Фениксы любят алельсины

      — Господин Вэй… вам не обязательно так стараться для меня… Думаю, слова Ханьгуан-цзюня, что такая легенда есть, будет вполне достаточно для Цзинъи… Он верит ему безоговорочно… — бормотал Сычжуй смущённо, помогая Вэй Ину надеть… женское ханьфу.              Они сейчас находились в постоялом дворе ближайшей деревеньки.              — Как же необязательно? Ты думаешь, Лань Чжань способен с того ни с сего наврать Цзинъи без всякого подкрепления своих слов? Плохо же ты его знаешь, А-Юань, — рассмеялся Вэй Ин, а потом отошёл и покрутился вокруг своей оси, широко улыбаясь, — Как я выгляжу? Думаешь, Ханьгуан-цзюню понравится?              А-Юань покраснел и поджал губы, думая как вежливее ответить:              — Ммм… Вы выглядите немного странно… Давайте дождёмся Цзинь Лина?              Вэй Ин фыркнул, но кивнул, сел и, дёрнув за свою красную ленту, распустил волосы.              — Интересно, он сначала меня накрасит или заплетёт… — бормотал Вэй Ин себе под нос, накручивая прядь волос себе на палец.              — Господин Вэй, но я тогда не понимаю… — Сычжуй не собирался закрывать тему.              — Что именно не понимаешь? — спросил Вэй Ин, бестолково болтая ногами.              — Если Ханьгуан-цзюнь не хочет врать попусту, то разве то, что мы сейчас готовим — не ещё больший обман? — А-Юань смотрел на него так растерянно, что Вэй Ин невольно вспомнил, как юноша точно также смотрел на него ещё в детстве, когда Усянь показывал ему красивые игрушки для поднятия настроения, а потом проходил мимо, ничего не покупая.              — Нет, это не обман. Мы создаём легенду, которая сделает жизнь горожан ещё красочней, — покачал Вэй Ин головой мягко, не давая себе затискать Сычжуя прямо сейчас.              Иногда Вэй Ину было грустно от того, что А-Юань уже вырос во взрослого мужчину, и что детство того, прошло без его, Усяня, участия… Он не редко начинал думать, как бы сложились их жизни, если бы все кланы отстали бы от остатков Вэней. Но всегда одёргивал себя, не давая размыслить как следует. Ведь тут не угадаешь. И нечего приплетать ко всем сожалениям ещё и несбыточные мечты.              — Но ведь то, что вы будете рассказывать — ложь. Ханьгуан-цзюнь и так, и так обманет… — не отступал Сычжуй.              — Ханьгуан-цзюнь лгать не будет. Как минимум, потому что в основном буду говорить я. У меня это лучше получается, как ты знаешь, — усмехнулся Вэй Ин, — А как максимум, он же будет играть другого мужчину, а не себя самого. Врать он не будет, лишь изображать другого человека. Собственно как и я, — Сычжуй хотел возразить, но Вэй Ин не дал ему и слова сказать, — А-Юань, ты же сам не хуже нас знаешь, что легенда требует игры, немного вымысла и веры. Разве мне тебе это объяснять? Ты же мальчик уже большой, и знаешь, как дело со всем этим обстоит у обычных горожан.              Говорил Вэй Ин мягко, не отрывая взгляда от юноши, который, наконец, кивнул понимающе. Усянь очень любил в нём эту черту — понимать чуть ли не с полуслова. Сычжуй не был похож ни на Вэй Ина, ни на Лань Чжаня в юности, как бы странно это не было. Лань Юань находился где-то посередине них. И Вэй Ин искренне этим восхищался, ещё с их первых встреч, когда он был не в курсе, кто Лань Сычжуй такой на самом деле. Это было даже смешно на самом деле, насколько юноша был и похож и не похож на них одновременно.              Вэй Ин думал: «С одной стороны А-Юань не препятствовал развлечениям сверстников, даже более того поддерживал и участвовал. У него ведь тоже была пиала с алкоголем на столе, когда пьяный Лань Чжань привёл меня к ним со связанными лобной лентой руками. С другой же стороны Сычжуй всегда помогал наставникам, причём не только с серьёзными делами, но и с обычными неловкими моментами. Например, в той же ситуации с лентой, А-Юань быстро поддержал мою глупую байку про «неординарное использование ленты», а ведь глупость совершеннейшая особенно для того, кто жил в Гусу с раннего детства. Потом Сычжуй, когда мы с Лань Чжанем и Цзэу-цзюнем справились с безголовым Не Минцзюэ, без лишних вопросов повёл всех адептов спать, хотя время даже для Ланей было раннее. А ведь между участием в дружной пробе алкоголя и отправкой этих же друзей спать не прошло и полных суток!»              