Сигналы SOS. Найти вопрос. Плачешь, ночь. С неба дождь. Я и ты — Разный мир. Дай мне знак. Почему играешь в игры? Слишком глупо, В клетке дикой Мои руки. Утром звёзды Тают в небе. На меня солнце смотрит, А я не верю тебе.
Я не верю тебе — Егор Натс
Что же было дальше? Дальше жизнь Шоё превратилась в настоящую путаницу. Он запутался абсолютно во всём. В том, что было, в том, что стало, в том, что будет. В том, что он делал и в том, что он делает. Его отстранили от работы, потому что он перепутал все пиццы и заказы. Ещё и в смену Даичи, как можно было так облажаться? Если Сугавара подбодрил бы, попытался помочь, то Савамура отчитал рыжего по полной программе. Вычел день из зарплаты и отправил домой. Но это не помогло, потому что Хината чуть не заблудился, пока шёл домой — настолько его голова загружена. Причём он даже не понимает чем. Кагеяма и Ойкава там есть безусловно. Рядом маячат мысли о Нацу, неподалёку обида на родителей, ещё подальше сомнения в целом обо всём и всех. Но Шоё осознал, что дома с этим всем разбираться — пытка. Давящая тишина и отсутствие кого либо хорошенько действуют на оставшуюся кучку нервов. Поэтому Хината покупает себе булочку и отправляется в парк. Кенму или Куроо он сейчас вряд ли встретит, у них наверняка экзамены. Ойкаву тоже вряд ли, хотя с ним и хочется поговорить. Шоё даже не против зайти к волейболисту, быть может, он скажет что-то, чего не говорил Кагеяма. С другой стороны сейчас загружать себя ещё больше совсем не хочется. Кажется, что ещё чуть-чуть, и Шоё просто сломается. Рассыпется. Не выдержит его сердце этой путаницы. Кагеяма — отдельная тема. Хината не спрашивал его о личной жизни, на кого и где он учится, поэтому не может сделать вывод, где именно сейчас «Король». Он знает лишь то, что в старшую школу Тобио поступил в 15 лет, значит закончил он её в 18. В этом декабре ему исполнилось 19, значит он ещё учится? Тогда Шоё путается ещё больше — откуда у Кагеямы было время на воплощение этого бессмысленного плана? Он же выпускник. Или Хината ему важнее школы и волейбола? Дурак. Шоё с задумчивым видом плюхается на лавочку и откидывает голову назад, рассматривая перевернувшийся вверх тормашками парк. Он кусает от чего-то безвкусную булочку, вздыхает, садится прямо и рассматривает прохожих, что как бесчувственные NPC ходят туда-сюда. Не чувствуют? Нет, у всех есть свои проблемы и заморочки. если приглядеться, то по большей части идут взрослые и студенты. И все такие хмурые… Но это же не значит, что они бесчувственны? Быть может, что-то сломало их? Быть может, эмоции наоборот переполняют их, и они не справляются? А сам то Шоё выглядит счастливее? Вряд ли. В примерно таком режиме начинается апрель. Чёртов апрель и поступление Нацу в школу. Что удивительно — мать всё-таки соизволила самостоятельно записать дочь в школу, так что на одну проблему меньше. И на сотню больше. Шоё с сестрой в панике бегают по магазинам, покупая всё в последний момент, а спустя, кажется, пару мгновений, на календаре закрасовалась дата «6 марта». Хината одевает Нацу в её первую школьную форму, помогает сделать рыжие хвостики, нацепляет на них пышные банты. Сам одевается не менее прилично, хотя с радостью бы прогулял этот день, как и все остальные. Но сестру всё же проводить нужно, а там может и получится улизнуть. К величайшему удивлению обоих, их мать тоже пришла проводить Нацу в первый класс. Она, кажется, хотела сделать это незаметно, но внимательная девочка всё равно распознала родственницу среди толпы. Шоё искренне не понимает, как она это сделала, ведь их мама сильно изменилась. Как минимум, врачи сделали своё дело — женщина не выглядит такой хилой и болезненной, как раньше. Сейчас она разве что встревожена. Хотя, в такой толпе не встревоженным быть трудно. Линейка начальной школы состоится раньше по времени, чем старшей, поэтому Шоё присутствует на ней. И, когда Нацу вместе со своим новым классом ушла в здание, парень