«Сделанный выбор — ошибка?»
Вики
Недовольно наблюдала за трясущимися пальцами, сильно сжимающими лёгкую белоснежную ткань. В голове проскальзывали самые грустные мысли, которые будто испытывали на прочность. Пыталась лёгкими движениями ладоней, проходящимися по лицу, снять с себя всю напряжённость, но ничего не получалось. Тяжело вздохнула и повернула голову в сторону окна, где виднелись силуэты ангелов и демонов, беззаботно летающих в бескрайнем небе. Наблюдала за лёгкими движениями их крыльев, пушистых перьев, трепавшихся во все стороны, но всё равно тревожное чувство изнутри не исчезало. Что-то сокрушительно рвало меня на части, безжалостно и хладнокровно. В последних попытках сдерживала подступающие слёзы, которые так и обещали появиться. Закусила сильно губу и держалась как получалось, но что-то, глубоко затаившееся, требовало немедленного выхода наружу. Уже не знала, куда себя деть и на чём зациклиться, чтобы подавить. Но что бы не делала, осознала неминуемую беспомощность. Как бы не хотела выскользнуть из комнаты, забежать в знакомый мрак и прижаться всем телом к Люциферу, останавливала даже мысли, которые делали ещё больнее. Ненавидела себя за то, что испытывала их. За то, что позволила демону залезть на самое сердце, свесить ноги и беззаботно сидеть, управляя моими эмоциями и чувствами. Призирала, что так поступала с ним. Безмолвно, даже не намекнув, собиралась исчезнуть — навсегда. И узнает он это только тогда, когда услышит мои слова, срывающиеся со всевозможной болью, но означающие единственную суть. Я буду ангелом. Представила его лицо в этот момент и невольно закрыла глаза. Невыносимо больно и неприятно. Ощущала себя самой отвратительной Непризнанной, которая здесь только могла существовать. Думала, что я — бесчувственная мразь, поступая с ним после всего именно так. Просто собиралась поставить перед фактом, ничего не сказав заранее. И теперь боялась, что его взгляд, залитый алой краской, заставит в ту же злосчастную секунду пожалеть о содеянном. Жалеть, что я больше никогда не прикоснусь к нему. Выбрав себе самую ужасную участь, которая только возможна, хотела истерически смеяться, но видом оказывалась опустошённой и убитой. Убитой сомнительным и быстрым решением. Опустила опечаленный взгляд на свои руки, держащие лёгкое белоснежное платье для вечера. Смотрела на него с противоречивыми чувствами, ненавистью и отвращением. Хотела подойти к окну, распахнуть и выкинуть ткань, но продолжала сидеть и ненавидеть себя. Даже не имела желания выходить. Готова была навечно нести кличку Непризнанной, лишь бы сейчас не мучиться. Но это неизбежность, которую сама же выбрала. С полным нежеланием натягивала полупрозрачное белое платье, мгновенно обтягивающее талию и пышные формы. Поправляла тоненькие бретельки, украшенные переливающими камнями, но они как будто назло скользили вниз по плечу. Закончив и поборов неудачу, разглядывала отражение в зеркале, которое должно было быть счастливым и веселым, но отчётливо встречала взгляд боли и ненависти. Попыталась растянуться в тёплой улыбке, но она сразу же сползала. Сначала посмотрела на ноги в таких же белоснежные туфлях и на каблуки, переливающиеся из-за блёсток, потом безразлично посмотрела на дверь. Лишь бы его сейчас не встретить... Глаза с неожиданно появившимся любованием рассматривали украшенный на вид дорогими тканями, красивыми цветами и наряженными гостями школьный зал. Бросив взгляд наверх, где над моей головой висела огромная золотая люстра, тяжело сглотнула, когда проскользнула шаловливая мысль, что она могла в любой момент упасть. Метала взгляд в разные стороны, выискивая среди столпотворения тёмную макушку и лиловые крылья дьяволицы. Наконец-то найдя, неспешными шагами направилась к ней. — Ты оказалась здесь раньше меня, — услышав мой голос, дьяволица, стоящая ко мне спиной, мгновенно развернулась. Она быстро оглядела меня с головы до ног зачарованным и любующимся взглядом, который ненароком был поддержкой. Взяла бокал с янтарной жидкостью и демонстративно отпила, не отрывая изучающего взгляда. — Удивлена, что ты так смотришь. Мими неожиданно расплылась в улыбке, отдающей волнами дружбы и невесомой поддержки, которая просто необходима. — Хоть я и ненавижу всей душой белый, но на тебе он смотрится просто