попытался отцепить рыжеволосую от себя, но та плохо поддавалась, да и сил у Чона было не так много. — Так, мадмуазель, в сторону, — синеволосый ловко вытащил Хосока из лап любвеобильной девушки. Якоб крепче перехватил младшего за талию и повёл в сторону запасного выхода, да него было легче и быстрее добраться. Оказавшись на улице, Рабин усадил парня на маленькую скамеечку, поставленную здесь работниками заведения для перекуров. Чон ухватился руками за её края, дабы исключить вариант, где бы он очень технично нырнул своим таким красивым носом в не особо красивый асфальт. — Вау, Хосок, я не думал, что ты из того числа, кто напивается, а потом обжимается со всякими трансами не отходя от кассы, — слишком воодушевлённо и удивлённо пролепетал Якоб, доставая из кармана пачку сигарет. — Ты о ком? — брюнет в полном непонимании посмотрел на старосту, выдыхающего дым куда-то в сторону. Синеволосый жалостливо окинул взглядом сидящего перед собой первокурсника, тот ещё плотностью не протрезвел, на щеке была размазана губная помада, а на шее виднелось парочка смачных засосов. — Та рыжеволосая девчуля, которая так не хотела тебя отпускать была трансом, в этом клубе их полно. Кто знает, что бы она с тобой сделала, не проходи я мимо. И на кой хер тебе надо было припереться из всех именно в этот? Хосок перестал слушать Якоба на словах «была трансом», развернувшись на сто восемьдесят. Не заботясь о завядших растениях, брюнет начал блевать прямо в клумбу, в надежде выблевать и всю сегодняшнюю ночь. Рабин поморщился от неестественных звуков под аккомпанемент редких утренних птиц, которые всё ещё поют в такое время года. Он подошёл к Чону и погладил его по сгорбившейся спине, будто это чем-то может помочь. — Ни за что не поверю, что ты оказался здесь один, — староста протянул сигарету Хосоку, только что закончившему утреннюю программу детокса. — Я пришёл не один, — брюнет облегчённо выдохнул, ему полегчало, но не настолько, что бы куда-то двигаться с этой лавочки. — Я был с Джином. — Ах, точно, надо было догадаться, вы же как сиамские близнецы, — Якоб несильно шлепнул себя по лбу, будто не смог додуматься до такого лёгкого ответа. — А сейчас то он где? — Я просрал его, — удручённо произнёс Чон, поникая плечами. — Я могу только предполагать, что он не в лучшем состоянии, чем ты. Думал, что в вашей паре хоть у кого-то должны быть мозги. Зачем так напиваться перед подготовительными? Хосока как обухом по голове от слов Рабина. Вот почему его преследовало это дурное чувство, им с Джином нужно быть в восемь в учебном корпусе, там Юнги с Тэхёном будут ждать, что бы вместе подготовить презентацию. — Сколько сейчас время? — брюнет искренне надеялся на то, что стрелка ещё не перевалила за отметку пяти утра. — Половина седьмого, — сообщил Якоб, взглянув на наручные часы. Чон схватился за волосы, понимая, какой пиздец им устроит Мин, если они опоздают. — Сиди здесь, я найду твоего недоделанного собутыльника и быстро доставлю вас на территорию академии, а там уже сами, — староста кинул зажигалку в руки парня и скрылся за железной дверью. Брюнет поёжился от холодного ветра, пробирающего до костей. Ну да, конечно, не нужна верхняя одежда, вот сейчас он сидит и прям ощущает, как пальцы на руках немеют от жары, а не минусовой температуры. Хосок покрутил в руках сигарету, пытаясь спрогнозировать, блеванёт ли он ещё раз, если выкурит её сейчас. Так как, он любит всё знать точно и подкреплять теорию практическими знаниями, сигарета оказывается между зажатых губ, а через несколько секунд Чон делает первую затяжку. Всё оказалось не критично, а сигаретный дым так уж и быть, помогал собирать разбросанные мозги в единое целое. Парень не успел добить до фильтра, как тяжёлая дверь с противным скрежетом открылась, а из-за неё показазывается Якоб, ведущий Джина за шкирку, как провинившегося. Последний выглядел паршиво, мягко говоря. Правая бровь была рассечена, на майке кое-где виднелись уже не только дизайнерские дырки, а сам шатен был не трезвее Хосока. Староста усадил Кима рядом с недоразумением номер один и облегчённо выдохнул. Рабин хлопнул пару раз в ладоши, поздравляя себя