а ты не промах

*глупо моргает, брезгливо вытирает руку о мимо проходящего человека*. — Эй! Что ты об меня вытер?! *пытается стряхнуть* — Своё доверие к людям. Атака Титанов.

— Что? — Шоё тупо уставился на Кагеяму. — Это всё я подстроил, идиот! Неужели ты думаешь, что Ойкава и правда взял тебя только потому что ты «солнечный и милый»?! Да таких как ты у него целый гарем! — Не неси ерунду! — Хината резко ударяет Кагеяму ногой по лицу, тем самым откидывая от себя. Вскакивает, собирается убежать хоть куда-нибудь, да хоть в ванную, но чтобы подальше от этого лицемерного вранья. Он срывается с места, но его хватают за ногу и дёргают на себя, заставляя запнуться и упасть, ударившись теми же местами, что при падении с велосипеда. Это замедляет Хинату, поэтому Кагеяма без проблем приволакивает его к себе, а потом садится сверху, сжимая руки. — Знал, что не поверишь. — рычит брюнет, пока Шоё в панике дергается, не в силах терпеть сидящего на новоиспечённом синяке человека. — Да успокойся ты! — свободной рукой Тобио прописывает Шоё пощёчину, заставляя замереть. — Уж прости, что поднимаю руку, — язвит, — но ты не слушаешься. Затем он затихает, отпускает Шоё, однако не слезает. Не то, что бы рыжего успокоил этот удар — ему наоборот захотелось дать сдачи. Он просто переводит дух перед следующим нападением. — Великий Король ни за что бы так не поступил. — мотает он головой, ведь молчание слишком давит на его расшатанную психику. — Он хороший и не стал бы меня обманывать. А вот ты… — Какой же ты, всё-таки, наивный идиот. — Раз я такой идиот, что ж ты никак не отвалишь?! — это скорее не возмущение, а отчаяние. Хината уже просто не знает, как надо послать Кагеяму, чтобы тот не возвращался и не сыпал соль на раны. — Наговариваешь на Ойкаву, внушаешь мне какой-то бред, самому то не стыдно? — Могу рассказать тебе всё с самого начала. — Очень надо! Может, ты там просто придумал какую-нибудь историю?! Может, Ойкава-сан рассказал тебе о том, что между нами с ним было, и ты этим воспользовался?! — Ну, он же не знает подробностей про Киёку. — Что? Кагеяма довольно ухмыляется, чувствуя себя победителем. — Это я попросил её поставить тебя перед фактом. Заставить зарабатывать деньги. — Но… — Хината шокировано затих, отведя взгляд. Действительно, ещё тогда его это напрягло. В детском саду есть ещё малообеспеченные семьи, но Киёка пристала именно к нему. Но как? Это все всё равно не укладывается в голове. И вообще в таком положении думать невозможно, раны ещё саднит, и чёртов Кагеяма расслабился, теперь невольно выбивая из рыжего воздух своим весом. — Кагеяма, мне неудобно! И вообще, у меня всё болит! Слезь! — Рыжий упирается в сидящего на нём руками, пытаясь убрать от себя, и Кагеяма повинуется, что, опять же, на него не похоже. Тобио уходит на кухню, тем временем как Шоё, покачиваясь, встаёт. Хромает в ванную, чтобы помыть руки. Когда он видит себя в зеркале, то невольно отшатывается назад. Его лицо перепачкано и исцарапано — он не слабо проехался щекой и лбом при падении. Другая щека не так сильно пострадала, но покраснела из-за удара Кагеямы. Пусть тот и не бил особо сильно. Шоё смывает с рук и лица грязь, а потом направляется в комнату. Там его ждёт Кагеяма с аптечкой. Вот ведь, до сих пор помнит, где что лежит. — Раздевайся. Хинате ничего не остаётся, кроме как подчиниться. Он медленно стягивает с себя одежду, обдумывая слова Кагеямы. Неужели, это правда? Ну нет, не может быть. Один факт ничего не доказывает. Пусть Кагеяма поможет обработать раны и катится колбаской отсюда. Шоё остаётся в футболке и трусах, садится на футон к Тобио. Кагеяма берёт его за подбородок, поднимает лицо на себя, а потом, уже приготовленной ватой, пропитанной спиртом, начинает обрабатывать первую царапину. — А нога моя тебя не волнует? — бурчит Шоё, чувствуя в раненой голени куда большую боль. Царапин на лице он вообще почти не чувствовал, пока на него не попало лекарство, заставляющие морщиться и жмуриться. Тобио что-то обдумывает, параллельно