идеально, — хитро прищурившись, лёгким движением поправила пряди прямых волос, убрала их назад. — Переживаешь? Подтверждающе кивнула, ненароком кидая взгляд за её спину. Я ей не рассказала о том, что всё это время была с Люцифером. Сейчас это казалось неважным, но всё равно ощущала неприятный осадок в душе. Вернула на неё взгляд и улыбнулась, натянуто, но старалась, чтобы было достаточно правдоподобно. — А кто не переживает? Это происходит единственный раз... — на последних словах она понизила голос. Дьяволица сильного внимания на это не обратила, но сомнительно оглядела. — Правильно. Единственный. Изменить его нельзя будет, — бросила какой-то слишком испытывающий взгляд, от которого по моей спине пробежался холод. — Единственный... — тихо прошептала про себя и отвернулась, чтобы больше не видеть в сереньких глазкам немой вопрос. Гуляла острожным взглядом по всем присутствующим и внутри тосковала, не ощущая рядом энергии, которая сделала меня зависимой. Какое бы желание не было покинуть это пиршество, для многих прекрасное, но не для меня, поэтому была вынуждена стоять и чувствовать приближение неизведанного. Точнее известного, но того, чего боялась и не хотела. Выжидать выбор, выбранный своими руками, которые уже хотели отбросить его подальше. Медленно скользнула в другую сторону и уперлась взглядом в того, которого одновременно хотела видеть и нет. В горле стало невыносимо сухо, пальцы вцепились в ткань намертво, а глаза, выдающие всю боль, глядели на неповторимого демона, стоящего так близко и одновременно так далеко. Сердце отбивало резкие и больные удары, а глаза не могли никак оторваться. Люцифер был в идеально чёрном смокинге, который придавал ему невероятной мужественности, а обжигающий взгляд, деловитый и серьёзный, ненароком опьянял мой разум. Он идеален. Просто шикарен и неповторим. Сексуальный и грешный, запретный плод, который я вкусила и давным-давно отравилась. Дьявол, который забрал с собой душу и сердце, даже позабыв поинтересоваться. А ему это не нужно, я всегда не против. Теперь жалела. Смотрела на него и не могла налюбоваться, вся решительность со звучным грохотом в моих ушах упала к ногам. Ведь его фигура — воплощение всех моих порочных и безумных мыслей, почему-то спрятавшихся, но сейчас раскрепостившихся. Но всё внутри резко упало, когда его красные омуты встретились с моими. Люцифер расплылся в лучшей усмешке из арсенала, которая приятно обвивала в поддерживающие объятия. Но так думал он. На самом деле они имели острые шипы, которые впились и разрезали невыносимо кожу. Звонкие цепи, самопроизвольно закручивающиеся на моей шее и перекрывающие доступ к кислороду. А я не могла ничего сказать или даже улыбнуться на худой конец, ведь сердце разорвалось. Осознание того, что он ничего не знал, — убивало. Видела горящий взгляд, идеальную усмешку и предсмертно задыхалась. А разум, будто издеваясь, выставлял перед глазами наши самые горячие картинки. Его руки, блуждающие по всему обнаженному в прямом и переносном смысле телу. Обжигающие поцелуи, оставленные и побывавшие во всех возможных местах. Безумные и животные толчки, выдалбливающие из меня всё живое, но оставляющие крошечку чувств, которые покорно впитывали его голод и похоть. Голод, который накрывал нас неизбежно двоих. Да такой ненормальный и неконтролируемый, что мои крики оргазма, возможно, слышали все ученики школы. Стало изнутри ужасно жарко, невыносимо больно, но продолжала мучить себя, словно всего этого мало. Смотрела на Люцифера и не отворачивалась. Пыталась в последний раз запомнить всё, чтобы запечатать навсегда в памяти. Чувствовала, как в уголку глаза собралась слеза, но игнорировала, ведь каждая секунда для меня драгоценна. Видела, как он хотел подойти, но продолжал стоять на месте. В руках удерживал прозрачный бокал и неспешна попивал, а я ненароком следила за выпирающим и двигающимся кадыком, когда он делал глотки. Наблюдала и благодарила, что демон продолжал стоять на месте. Увидела мелькнувшую тень какого-то знакомого в другой части зала и, обернувшись, сразу глазами встретила Серафима Кроули. Стоило ему показаться, как большинство присутствующих притихло, ожидая долгожданного начала. Неожиданно рядом появилась Мими и дружески приобняла. Мне хватило этого, чтобы ощутить себя отвратительно. Но