с хорошо выполненной работой, если можно это было так назвать. Эти двое выглядели так, будто собираясь в местный притон они перепутали дорогу, оказавшись в Афгане, при этом умудрились дожить до конца и вернуться обратно. — Да, парни, прекрасно выглядите, — синеволосый блаженно потянулся, разминая затёкшую спину. — Так, отдохнули и хватит, у вас мало времени осталось, а мне не хочется получать люлей, если ваши напарники решат пожаловаться за опоздание. — Боже, как плохо, — простонал Джин, еле ворочая языком. Он не помнит, что бы хоть раз за всю свою жизнь чувствовал такую помойку внутри себя. — Он то явно не виноват в этом, — Якоб за руки потянул первокурсников на себя, для перемещения нужно стоять плотнее друг к другу, что бы не потеряться по дороге. — Посмеете обблевать меня, пожалеете. Хосок уже заранее мысленно извинился за это, так как прекрасно помнил этот трюк в исполнении Сындэ, внутренности там скручивает знатно, если не сосредоточиться, на что они с шатеном сейчас чисто физически не были способны. Джин мученически закрыл глаза, надеясь, что кто-нибудь сверху сжалится над ним и его бренное тело просто разорвёт на куски. Но единственное, что происходило с ним, так это просто засасывало в пространственную петлю. *** — Странно, мне казалось, что они не из тех, кто будет опаздывать, — Тэхён глядел на часы, показывающие половину девятого. — Может, проспали? — Ты вспомни, эти двое чуть ли не кофейные зёрна жрут, вряд ли они вообще спят, — у Юнги было странное предчувствие на счёт опоздания Хосока с Джином. Стоит признать, те были ответственными, хоть и идиотами. — Давай ещё десять минут, если они не появятся, то уходим. Ждать долго не пришлось. За дверью послышался шум и неразборчивая ругань, после был звук удара и шипение. Ручка двери очень долго поворачивалась, словно кто-то хотел бесшумно проникнуть внутрь. Третьекурсники одновременно повернули голову на шум, после чего их лица приняли выражение, с которым бы человек посмотрел на своё домашнее животное, которое вдруг решило заговорить. — Утро, — просипел Хосок, проходя к дивану со сгорбленной спиной. За брюнетом с закрытыми глазами тащился Джин, запнувшийся о ножку стола. — Ага, утро, — у Юнги не подбиралось слов для комментирования данной ситуации. Внешний вид шеканов оставлял в голове парней кучу вопросов, ответы на которые одновременно хотелось и не хотелось знать. Первокурсники так и не смогли привести себя в надлежащий вид, выглядели они так же херово, как когда их нашёл Якоб. А всё потому, что Чон по итогу не обнаружил ключей от своей комнаты, а ключи от комнаты Джина лежали в комнате брюнета. Получился замкнутый круг, из которого на пьяную голову они не нашли выхода, а колдовать что-то в таком состоянии Ким побоялся, да и не смог бы, скорее всего. Просить дубликат нужно у коменданта, который отсутствовал по выходным, время поджимало, и единственное, что им оставалось, это переться на подготовительные. — Чего так смотрите? Давайте сделаем презентацию и расход, — вяло проговорил Сокджин, смотря на агеллов с полным безразличием в глазах. Ему невыносимо хотелось умыться, запекшаяся кровь неприятно стягивала кожу, а сидеть в ободранной майке было прохладно. — Вы от куда такие красивые? — Мин с нескрываемым восторгом от нелепости и абсурдности оглядывал парней. Его взор привлекли бардовые пятна на шее брюнета. Вот это было что-то новое, Чон, оказывается, смог привлечь кого-то. Нет, на самом деле, сложно не согласиться, сейчас Хосок выглядел не как обычно. Даже потрёпанный вид, все эти засосы и помада на щеке ничуть не портили образ, наоборот, всё это было так странно, но не отталкивающе. Юнги спустился взглядом к оголённому животу и позволил себе немного задержаться, кожа была бледноватая, но не слишком. И на вид мягкая. Прикусив внутреннюю сторону щеки, блондин поднял взгляд обратно на лицо шекана, тот был слишком разбит, что бы заметить откровенные разглядывания. — Что случилось? — Тэхёну хотелось чем-то помочь, разбитая бровь так и просилась, что бы её обработали, а на руках шатена виднелись мурашки. — Меня чуть не отымел рыжий транс, — прозвучало слишком спокойным