Это было такое мудрое поведение, что Вэй Ин просто не мог не восхититься сыном лишний раз: «Ведь несмотря на то, что Сычжуй вроде как потворствует двум сторонам, от него не чувствуется двуличности совсем. Он просто интуитивно знает, когда лучше признать вину, а когда отвлечь наставников, чтобы перетерпеть меньше потерь. Если есть возможность, он берет всю полную вину на себя. А-Юань ценит правила клана, но также понимает, что жизнь — более сложная штука, и в рамках правил она, увы, не укладывается. Непонятно, откуда он этого всего нахватался. Либо моё влияние в его раннем детстве было слишком велико, либо Лань Чжань умудрился взрастить в нём мои же истины, хотя представить такое было неимоверно трудно…»              Вэй Ин представил, как Лань Чжань с серьёзной миной пытается донести до маленького А-Юаня, что тот должен наслаждаться жизнью и иногда может нарушать правила, только если его никто не поймает. А если уж поймает, то принять наказание. И растерянного маленького Сычжуя представлял очень ярко. Ведь такое очевидно противоречило бы всем урокам Лань Цижэня и других учителей!              Не рассмеяться от такой картины, пусть и выдуманной, было совершенно невозможно. Так что Вэй Ин хихикал в ладонь, не замечая недоумённый взгляд Сычжуя.              От мыслей и воспоминаний его отвлёк Цзинь Лин, который вошёл без стука с косметикой, расчёской и, кажется, чем-то ещё, что Вэй Ин не мог распознать, в руках.              А-Лин осмотрел его бегло и фыркнул:              — Ужасно выглядишь. Словно глупый мужик, надевший женский наряд…              — Вообще-то я им и являюсь, — Вэй Ин наклонил голову, усмехаясь, — Правда только умный.              — Выглядишь слишком глупо для умного. С чего ты вообще взял, что твоя идея удастся, не понимаю! — сказал юноша, раскладывая все только что купленные вещи и удобно устраиваясь напротив Вэй Ина.              — Ну, конечно, ты бы выглядел лучше в этом ханьфу, — усмехнулся Вэй Ин.              — Естественно лучше! — заявил Цзинь Лин, но, когда услышал тихий смех Сычжуя, честно пытавшийся быть не замеченным, ярко раскраснелся, — Я имел в виду совсем не то!              — Да-да, — рассмеялся Вэй Ин, — Совсем не то, что ты больше подходишь на эту роль. И лицо миловидней, и со всеми этими штуками обращаться умеешь!              — Ах ты.! Сычжуй! Прекрати смеяться! Иначе я ничего делать не буду! — возмутился Цзинь Лин.              — Хорошо… — А-Юань попытался взять себя в руки и стать внешне серьёзным, но удалось не очень, уголки губ юноши так и подрагивали в улыбке, — Прости, А-Лин.              Цзинь Лин вздохнул и, повернувшись ко всё еще слишком весёлому Вэй Ину, пригрозил:              — Замри! И скажешь хоть слово — я сделаю из тебя такую уродину, которую еще свет не видывал! И не смоешь ведь! Даже Ханьгуан-Цзюнь от тебя хоть раз, но отшатнётся!              — Ты слишком плохо знаешь Ханьгуан-цзюня, — покачал Вэй Ин головой, — Ему совершенно всё равно, как я выгляжу.              — Ты хочешь проверить? — гневно сверкнул глазами Цзинь Лин, который чуть не угодил кистью прямо в глаз Вэй Ина.              Что-то в тоне племянника всё же было жуткое, так что Вэй Ин правда замолк и замер, давая Цзинь Лину поработать над его лицом косметикой.              Какое-то время они сидели в молчании, но потом А-Юань неожиданно спросил:              — А-Лин, а как так получилось, что ты умеешь обращаться с.?              