не из-за её приятных объятий, а из-за чувств того, что я этого недостойна. Недостойна, потому что самая ужасная подруга… Наступал тот самый момент, который создавал во мне звенящую пропасть, которая в скором времени заполниться, но чем-то нежеланным. Серафим Кроули развернулся к ученикам и, оглядев всех с приятной радостью, остановил свой взгляд на Люцифере. Жестом руки подозвал, и демон под громкие хлопки учеников зашагал к директору. А каждый его уверенный шаг был во мне чем-то разрушительным. Нельзя себя так чувствовать, как сейчас делала это я… Стоило Люциферу подойти, развернуться к нам, как раздался голос Кроули. Мими, что-то прошептав мне невнятное, отошла в другую сторону, а я только едва смогла качнуть головой, чувствуя рядом с собой пустоту. Мими стояла и одаривала приятным теплом, но стоило отстраниться, как я почувствовала невыносимый холод. Тяжело выдохнула, пытаясь согреть воздух вокруг себя, продолжала затуманено смотреть на Люцифера. — Сегодня для Непризнанных очень волнительный и запоминающийся день. Они наконец-то скинут с себя серые перья, облачаясь в какие-то другие, которые уже выбрали, — директор снова улыбнулся, кинул короткий взгляд на Люцифера, который во время речи был до ужаса серьёзен. — Представлять ангельскую сторону было поручено мне, а демонскую — сыну Сатаны, — стоило Кроули это сказать, как демоны засвистели и захлопали, но на всё это Люцифер даже не обратил внимания. Он казался каким-то слишком отрешённым от реальности. — Перевоплощение объявляется открытым! Три слова. Они те, которые заставили сердце забиться сильнее. Дышать становилось тяжелее, я уже полностью отвернулась от Люцифера, чувствуя, что станет плохо, если попробую на секунду посмотреть. Расплакалась бы и залилась горькими слезами печали и ненависти к себе. Вообще отстранилась от общего празднования, не обращая никакого внимания на то, как Непризнанные подходили и спустя несколько томительных минут менялись на глазах. Превращались в тех, которых выбрали сердцем и душой. Мне сейчас было сложно сказать каким местом я выбрала свою сторону, но она не льстила мне. Ни капельки. Моё желания быть ангелом, кажется, растворилось в руках ещё тогда, когда демон решил окутать в школьном кабинете своей страстью. С той злосчастной минуты моё сердце билось радостно только для того, чтобы встретиться и увидеть его. Я до конца этого не понимала, отрицала, но сейчас прекрасно всё осознала. Вспоминала слова, где просила его быть милосердным ко мне, но теперь хотелось ненормально смеяться, ведь я сама себя уничтожала. Всё время, находясь с ним рядом, думала, что он окажется первым в очереди моего уничтожения, но в итоге там оказалась я. Единственное, что он сделал, так это засел в голове и душе, полностью отказываясь оттуда выбираться. — Скоро наступит твой звёздный час, но он окажется не таким радостным, каким бы тебе хотелось, — услышала голос и сразу почувствовала руку Ости, которая ненавязчиво опустилась на моё плечо. Постаралась не подать виду, как от её негаданного движения удивилась. Лишь продолжала, почти не моргая, смотреть бесстрастно вперёд. — Чего ты хочешь? Я никаким боком не лезу к тебе, — с полной усталостью на лице развернулась и кинула взгляд на её бокал, находящийся в руках. Она, опустив задумчивый взгляд, болтала несильно янтарную жидкость и заворожённо наблюдала за ней. Потом, странно усмехнувшись, подняла на меня зелёные глазки, какие-то странные. Я почувствовала, как её энергия балансировала, боролась с какой-то ненавистью и печалью, но я не понимала причину их появления. — Решила ангелочком стать? — она поднесла бокал к губам и сделала разовый глоток, а зелёные глазки метнулись туда, где стоял Люцифер. Дьяволица заговорила вдруг намного тише: — Я знаю о ваших играх,— усмехнулась от моего растерянного взгляда, заметив его боковым зрением, и удивлённо вскинула одну бровь, продолжая поглядывать на Люцифера. — Удивлена, что ты решила его так кинуть. Я отвела взгляд в сторону, вроде отрицая её слова, но и одновременно соглашаясь с ними. Я действительно кинула его. Вечером пришла, попыталась заглушить боль его страстью и грубостью, но в итоге сделала камень, находящийся сверху, только намного больше. Чувствовала болезненный ком в горле, но старалась видом оставаться прежней. Хотела