голосом, заставляя Мина поперхнуться воздухом. — А я ударился об раковину, когда наклонялся, — Сокджин поморщился, вспоминая свою неосторожность. — Да вы пьяные, — Юнги отчётливо почувствовал запах спиртного. — Были, ну, почти, — Чон выставил обе руки вперёд. — Сейчас уже лучше. Тэхёну с трудом верилось, что сейчас им лучше, а если подумать, то что было до того, как парни пришли сюда. Где-то у себя в памяти блондин освободит отдельное местечко, для такого вот Сокджина. Неизвестно, удастся ли ему ещё раз увидеть такого шекана, поэтому Ким жадно впитывает в себя все детали парня, от его безучастного взгляда хочется склонить голову, это так отличается от вечно пляшущих огоньков в шоколадных глазах. Агеллу не терпится узнать, сколько вообще граней Ким в себе скрывает. — Мне на вас смотреть больно, — Юнги поднялся с места, подходя к Чону. Не церемонясь, он просто взял и кинул на брюнета своё пальто, накрывая того с головой. — Пойдёмте. Хосок своей долго соображающей головой не допёр, почему вдруг стало темно. Хочется превратиться в попугая, тем пора спать, когда пропадает источник света. Он в полном недоумении стащил пальто с головы, смотря на возвышающегося над собой блондина. — Чего застыл? Вы же ещё не завтракали, как я понимаю, — Мин проверил время на телефоне. — Почти девять, пока с вами дойдём, уже завтрак можно будет взять. — Спасибо... Хосок глупо хлопал глазами, накидывая чужую одежду на плечи. Его вездесущая тревожность подкидывала варианты того, что Якоб что-то всё-таки напутал, и они очутились в другой вселенной, либо, его организм решил сдаться и выпилиться ещё в клубе, не выдержав бдсм вечеринки, которую устроил ему Чон. Всё это нереально. — Потом поблагодаришь, — Юнги и сам не знает, что на него нашло, обычно ему плевать на страдания людей, тем более, если эти люди сами себе их обеспечивают такими идиотскими способами. — Тэ, одолжи Сокджину куртку. Блондин быстро потянулся за лежащей на спинке дивана вельветовой курткой и аккуратно накинул её на шекана. — Тэхён, — Ким повернул голову к парню. — Да? — если агелл не ошибается, то Сокджин впервые обращается к нему по имени, от этого энергия внутри вся подобралась и замерла в ожидании. — Ты такой хороший, правда, — на лице у Джина засияла пьяная улыбка, полностью обезоруживающая старшего. Они молча идут в сторону столовой, молча берут завтрак, Хосок молча принимает от Юнги овсяную кашу с тихим бухтением последнего о том, что брюнет скоро растворится, если не будет нормально питаться. Хосок молча думает о вдруг изменившемся отношении Мина к нему, судорожно пытаясь придумать хоть одну причину такого поведения. На одной из стадий самокопания Чон замечает, что Джин с Тэхёном неплохо общаются, между прочим. Двое сидят и размеренно о чём-то разговаривают, шатен смотрит в свой завтрак, изредка улыбаясь, а Ким забвенно за ним наблюдает. Хосок решил топить лицо в тарелке, размешивая кашу по краям посудины, есть совсем не хотелось, а руки нужно было чем-то занять, что бы не уснуть прямо здесь. — Почему не ешь? — Юнги надоело наблюдать за стенаниями парня, шекан даже на секунду не перестаёт запускать этот конвейер по уничтожению собственных нервных клеток, у брюнета в глазах надпись горит «Ближе не подходи, разорвёт». Вот ему и хочется разобрать на детали этот механизм в голове Хосока, по другому невозможно догадаться до алгоритма его работы. Думается Мину, что воспоминания, увиденные им по счастливой случайности, являлись всего лишь верхушкой айсберга, на который он сам же и движет своё судно без возможности избежания столкновения. Там пряталось что-то ещё, какая-то зараза, поселившаяся в голове парня, не перестающая поражать все внутренние органы. И очень плохо, если единственным, кто сможет вылечить это дерьмо будет тот пепельноволосый из воспоминаний, ведь именно он и поселил это в Чона, Юнги в этом уверен. Хосок поднял голову, устремляя взгляд на блондина. Тот в ожидании ответа на свой вопрос смотрел в ответ с полным спокойствием. Шекан не спешил отвечать, но и взгляд не уводил, изучающе глядел в глаза напротив, пытаясь что-то для себя понять, найти там скрытые мотивы, а нашёл