Неожиданно в этот мир ворвался Пак Чимин — айдол, который за год достиг вершины. Грубый и сексуальный на сцене и мягкий и солнечный в жизни — никто не понимал, как он совмещает в себе две личности.
Чимин на самом деле был демоном, пришел в мир людей от скуки и решил добиться их внимания. Скольких пустышек он повидал за сценой. Люди отдают свои души за популярность, не понимая, что тратят лишь свои силы, убиваются, встают, тренируются — это и есть их отдача. Демоны помогают лишь сильным людям, которые и сами всего бы добились.
Чимин прожил относительно мало, людям почти не помогал, был тем ещё эгоистом. Не сказать, что он был злым, но его доброта была погребена под жестокой натурой демона. Если ты слаб, то не стоишь ничего, а кто сейчас может отличить слабость от доброты?
Пак обрел популярность не столько за магические способности, сколько за природное обаяние, он притягивал к себе без особых усилий. Открытая натура, Чимин показывал себя со всех сторон, людям казалось, что он делил свою жизнь с фанатами.
Юнги трудяга, всю жизнь работал на свою мечту и почти достиг цели. Стал подрабатывать ещё в институте, но долго ни в одной редакции не проработал. Просто его острый язык не сопоставим с ангельской внешностью. Мин никому не позволял себя равнять с грязью под ногами, будь то начальник или клиент. Но если бы Юнги был такой же ледышкой внутри, как снаружи, то не плакал бы по ночам от несправедливости и жестокости окружающих.
После института Юнги научился говорить приятно и увлекательно, держать свои мысли и эмоции при себе, когда надо, заткнуться и мило улыбаться вместо того, чтобы плюнуть в лицо. Он нашел неплохое место, которое недавно открылось, но своими статьями со временем продвинулось далеко.
— Я считаю, ты сыграл особую роль в развитии нашего предприятия, Юнги. — с бокалом шампанского в руке говорил директор. — Если бы не твои способности, ум, трудолюбие, мы бы не достигли ничего. Я предлагаю стать тебе главным редактором. — Юнги почти плакал от счастья, но на лица была легкая улыбка.
В тот вечер его мечта сбылась. Дома он подкидывал подушки в потолок, выпил бокал вина из дорогого подарочного сервиза, на душе было легко, в животе кружили бабочки. Юнги даже позвонил ночью маме и почти визжал в трубку.
Для него это было действительно очень важно.
Чимину предложения поучаствововать в интервью, ток-шоу и музыкальных программах было больше обычного, но Пака это мало интересовало. Взаимодействия с людьми ему хватало на сцене, а его продвижением занималась компания.
— Ответь на заявок пять-шесть, не больше, остальных шли к черту. — небрежно кинул Чимин своему менеджеру, пока пил воду в перерывах между тренировками.
Чимину безумно это нравилось. Он любил танцевать, он отдавал всего себя в пении, поэтому нельзя сказать, что его популярность — исключительно заслуга его демонической сущности. Восторг от первого танца определил его дальнейшую судьбу.
Конечно, и ему пришлось столкнуться с хейтом, но Пак холодно реагировал на такое проявление человеческой жестокости.
— Я пашу раз в 10 больше чем все вы. Неймется, то возвыстись надо мной и докажите, что я неправ, но я все равно буду делать по-своему. — грубо говорит в микрофон и хищно ухмыляется. В такие моменты казалось, будто демон с подкорки вылазит наружу: глаза Чимина стали бездной, что смотреть страшно, а говор был больше похож на рычание из глубин ада. Пак умел быть устрашающим.
Толпа разразилась громкими выкриками восторга и поддержки, и тогда Чимин резко поменял «эмоциональную» ипостась на улыбчивое добродушное солнышко.
Фанаты заслуживают искренних эмоций, и Чимин их им дарил.
Юнги восхищается сильными людьми, Юнги любит айдолов, потому что те выкладываются на всю и их энергетика так захлестывает, что мурашки бегут по коже. Мин знаком с некоторыми актерами и айдолами, что также когда-то было его мечтой, или частью огромной цели.