хоть как-то оправдаться, хоть это казалось нелепым, но была до жути сильная нужда. Открыла рот, чтобы сказать несколько словечек, но в итоге, услышав своё имя, повернула голову в сторону Серафима Кроули, который с улыбкой на лице, сам того не зная, сосчитал последние минуты моей участи. Внутри всё резко опустело, органы будто провалились, а мне было тяжело даже сглотнуть. Заметив, что все смотрят на меня, сделала шаг, который показался мне до ужаса роковым. Делала неспешные шаги к директору и чувствовала, как всё внутри сжималось. Резко показалось, что шла каким-то образом над пропастью, просто имеющей твёрдую невидимую поверхность. И каждый шаг повторялся в ушах, помогая сознанию отчитывать последние шаги ещё живого существования. Остановилась только тогда, когда увидела рядом ботинки директора и, борясь с переполняющими эмоциями, подняла взгляд, уже давным-давно опустошённый. Серафим Кроули не сильно его заметил и только расплылся в счастливой улыбке, которая была какой-то мукой. Нет, эта не была мука. Уничтожением было то, что Люцифер стоял очень рядом, а его горящий взгляд на мне являлся обжигающим и убивающим остатки чувств. Он этого не знал, но убивал меня прямо сейчас, уделяя время на внимательное разглядывание. — Путь каждого Непризнанного очень тернист. Они вечно мотаются от одной стороны к другой, стараясь найти душой тот уголочек, который будет являться очень родным и защитным... — слова Серафима легко слетали с языка, имея свою суть, но мне казалась она совсем иной, из-за чего ещё сильнее добивала. Я слышала его слова, но и будто находилась за дверью. Сердечко бешено забилось, ожидая этих слов, которых боялась уже несколько тянувшихся дней. Которые не давали нормально существовать, да и вообще отбирали счастливый шанс. — Выбор между ангелом и демоном очень важен... Долетали какие-то отдельные фразы, потому что настолько сильно волнение засело в груди, что просто не давало возможности даже слушать речь Серафима. Стараясь успокоиться, я метнула взгляд в сторону и случайно наткнулась на ангела, который смотрел полностью на меня. Он сдержанно улыбнулся и, незаметно кивнув головой, видимо, попытался укрепить мой выбор. — Выбрав одну сторону, другая останется никогда не дознавшейся... Добивали слова директора, серьёзность глаз Дино внушительно давила. И только среди этого неописуемого кошмара я ощущала его глаза, кажется, смотрящие с той знакомой теплотой, отчего слёзы застыли где-то в уголках глаз. — И сейчас ей выпадет прекрасный выбор, который решит дальнейшую судьбу... Не выдержав взгляда ангела, повернулась и сразу же наткнулась на любимые глаза, которые нечаянно вонзали острые шипы, разрезающие моментально кожу. Я не могла оторваться, они казались чем-то теперь недоступным, незнакомым, а от этого никак не легче. — Вики Уокер, какую сторону выбираете? — услышала голос директора и рассеянно развернулась, физически чувствуя, как сердце взволнованно остановилось. Всё-таки ангел или демон? Светлое или чёрное? Стремление к чистоте или погружение в незрячую тьму? Позволить душе завять или позволить сердцу биться с прежней жизненностью? Мысли пролетали за насчитанные секунды, а я не могла даже остановить или на худой конец приостановить. В голове всё неприятно зазвенело, а я смотрела затуманенным взором на директора, который выжидал моих слов. — Я выбираю... Голос дрогнул, и я моментально затихла, боясь и оттягивая ещё несколько незначимых секунд. Они не помогали, но просто необходимы. В груди становилось всё тяжелее, уже казалось, что потеряла сознание, но продолжала ровно стоять на месте. Сделала незаметный вдох полной грудью и пустила своё существование по течению, которое будет озвучено сердцем. Потому что оно непрестанно молило, а я больше не могла сдерживать и противиться ему… — Сторону демонов.Люцифер