только заинтересованность. — Зачем ты это делаешь? — брюнет боязливо посмотрел в сторону остальных, дабы убедиться, что их не слушают. — О чём ты? — Юнги гадает, что именно имел ввиду парень: то, что агелл и правда заинтересован в нём, или его маразматические порывы помочь Чону. На первое у него объяснение имелось, а на второе, к сожалению, нет. — Не делай вид, что не понимаешь, — Хосок сильно заломил пальцы, боль немного отрезвляла, оставляя на плаву. — Вся эта забота, к чему? От третьекурсника не укрылось это нездоровое действие руками, что только подтверждало его догадки о том, что Чону нужна помощь. — Мне жаль, если в таких действиях ты видишь что-то странное. Прими как данность, что не все в этом мире пытаются сделать тебе больно, — Мин отпил кофе, следя за изменениями на лице брюнета. — А ты? — взгляд Хосока бегал по лицу Юнги. — К какой половине относишься ты? — А это уже тебе решать, — вот так просто блондин поселил новую тему для размышлений в голове Чона. Юнги хочет, что бы этот оболтус перевёл дух, подумав о чём-то другом, даже если ядром его мыслей будет сам Юнги. Он не против. — Я уже давно сам ничего не решаю, — слишком грустно улыбнулся Хосок, смотря собеседнику в глаза, заставляя брови того свестись к переносице. Нельзя говорит подобные вещи с таким лицом. Этот разговор резко перешёл в неожиданное русло. — Я... — Ребят, у меня тут идея, — Сокджин прервал их разговор, пододвигаясь ближе к остальным. — Раз мы являемся причиной вот этого, — он указал на всех, имея ввиду то, что по итогу они просто в субботу утром сидят в столовой, нихера не делая. — Я смогу быстро и красиво делать презентации, с моими возможностями легче лёгкого, сам сегодня вечером сяду и организую это. — Я только за, подготовлю всем речь, — кивнул брюнет. — Но вам не стоит этого делать, — Тэхён хотел переубедить первокурсников. Ну проебались они немного, чего в этом такого. — Тэхён, всё, решили, — Хосок замахал рукой, словно отмахиваясь. — Правда, извините. Юнги с ужасом выдохнул, ведь всё это время не дышал. Лоб покрылся испариной от напряжения и отсутствия кислорода. Его взгляд был направлен в стол, норовя прожечь в нём дыру. Что он хотел только что сказать? «Я хочу помочь тебе». ***       С самого детства Юнги пытался найти объяснения тем или иным процессам и явлениям, происходящим в этом мире. Пока все дети в цирке восхищались и наблюдали за шоу, устроенным людьми и животными, маленький мальчик доставал маму вопросом «Почему животные выполняют опасные трюки на утеху людям? Тот тигр может запросто съесть дрессировщика, он должен сделать это, что бы мучения прекратилось». Тогда женщина ужаснулась от слов сына и забила тревогу. Маленького Мина долго водили к детскому психологу в детском саду во время перерыва, когда остальные дети смотрели мультики и фильмы по телевизору в общем зале. Мать Юнги не понимала, что её сын просто напросто не хочет слепо верить в то, что само по себе абсурдно. Разве есть что-то ужасное в том, что он хочет знать правду? Тогда мальчик подумал, что он и правда ужасен, раз самый близкий человек считает это ненормальным. Мама же не может врать ему? Время шло, женщина смирилась с тем, что её сын отличается от остальных, даже начала поощрять его любознательность, видя, что это приносит огромные успехи в учёбе. А вот с Юнги наоборот, он стал отстранённым, а уровень его доверия к окружающему понизился до минимальной отметки. Невозможно оставаться оптимистом, когда ты больше остальных понимаешь устройство этого мира. Во что Мин действительно верил, так это в возможность сойти с ума из-за всего дерьма, происходящего вокруг, он действительно понимал некоторых учёных и философов, кричащих на каждом углу «Глупцы, очнитесь!». Люди привыкли поглощать в себя то, что в них заливается государством и обществом, а если хоть один человек одумается и отойдёт от общей поилки, то его ни секунды не медля, признают изгоем или отбросом, запинав до смерти. Демократия перестаёт быть таковой, когда в её главе встаёт один человек, его взгляды и мнение возносятся над мнением остальных. Прожив девятнадцать лет с полной убеждённостью, что нет никаких