I want you, baby

      Рабочие будни…раньше я, наверняка, уделил бы больше времени на работу, нежели на себя или же на окружающих. Но, как говорят мои коллеги, если раньше я работал за четверых, то сейчас я работаю за двоих, и их это слегка пугает.       Есть в этом как минусы, так и плюсы. Минусов, конечно, меньше, и я стараюсь по мере возможности к ним привыкнуть, чтобы мой разум понял — не он один тут решает всё. Есть ещё сердце, душа — это часть моего тела отделена для феи моей жизни. Зовут эту фею Эда. Она — певчая птица моей души, взгляд которой мгновенно заставляет улыбаться. Она всегда красива — даже тогда, когда зла, и даже тогда, когда плачет. Хотя не хочется видеть её слезы, но…       Недавно я её обидел. Сам не знаю почему, зачем и как такое вышло, что я ей показал другого Серкана — злого, бесчувственного человека, которому плевать на чужих. Она никогда не падает духом, и после моих оскорбительных слов она резко выдала: «Шепни, если забуду, что ты робот».       Было обидно? Не то слово.       И это, как можно догадаться, зная меня, произошло из-за работы. Или же из-за Эфе.       Эфе… ненавижу его. Почему он вечно находится рядом с Эдой? А Эда… Эда наивная, не понимает его истинный замысел.       О Аллах! Почему она надела сегодня именно эти мини-шорты с просвечивающей майкой?!

«Что-то надо делать, Серкан, что-то надо делать!»

      — Эда! — после монотонных размышлений я гневно кричу имя моей феи, которую обидел, как скотина. Она подняла взгляд на и, увидев, как она говорила в последнее время, «взгляд робота», направились в мою сторону, то бишь в сторону зала конференций и собраний.       — Слушаю тебя, Серкан, — всё так же сухо, как и в последние дни, она повторила свой шаблонный вопрос уставшим от меня тоном, после того как зашла и подошла к столу. Хоть и голос — такой нежный, несмотря на сухость, — оставался добрым, её взгляд убивал моментально, и я уже пожалел, что позвал её сюда. Я даже не знал, что сказать.       — Ты… ты устала от меня? — не придумав ничего лучше, выдал я. На её лице возникает вопрос, и она смотрит на меня, будто читает все мои мысли. А все мои мысли — это она. Она — мой смысл жизни.       — А должна? — проклятье! Как мне, человеку, который ни перед кем никогда не извинялся, просить прощения у неё достойным образом? Эда, ты сводишь меня с ума. Нужно мыслить разумно, но моя голова сейчас занята тем, чтобы поинтересоваться, почему под её майкой нет бюстгальтера и у меня в штанах становится тесно из-за завердевших сосков, которые, мать твою, видят все.       — Ты… ты почему сегодня без лифчика? — спрашиваю охрипшим от её вида голосом. На лице у неё появляется лёгкая ухмылка. Значит, она специально сегодня надела эту прозрачную майку. Чтобы вызвать во мне ревность?! — Ты в курсе, что все с утра пяляться на твою грудь?!       — А что, не нравится? — это уже начинает бесить. Она это говорит так, будто мы вообще не встречаемся и она может сделать то, что ей вздумается. Нет! Нет такого мира с такими идиотскими правилами!       Эда… как она красива в таком вот виде. Мини-шорты тёмно-коричневого цвета отлично подчеркивают не только талию, но и восхитительную и аппетитную пятую точку. Белая полупрозрачная майка показывает её вставшие соски… которые, кроме меня, наблюдает весь офис. Но Эда принадлежит мне. Лишь мне! И всю её прелесть могу увидеть только я! Хотя, несмотря на всю эту злость, в штанах стало более тесно, и, кажись, Эда это заметила.       — Эда, почему ты надела полупрозрачную майку без лифчика? — мой голос больше походил на рёв. — Ты знаешь, что могут подумать люди?!       — Серкан, позволь поинтересоваться, а почему это всё тебя волнует? — она… она шутит?! Всмысле? Она моя и принадлежит только мне!       — Что? — я стараюсь осмыслить ею сказанное. — Эда, ты моя девушка, и я хочу, чтобы ты не одевалась вот так, — мой голос, как и тело, дрожит. Я чувствую пульсацию в области паха и чувствую, что не выдержу ещё одну насмешку. Эда, это твой последний шанс сказать что-то годное, иначе перед тобой появится зверь.       На лице Эды появляется нежная улыбка. Вероятно, ей очень понравились слова, но моё любование длится не долго.       — Ахаха, не смеши меня, — бросает она мне в лицо эти непонятные фразы. — Ты думаешь, что после стольких грубых слов я буду продолжать с тобой встречаться? — этого хватило, чтобы я встал на ноги и держал стойкое направление в её сторону.       В этот момент Эфе, как исчадие ада, зовёт мою фею, на что она отвечает:       — Хорошо, иду, — я стою перед нею и очень зол. — Серкан, ты что-то хотел сказать? — я смотрю на её манящие губы, и она это замечает. Кажется, она засмущалась, но всё равно слегка прикусила нижнюю губу. Она меня заводит! Перед моим взором — её прелестная грудь, которая то поднимается, то опускается. — Мне надо работать, так что, с твоего позволения, если тебе нечего сказать, я уйду.       Её грудь… она так притягивает… Я еле держусь, чтобы не трогать соски и не мять их, как божественное тесто. Она увидела, как я смотрю.       — Я тогда пойду, раз у тебя нет никаких дел для мне, — она оборачивается, чтобы уйти, но я беру её за руку и тяну к себе. Из-за сильной хватки, наверное, причинил ей физическую боль, но это сейчас не главное. Я притянул её к себе так сильно, что между нами не осталось пустого пространства, и она — чёрт бы побрал мой неосмысленный поступок — сразу почувствовала пульсацию моего члена на своём животе.       Наше дыхание будто остановилось. Я моментально, будто рефлекторно, положил руку на её талию. Мы смотрели друг другу в глаза. Эда… как же я люблю её. Она ослепительно прекрасна, и в то же время неистово умна. С её появлением в жизни мой контроль, мой график дня — почти всё изменилось. Я понял, что некоторые вещи в этой жизни контролировать нельзя. Например, мою фею. Мою любовь к ней. Притяжение наших тел.       — Серкан… — Эда, хватит уже. Мне не хочется слушать твою выдумку про наше расставание. Я чувствую твоё сердцебиение. Твою любовь ко мне.       — Эда… — перебил её я и, медленно приближаясь к её прекрасному лицу, поцеловал правую щёчку, а после — уголок губ. На теле у неё, как и на моём в том числе, появились мурашки.       Что бы она там не говорила, тело утверждает обратное.       Но Эда не была готова просто так сдаваться. Она оттолкнула меня.       — Серкан! — наши взгляды встретились. — Серкан, запомни раз и навсегда: после тех оскорблений я не собираюсь тебя прощать. Второго шанса не будет, — но мне было всё равно на то, что она говорит. Я чувствую, что ей тоже, как и мне, хочется ощутить друг друга.       — Тогда, — в голове была одна идея, благодаря которой я мог бы получить обратно её признание нашей любви, — скажи мне прямо в глаза, что разлюбила меня.       Карие глаза моей феи посмотрели на меня ошеломленно.       — Я не люблю и ненавижу тебя, Серкан Болат, — она хотела уйти, но я опять придержал и опять потянул к себе.       — А я влюблён в тебя, как сумасшедший, Эда Йылдыз, — после этих провокационных слов я впился в её губы, совсем как самый настоящий безумец, и она ответила мне взаимностью — а ещё говорила про какую-то ненависть. Всё шло хорошо, и даже плевать, что на это, возможно, смотрит весь офис — я давно не чувствовал вкус губ моей феи на своих губах, и это доставляло такое великое удовольствие и экстаз…       Но…       — Эда, ты где? — почти выкрикнул Эфе. Сразу понятно, что он увидел сцену нашего поцелуя.       Эда, хоть и нехотя, но всё же оторвалась от моих губ, но никуда не удалилась и не отодвинулась даже.       — Серкан, — еле дыша, сказала она. — Серкан, мы сейчас на работе, и мне надо работать. Да и тебе тоже.       В ответ я утвердительно кивнул, но также добавил:       — Скажи своему «боссу», что у тебя сегодня важные дела и тебе сейчас же надо выйти, — она улыбнулась. Но спустя секунду же на её лице читались вопросы а-ля «Всмысле?», «Как?», «Зачем?» и тому подобное. — Давай, иди, жизнь моя, буду ждать у входа, — я поцеловал её в щёчку и вышел, хотя мне ещё хотелось чувствовать её аромат…       …вышла она, на моё удивление, довольно быстро. Я вообще ожидал, что она проигнорирует меня.       — Ну? — вопрос заставил меня оторвать свой взгляд от её груди. Возбуждена она так же, как и я — это говорю, судя по набухшим соскам, и мне, если честно, это нравится. — Куда мы едем?       — Странно, что ты согласилась, — игнорируя вопрос, я рукой указал — или же приказал, не знаю, как это выглядело со стороны, — сесть в машину.       — Так мне вернуться назад? — я поднял на неё глаза, полных желания. «Да что ты творишь со мной, женщина?»       — Эда, дорогая моя, садись в машину, — сквозь зубы процедил я. — У нас очень серьёзные и очень важные дела.       Серьёзные и важные дела… Если бы она знала, что эти серьёзные и наиважнейшие дела представляли из себя секс, она бы, возможно, и не согласилась.       А возможно, она знала, что мы едем в наш дом, который уже несколько дней пустел, заниматься напряженной любовью. Потому что её пошлая улыбка дарила мне ощущение тесности в брюках, а крышесносная одежда — желание взять её в этой же машине.       Но репутация не позволяла.       Я смотрел на неё. Кроме желания переспать с нею, я ещё хотел прожить с нею целую жизнь под одной крышей. Неординарная мечта для робота, но что поделать, когда безумно и больше жизни любишь эту девочку?       Которая ещё вдобавок очень-очень-очень упрямая.       Временами я вёл себя как настоящий кретин — «изменял» ей с работой, и это она спокойно принимала. Но с каждым разом мои неравные окончания наглели и преувеличивали ситуацию, делая из мухи слона. И каждый раз после шквала негатива в её сторону мне приходилось спать на другой кровати, а в периоды нашей ссоры вообще не ложиться на другую постель или кровать, ибо тогда меня нагоняла тоска и я отдавался полностью работе. Так как упрямая фея обижалась очень неприятно — оставляла без секса на несколько дней, не разрешала трогать её, не разрешала обнять, поцеловать, иметь с нею какие-то связи… мне приходилось терпеть всё это — находиться рядом, но не трогать…       Любая другая бы на её месте — например, Селин — даже не обиделась бы на оскорбления в её сторону. Они хотели быть достойными меня. А я, наоборот, хотел быть достойным её…       Спустя некоторое время мы наконец-то приехали домой. По дороге каждый из нас тайно глядел друг на друга и каждый улыбался мысленно (ну, исходя из собственного опыта, говорю это).       — Приехали, дорогая, — я, как настоящий джентльмен, вышел первым, чтобы открыть дверцу автомобиля для своей дамы, которая стойко держалась и не подавала виду, что тоже хочет меня. (Всё же, исходя из собственных фантазий, могу сказать, что она хочет меня так же, как и я её). — Добро пожаловать!       — Давай без церемонных предисловий, Серкан, — она вышла из машины. — Я же, как-никак, тут не впервые нахожусь, ведь когда-то в этом доме жила и я.       — Разумеется. Но всё же, дорогая Эда Болат, с возвращением в свой дом! — она посмотрела искоса, и на нахмуренном лице появился вопрос. — Что? — спросил я.       — Ты сказал «Эда Болат»?       — Да, почему удивляешься? — реально, чему она удивляется?       — Мы не женаты, Серкан.       — Ничего, в скором времени это исправим, — и я подошёл к ней вплотную. — В скором времени исправим всё, только дай мне шанс искупить свою вину…