увидел на лице матери слёзы. Сначала он подумал, что ей просто стало плохо, но это оказалось не так — женщина плачет… от счастья? В любом случае она утирает влагу с лица и неожиданно поворачивается к сыну, так что тот вздрагивает. Появляется желание спрятаться за кого-нибудь, улизнуть от этого такого чужого, но при этом родного взгляда. — Знаешь, Шоё, в свой первый школьный день ты был абсолютно таким же, как Нацу. — в голосе Хинаты даже прозвучали тёплые ноты. — Я рада, что у неё есть такой брат, как ты. Шум толпы отдаляется на второй план, а рыжий во все глаза смотрит на мать. Кажется, время останавливается. Они точно не ошиблись? Это точно его мать? Его мать и говорит ему такие вещи? Его мать и отсутствие криков? Шоё никогда не слышал от неё чего-то в таком ключе. Никогда она не хвалила его, всегда прогоняла. Так почему? Уколы так подействовали? А затем она коротко зовёт сына за собой, ведёт в ближайшую кафешку, где заказывает два коктейля. Садятся за столик, где Хината лишь удивлённо хлопает глазами. Его будут отчитывать? Ударят? Но та молчит, смотрит выжидающе, видимо, следующий шаг ожидая от сына. А тот даже не знает что сказать. Раньше они общались только в крайней необходимости, и то старались близко друг к другу не подходить. Но что обсуждать сейчас? Рискнуть задать один из самых интересующих вопросов? Но если он узнает ответ, то скорее всего окончательно выпадет из реальности. Однако… — Мама… — он подаётся ближе, заглядывая женщине в глаза. — Ты… любишь нас? — А сам как думаешь? На её лице появляется улыбка. Такая добрая и нежная улыбка, какой Шоё не видел ещё никогда. — Почему… Почему всё это время ты так обращалась с нами? — в голосе боль, в глазах слёзы, в горле ком. — Почему никогда не показывала, что любишь? — Я позвала тебя сюда чтобы обсудить это. — лицо женщины становится серьёзным. Она садится прямо, и сын, сидящий напротив, невольно так же выпрямляется, напрягаясь всем телом. — Я не собираюсь извиняться за своё поведение. Да, я не хотела для вас с Нацу такого детства, но… — вздыхает. — Так уж получилось, что я больна. Так получилось, что ваш отец ушёл. И… знаешь, если бы я знала, насколько ты упорный, ответственный, заботливый, способный сын, — Шоё невольно краснеет, втягивая голову в плечи, — Я бы не приняла такого решения. Дело в том, что болезнь неизлечима. И ты это знаешь. Более того, её сложно контролировать. У меня не было денег на нормальное лечение, и я не знала, что смогу выжить. Я могла умереть в любой момент. И что бы вы делали, будь я хорошей заботливой мамой? Вы бы страдали и горевали, более того, не смогли бы выжить в одиночку. Ведь не факт, что вас приняли бы в приют. Я решила, что пусть лучше вы не будете питать ко мне положительных чувств. Пусть вы научитесь жить без меня и моей любви сразу. Тогда, в случае чего, вы бы не пропали. Вы бы не были привязаны ко мне и не зависели бы от меня. Я кричала, я поднимала на вас руку, и каждый раз корила себя за это, так что мне становилось всё хуже и хуже. Я находилась в постоянном стрессе из-за вашей грусти, мне хотелось обнять вас, хотелось… Но это было слишком рискованно. Я запрещала вам любить меня, и запрещала себе любить вас. Шоё опускает голову, вцепляясь зубами в трубочку. Агрессивно пьёт коктейль, проглатывая его вместе с информацией, не поднимая на мать глаз. — Когда ты положил меня в больницу, я сначала поверить не могла. Я не могла поверить и до сих пор не верю, у меня в голове не укладывается, как ты смог заработать столько денег. «Если бы ты узнала как, то вряд ли бы дальше меня так расхваливала» — с горечью думает Шоё, но вслух ничего не говорит. — Но я и не буду спрашивать. Так вот… Врачи меня вытянули. Я смогу жить, но только под постоянным присмотром. А раз мне больше ничего не угрожает, значит я могу рассказать правду. Я не жду от вас прощения, но если вдруг захотите увидеться, знайте, что больше я никогда не оттолкну вас. А затем, пока