необъяснимых случайностей, что эта грёбаная система крутится и крутится без перебоев, даже некие исключения имеют закономерность, образуя ту же систему в более крупном понимании, появляется что-то, что не подходит под объяснение, даже на исключение не похоже. Точнее не что-то, а кто-то. Каким образом парень с нечитаемой энергией попадает в Алием, живя перед этим на Земле? Да ладно, Юнги и с этим фактом готов поступиться своими принципами и принять как что-то возможное. Но как Хосок попадает в академию, если блондин мог наблюдать его прошлое, с таким багажом сюда дорога закрыта. А директор? Как он проглядел? Каким образом его определили на конкретный факультет, если у него не выражен ни один из типов. А что семья? Где его семья и почему они допустили, что бы парень довёл себя до такого состояния? Они слепые, раз не видят, что происходит с Чоном. Количество вопросов росло, впервые Юнги не мог ответить на них. — Ты вечером домой? — Тэхён вышагивал рядом слишком довольный, неудивительно, ему повезло позавтракать с Сокджином, ещё и куртку тот обещал занести ему позже, как приведёт себя в порядок. — Да, с матерью надо повидаться, — Юнги самому было весело, что дом у него не ассоциировался с родителями, с матерь, возможно. Для отца там места не оказалось. — Весёлая она у тебя, — Ким улыбнулся, вспоминая необычный юмор женщины. — Похоже, только тебе нравятся её странноватые анекдоты, — блондин усмехнулся по доброму, его матери с возрастом начали нравиться старческие юмористические передачи, да и сама она стало более активной, что удивительно. Она всегда просила предупредить Юнги, когда тот будет за минут десять от дома, чтобы стоять у открытой двери и махать рукой из далека сыну. Блять, у двери. У двери, которая открывается долбанным ключом. Мин хотел прийти раньше матери, что бы сделать той сюрприз, для чего нужно попасть домой самому. — Вот же, я ключи забыл в кармане пальто. Да, в том самом пальто, в котором Хосок побрёл до общежития, отпускать парня на улицу в таком видоне было глупостью, вот Юнги и сказал тому, что бы занёс на следующей неделе, ведь верхней одежды у блондина хватает. — Так забери, не думаю, что он успел уснуть, — Тэхён остановился, смотря на нахмурившегося друга. — Ты прав, я быстро. — Давай, я буду у себя, если что. Из комнаты слышались приглушённые звуки, блондин облегчённо выдохнул, факт того, что ему не придётся будить полуживого Хосока несомненно радовал. Но это было не всё, Юнги услышал трель телефона, а потом и голос Чона. — Сындэ? Стоп. Мину не показалось? Сындэ? Так звали преподавателя латыни, так почему студент обращается к нему по имени? — Мы сможем вернуться домой? Агелл новострил уши, если он не ошибается, то дом Хосока находится в Сеуле. Значит, Пак в курсе каких-то деталей, надо было раньше догадаться, что этот преподаватель не так прост, уж слишком тесно он общался со своими учениками, беря того же Якоба, Юнги не раз видел тех вместе вне территории академии. — Да! Я буду у тебя через два часа. Тут то мозг Юнги и поплыл, раз он решил, что поездка домой отменяется. Он тихо разворачивается и уходит в сторону выхода, засекая на часах время, что бы не опоздать. ***       Можно смело зачислять утверждение Хосока о различии воздуха Сеула от Алиема к запискам умалишённого на стадии активности болезни, но ему плевать, если ему так чувствуется. Та же улица, те же люди, то же здание суда, у которого они с Сындэ пару месяцев назад оставили машину, так и стоящую на парковке. Сам блондин первым делом рванул по своим секретным делам, ссылаясь на срочность их выполнения. Хосок словил паралич, не двигаясь с места добрые пятнадцать минут, иначе он не может описать своё перевоплощение в статую. О чём там писали, о превращении в насекомое? Чон, походу, решил выбрать более примитивный вариант, без движения и риска быть прибитым. Дверь поддалась легко, встречая своего заблудившегося хозяина с затянувшейся прогулки. Тут всё было по прежнему, ничего не менялось, Суён не любила перемен в быту, предпочитая постоянность. Ученица ещё не вернулась с субботних дополнительных, так как было достаточно рано, часы показывали только начало