Первый раз Юнги слышит о Чимине после его дебюта. Харизма и обаятельность Пака заинтриговали Мина, после чего он стал им интересоваться. Его концерты вдохновляли Юнги, будто Пак был рядом и лично поддерживал журналиста. Это хоть и было чем-то фантомным и скорее всего являлость частью самовнушения, но никакой здравый смысл не мог отрицать, что это явление — лучший мотиватор. И как только пришло согласие на интервью от Чимина, Юнги начал тщательно продумывать вопросы. За год их накопилось не мало, и это была идеальная возможность их задать. Предвкушение кружило голову и заставляло глупо улыбаться. Какая же энергетика окружала Чимина в реальности?
Их встреча состоялась в здании компании Чимина. Юнги впервые после становления главным редактором так волновался. Его внешний вид говорил о щепетильной подготовке, Мин нечасто пользуется косметикой, но сейчас он задействовал и её. Что сказать, Юнги выглядел шикарно.
Вопросы были продуманы и от плана отходить не стоило, но все же хотелось задать что-то от себя, и, пока Юнги боролся с внутренним «Я», теребил рукава рубашки. Чимин пришел позже, поэтому старшему пришлось ждать его в уютном хорошо освещенном кабинете, куда ему принесли чай. В этой комфортной атмосфере Юнги расслабился и привел мысли в порядок.
Чимин был ярким. Ярче солнца, что светило в окно и освещало помещение. Потому что Юнги захотелось плакать от одного взгляда на Пака. Старший лишь спустя время понял, что с ним уже поздоровались. Мин резко встал и поклонился, приветствуя так, будто он здесь трейни, а не журналист. На такую реакцию Чимин засмеялся, а Юнги снова завис. Мысль о том, что это улыбка была лично для него, не покидала головы Мина.
— О, пожалуйста, поменьше улыбайтесь, иначе мои мозги расплавятся окончательно. — промычал старший, садясь обратно.
— Но как же мне не улыбаться, если вы вызываете во мне улыбку. — Чимин говорил мягко и глубоко, как будто они старые знакомые. Чимину определенно хотелось создать комфортную атмосферу для разговора.
Мин стыдливо устремил свой взгляд в листы с вопросами.
— Итак, я не хочу вас задерживать, поэтому начнем. — Юнги собрался и включил режим серьёзности. Пак кивнул, но улыбку сдержать не смог. — Меня зовут Мин Юнги, и сегодня я провожу интервью с Пак Чимином. Давно ли вы решили создать карьеру айдола? — Юнги держался ровно, все движения были удивительно изящны. Это заметил и Пак.
— Думаю, не очень давно. Раньше я не считал это действительно стоящей своих сил карьерой. — Чимин задумывался и отвечал максимально честно, но анализирующего взгляда от Юнги оторвать не мог. Этот журналист был стоящим человеком, с ним приятно было просто находиться в одном помещении.
— Что заставило изменить свое мнение? — Юнги не ожидал такого ответа, поэтому этот вопрос напрашивался сам собой. Пак Чимин интригует все больше.
— Любовь к танцам и вокалу. — без промедлений ответил Чимин, смотря точно в глаза Юнги. Вот что действительно притягивало.
«Ладно, руки, губы, возможно, плечи и…мм ноги. Черт, хорошо, всё. Всё притягивало,» — боролся, но в конце смирился пораженный демон.
— Вы действительно очень талантливы. Считаете ли вы, что успех обусловлен лишь талантом и внешностью? — Юнги так не считал, и ему было даже стыдно такое спрашивать. Свои эмоции он хорошо умел держать при себе, но именно сейчас жалел об этом. Возможно, будь он импульсивнее, не постеснялся бы обнять и сфотографироваться.
— Конечно, нет. Наиболее важно то, сколько времени я вложил в себя и развитие своих «талантов». — глаза Чимина будто почернели, неприятный вопрос, хотя он понимал, что журналист не имел цели его унизить. Как минимум, это было видно по его поведению. Юнги смутился от такого давящего взгляда.
— Простите. — непроизвольно вырвалось шепотом, после чего Юнги прикрыл свой рот ладошкой. Чимин положил руку на чужую коленку, как бы говоря, что все в порядке.
«Огорчить такую прелесть… Чимин, что ты себе позволяяшь?!» — мысленно ругал себя Пак.
— Кхм. Как долго вы планировали добиваться успеха? Входило ли в ваши планы быстрый темп роста популярности? — Юнги продолжил уже спокойно, уверенным голосом, мгновенно придя в себя. Всё-таки профессионал.
— Я не планировал, а просто вкладывался в это. Это окупилось. — взгляд стал мягким, приятным, будто медовым.