Шоё не успел ничего сказать, она встала и ушла. Рыжий не стал её догонять. Он просто сидел на месте и смотрел в одну точку, чувствуя от чего-то невероятную боль внутри. Обиду. К глазам подкатили слёзы. В последнее время Шоё подозрительно много плакал. Он складывает руки на столе и прячет в них лицо, чтобы не создавать лишнего шума, а затем чувствует первые содрогания тела. Он отчаянно кусает губы и рукав формы, пытается успокоиться, но всё без толку. Почему-то нет невероятного облегчения или желания прям тут же вывалить на стол свою душу с тележкой проблем, чтобы мать помогла разобраться. Нет, ему наоборот хочется закрыться ещё сильнее. Спрятаться ото всех, чтобы не нашли. Чтобы не лгали. Кругом обман. Кругом один беспощадный обман, и все почему-то твердят, что лгут на благо. Но не чувствует Шоё этого блага, только чувствует, как мир перестаёт восприниматься адекватно. Чувствует, что ещё одна вот такая правда — и он просто сойдёт с ума. Уже сходит. Чувствует, что пора бы пойти к психологу. Чувствует, как каждый день ему всё труднее вставать по утрам. Как всё труднее улыбаться для Нацу, как всё труднее придумывать маршруты для избегания Кагеямы. Как всё труднее видеть противоположные стороны казалось бы таких близких людей. Предатели. Позже Нацу радостная выбегает из школы, спрашивает где мама, но долго на этом не зацикливается, потому что первый день в школе явно её впечатлил больше. Она успела завести себе подружку, пошутить над каким-то мальчиком, устроить перепалку, а остальное из её бурного рассказа Шоё не понял, да и не пытался понять. Как-то не до этого. Они двинулись в сторону дома, где стали обсуждать, что будет дальше. Вернее пытаться. У старшего Хинаты голова отказывается раздумывать куда девать Нацу если он целый день на работе. Девочка, конечно, записалась в волейбольный клуб, это должно занимать какую-то часть времени, однако в начальных классах детей не будут сильно загружать, а значит она по долгу будет одна. С новым триместром начинаются новые проблемы у самого Шоё. В этом учебном году учителя стали жёстче относиться к его «разгильдяйству», за пропуски грозятся исключить, так что Хинате приходится посещять занятия. Рабочий график в пиццерии ему просто сместили, что вызывает большие неудобства, домой он будет возвращаться гораздо позже. В таком сумбуре проходит понедельник, вторник, а там к счастью находится решение для первой проблемы. Нацу завела себе друга, к которому зачастила ходить в гости. Шоё отпускает её без лишних разговоров и допросов, хоть и не знает, где этот мальчик живёт. Главное — Нацу довольна, Нацу не сидит одна, Нацу возвращается домой самостоятельно. Видимо, этот её друг живёт неподалёку. Среда, четверг. Шоё выдохся. Не только от многочасовой езды на велосипеде, а в принципе от жизни. Он садится на лавочку, наблюдая за медленно опускающимся за горизонт солнцем и снова плачет. Это уже традиция. Именно в это время, именно в этом месте. Смотреть на цветущую сакуру и кроваво красный закат, и просто плакать. Бранить жизнь за всё это, позволять целыми днями бушующим внутри эмоциям вырваться наружу. Он не чувствует себя в безопасности абсолютно нигде. Более того, он чувствует пожирающее одиночество и отчаяние. Он не верит ничему. И он чувствует, что просто ломается. При этом он как не ходил к матери, так и не ходит. Не хочет видеть её вообще. Слышать, ощущать, он просто обижен. Если бы это была единственная вскрывшаяся ложь, он бы не загонялся, но ведь ещё и Ойкава… Кагеяма… Кто следующий? Кстати о Кагеяме. Хината порой замечает его краем глаза. Теперь он понимает, что Тобио и раньше следил за ним, просто рыжий не обращал на пожирающий взгляд никакого внимания. Теперь обращает. Один раз даже упал с велосипеда из-за этого. А может и не из-за этого. Хината в принципе неуклюжий. Его тело напряжено, его тело ощущает опасность. Его тело хочет чувствовать защиту, его сердце хочет спрятаться в чьих-то руках.