Сычжуй так и не закончил предложение, беспокоясь смутить друга. Вэй Ина этот вопрос тоже на самом деле волновал. Когда перед ними встала цель найти того, кто сможет его накрасить как девушку, они долго ходили по рынку в поисках. Но все до единого отказывались, боясь ввязаться в неизвестную авантюру. Никакие заверения, что последствий никаких не будет — не работали. В итоге Цзинь Лин, устав от их бессмысленных шатаний, неожиданно признался, что сам сможет накрасить Вэй Ина, как нужно. Дядю и друга он отправил за подходящими женскими одеяниями, а сам пошёл покупать остальное для полного преображения.              Вэй Ин, как и А-Юань, ожидал, что Цзинь Лин разозлится или вообще закроется в себе. Но на удивление совсем нет. Юноша лишь как-то печально улыбнулся, будто вспоминая что-то хорошее, но давно ушедшее…              — Тётушка Цинь… Она меня научила, когда я ещё был ребёнком. — ответил Цзинь Лин без капли смущения.              — Тётушка Цинь.? — пробормотал А-Юань и свёл брови, пытаясь вспомнить, кто это.              — Госпожа Цинь? Цинь Су? — первым сообразил Вэй Ин и тут же закусил губу, замечая, с какой тяжестью А-Лин прикрыл глаза.              — Ох, А-Лин, прости… — сказал А-Юань, чувствуя вину за напоминание о болезненном моменте жизни друга, — Если ты не хочешь говорить об этом, мы…              — Ну, хватит! Всё нормально! И ты! — племянник прищурился, смотря на Вэй Ина, — Ещё слово от тебя, и точно станешь уродиной! Я не шучу!              Вэй Ин снова замолк. Комната также погрузилась в тишину. Но Цзинь Лин через несколько минут всё же заговорил:              — Тётушка Цинь всегда красилась сама. Она любила сам процесс и никогда не позволяла служанкам помогать ей с макияжем… — говорил Цзинь Лин спокойно, при этом не прекращая что-то делать с лицом Вэй Ина с полным вниманием, — Я тогда был ребёнком и имел привычку забегать без спроса, куда мне только вздумается. На самом деле я просто иногда путался в дверях и коридорах. Так я один раз забежал в комнату тётушки Цинь. В тот раз я увидел немного, совсем не понял, что она делала перед зеркалом, но достаточно, чтобы любопытство стало грызть изнутри. Она мягко попросила меня уйти, и я послушался. Не помню, как я тогда к ней относился, мне кажется, что до того дня мы впринципе виделись настолько редко, что у меня вообще о ней не было мнения. Просто знал, что её стоит называть госпожой Цинь и не больше.              Цзинь Лин фыркнул и замолчал, вспоминая что-то явно приятное. Ни Сычжуй, ни Вэй Ин не попытались его поторопить. И были вскоре вознаграждены, Цзинь Лин продолжил свою историю, низко склонившись над лицом дяди с кистью в руках:              — Ну в итоге я и решил, что на следующий день встану пораньше и прослежу за тётей Цинь. Я заставил служанку меня разбудить, и она это правда сделала, хах… Так вот, рано утром я прокрался к тётушке в комнату и спрятался в углу комнаты, чтобы посмотреть, что она делает… — Цзинь Лин заметил лукавый взгляд Вэй Ина и покраснел ярко, — Ты! Прекрати! Ничего я лишнего не увидел! Я глаза закрыл и открыл, только когда она села перед зеркалом!              — Но чтобы узнать, что она закончила, тебе надо было открыть глаза, так что ты всё равно ви… — не согласился Вэй Ин, не подумав.              Он не хотел дразнить племянника, просто заметил нелогичность в словах и не нашёл в себе сил не указать на неё. У А-Лина тем временем покраснела даже шея.              — Какой же ты бесстыдник и дурак! Будто я мог думать такое о своей тёте! Я расскажу дяде, и он всю дурь из тебя вышибет! И будь уверен, я тебе и слова… — гневался Цзинь Лин.              — Подожди! — Вэй Ин перебил племянника, — Не знаю, что ты там себе удумал, но я такое не предполагал! Ты правда считаешь меня таким распутным? — Вэй Ин фыркнул, — Если чьей фантазии и нет предела, так это твоей! Я лишь подумал, что госпожа Цинь очень смутилась, когда обнаружила тебя, пусть ты и был тогда ребёнком, и тебе дела не было до бесстыдств.              Цзинь Лин буркнул себе под нос что-то нелицеприятное в адрес Вэй Ина, но тот решил не вслушиваться, лишь ждать, когда тот продолжит. И А-Лин правда вскоре снова заговорил.              — Да, она правда смутилась, когда меня заметила. Но даже тогда не подняла на меня голос. Лишь спросила, почему я был там…              «Не удивительно, » — подумал Вэй Ин, — «Скорее всего это случилось уже после того, как её сына убили, и она просто искала утешения. Возможно госпожа Цинь невольно видела в Цзинь Лине своего ребёнка.»              Конечно, многие женщины совсем по-другому реагировали на потерю своего чада. Они могли посчитать, что другие дети просто не имеют права на существование. И пусть Вэй Ин не много общался с госпожой Цинь в юности, но даже тогда успел отметить её лёгкий и весёлый нрав. У него тогда создалось стойкое ощущение, что верить в лучшее и не унывать — это как раз про неё. А себе Вэй Ин привык верить. Так что представить, что она обозлилась на маленького ребёнка, он совсем не мог.              — А я уже как раз увидел, как она красится… Я посчитал это магией, так ловко она это всё делала, и такой красивой стала после макияжа. Ну и заявил что-то вроде того, что я заметил, что она использует магию, решил проверить, и не ошибся. Она тогда звонко рассмеялась, а я надулся и пригрозил, что расскажу всё дяде Яо, если она меня не научит этой магии. Она спросила меня, зачем мне такая магия. Ну, а я что? Я хотел тоже становиться еще красивее! — фыркнул Цзинь Лин, вспоминая с улыбкой, — Она мне сказала, что эта магия только для девушек, и мне незачем ей учиться. Но мне так понравилось, как она это делала, что меня совсем не смутили её слова, и я всё равно настоял, что хочу научиться.              — Каким же ты капризным ребёнком был, А-Лин! — умилился Вэй Ин, — Очаровательно!              — Сейчас я выткну тебе глаз! — возмутился племянник.              — Но это правда мило, — высказался Сычжуй со спокойной улыбкой.              — И ты туда же! Отстаньте! Иди своего Цзинъи смущай, если уж припекло! — покраснел ярко Цзинь Лин.              А-Юань тоже покраснел и смущённо отвёл взгляд:              — Он сам кого угодно смутит…              — Ни кого угодно, а лишь тебя! Просто потому что ты влюблён в него без памяти! — сказал Цзинь Лин, довольно улыбаясь, — Меня он вообще не способен смутить, например!              — Да ну? — сказал Вэй Ин, стараясь держать лицо под контролем, но взгляд был полон насмешки, — А как же на той охоте с речным гулем? Цзинъи тогда…              — Заткнись! Тебя не спрашивали!              — А-Лин, продолжи свой рассказ, — быстро предложил смену темы Сычжуй, всё также улыбаясь, но щёки ещё оставались розовыми.              Цзинь Лин, быстро сообразил и кивнул:              — На самом деле продолжать особо нечего. Так как я был настырен, а тётушка Цинь мягкосердечна, она правда пообещала меня научить. Единственное, она поставила несколько условий. Во-первых никому об этом не говорить, а во-вторых, «колдовать» только на ней. А на себе нет. Так и начались наши уроки пользования косметикой. Думаю, она рассчитывала, что мне это быстро наскучит. Мне тогда многое быстро надоедало, но в тот раз получилось по-другому. Сначала мы занимались каждый день по вечерам, когда ей уже не надо было выходить куда-то. Мы тогда очень сблизились, я ей рассказывал всё на свете, а она слушала и давала мне советы. А когда я и вправду научился и весьма неплохо справлялся, я стал приходить реже, но уже по утрам, чтобы накрасить её к выходу. Иногда мог придти вечером, но только если хотел поэкспериментировать. Ну, а потом я вырос, и меня правда вдруг заволновало, что я занимаюсь не мужским делом и приходить вовсе перестал. Тётя Цинь пыталась со мной сохранить общение, но я слишком смущался, что она знает про моё прошлое увлечение, и избегал её…              А-Лин поджал губы и на миг тяжело закрыл глаза, вздохнув.              — Знаю, что глупо… Но я ничего не мог с собой поделать тогда… Ведь я не мог даже представить, что тёти Цинь не станет так скоро… — юноша сглотнул и зажмурился сильнее, отшагнув невольно назад.              — А-Лин… — выдохнул Сычжуй, но не знал, что ему следует сделать прямо сейчас, поэтому замер, давая себе время подумать.              Вэй Ин с болью посмотрел на юношу, на которого уже свалилось столько горя и напастей, что не сосчитать. Как же Цзинь Лину было больно видеть, когда госпожа Цинь прямо при нём покончила с собой… Вэй Ин встал и крепко обнял племянника, позволив тому уткнуться себе в плечо. А-Лин дёрнулся несколько раз, пытаясь отстраниться, но скорее для вида. В конце концов племянник расслабился в его руках.              — Да, ты поступил глупо, — начал Вэй Ин и быстро продолжил, понимая, что его слова звучат как-то не так для утешения, — Но так поступают все, А-Лин. Особенно в юности. Я много чего совершал. Цзян Чэн тоже. Даже Лань Чжань, представь себе! — Цзинь Лин пробормотал что-то недоверчивое в его плечо, но Вэй Ин проигнорировал и продолжил, гладя того по волосам, — Это не делает нас плохими. Просто такому возрасту присуща чрезмерная гордость и даже высокомерие. Более того мы начинаем осознавать и познавать себя. Просто потому, чтобы понять какими мы хотим быть и чего желаем достичь. В юности мы ещё не знакомы со смертью, и наши ценности не определены. Человек не любит перемен, поэтому мы никогда не готовы к ним. И даже позволяем себе делать вид будто перемены в принципе невозможны, что в корне неверно. Это человеческий порок, который есть у всех. И это нормально. Тебе не за что винить себя.              Вэй Ин похлопал Цзинь Лина по спине. Плечи юноша едва заметно дрожали.              — Но тётушка Цинь… Она не могла не обидеться на меня! — голос молодого главы Цзинь был спокоен, но Вэй Ин слышал в нём знакомое отчаяние и всепоглощающее чувство вины.              Он не мог не узнать эти чувства, ведь испытывал их тоже, когда терял своих близких. Особенно, когда погибла Яньли. Раньше Вэй Ин и вовсе желал, чтобы он попросту не рождался. Ведь тогда у шицзе бы не было причин приходить в Безночный город в ту роковую ночь. И лишь при возрождении Вэй Ин осознал, насколько это глупо, ведь вообще неизвестно, что бы было без него. Как бы повернулась война. Гадать хуже или лучше просто бессмысленно. Теперь он лишь жалел, что не проводил с шицзе больше времени, и не поговорил с ней тогда, когда пробрался в Башню Кои после сожжения Вэнь Цин, а просто сбежал как трус. Как Вэй Ин вообще посмел сомневаться в том, что любимая шицзе останется на его стороне? Его неверие в неё была самой большой ошибкой. И он искренне просил и будет просить у Яньли за это прощения весь оставшийся ему срок. Вэй Ин не сомневался, что она даже не обижалась на него за это, даже не подумала, что ей стоит разозлиться. Вот только он сам себя простить пока не мог. Пусть и обрёл уже веру, что любимые его люди на него не в обиде. До собственного прощения ему ещё шагать и шагать.              — А-Лин… — Вэй Ин мягко почти невесомо гладил юношу по волосам, — Ты думаешь, когда вы были близки, госпожа Цинь любила тебя?              — Да, — без единого сомнения ответил А-Лин, — Поначалу может не особо, но потом я отчётливо понимал, что тётушка Цинь ждёт наших встреч не меньше меня. Она интересовалась моими делами не из праздного любопытства, слушала всегда внимательно и давала советы искренне… Поддерживала, утешала, помогала… А я…              — Значит, нет сомнений, — стремительно перебил Вэй Ин.              — А? — вздрогнул Цзинь Лин в непонимании.              — Нет сомнений. Она ни капли не обижалась на тебя. Попросту не могла, — сказал Усянь прямо с улыбкой.              — Как ты можешь быть уверен? — возмутился А-Лин и попытался отстраниться, — Если у тебя такой лёгкий нрав — не значит, что он у всех такой!              — Естественно, — согласился Вэй Ин, — Но подумай сам головой. Госпожа Цинь, как я помню, ещё с юности была добросердечна. И более того не была глупа. Я уверен, что она прекрасно понимала, что ты избегаешь её не от плохих к ней чувств, а из-за подросткового возраста. Она знала, что у тебя в тот момент были внутренние противоречия с собой и миром в целом. Это нормально. Она не винила тебя. Думаю, госпожа Цинь только желала тебе помочь пройти это, поэтому и пыталась возобновить общение. А ещё она верила, что в случае её неудачи, ты сам сумеешь разобраться со всем и однажды вернёшься к ней, и может попросишь её совета или просто поможешь с макияжем, — говорил Усянь мягко, давая юноше выплеснуть невысказанное вовремя горе, которое явно росло с каждым годом.              Больше Вэй Ин ничего не говорил, лишь укачивал слегка племянника в руках, а мысленно просил у него прощения за страдания, которые выпали на долю того по его, Усяня, прямой или косвенной вине.              Сычжуй смотрел на Вэй Ина и Цзинь Лина, чувствуя как сердце внутри болит за них двоих. Невольно он чувствовал, что за всем этим разговором кроется не только боль друга. Поэтому он сопереживал обоим, и желал, чтобы их и других дорогих ему людей больше не затронула чёрная полоса. Чтобы все они были счастливы и чтобы не было никаких потерь.              Цзинь Лин всё же отстранился от Вэй Ина, который легко его отпустил, и вытер красные глаза кулаками со словами:              — Не смотрите на меня!              Вэй Ин и А-Юань вместе невольно хихикнули и переглянулись, получив грозный взгляд А-Лина.              — Макияж сможешь закончить? — спросил Вэй Ин, переводя тему и правда делая вид, что будто сейчас ничего особенного не произошло.              — Уже, дубина… — пробормотал племянник, фыркая.              — Уже? А-Юань, что скажешь? — Усянь повернулся к Сычжую.              — Прекрасно выглядите, господиин Вэй, — улыбнулся тот, — А-Лин, ты правда хорошо справился!              — И так знаю! — усмехнулся А-Лин, уже успокоившись, — Осталось сделать так, чтобы ханьфу сидело как на девушке и причёску сделать.              — А ты знаешь, что сделать с ханьфу? — спросил Вэй Ин, но и без слов всё понял, — Молодец!              — Не смейся надо мной! — вспыхнул Цзинь Лин тут же.              — Но я не смеюсь, я вполне серьёзен. Это полезное умение. В случае чего ты сможешь замаскироваться или замаскировать кого-то другого. Так что ты правда молодец. — серьёзно сказал Вэй Ин, смотря племяннику в глаза.              Цзинь Лин что-то пробормотал себе смущённо под нос и принялся за дело.              С одеждой он справился. С помощью маленьких подушечек, он придал груди Вэй Ина округлые формы, а из-за широкого пояса, талия стала выглядеть узкой и женственной. С причёской тоже не возникло проблем.              — Вау! — Вэй Ин крутился вокруг зеркала и почти не узнавал себя, — Это потрясающе, А-Лин!              — Прекрати вертеться! — гаркнул Цзинь Лин, — Сейчас причёску испортишь! И лицо не трогай! Макияж размажешь! Веди себя подобающе! Мало только переодеться. Контролируй свои движения и делай их плавными, а не резкими как у мальчишки из подворотни! И прошу тебя, не горбься! Сразу походишь на… Хэй! Стой! Я не договорил ещё!              — Я всё понял, А-Лин! — рассмеялся Вэй Ин, ловко подойдя к окну, и открыл створки.              Ему не терпелось увидеть Лань Чжаня! Ведь тот должен был выбрать костюм, совершенно отличающийся от привычных одежд Гусу Лань! Вэй Ин уже весь извёлся!              Они разделились ещё по приходу в деревню, так как Лань Чжань сказал, что справится сам.              Вэй Ин выглянул наружу и недоумённо моргнул.              Под деревом стоял мужчина с закрытыми глазами, который явно дремал. Одет он был в тёмно-синее ханьфу, не скрывавшее крепкое тело человека. На голове был собран высокий хвост. Определённые детали показались Вэй Ину знакомыми, но он не обратил на это внимания. Слишком был взволнован предстоящей встречей. Ведь он тоже надеялся впечатлить Лань Чжаня собой!              «Может из-за этого мужчины Лань Чжань не спрыгнул ещё? Чёрт… Надо попросить А-Юаня и А-Лина увести этого человека. Нас никто с Лань Чжанем не должен увидеть раньше времени…» — Вэй Ин цикнул языком и приготовился попросить у детей помощи, но вдруг мужчина внизу шевельнулся.              