— Возможно ли, что особую поддержку оказал ваш партнер?.. — Юнги постарался задать этот вопрос как можно мягче, чтобы не вызвать возмущения.
— У меня нет партнера. — просто ответил Чимин и пожал плечами. Если бы Мин знал о небольшом секрете певца, то понял почему.
Вопросов было немного, Юнги не хотел загружать Пака, задавая только самое важное и интересное. Мин сможет и пару предложений растянуть в целую статью, ведь главное и наиболее точное может сказать взгляд, голос, манера поведения и речи, а Юнги хорошо запоминал и анализировал даже мелочи.
— Спасибо за интервью. — после отключения диктофона, сказал Юнги. — Я действительно в восторге от вашего творчества, и слежу за ним с самого дебюта. — Мин говорил порывисто и возбужденно, как о любимой книге, потому что не хотелось, чтобы айдол запомнил его как ледышку. А у Чимина от таких слов теплело где-то в районе груди.
— Мне очень приятны ваши слова. Но как на счет и мне вам провести интервью? — Чимин загорелся неожиданной идеей, сию секунду воплощая её. Этот маленький человечек стоит его внимания.
— Ч-что? — неуверенно спросил Юнги, обдумывая. — О, ладно. У меня есть свободное время. — почти сразу ответил старший. Внутри взрывались феерверки. Он не мог позволить упустить такую возможность, как пообщаться с кумиром без лишних ушей и без обязательства работы.
— Тогда я попрошу принести ещё чаю. — Чимин поднялся, напрявляясь к дверям. Ему все же нужно было некоторое время, чтобы определиться с дальнейшими действиями.
Юнги потратил это время на собственное успокоение. Какие вопросы хочет задать Чимин? Понравилось ли ему интервью и будет ли он дальше работать с его редакцией? Сможет ли Юнги продержаться ещё какое-то время наедине с этим невозможно прекрасным созданием?
Чимин был спокоен, но заинтересован. Мин был не новичком, но восхищался так, будто первый раз айдола увидел. Это умиляло Чимина, вызывая на его лице добрую ухмылку. Чай он принес самостоятельно, не желая, чтоб их прерывали.
— На сколько ты готов раскрыться чужому человеку? — Чимин смотрел изучающе, его взгляд притягивал. Ему хотелось стереть все возможные границы, хотелось рассмотреть все грани Юнги и закрытость старшего могла ему помешать.
— А-ха, если бы вы были просто чужим человеком. — Юнги как-то неуверенно улыбнулся, но взгляд опустил, обдумывая, заглядывая в себя, сверяя свои возможности с желаними. Как бы он не хотел открыться, но переступить через себя ради любопытсва другого человека — это не то, что мог позволить себе Юнги. — Я готов ответить на любой вопрос. — решился журналист.
«В крайнем случае буду надеятся, что это наша последняя встреча», — успокаивал, или пытался успокоить себя Мин.
— Отлично. — Чимин радостно улыбнулся так, что его глаза стали щелочками. За эту улыбку Юнги готов был даже бороться с собой. — Какой вид секса ты предпочитаешь, Юнги? — интонация и взгляд Пака резко переминились, стали требующими и глубокими. Та сторона, которую не увидит никто. Вот, что бы хотел узнать Чимин.
— Ч-что? — глаза Юнги широко распахнулись, на щеках присутствовал румяц, а сердце грохотало и срывалось. Готов ли ответить на этот вопрос журналист и сам не знал.
— Нежно или грубо? — уточнил Чимин более мягко, смотря, как подрагивает губа старшего.
— Нежно. — выдохнул почти беззвучно, опустил голову и, будь у него уши на голове, прижал бы их к макушке. Захотелось спрятаться, освещенная комната начала давить, будто он под прожекторами на сцене и каждый человек в этом мире слышал его признание.
— Я удивлен, что ты ответил. — Чимин озарял комнату не хуже солнца, но это не давило. Он положил ладонь на ногу Юнги в качестве знака поддержки, и это как раз то, в чем Мин и нуждался. Необходимая поддержка была оказана, пусть так немногословно, но дыхание стало спокойным, напряжение почти ушло. — Думаю, такому сладкому мальчику подходит такой ответ. — язвит Пак, но не желает задеть, сводя все в шутку, он всего лишь хотел подбодрить. Попытка была провалена.