Я видел свою малышку в этом чёртовом белоснежным платьем и, несмотря на неприязнь цвета, любовался ей как в последний раз. Возможно так и было, потому что стоял рядом с Серафимом и успокаивал заведенное сердце, ожидая неизбежного. Злился, ведь знатно хотел уничтожить себя за слабость к ней, какой-то вшивой Непризнанной. Сука. Злился, что продолжал желать её, но мыслями обзывал как только хотелось. А всё потому, что так легче. Когда-то я говорил, что сломаю её крылышки, раздавлю как букашку и останусь полностью равнодушным, если она будет биться в истерике и истекать слезами. Это можно забыть. Крылья вылечил, раздавить насекомое не смог, а смотреть на неё с безразличием — невозможно. Помнил, как говорил о том, что сделаю из неё неживую пустышку. Да, конечно, сделал это, но только с собой. Услышав своё имя, она шла как самая прекрасная и ослепительная нимфа, моя бедная девочка, которая выглядела заметно не очень. Чёрт, она приближалась всё ближе, а мне было тяжело стоять на месте. Хотелось подбежать, прижать к себе, раскрыть крылья и улететь подальше от этих ненужных придурков. Остаться с ней наедине и, не зная трудностей, наслаждаться нашей ненасытной страстью друг друга. Покрывать её девичье тело молящими поцелуя на милосердие, а всё потому, что невозможно настолько сносить мне крышу своим невинным видом. Она навсегда останется для меня невинной. Всегда будет являться милой малышкой, которая всегда лелеяла от моей открытой похоти, но становящейся полностью одинаковой со мной. И, блять, её невинный вид всегда останется чистым, даже тогда, когда она, восседая на мне и моем члене, будет выкрикивать грязные словечки. Даже тогда я буду считать её непорочной. Ненароком вспомнил прошлую ночь, её ненормальное желание, граничащее с неизвестной болью, которое ломало, сламывало и уничтожало меня. Всё время думал, что уничтожу её, а в итоге уничтожал всё время самого себя. Питался мыслями, что в скором времени насыщусь, принимал дозу её соблазнительности больше. И теперь в итоге не имел шанса отказаться. Ей нужно только попросить, томно на ушко прошептать грешное желание, а я, беспамятно соглашаясь, буду сносить себе крышу, вдалбливаясь в её хрупкое тельце до ненормального оргазма. Сука, даже сейчас, когда думать о таком вообще не надо, летал и думал именно об этом. Ничтожность, по моему мнению раньше, оказалась чем-то запретным, что было противопоказано вкушать. Жаль, тогда не было заветной инструкции к её использованию. Сейчас чуть-чуть отстранившись от неадекватных мыслей, я смог посмотреть на неё. Непризнанная стояла рядом с Кроули, смотрела отрешённым и болезненным взглядом, что желание закрыть её ото всех нарастало во мне всё сильнее. О причине этой печали я догадывался, да и сам почему-то переживал. Конечно, я, чёртов придурок, переживал. Ведь осознавал всё... Если она сейчас произнесет роковые слова, означающие ангельскую сторону, то уничтожит всю нашу страсть в один миг. Пустит стрелу, которая окажется пропитана загробным ядом. Если быть честным, мне хотелось, чтобы она приняла мою сторону, но что-то было и одновременно противно от этой мысли. Чёртовый спор давил на меня сверху. Если она примет мою сторону, то я выиграю. Останусь победителем в гнусной игре, но должен обязательно исчезнуть. Спросите, почему же? Я знаю, если сейчас не совершу попытку отстраниться от неё, то никогда этого не сделаю. А если она примет сторону ангелов, это будет сделать намного проще. Поэтому, возможно, я сейчас стоял и надеялся, что она выберет ангелов. Что моя уже ненавистная игра обернётся против меня, и она выберет чёртовых ангелов. — Вики Уокер, какую сторону выбираете? Для многих этот вопрос был обычным, но для нас с Непризнанной являлся чем-то несоразмерным. Не знаю, что для неё это значило, но это решало степень дальнейшей трудности. Сейчас в её маленьких ручках находилось то, что обречёт на ненормальное отстранение ото всех. Потому что я больше никогда не подойду к ней. Перестану терзать её сердечко, которое больше этого не выдержит. Если она узнает о споре, то это будет дополнительным кошмаром. Она молчала достаточно долго, будто специально оттягивая время. Но набиралась смелости и неожиданно посмотрела на Серафима. — Я выбираю... — возможно, многие не поняли, но именно сейчас её голос надломился, а вместе с этим надломилось что-то внутри меня. Я будто уже слышал в голове её ответ, но от него становилось тяжелее вдохнуть. Уокер сделала едва заметный вздох и, чтобы не передумать, быстро отчеканила гремящие слова: — Сторону демонов. Чёртова Уокер, поздравляю, ты пробила моё безразличие. Я выиграл этот ненавистный спор, но не испытывал чего-то победного, как это было раньше. Наоборот, казалось, что меня сейчас нагнули. И это сделала