первого. Хосок прошёл на кухню, садясь за стол, на котором всё так же стояло несколько стаканов. Тишина была поглощающая, ни одного звука, нигде не скрипнет половица, телевизор был выключен, даже старый холодильник, тарахтящий без умолку, не подавал признаков жизни. Так не привычно, что его не пытается кто-то достать или вытянуть позаниматься непонятно чем, от тишины быстро отвыкаешь, не замечая этого. Но Хосок забыл, видимо, что вот это всё его дом, не та комнатка в общежитии, не бесконечные пары, не куча странноватых ребят, половина из которых по началу пытались насовать брюнету по лицу, и не то море даже, нет. Домом так и остались вечера с Суён за телевизором, холодная лапша в невыносимую жару, посещение родительского собрание в школе раз в семестр, смены в больнице, бесконечная борьба за право на нормальное существование, домом он привык считать семью. Академия — всего лишь способ собрать семью обратно, не больше. Слишком самоуверенно было думать, что Хосок вот так возьмёт и найдёт себе место среди кучки студентов, у которых ещё вся жизнь впереди и куча возможностей. Чон проебал свои возможности ещё в семнадцать, осталось только сожжённое поле надежд. Тем не менее, что бы не повторять сценарий дешёвой и до невозможности наивной драмы, надо поднимать своё тело со скрипучего стула и двигать в сторону магазина. Суён придёт из школы голодная, однозначно. Привычные вещи из собственного гардероба греют намного лучше в холодную погоду. Как же Хосок соскучился по своим джинсам, тёплой водолазке и кожаной куртке, хоть та и не по погоде. Осталось выспаться в родной кровати, а то своё же отражение пугает брюнета, когда тот пытается взять замороженные овощи из стеклянного холодильника в магазине. Не удивительно, бессонная ночь в клубе и противный процесс отрезвления под ледяным душем не способствуют здоровому тону кожи. В обеденное время народу в продуктовом мало, все сходили ещё утром, поэтому есть возможность в тишине выбрать нужные товары. Бродя среди стеллажей с сотнями видами всевозможной лапши, Хосок чуть ли на месте не подскакивает от внезапного звука, кто-то слишком громко чихнул за спиной парня. Обернувшись на шум, Чон наткнулся взглядом на стоящего недалеко от него Юнги. «Боже, и ты здесь» пронеслось у него в голове, когда он отворачивался обратно к гречневой лапше. Потребовалась секунда, что бы моторчик заработал. — И ты здесь?! — Хосок не беспокоился о том, что мог привлечь внимание других редких покупателей. — Так, для начала, да, я здесь, — Юнги выставил руки вперёд, аккуратно подходя к брюнету. — А вообще, чего так орать? Я же и так знал, что ты из человеческого города, не надо так реагировать. У вас столько выхлопов в воздухе, что у меня началась аллергия. — Значит так, — Чон вплотную подлетел к агеллу, произнося слова шёпотом, но как можно чётче. — Ты сейчас же берёшь и возвращаешься обратно в Алием, понятно? А если кто-то поймёт, что с тобой что-то не так? — А со мной что-то не так? — Мин вскинул брови, смотря парню в глаза. — Да и не смогу я вернуться назад. — Это ещё почему? — Я успел войти в дверь, через которую ты с преподавателем Паком попал сюда, сам то я как опять активирую её? Ну ты дурачок такой, я не могу, — блондин отстранился от Хосока, разглядывая лапшу на прилавке. Его заинтересовала упаковка, лежащая на верхней полке, но попытка дотянутся до неё успехом не увенчалась. Но не беда, всегда можно воспользоваться своими силами. — Даже не смей, — Чон выдохнул устало, но всё же подошёл к Юнги и достал тому упаковку рисовой лапши, встав на носочки. Хосок почувствовал, как энергия блондина зашевелилась. — С чем это едят? — Мин вертел еду, всматриваясь в яркую упаковку. Чон стоял и не понимал, что ему делать. Юнги от него не отвяжется, ясно, как день. Вести его к себе в дом? А как это обьяснить Суён? Друг? Та сразу раскусит их, на друзей они мало смахивали. Но и оставлять его так тоже опасно, агелл может спокойно воспользоваться своими способностями на людях. Юнги с интересом глядел на лапшу, выглядел он сейчас как обычный студент из какого-нибудь местного университета, а не как потенциальный головорез. Нет, Хосок