— Я… Это уж точно не зависит от внешнего вида! — возмутился Юнги, нахмурившись, распрямив плечи, готовый защищать себя, выпустить когти, окончательно вернув себе самооблодание, холодность и готовность бороться.
— О, вот ты и поднял на меня свои прекрасные глазенки. — Чимин щелкнул по носу Юнги, налаживая атмосферу, что незаметно стала накалившейся.Только что построенная стена рухнула, все усилия на боевую готовность пошли насмарку. — Почему именно такой ответ?
— Я знаю, что такое «грубо», и я знаю, что мне это не нравится. — уверенно и мгновенно ответил Юнги, почувствовав, что может высказаться, потому что Чимин внушал готовность поддержать. В горле неприятно запершило от воспоминаний.
— Может это «грубо» было недостаточно нежно? — попытался Чимин пойти с другого конца. В голове так и горела табличка «Раскрыть все границы».
— Это не имеет смысла. — Юнги нахмурился, пытаяясь осознать вопрос. Чимину действительно становилось все интереснее, но неопознанный страх засел где-то в печенках. Он боялся… Что Юнги встанет и уйдет? Точно. Чимин не хотел, чтоб Юнги уходил, чтобы злился или обижался.
— Может, тебя не звали «малыш», «детка», «сладкий»? — уточняет Пак.
— Звали, но мне это не нравилось. Я хотел, чтобы меня как фарфорого касались, на что мне отвечали, что я не хрупкий, не побьюсь. Брали грубо, оттягивали волосы, а потом целовали и говорили: «Ну, малыш, чего дуешься? Тебе же понравилось. " А мне совершенно не нравилось. — быстро проговорил Мин, в порыве эмоций повышаяя интонацию. Его это сильно возмутило. Оказалось, что Пак Чимин такой же как его бывшие. Но никто и не говорил Юнги, что айдол — оживший идеал. Разочарование захлестнуло, стало как-то противно. Вот ты восторгаешься человеком целый год, а в один момент просто начинаешь презирать.
— Хей, Юнги, я не хотел обидеть. — в голосе Пака звучит вина, он легонько касается запастья Мина, привлекая внимание. Сердце будто впервые в жизни забилось. Забилось так быстро и громко. Забилось от страха. Чимин не мог позволить себе и дальше задавать такие вопросы. Узнал, все что ему нужно.
— Я не обижен, ты не виноват. Я поражён, что ты вообще извиняешься. — Юнги изменился в интонации, слабо улыбался, всем своим видом пытаясь показать, что он в порядке. Эмоции смешались, и уже не ясно, то ли остаточная злость, то ли собственная вина, забрала все остатки теплой атмосферы и хорошего настроения. — У всех разные вкусы, верно? И свои убеждения не стоит кому-то до победного доказывать.
— На самом деле, я действительно хотел уточнить. Вдруг, ты подумал, что я про БДСМ спрашиваю. — Чимин говорил легко и успокаиваюше, пытаяясь исправить то, что натворил. Юнги, удивительно, но доверял ему. Просто сегодня прийти в себя уже не получится.
— И все же мне не понятно, почему ты задал такой вопрос. — решил он уточнить. Голос звучал отстраненно и незаинтересованно, скорее наигранно вежливо.
— На прошлом интервью у меня это спросили, и, честно, я не хотел отвечать. Этим вопросом я хотел увидеть, на сколько ты открыт со мной. Как я, и думал, ты был очень искреннен. — Пак говорил так нежно, будто описывал что-то любимое, дорогое его сердцу, и даже не задумываясь об этом, Юнги почувствовал тепло и мурашки, пробежавшие вдоль позвоночника. — И прости меня, черт, я такой идиот, раз сразу не понял, что это крайне неудачный вопрос. — теперь Чимин уперся взглядом в пол, надеяясь, что вид побитого щенка Юнги успокоит и умилит.
— А мне ответишь на этот вопрос? — почему-то шепотом. Вроде слова Чимина подействовали. Ладно, без некоторой части силы не обошлось. Все же Юнги не первый год строил вокруг себя оборонительную стену.
— Зависит от моего партнера и моих чувств к нему. — тоже шепотом и как-то чувственно. Вот именно Юнги ему хотелось касаться со всем возможным трепетом и нежностью.
Юнги в который раз смутился до покрасневших кончиков ушей.