Непризнанная. Ошеломительно, но теперь я себя ненавидел. Потому что разрушил её именно сейчас, но она этого даже не знала. Уйду, словно не являлся причиной её рвущейся страсти. А для меня она будто не была причиной ощущать что-то невероятное. Надеялся, что не сломал её существование окончательно, но именно сейчас это сделал. Она же выбрала эту сторону по одной единственной причине, и эта причина скрывала за маской лицо настоящего злодея. Серафим улыбнулся и пригласительно направил руку на меня. Старик, лучше было бы, если бы она у тебя сейчас отсохла и отпала. Непризнанная подошла ближе, и я не мог не посмотреть, поэтому сразу встретился с её глазками, ставшими спокойными и мирными. Дурочка, не смотри на меня так, через несколько часов ты будешь ненавидеть меня. Я даже тебе позволю влепить пощечину, несколько, сколько ты вообще пожелаешь, но себе строго настрого запрету переходить черту, которую переходил много раз и теперь ненавидел себя. Потому что мне нельзя привязывать её к себе вплотную. Ради её блага сделаю невыносимо больно один раз, чем буду делать постоянно. Я сейчас стоял и желал исчезнуть, лишь бы своими руками не позволять совершить ошибку. Но ничего не мог поделать, ведь она выбрала мою сторону. Чувствуя к себе всепоглощающее отвращение, ненавязчиво прижал её к себе, укрепив руку на талии, и уничтожался её счастливой улыбкой. Дура. Идиотка. Ненормальная. Больная. Глупая Непризнанная... Тебе нужно бежать, не оглядываться, а ты стоишь так, словно я самый безопасный и единственный купол защиты. Малышка, я никогда им не являлся... Наклонился, и носом едва коснулся её лба, почувствовал запах любимой клубники, но знал, что скоро он станет незнакомым. Заставил её посмотреть в свои глаза, пылающие огнём сопротивления, но эта дурнушка смотрела так влюблённо. Блять, ты меня уничтожаешь… Чувствовал, как энергия проникала в её тельце и видел, как в предвкушении она прикрыла глаза. Последний раз упивался её личиком, которое больше никогда не будет рядом, а сам заставлял энергию внутри разрастаться, делая её осознанный выбор реальным. Серые крылышки засветились красным цветом и, затрепетав, вспыхнули огнём, уничтожающим скудные серые краски. За этим было невероятно наблюдать, особенно разглядывать среди искр её новые крылья, становящиеся другого цвета. Сука, Уокер, да ты реально издеваешься. Теперь её бордовые крылышки цвета, как у меня, притягивали сильнее провести кончиками пальцев. Она приоткрыла глаза, но даже не собиралась оборачиваться, просто продолжала смотреть на меня глазами радости, а мне было мерзко посмотреть в её со лживой. Почувствовав, как моя энергия отделилась от её тела, осознал одно — передо мной не Непризнанная, а соблазнительная дьяволица, с крыльями как у меня, но только намного миниатюрнее. И если бы я знал это, что всё произойдёт именно так, никогда бы не подошёл к ней. Потому что со мной невозможно обрести счастье. Я мог совершать что-то необъяснимое, но считать это правильным. И именно сейчас в моей голове была только одна мысль: быстрее закончить с церемонией и скрыться в комнате, напиться до беспамятства, но лишь бы забыть её. Малышка только сейчас позволила себе отстраниться и взглянуть на свои крылышки. Повернувшись ко мне, в её глазках прочитал незнакомую хитрость, но она являлась болезненной. Ведь я запретил отвечать на неё. — Вики Уокер, теперь вы официально дьяволица, — улыбнувшись, директор показал рукой вернуться ей на место, и она, едва заметно скривившись от просьбы, двинулась в сторону, отчего дышать стало намного легче. Дальше время показалось секундами. Погрузившись в своим уничтожающие мысли, помогал перевоплощаться следующим Непризнанным, но мечтал поскорее закрыться в четырёх стенах. И только когда директор сказал, что всё закончилось, я быстрой походкой направлялся в свою комнату. Как только в ней оказался, обессилено повалился в кресло, вкушая быстрее ощутить горький привкус алкоголя на языке. Налив янтарную жидкость в довольно нормальный стакан, выпил залпом и даже не скривился. Прибывая в подсознательном уничтожении, повторял одни и те же движения, сбился со счёта, сколько раз стакан подносился к губам. Алкоголь подействовал моментально, облегчив чувства ненависти и противоречий. Дышать было невероятно легко и спокойно. Чувствовал в себе