дуя на обработанное место. — Я люблю тебя. — начинает он, а Шоё закатывает глаза, ведь это не то, что он хочет услышать. За такой жест Кагеяма надавливает ватой на царапину сильнее, чем нужно, заставляя шипеть. — И ты любишь меня. Я знаю, что ты любишь меня. Просто ты чёртов трус, вот и отрицаешь. Хинате хочется многое съязвить в этот момент, но ватка у особо глубокой царапины напоминает о том, что ему не следует перечить или перебивать. Пока что. — И я знаю, что был ужасен два года назад. Я был… — он мнётся, хмурясь. — Королём. И я знаю, почему ты боишься меня. Я понял это ещё тогда, когда ты впервые не пришёл на нашу встречу. — Но ты и до этого понимал. — замечает Хината, протягивая руку для обработки. — Я давал тебе столько шансов исправиться, что устал считать! И закрывал глаза на твои выходки столько раз, что просто повяз в твоём абьюзерстве! — Да, но я воспринимал проблему как факт. Я знал, что делаю что-то не так, но по большей части мне было всё равно. Кагеяма молча обработал руку, пока что ничего не добавляя. Хинату хоть и томили любопытство и злость с непониманием, но он всё-таки решил прислушаться к мозгу, а не к желаниям. Если торопить, Тобио может сбиться, и поплатится за это никто иной как Хината. — И когда ты объявил о разрыве отношений, я сначала на верил. Я не мог принять, и я… — Не волнуйся, я прекрасно помню, как ты меня избил и запер в своей комнате. — ворчит Шоё, а отрывки прошлого мелькают в голове. Он, конечно, знал, что его парень не обрадуется окончательному решению не «может расстанемся…?», а «Кагеяма, я тебя ненавижу, мы расстаёмся и точка», но предположить, что его так сильно покалечат он не мог. В некоторых местах до сих пор остались шрамы, но их в основном не видно, вот он и не вспоминает о них. — Я так и не смог смириться. — Кагеяма сделал вид, что ничего не услышал, перебрался подальше на футон, преступая к повреждённой больше всего ноге. — И когда я перевёлся в Шираторидзаву, то обдумывал только это. А потом так получилось, что у меня появились хорошие знакомые и деньги. А с ними план. Мне как-то нужно было вернуть тебя, пересечь наши жизни, но ты не желал меня видеть. А я тебя желал. Я должен был тебя увидеть, и не просто на улице, идущего за Нацу, а на кровати без одежды. Шоё морщится, отмечая в мыслях, что Кагеяма сошёл с ума окончательно. И что избавиться от него нужно как можно скорее. — У нас состоялся тренировочный матч с Аобадзёсай, и я заговорил с Ойкавой-саном. Мы плохо ладили до того дня, но я знал, кто он, и сказал, что могу предложить ему хорошо обучаемого милого актёра. Он, конечно, противился, но в итоге согласился, когда я показал ему твои фото. А потом я стал следить за тобой. Не всегда, но достаточно часто, чтобы понять, на какие места нужно надавить. А ты, придурок, меня ни разу не заметил. Я поговорил с психологом вашего детского сада и подкупил её. Она стала прикапываться к твоей сестре, а потом и к тебе. Говорить, чтобы всё выглядело так, будто если ты принесёшь ей деньги и докажешь, что можешь их добывать, она закроет на всё глаза. Хотя, дурень, такие проблемы так не решаются. Нужно быть совсем идиотом, чтобы не заметить подвоха. Всё шло по плану, ты благополучно повёлся, и тут мне позвонил Ойкава со словами, что ты сделал всё за нас и сам по ошибке к нему припёрся. Он построил диалог с тобой так, чтобы ты его точно запомнил вместе с фактом, что у него полно денег. А там мы подговорили нужных людей, чтобы они обосрали твою пиццерию. Ты как миленький пришёл к Ойкаве за деньгами и согласился на его условия. Знаешь, для кого он снимал видео с тобой? Для меня. Я ему платил за это. А потом, когда он втёрся к тебе в доверие, я пришёл на твою съёмку лично. И, знаешь ли, я не хотел делать тебе больно. За твои измены с Ойкавой я хорошенько отыгрался на на съёмках с ним. Но ты меня, чёрт возьми, спровоцировал и всё усложнил. «Афигеть, я ещё и виноват» — думает на периферии Шоё, однако предпочитает дослушать. — Ну и потом я спросил