— Я думаю, мне пора. Я рад был познакомиться, Чимин. И если у тебя ещё есть свободное время, то, пожалуйста, отдохни, ведь ты и так много работаешь. — Юнги вскочил, проговорил все скороговоркой и выбежал, оставив Чимина наслаждаться приятным послевкусием разговора.
«Он ещё и волнуется обо мне. Ну что за сладость?»
***
Юнги выпустил итервью, что собрало большое количество просмотров. Его текст звучал наиболее живо и правдоподобно, в отличии от других редакций, которые пихали в статью ответы на проигнорированные вопросы. Компания Чимина забраковала большинство из них.
Пак, прочитав статью Юнги, был приятно удивлен, что журналист смог подметить его мнение относительно некоторых вопросов, но не сказанное вслух. Юнги хорошо разбирался в эмоциях. Чимин не хотел оставлять их общение на рабочем уровне.
После того дня Пака охватили неизвестные ранее чувства. Журналист постоянно был в его мыслях. И Чимин решил бы, что это демоническая сущность нашла себе прекрасную душу, но ему хотелось касаться так, как было нужно Юнги, быть ему не просто другом, а стоящей за спиной тенью, которая оберегает и… Любит. Но главное, он хотел быть единственным для Мина.
Осознание той хрупкости старшего, что была внутри него, захватило Чимина, пробираясь в его сознание. Сила демона, разрушительная мощь — вот, что позволило определить Юнги как фарфорового, ласкового. Этот человечек заслуживал той нежности, что просил у многих, но так и не получил.
Вторая их встреча произошла на фотосессии, которую устраивала компания Юнги. Фотография также входила в её направления. Чимин не смог сдержаться, он хотел увидеть Мина как можно скорее, поэтому воспользовался своими способностями так, чтобы Юнги зашел в студию во время фотосессии.
Пак выкладывался по-максимому, представлял себя как чертов секс-символ Кореи, лишь бы Юнги заинтересовался им вновь и был готов продолжить общение.
Он не продумал, что Мин стеснительный и не настойчивый в этом плане, поэтому молча стоял и наблюдал, желая свободно подойти и поговорить с Паком, но не позволяя себе такой «дерзости». Тогда голову Юнги посетила мысль, что будь они парой, он мог бы присутствовать на всех его фотосессиях. Он прикусил губу, возвращая себя в реальность.
«Размечтался, дорогуша, что Пак Чимин на тебя внимание обратит», — шикнул на себя Мин.
А фотосессия прекратилась, объявляя перерыв и смену образа. Юнги неожиданно понял, что до этого тяжело и прерывисто дышал, не отрывая взгляда от мощного тела айдола.
Чимин ждал Юнги в гримерной, ведь менее странно будет, если старший придет к нему, а не наоборот. Но он не задумался о том, что Мину будет некомфортно приходить сюда без особой причины. Все же они друг другу никто. Это мысль больно била сердца обоих.
Перерыв окончился их самобичиванием.
Мин продолжал себя мучить, смотря на свой идеал. Чимин размышлял о том, что недостаточно хорош.
Если бы они услышали мысли друг друга, обязательно дали бы щелбан в чужой лоб.
Фотосессия окончилась, и Юнги грустно поплелся заедать горе молочным коктейлем. После такого стресса он заслужил немного поблажек и сладостей.
Чимин успел догнать его. Опять же не без помощи своих сил.
— Не хочешь выпить чаю? — вопрос прозвучал взволновано. Чимин задал его сразу, как догнал Юнги, не тратя время на приветствия. Ощущени того, что с каждой секундой он может упустить момент, ужасно напрягало.
— Я хочу молочный коктейль. — улыбнулся Юнги, и за спиной сжал кулачок от непередаваемого счастья.
Чимин последовал за старшим, делая мысленную пометку, что ведет он, практически вся инициатива на нем. И честно говоря, Пак был не против, ведь только он заметил этот сжатый кулачок, только он понял, какой на самом деле Юнги прелестный и сентиментальный.
Третья встреча была полностью инициативой Пака, он пригласил Юнги на концерт личного для него.
Пак пел на маленькой сцене снятого на ночь клуба, где первый раз испытал восторг от публики. Чимин хотел, чтобы эту атмосферу испытал Юнги, разделил его воспоминания.
Юнги почти плакал, проникновенный этим голосом и смыслом. Пак был так нежен, не был схож со своим сценическим монстром. После второй песни Мин не сдержался и проронил капли слез, бросившись Чимину на шею в теплые объятия. Чимин старался не дрожать от восторга.