забыл, блондин проявил заботу к нему сегодня утром, а Чон не совсем мудак. — Я взял овощи, нужно потушить их и перемешать с отваренной лапшой, — брюнет кивнул на замороженный пакет в корзинке. — Будешь вести себя тихо? Юнги не ожидал, что его вопрос приведёт к приглашению пообедать, вот и стоял сейчас с округлившимися глазами и следил за сосредоточенным профилем брюнета, выбирающего соус на нижних полках. Чон присел на корточки, что бы не напрягать спину. Нужно отметить сегодняшний день красным в календаре, ведь самый нервный и дёрганый человек на свете пригласил его к себе домой. Хосок пригласил. Блондин молча наблюдал за спиной парня, перемешивающего овощи в сковородке. Юнги опустил взгляд на мягкие розовые тапки с меховыми помпонами на носках, в них было удобно, он был уверен, на его ногах то были такие же. — А ты любишь миленькие вещички, — Мин потряс ногами, наблюдая за дёргающимися из стороны в сторону меховыми комками. — Я не сам их купил, — Хосок накрыл овощи крышкой и обернулся к гостю, облокачиваясь бедром о столешницу. — Сестра как-то подарила, а те в паре шли. Юнги понимающе кивнул головой, выискивая в голове образ девочки, о которой говорил Чон. Сестра оказалась практичной, эта пара пришлась как раз Мину. — Кто ты такой? — агелл уложил подбородок на сложенные руки, его взгляд был прикован к ногам Хосока, не хотел смотреть в глаза. — Какой ответ ты планируешь на это получить? — хозяин дома подошёл к столу и сел напротив Мина. — Ну... На чистоту, тебе сложно в академии, да и находиться ты там явно желанием не горишь, а тут у тебя дом, семья, — Юнги выводил странные узоры пальцем на столе. — Так зачем? Я же вижу, что тебе плохо, почему другие ничего с этим не делают? Брюнет гулко сглотнул, пытаясь избавиться от кома в горле. С каких пор этот парень заделался носильщиком, так профессионально вытаскивая из головы Хосока многотонное содержимое, так бережно им хранимое. Раз на то пошло, Юнги бы мог и утилизировать это по доброте душевной, как это делают со старой техникой. — Я не мазохист, что бы заниматься таким без причины. Твоё «плохо», — Чон замолчал, привлекая внимание собеседника, что бы заглянуть тому в глаза, Юнги клюнул на этот трюк. — Это слово имеет очень обширное значение, я могу всю жизнь прожить по своим меркам нормального, а прохожий взглянет и осудит, проговорив «плохо». И ты серьёзно? Соглашаешься прийти к человеку домой, а потом задаёшь этот вопрос, сидя у него на кухне. — На маньяка или убийцу ты не похож, так что, переживать мне не стоит, — блондин чувствовал себя спокойно в чужом доме, словно зашёл к старому знакомому. Такой Хосок не бесил, как обычно, сейчас с ним хотелось разговаривать. Чон выглядел усталым, с тёмными кругами под глазами, его плечи заострились и теперь выделялись ещё больше, кожа лица мраморная, контрастирующая с чёрным воротом водолазки. Глаза смотрели прямо, не пытались утаить чего-то, эти же глаза пару месяцев назад имели в себе скопище энергии, с помощью которой брюнет огрызался на всё, что движется. Он стал уязвимым, конечно же, только с виду. Тупой порыв, но захотелось подойти и обнять этого усталого человека, а потом отправить спать и не выпускать из комнаты, пока тот не преодолеет во сне отметку десяти часов. Хосок поднялся с места проверить овощи на сковородке, заодно и столовые приборы достать. — Сейчас сестра придёт, скажешь, что познакомился со мной в больнице, она сразу поймёт. Про академию ни слова, — Чон достал чашки с верхней полки и поставил чайник на плиту. — Тебе чай или кофе? — То же, что и тебе, — Юнги следил за выверенными действиями Хосока, его действия были на автомате, как у матери огромного семейства. — А родители? Придут вечером? Брюнет осторожно сыпал кофе в кружки, оставив в третьей заварку для чая. Чайник засвистел, начав неприятно шуметь на всю кухню. — Можешь не волноваться, никто больше не придёт, — Хосок выключил плиту. — Мы будем только втроём. Снаружи послышался шум, после чего входная дверь открылась, на мгновение впуская в помещение шум с улицы. Из коридора доносился быстрый топот, пока девочка с каштановыми волосами не ввалилась на кухню, словно