dr41n

Трупы в коридорах, трупы на лестницах, трупы в кабинетах — как хлебные крошки, оставленные на пути, чтобы вернуться в серые людские массы и получить пятнадцать минут славы. Сработала пожарная система, и стены измазаны растекшейся кровью. Ангел на крыше. Невинное создание, посланное остановить кровопролитие. На х—.

***

Дымится ствол. Изувеченный Ангел лежит на крыше, растопырив крылья в разные стороны; из живота льётся кровь и вываливаются внутренности, тело изрешечено так сильно, что обе его половины скрепляются только позвоночником. Гильзы в алой луже как лепестки сакуры в реке. Судя по небольшой груди, Ангел девушка. Стрелок опускает дуло пистолета-пулемёта, подходит к Ангелице и деловито перезаряжается. На нём — белоснежная футболка «C♡NSUMED». Его правое запястье испещрено шрамами от порезов. — Дитя… — шепчет Ангел, давясь кровью. — Ты заплутал. Т-ты ошибаешься в своих намерениях… Стрелок прицеливается на вытянутой руке. Он левша. — Что… Что тобою движет, человек? — Я не человек, — отвечает парень, и в его голосе отчетлива слышна спесь. Китч собственной противоестественностью. Настолько гротескный, что похож на персонажа триллера или боевика. Настолько претенциозный и edgy, что уже не позер, а первородный оригинал, который пытаются повторить тысячи молодых бездельников. Он — опухоль опухоли, косящей под опухоль. Человеческие отходы. — Дитя… Реинкарнация Эрика Харриса. Весьма посредственная, даже относительно посредственного, психопатического оригинала. Использованный презерватив Харриса, умершего девственником. Не первый и не последний — звено в цепи. — Ты губишь себя и других. Твой путь… — хнычет Ангел и пытается вместить кишки обратно в раскромсанный живот. Не получается. — Боже… боже, боже, боже! — Мой путь? Ангел смотрит на него диким взглядом, хлопает ладонью по кровавой луже и взвывает с отчаянием в голосе: — Твой путь неправильный! Это… это тупик. Ты едешь на полной скорости в кирпичную стену. Прошу, хватит… — Ты GPS, чтобы мне пути указывать, шлюха? Мне похуй. Стрелок хватает её за тонкую руку и тянет на себя, придавливает ногой вторую половину тела и приказывает: «Скажи „uh“»; Ангел двигает крыльями и кричит от боли, но её рот затыкает дуло пистолета-пулемёта. — Ты такая бесполезная, — говорит стрелок, зависнув пальцем у спускового крючка. — Тобой воспользовались как расходным материалом, а ты думаешь, что у тебя высшая цель — наставить заплутавшую душу на путь истинный. Дура. Тебя поимели. Выстрелы. Одна половина тела отрывается от другой с хрустом и чавканьем, пока крылья судорожно бьются в агонии, а голову разносит на куски. Хлещет так, что даже нимб отлетает прочь с металлическим звоном и падает в пустоту за краем крыши. Стрелка тошнит. Опустошенец, первородное дитя пустоты. Он повторяет: «Мне похуй». Повторяет мертвому телу Ангелицы: «Мне похуй». Мне похуй. Мне похуй. Мне похуй. Дует холодный ветер. Дымится ствол.