— Ты похож на теплого мишку. Я люблю медведей. — шмыгая носом, просветил Юнги. Ему было так хорошо, все тревоги ушли, а бушуещее море чувств улеглось приятным штилем, оставляя место спокойной, осознанной любви.
Чимин не давил на Юнги, не прижимал к себе, а лишь укрывал своим теплом, зарываясь пальцами в мягкие волосы и невесомо поглаживая талию.
«Юнги, я просто не могу выразить, насколько сильно ты способен подчинять демонов. Да я бы против Сатаны пошел ради тебя», — взвывал Пак. Это как эмоции от того, когда подобранный с улицы замученный котенок пришел к тебе на ноги.
— Можно назвать тебя хани? — Чимин давно размышлял над этим вопросом.
Юнги поднял на него свой вопрошающий взгляд. Звучало не пошло и мерзко, а приятно, ласкало слух.
— Ты сладкий, как мед. Ты мой хен, но ещё ты очень нежный. По-моему, тебе это очень подходит.
— Мне нравится. — Юнги носом уперся в основание шеи, наслаждаясь звучанием голоса Чимина.
***
Их встречи продолжались. Они раскрывались друг другу все больше. Влюблялись все больше. Юнги говорил о своём прошлом, как воплотил мечту в жизнь, какие у него хорошие родители, какие ужасные его бывшие. Чимин много рассказывал о себе, но главную тайну оставлял при себе. Они много обнимались, и их объятия были различны. В середине разговора, просто потому что кому-то из них захотелось, в момент переизбытка чувств и стремлении поделиться ими, при грустном для обоих прощании, после мелкой ссоры, ведь нуждались в друг друге.
Чимин признался первым.
Его любовь накрывала с головой, разум отключался, а самоконтроль ухудшался, Чимин мог случайно сверкнуть желтой радужкой, когда так сильно счастлив.
— Хани, я люблю тебя. — он уткнул Юнги носом себе в шею, а сам вдыхал личный запах Юнги и шампуня с его макушки. — Никогда я больше не смогу полюбить так сильно, никогда мои чувства не будут настолько чисты. — шептал, зажмурившись, почти плача. Юнги подрагивал, прятал свое лицо от чужих глаз. — Хани-хани-хани. — судорожно повторял Чимин, пытаясь достучаться до Юнги.
— Люблю, люблю тебя так сильно. — хныкал в открытую Юнги, держался за спину Чимина, еле стоя на ногах. Напряженние нескольких месяцев спало, обрушившиваясь волной, что топила, подгибала ноги.
Чимин подхватывает Юнги, придерживая на уровне талии, и кружит, целуя щеки, лоб, нос, сцеловывая соленые капельки, водит носом по нежной коже. У них обоих прикрыты глаза, они ощущают друг друга слишком хорошо. Им не хватает этих касаний.
Чимин останавливается, целует так нежно, как может, лаская, даря наслаждение, погибая, распадаясь, его сущность ломается. Юнги кладет свои ладошки на щеки Чимина, отвечает так старательно, что звездочки кружат перед глазами. В животе Мина цветут букеты, а их пыльца течет по венам, распространняя жар и удовольствие.
Юнги открывает глаза, дышит спокойно, но горячо.
— Я никогда не ощущал такие перемены внутри себя. — шепчет на ухо, укладывая свою голову на плечо Паку.
***
— Юнги, хани, я хочу кое-что рассказать. — Чимин усаживается на диван с Юнги на руках. Старший совсем не волнуется, хоть и понимает, что ему хотят сказать нечто важное. — Я не просто человек. Я говорил правду, что больше никогда не смогу полюбить так сильно, как сейчас. Я демон, и что удивительно, но мы моногамны. — Чимин говорит медленно, вкрадчиво, в конце поднимая взгляд желтых глаз на Юнги.
— О, так ты считаешь, что
я смогу полюбить кого-то сильнее тебя? — Мин надувает щеки, отвлекает Чимина от плохих мыслей, в это же время обдумывает сказанное им.
— Хани-и, ты лучший мальчик на этом свете. Если бы я сомневался в этом, я бы не полюбил тебя. — Чимин целует, захватывает губы Юнги в плен, облизывает, ласкает, сжимает своими, а Мин плавится, понимает, что время на раздумья закончилось, и если его будут всегда так нежно целовать, то он примет любую природу Чимина.