у Ойкавы, что сделать, чтобы с тобой помириться. За ответ, знаешь ли, пришлось попрощаться с гордостью. Но всё сложилось вполне удачно. Мы пошли к тебе в пиццерию и стали смотреть, с кем ты общаешься. Поняли, что ты дружишь с Нишинойей, и заострили на нём внимание. Я как раз сегодня познакомился с ним, и мы благополучно тебя по обсуждали. Я узнал всю информацию, которой мне не хватало. Во сколько ты заканчиваешь работу, например. Он сообщил мне, по какому адресу ты доставишь последний заказ, и я пошёл за тобой. Ойкаву я позвал с собой, чтобы ты, если что, не свалил особо быстро, и хотя бы заинтересовался. Но ты из-за своей тупости снова сделал всё за нас и свалился с велика. Я еле успел тебя вытащить из-под машины. Вот ты идиот, а! Хината сидит, в шоке обдумывая всё услышанное. Собственный пульс слышится где-то в висках, перед глазами всё плывёт. Главные выводы, которые он сделал: Кагеяма — одержимый абьюзер, а Ойкава — эгоистичный предатель. Ну что за люди его окружают? Хочется устроить скандал для обоих, но Шоё просто не находит на это сил. — Ну и зачем? — вздыхает он, притягивая к себе обработанные ноги. — Зачем ты это всё делал? То, что ты оказался сумасшедшим извращенцем твоих мотивов не объясняет. Во всяком случае мне. — Если бы я просто пришёл к тебе с извинениями, ты бы меня выгнал. — Мне и сейчас хочется тебя выгнать. — Я теперь знаю буквально всё о тебе. Я показал насколько сильно люблю тебя. У меня есть видео с тобой. С тобой и со мной. А у тебя теперь есть деньги. — Да ну? Они со временем закончатся, а Ойкава-сан не будет давать мне новые просто так. — Мы можем сниматься вместе. — Дурак, я не будущее хочу обсудить! Объясни нормально — зачем ты превратил мою жизнь в цирк?! Зачем ты устроил мне такие проблемы?! Мог просто извиниться и позвать сниматься в порно! Мне — деньги, тебе — я! Ну и деньги. — Да ты бы не согласился, идиот! — Кагеяма несильно хватает Хинату за волосы. — Послал бы меня лесом и всё! — Да почему ты не можешь понять, что я и сейчас тебя могу послать?! Всё было бы точно так же, только я бы потратил меньше нервов! — Придурок, ты еле сводил концы с концами! — Но я же их сводил! — Зато теперь ты видишь, на что я способен! — На что?! — На всё ради тебя! — Да мне было бы достаточно, чтобы ты просто перестал быть эгоистом! Но ты как был им, так и остался! — Хината выдёргивает свою голову из-под чужой руки. — Но я абсолютно всегда был эгоистом. — Кагеяма говорит слегка спокойнее, отрешённее. — Ты полюбил меня тогда таким. Заметь, наши отношения начались с твоей влюблённости, а не с моей. — Твой эгоизм проявлялся в другом. — мотает головой Шоё и прячет лицо в руках. — Сейчас ты готов сломать мне жизнь, лишь бы мы пересеклись. — Хината, — Кагеяма убирает руки коротышки, открывая обзору лицо, и берёт его за подбородок, чтобы не отвернулся. — Я точно так же готов её починить. Разве ты сейчас плохо живёшь? Или хуже, чем до встречи с Ойкавой? Хината не нашёлся, что ответить, да и их диалог прервал звонок в дверь. Шоё выбирается из хватки Кагеямы и подходит к выходу из квартиры, открывает дверь. Там стоит незнакомый мужчина, а рядом недовольная Нацу. — Опять меня какие-то мужики забирают, тебе что, совсем лень?! — восклицает она, проталкиваясь в дом. Шоё бегло извиняется перед, видимо, таксистом, и отдаёт ему деньги, которые очень кстати лежали в карманах. — И снова этот страшный парень! Ты променял меня на него?! — девочка обиженно надулась, стреляя глазками то в Кагеяму, то в Шоё. — А… П-прости. — неловко улыбается брат, закрывая дверь. — Я упал с велосипеда, поэтому вот. — У тебя слишком много царапин! — девочка подбегает к нему как только присматривается повнимательней к состоянию, забывая про свои обиды, а затем рассматривает ближе. — Как будто с кошкой подрался! Старший Хината улыбается, помогает снять куртку вновь раскапризничавшейся сестре. — Тебе скоро в первый класс, а всё ещё как маленькая. — бурчит он, а затем, хмыкнув, встаёт. — сама снимай свои ботинки, малявка. — Ну