какую-то уверенность и не мог даже сопротивляться мыслям. Я с лёгкостью откину её от себя, даже без каких-то переживаний. Усмехнулся и рассмеялся в пустоту, думая, что теперь с грешной малышкой всё покончено. Не сразу заметил, как дверь в комнату открылась. Расплывшийся взгляд метнулся на какую-то дьяволицу, которая держала письмо в руках и глядела на меня. Быстро оглядел её с головы до ног и подозвал ближе, чтобы взять письмо. Раскрыл и, стараясь сфокусироваться, чтобы буквы были читаемыми, прочитал одну единственную строчку… Молодец, ты в очередной раз выиграл. Велиал. Недовольно цокнул языком, словно это было ожидаемо. Вернул взгляд на стоящую девушку, которая продолжала внимательно рассматривать меня. — Чего стоишь? Можешь проваливать, — устало рявкнул и, запрокинув голову назад, прикрыл веки. Но снова открыл и опьянено глядел на то, как она подошла ближе. Девушка бесцеремонно села на колени и, закусив игриво нижнюю губу, острым ногтём прошлась по шее, где красовались чернильные рисунки. Я наблюдал за ней с пьяной искрой интереса и любопытства. — Я вижу, что вас что-то тревожит... — томно прошептала, приблизившись к губам, начала тереться яро бёдрами, желая сделать мне приятно. — Я могу вам помочь забыться... Кинул мимолётный взгляд на губы, потом на довольно округлые бедра и неспешно сглотнул вязкую слюну. В голове появилось опьяняющее желание, которое не имело тормозов. Усмехнувшись, почувствовал, как мои глаза потемнели от похоти, и впился резким рывком в её губы. Сминал их с укусами до крови, слышал её болезненные стоны, но даже не желал останавливаться. Она ускорилась, тёрлась о мой член через одежду сильнее и напористее, на что он невыносимо запульсировал. Задрал её чёрную юбку и, впившись в кожу бёдер смертельной хваткой, управлял безумными движениями. Целовал жадно, с каким-то ненормальным голодом, но только по одной причине. Я представлял только её. Мою малышку, от которой навсегда теперь отказался. Почувствовав вспышкой невероятное возбуждение, резким рывком снял её с себя и встал. Взял запястья в плен ладони и закинул на спинку кресла, а сам заставил присесть девушку на колени в кресле. Закинув одну ногу на подлокотник, снова задрал юбку и, погладив ягодицу, со всей силы ударил, что эта шлюха выгнулась и громко вскрикнула. Потянул за край трусиков и, порвав их, затуманенно наблюдал, как она уже вся промокла от нестерпимого желая. Реально шлюха. Пряжка ремня глухо стукнулась, брюки вместе с боксерами полетели куда-то вниз. Намотав светлые волосы в кулак, без каких-то прелюдий вошёл до основания и, не давая привыкнуть, задвигался быстро, стараясь почувствовать хоть мимолётное удовольствие. Вдалбливался в женское тело и не находил знакомого, а стоило замечать что-то неугодное, испытывал ненависть и мерзость. Даже вдалбливаясь в неё быстро, не испытывал никакого наслаждения. Все стоны и кричи были раздражающими, потому что они были не теми, к которым я привык. Слышал, как она тихо просила замедлиться, но вообще старался не замечать. Судорожно пытался почувствовать хоть что-то знакомое, чтобы убедиться, что смогу прожить без неё, но только убеждался — она незаменима. Только она могла выгнуться спиной так, как мне нравилось. Только она могла кричать и томно шептать так, что по моему телу бегали мурашки. Только теперь она не вызывала отвращения от секса. Блять, да она поселилась в моей голове. Заняла там всё место и управляла чувствами. Через несколько мгновение тело девушки сжалось, предвещая о завершении, но за всё время я ничего даже не ощутил. Всё было мерзким и противным, каким-то чужим. Как только её накрыл оргазм, поспешно вышел и сразу же, хлестнув в стакан жидкости, залпам выпил. — Собирай свои вещи и вали отсюда, — грубо и недовольно рявкнул, но девушка даже не стала перечить. Довольно улыбнувшись, собрала вещи и поспешно ушла. Подошёл к кровати и, повернувшись спиной, откинулся на прохладную простыню. Закрыл глаза, стараясь сквозь опьянение отстраниться от противным мыслей. Но перед глазами была лишь она, а ком в горле не давал намёка на исчезновение...Вики