Усянь не успел даже отстраниться от окна, когда вдруг встретился взглядом светлых и таких родных уже много лет глаз.              — Лань Чжань! — воскликнул Вэй Ин от неожиданности и схватился за грудь.              — Аккуратней! — тут же раздался голос Цзинь Лина сзади.              — Напугал? — спросил Лань Чжань, недоумённо моргнув.              Вэй Ин открыл рот, чтобы ответить, но тут же замолк, краснея. Признавать, что он сначала не узнал собственного мужа, было стыдно. Так что, не долго думая, он залез на окно и без всяких сомнений и лишних слов прыгнул вниз.              — Господин Вэй! — тут же хором раздалось из комнаты.              А тем временем сильные руки его поймали и аккуратно прижали к себе. Вэй Ин обнял привычно Лань Чжаня за шею.              Как много раз Вэй Ин так прыгал в руки Лань Чжаня? Не сосчитать! Но Вэй Ин всё равно каждый раз невольно вспоминал именно тот самый первый раз в Юньмэне. От волны чувств хотелось уткнуться лицом в шею мужа, но не стал, боясь испортить макияж.              Лань Чжань ласково гладил Вэй Ина по спине, явно пытаясь разглядеть Вэй Ина в новом образе, но тот никак не хотел отстраняться от своего прекрасного ненаглядного мужа.              — Гэгэ такой красивый! — выдохнул Вэй Ин восхищённо, — Не думал, что эти цвета тебе пойдут настолько…              Он провёл рукой по синим одеждам, ощущая подушечками пальцев мягкость ткани.              — Мгм. Я могу взглянуть на Вэй Ина? — спросил Лань Чжань мягко, — Я не успел тебя рассмотреть.              Усянь поднял взгляд и почувствовал как его лицо запылало. Ванцзи так нежно на него смотрел, что остаться равнодушным было бы просто незаконно!              — Конечно, можно, — улыбнулся Вэй Ин и, отшагнув немного, медленно покрутился перед мужем, — Как тебе, гэгэ?              Лань Чжань, смотря на Вэй Ина завороженно, выдохнул:              — Прекрасен.              — Цзинь Лин хорошо постарался значит, — усмехнулся Вэй Ин, а потом вмиг забыл, как дышать.              Лань Чжань подошёл к нему, решительно обхватил рукой за талию и наклонился, чтобы поцеловать. Такому напору Усянь совсем не умел противостоять, так что, сжав одежды мужа в районе плеч, покорно прикрыл глаза, подаваясь навстречу к желанным губам.              И они бы непременно поцеловались, если бы не возмущённый окрик Цзинь Лина:              — Вэй Усянь! Не смей! Я не буду тебе ничего править, так и знай!              Вэй Ин разочарованно выдохнул, думая какой же Цзинь Лин всё же несносный ребёнок. Только чудом он успел остановить Лань Чжаня, накрыв его губы своими пальцами.              — Придётся потерпеть, Лань Чжань. Боюсь, племянник серьёзен.              Ванцзи нахмурился, недовольный, что ему не дали поцеловать Вэй Ина, но настаивать, к счастью, не стал. Вместо этого он поцеловал ладонь Усяня и даже провёл по ней кончиком языка, от чего Вэй Ин вздрогнул и распахнул глаза.              — Лань Чжань! Что на тебя нашло.?              Он попытался отдёрнуть ладонь, но Лань Чжань крепко сжал его запястье.              — Я не Лань Чжань.              — А?              — Я Хан Юшэн*.              Вэй Ин недоумённо посмотрел на мужа, а потом рассмеялся, вспомнив, что сам же попросил Лань Чжаня придумать себе новое имя.              — Приятно познакомиться, — заговорил Вэй Ин, как можно более женским и мягким голосом, — Вижу вы очень напористы, соответствуете своему имени, господин Хан. А я Чоу Сяолянь**.              — Тоже рад, — сказал Лань Чжань и вдруг улыбнулся, снова прижимаясь своими губами к чужим пальцам.              Вэй Ин чуть не умер на месте. Он уже двумя руками закрыл рот Лань Чжаню, чувствуя как сердце готово выпрыгнуть из груди в любой момент.              — Лань Чжань! Если ты будешь улыбаться всем подряд — я тебя не пущу! Не ты ли говорил, что твои улыбки только для меня?              — Но я улыбаюсь тебе, — возразил Лань Чжань.              — Мне. Но видят то все!              — Госпожа Чоу жадная…              — Я… Нет! — покраснел Вэй Ин и фыркнул от смущения.              — Ханьгуан-цзюнь, господин Вэй, вам не стоит поторопиться? — раздался сверху робкий голос А-Юаня.              Они подняли головы и увидели Сычжуя и Цзинь Лина, смотрящих на них сверху вниз с красными лицами. Видимо наблюдали всё это время и совсем не постыдились.              — А подглядывать не хорошо! — шутливо пожурил их Вэй Ин.              А-Юань смутился ещё больше и прикрыл лицо ладонью, а А-Лин возмутился, шумно втянув воздух через нос:              — Ах ты.!              — Но вы правы, нам пора, — Вэй Ин не дал племяннику продолжить свою тираду, — Мы ничего не забыли, Лань Чжань?              — Перо, — напомнил Ванцзи, всё ещё сжимая пальцы супруга и поглаживая их своим большим.              — Точно! — кивнул Вэй Ин, — Самое главное!              А-Юань кивнул, поняв намёк, вынул сияющее огнём перо из своего рукава и помахал им в воздухе с облегчением:              — Вот оно!              Убедившись, что сильных ветров не дует, Сычжуй сбросил перо к наставникам. Летело оно медленно и даже при свете солнца, это было действо невероятной красоты. Не сговариваясь, Лань Чжань и Вэй Ин подняли руки и поймали перо вместе, соединив их ладони. Вышло это само по себе и неожиданно. Так что они снова завороженно посмотрели друг на друга.              Лань Чжань был очарован красотой супруга и поэтому не мог не смотреть. Ему нестерпимо хотелось его поцеловать. И Ванцзи, обычно легко сопротивляющийся своим желаниям, сейчас просто не смог не склониться в очередной попытке. Вэй Ин же не отстранился, чувствуя, как предполагал Лань Чжань, то же самое, что и он сам. Но когда до желанных губ осталось всего ничего, Вэй Ин вцепился в его плечи и вдохновлённо выдохнул, отстранившись:              — Я придумал!              — Что? — недоумённо спросил Лань Чжань, смотря на возлюбленного.              — Легенда! Влюблённые, которые поймают перо вместе, предназначены друг другу навечно! Как тебе? Хорошо придумал, да? — довольно улыбнулся Вэй Ин.              — Мгм, — только и осталось ответить Ванцзи, мягко смотря на супруга и отстраняясь.              Видимо Вэй Ин был заворожен не моментом, а именно своей идеей, которая правда была неплоха. Так что Лань Чжань просто забрал перо из руки Вэй Ина и прикрепил его к причёске супруга. Вэй Ин, не сразу понявший, что Ванцзи задумал, поднял глаза вверх, будто пытался посмотреть себе на лоб.              — Ты прекрасен, — выдохнул Лань Чжань, любуясь вновь краснеющим Вэй Ином, которого перо ещё больше украшало, но потом прикрыл глаза, взял мужа за руку и повёл в сторону выхода из территории постоялого двора, — Нам пора.              — Д-да… — пробормотал Вэй Ин и, выпрямившись, последовал за Ванцзи.              Усянь напоследок помахал юношам в окна и после лишь слегка пальцами коснулся пера на своей голове.              — Пошли, но по дороге выслушай всю нашу историю.              — Мгм.              Обходными путями и малолюдными тропами они шли к главной площади в сопровождении увлечённого шёпота Вэй Ина, рассказывавшего свою задумку. Цзинь Лин и Сычжуй же должны были прибыть на площадь прямой дорогой раньше них.              Стоя в тёмном переулке, Вэй Ин, прикрывая перо рукой, морально себя настроил и выдохнул напряжённо, а потом улыбнулся и обратился мягким певчим голосом к спутнику:              — Готов, мой милый Хан Юшэн?              — Всегда, прекрасная Чоу Сяолянь, — сказал мягко Лань Чжань, смотря с неприкрытым обожанием, от которого у Вэй Ина горло пересохло.       _______________________              *Юшэн — популярное мужское китайское имя со значением «действующий».       **Сяолянь — популярное женское китайское имя со значением «молодой лотос».       _______________________