ты определись! — огрызается Нацу, раздеваясь дальше самостоятельно. — И вообще, ты купил мне тетрадки? И ручки? И школьная форма мне нужна! — Ну, школьную форму на тебя и без меня сошьют. — протягивает Шоё. — У вас же одинаковая будет… Наверное… А ручки успеем купить. Он хочет пройти на кухню, поставить чайник, но на глаза ему вновь бросается Тобио. Недавний диалог всплывает в голове, и только сейчас у Хинаты восприятие последнего года переворачивается с ног на голову. Он ничего не говорит и, как и планировал, проходит к плите, чтобы не злить сестру ещё больше. Но как это всё понимать? Что ещё Кагеяма не договаривает? Может, пиццерия ещё как-то с ним связана? Может, он как-то влияет на Сугавару с Савамурой? Хотя, тогда бы он не стал разговаривать с Нишинойей. И всё-таки, Хината теперь чувствует себя потерянным. Да им же так безжалостно управляли всё это время, всю его жизнь строил один человек! Сумасшедший, одержимый человек! Хината со вздохом прикрывает глаза. Скоро второй год обучения в старшей школе, что он будет делать, если все его мысли теперь заняты одним человеком? После второго и третий не за горами, а там уже выпуск. Что Хинате делать дальше? Что делать с Нацу? Он же даже ни в какую школу её не записал. Чёрт! Хината ударяет кулаком по столешнице, глотая ком в горле, пытаясь сморгнуть подступившие слёзы. Почему всем этим занимается он?! Чем занимается их мать?! Она чувствует себя нормально, она в больнице, за ней ухаживают, неужели так трудно позвонить куда-нибудь и записать Нацу?! Почему все свои родительские обязанности она свалила на сына?! Хината чувствует, что не может удержать слёзы, поэтому пролетает между ничего не понимающими Кагеямой и Нацу, а затем влетает в ванную и запирается в ней, зажав рот рукой, чувствуя, как по ней уже текут слёзы, обжигая царапины. Если бы мать была ответственнее, если бы отец их не бросил, какая бы жизнь у него была? Смог бы он заниматься волейболом? Может, он бы сражался против Кагеямы, или наоборот играл с ним в одной команде? «Павшие чемпионы», «нелетающие вороны» — так сейчас называют команду его школы — Карасуно. Что, если бы он смог всё изменить? Что, если бы уговорил Кагеяму не переводиться в Шираторидзаву, и они бы играли бок о бок? Хината свернулся на холодном полу в калачик, прижав к груди руки, не удерживая теперь слёзы, что одиноко падают на плитку. Такая несправедливость его просто убивает. Ещё и Кагеяма этот. Шоё даже не может определиться, к лучшему этот человек в его жизни или к худшему. С одной стороны, если верить рассказу, то он свалил на Шоё кучу проблем. Но с другой, благодаря этим проблемам у рыжего есть деньги и даже одна связь. А тот, у кого есть деньги и связи может контролировать то, что другие не могут. Но кто сказал, что это всё не обернётся против него самого? Кагеяма теперь вполне может заниматься шантажом. Не просто может, а будет, Хината в этом уверен. Пытаться заставить снова начать встречаться. Любить. Идиот. Шоё всё ещё чувствует себя маленьким и беспомощным. Ему нужен родитель, опекун, на которого можно скинуть проблемы и трудные решения. Попросить совета, попросить сделать за него дела. Мать даже трубку не возьмёт, просить ещё помощи у друзей из пиццерии совесть не позволяет, Ойкава вообще врагом оказался, а Кагеяма… А что Кагеяма? Хината приподнимает голову и смотрит на дверь. Оказывается, к нему уже какое-то время стучатся Тобио и Нацу. Теперь они не на шутку взволновались, что рыжему сейчас вообще не надо. Выбьют ещё дверь. — Я в норме! — крикнул он им. — Идите пейте чай, я скоро приду! Стуки прекращаются, слышится какой-то короткий диалог, а потом нарушители «спокойствия» уходят. А Шоё вздыхает и садится. Может, дать Кагеяме ещё шанс? Хотя… Какой к чёрту шанс? Судя по всему, Кагеяма стал ещё хуже, чем несколько лет назад. Откуда-то достал деньги и теперь считает себя высшей силой. Но как жить то дальше? Кто спасёт от Кагеямы? Что делать с Нацу? Что делать с Ойкавой? Что, чёрт возьми, делать?