Нервный взгляд пробежался по совершенно ненужным ученикам. В толпе веселившихся я искала лишь единственного и одного. Но его нигде не было. Он растворился, будто и никогда не существовал. Внутри сердце отбивало одновременно грустные и счастливые удары. Передо мной тогда, когда я стояла возле Серафима, появился самый сложный выбор. И я сделала его. Конечно, в пользу того, кто забрал моё сердце. Какая же я была глупая, когда вообще собиралась оставить его. Я бы этого никогда не смогла бы сделать. Отказаться от его кровавых омутов — обрести себя на невменяемую погибель. Отречься от его ласк и прикосновений — погрузиться в опустошающее забвение. Любой выбор, где ответом было отказать от него, заканчивался чем-то тоскливым и грустным. И как же я была рада, когда смогла перебороть себя. Словно цепи, находящиеся всё это время на шее и запястьях, звонко рухнули к ногам, освобождая. Могла много раз проклинать себя, но этот выбор сделала бьющимся сердцем, собственной душой. Сначала думала, что как сделаю, буду сомневаться, но нет — этого не было вообще. Сложный выбор оказался каким-то банальным и смешным. Но только меня слегка разочаровывало, что Люцифер куда-то исчез. Оглянувшись и убедившись, что его здесь нет, я поспешно покинула место, где все бывшие Непризнанные отмечали празднество. Слышала собственный стук каблуков в мёртвой тишине коридора, который, казалось, ненароком нагнетал что-то непонятное, но я, улыбаясь и сияя изнутри, направлялась к двери Люцифера. Чтобы заглянуть в его глаза и прошептать, что теперь мы неразлучны. Что все переживания по поводу запретов нам не грозили, что теперь мы открыто и безразлично можем проводить больше времени друг с другом. Я уже представила взгляд, дьявольски довольный и горделивый. Представила наши бурные денёчки, которым никогда не будет конца. Все потому, что мы не сможет никогда насытиться друг другом. Это какой-то неозвученный закон, невозможный нарушить. Мечтая и летая в своих мыслях, все ближе подходила к его двери. Сердце от волнения и переживания переодически замирало, а я улыбалась и чуть радостно не пищала, зная, что теперь всё хорошо. Уже подошла вплотную, справляясь со своими эмоциями, собиралась открыть, но что-то внутри резко щёлкнуло, обожгло, что постепенно становилось изнутри больно. Внутри себя будто разрастался огонь, и, растерявшись, я сделала неосознанно несколько шагов назад. Смотрела на дверь и не понимала, что происходило. Собиралась сделать шаг вперёд, но следующая волна неконтролируемого жара накрыла тело. Это не тот жар, который я испытывала при возбуждение. Нет, абсолютно разный. Этот, который накрывал всё тело, — делал больно, а я не могла ничего понять или сделать. По щекам потекли обжигающие и ненужные слёзы, но не могла их никак остановить. Стояла и пыталась сосредоточиться на боли, чтобы она хоть как-то ослабла, но резко появилась ослепляющая вспышка. Ничего из-за неё не видела, но чувствовала к себе странные прикосновения. Они были, но и одновременно их не было. Словно раскалённый воздух принял физическую оболочку и прикасался ко мне, а я не могла его видеть. Лишь чувствовала воспламеняющуюся кожу в определенных местах. Тихо всхлипнула, когда обжигающий огонь или невидимые прикосновения взяли в плен мои запястья. Настолько невыносимо загорели, что я прикусила язык, чтобы не издать громкого звука боли. Через неисчезающую боль открыла мокрые от слёз глаза и встревоженно глянула на запястья, которые полыхали. Неверующе смотрела на красный след от чей-то ладони, оставшийся теперь на бледной коже. Видела очертания чьих-то пальцев и ладони, но вообще не понимала откуда они. Стоило мыслям собраться в одну кучу, как почувствовала то же самое на ноге и бёдрах, ягодицах, которые невыносимо горели и пекли. Не получалось сдерживать болезненных всхлипов, поэтому развернулась в другую сторону и собиралась оказаться в более прохладном коридоре, где, возможно, смогла бы почувствовать себя лучше. Но всё сильнее ощущала какие-то обжигающие следы на своём теле, которых становилось всё больше и больше. Слёзы застилали глаза, а я шла вперёд и видела очертания кого-то, кто быстро приближался ко мне. Внутри образовалась такая незнакомая усталость, отчего тело растеряло силы, и, не выдержав, я чуть не упала на колени, но кто-то успел меня подхватить. Сквозь слёзы и невыносимую боль слышала знакомый голос, но не могла отозваться или что-то вымолвить. А веки, неконтролируемо слепляясь, погружали в какую-то облегчённую темноту…