ураган. — Брат, ты вернулся! — Суён с разбегу запрыгнула на Хосока, обвив того ногами и руками. — Ты почему не сказал, что вернёшься? Юнги тихо сидел и ждал, пока его заметят. Было необычно наблюдать за тёплой улыбкой, озарившей лицо Чона, брюнет обнял сестру, удерживая её в воздухе. — Не хотел отвлекать от занятий, — Хосок отпустил Суён, поворачиваясь к блондину. — Познакомься, это Юнги, он с моей больницы. — Привет, меня Суён зовут, — шатенка лучезарно улыбнулась, садясь за стол. — Приятно познакомиться, брат никогда раньше никого не приводил домой. — Правильно, нечего всяких прохожих домой таскать, да, Хосок? — блондин повернул голову в сторону Чона, расставляющего лапшу с овощами. — Вернее и не скажешь, — парень сам уселся за стол, убедившись, что ничего не забыл. — Рисовая лапша? — Суён взяла палочки в руки, рассматривая кусочки овощей. — Приятного! Парни молча кивнули и все трое приступили к еде. Юнги иногда отвечал на вопросы, задаваемые девочкой, на некоторых ему приходилось просить помощи у Хосока, что бы их рассказ выглядел правдоподобно. Время шло быстро, в какой-то момент брюнет извинился и поднялся в свою комнату, ему нужно было найти таблетки и спрятать их так, что бы потом можно было незаметно взять их с собой в Алием. — А ты старше или младше Хосока? — Суён с присущим её возрасту интересом разглядывала нового знакомого. — Сколько тебе лет? — Двадцать будет в марте, — Юнги не боясь отвечал на вопросы, ему было нечего скрывать, возраст не являлся какой-то секретной информацией. — Значит, брат тебе хён, — девчушка улыбнулась, отпивая чай из кружки. — Хён? Юнги не ослышался? Может, Суён напутала чего? Насколько он знал, Чону было восемнадцать. — Ну да, хён, брату двадцать один будет в феврале, — школьница говорила с таким лицом, будто объясняла что-то совсем тупое и элементарное. А тупым здесь оказался только Юнги, которого наебали даже с возрастом. Теперь всё на места встаёт, когда вспоминается недовольное лицо Хосока, которого чуть ли не каждый пытался назвать мелким. А младшим то в итоге оказался Мин. — Могу я попросить тебе кое о чём? — Суён заговорила тише. — Присматривай за ним, хорошо? А то он на своей работе всё здоровье посадит, ему же совсем плевать не себя. Юнги внимательно смотрел на девочку, в глазах у которой читалась просьба. — Я позабочусь о нём, — ну вот, дал обещание человеку, которого знает от силы час, так держать. — Спасибо тебе. Хосок не любит, когда о нём начинают заботиться. Сам он готов всё для меня сделать, а для себя ему жалко, говорит, что с ним и так всё понятно, а у меня ещё всё впереди. И так всегда, после того, как мы остались вдвоём. Дурак, Юнги точно дурак. Остаётся противный осадок от того, что всё время видел в Чоне невоспитанного депрессивного парня, у которого переходный возраст запоздало начался. Теперь всё видится по другому, стыдно не только за себе, за всех, кто пытался лезть к Хосоку. Пока тот слишком рано перенял на себя роль и обязанности взрослого, пытаясь с этим справиться, они донимали его разным дерьмом. Те же Намджун с Чонгуком, а сам Юнги? Ох, чёрт, и сейчас тоже. Тогда тот же вопрос остаётся, зачем ему академия? — Ты ложись на кровать, постельное бельё я постелил новое, — брюнет зашёл в комнату, выключив перед этим свет в коридоре. — А ты? — Мин сидел на краю кровати в серых домашних штанах в клетку и чёрной футболке, которые Хосок одолжил ему после душа. — Лягу на полу, — парень полез в шкаф, доставая от туда матрас и подушку с одеялом. — Спасибо, — Юнги залез под одеяло, удобнее устраиваясь на подушке. Он лёг на спину, прислушиваясь к копошению со стороны Чона. — Выключаю свет. Комната погрузилась во мрак, только на потолке оставались пятна света, оставляемые работающими фонарями с улицы. Лёжа здесь, в кровати Хосока, в его одежде, пока сам он устроился на полу, у Юнги рвалось что-то доселе неведомое наружу, глаза начали пощипывать. У него точно аллергия на выхлопы. — Прости, — тихо, одними губами прошептал блондин. — Простить за что? — Хосок перевернулся на бок, что бы лежать лицом к Юнги. — Просто. Спокойной ночи. С пола послышался тяжёлый вздох. — Спокойной.