***
— У тебя не было времени позвонить? Отделалась короткими сообщениями, из которых я ничего толком не поняла, — не успевает Петра переступить порог дома, как Мэй ураганом обрушивается на племянницу с гневной тирадой. — Я волновалась, где ты, с кем и всё ли с тобой было в порядке! — Мне нельзя навредить. — Не скажи. — Никто ни к чему насильно не принуждал меня, если ты об этом. Вечно за мной приглядывать ты всё равно не сможешь, Мэй. Чем раньше отпустишь, тем лучше. В конце концов, я каждый день отправляюсь на опасные задания. Кто-то сказал, что там меня не поджидает маньяк? — Оставь риторику. — Я была с человеком, которому доверяю. Такой ответ устроит? — Не особо. Разве мне ты не доверяешь? Что за секретность? Неужели тебя угораздило связаться с преступником? Он бывший заключенный или беглый? Какова причина скрывать его? — оказывает она давление на племянницу сильнее, чем коп на допросе с подозреваемым. Чувствует себя Петра уж точно виновной. — Он мой истинный, — тактично обтекает девушка правду. Честно сказать о любовных отношениях с отцом? Проще совершить самоубийство и покончить с этим позором. — Я провела… Какой сегодня день недели-то? — сконфуженно потирает она шею. — Среда? Четыре дня мы были вместе. Как будто сутки всего прошли, — бубнит девушка себе под нос, открывая дверцу холодильника. — Целый магазин бы смела. — Схожу за продуктами. Что сегодня приготовим? — Допрос окончен? — осторожничает Петра. Развивать конфликт с тетей — ворошить улей с пчелами. — Гарри тоже не мог до тебя дозвониться. Его отец умер. Похороны назначены на завтра. Судя по твоему шоку на лице, писать о таком в личном сообщении он не стал, — подтверждает женщина свою догадку. — Эта связь между альфами и омегами… Она мешает сходиться с другими людьми? — Отец Гарри? Господи. Я бы обрела покой, и всё сразу наладилось, если бы истинный не… — Петра до крови прикусывает язык. Ложь во спасение: и Мэй не будет осуждать, косо глядя на нее, как на прокаженную, и себя убережет от стыда. Дальше заморачиваться по поводу родства — это путь в петлю. — Что с ним не так? — Он… эм, ну в общем, он знаком с Тони, — на ходу сочиняет Петра, — они не враждуют, но отношения натянутые. Не волнуйся, Мэй, не в моих правилах встречаться с теми, против кого я веду борьбу. — Ты в нем уверена? — Нам еще предстоит узнать друг друга поближе, но да, он замечательный человек. Заканчивается обман одним. Петра понимает, что не сможет всегда водить тетю за нос. Правда стремится на свет, она хочет быть услышанной. Это временная стратегия. Встретиться лицом к лицу им придется, чтобы образованный вокруг Мэй вакуум иллюзий с грохотом поражения не лопнул. Тема исчерпана, до следующего раза. — Как насчет домашней пиццы? — Пожалуй. Я в магазин, а ты скачай нам фильм на вечер. Твоя очередь выбирать.***
Дни пролетают незаметно, жизнь наполняется рутиной и тоской. Даже в костюме Петра не чувствует себя собой. Это не она. Просто чья-то блеклая тень. Чтобы не зацикливаться по поводу сосущей ее изнутри пустоты, девушка всю себя посвящает работе: добивается успехов в карьере не через чужую помощь, а своими силами, мечтая однажды стать самым лучшим журналистом; помогает людям, оправдывая звание дружелюбного соседа. Отношения она поставила в конец списка после работы и семьи, учитывая, что к семье относится тот, с кем у нее развиваются скомканные отношения. Непонятно, то ли встречается с отцом, они же переспали. Но на одном разе всё не закончится. Они идут по накатанной. Если провести фундаментальный анализ, возникнет резонный вопрос: как они могут строить планы на совместное будущее, если оба понятия не имеют, чего ждут друг от друга? Редкий случай из практики. Цугцванг. Позиция только ухудшается. В сплетенных душах полный хаос. Сердце Петры сдавлено неуверенностью, она прочно скована цепями общественного мнения, и свою суть за день не переделать. Что до Тони, он занял нейтралитет. Теперь его демоны получили полную свободу. Никакой гармонии, лишь внутренние да взаимные конфликты. Последняя встреча Старков состоялась больше недели назад. Они исполняют роли «отец» и «дочь», подражают другим людям, беря с них пример, но в традиционном смысле их отношения не складываются. Причина не только в принадлежности к альфе и омеге. Детская влюбленность Петры в своего кумира не прошла. Не повлияла даже новость о родстве с ним. Видимо, они похожи больше, чем она предполагала. Достойна носить знаменитую фамилию. На работе всё нестабильно, Мэй чересчур старается показать свое понимание в том, что она сама никогда не сможет испытать. Ей не быть на месте племянницы. Друзья загружены своими заботами. Поэтому за спасением Петра рванула к нему… — Закрывая глаза на проблему, ты ее не решишь. Сколько еще это продлится? Встретишь старость в гордом одиночестве? Мрачная перспектива. Для тебя смирение как будто сродни измене самой себе. Считай, предательство. Пет, что за херня? — злость царапает глотку Тони не хуже сорокаградусного виски. Радушный прием. Не успевает Петра опомниться, что нужно блюсти рамки дозволенного, как ее взгляд уже носится по мужской фигуре. На Тони повседневная одежда: белая майка, выгодно оттеняющая загорелую кожу, и спортивные штаны. Она мысленно обводит контур его широких плеч, в меру накаченных рук. Глядя на него, Петра, увы, не воображает их в типичной семейной обстановке. От гнева он просто весь закипает, но повесить на дочь ниточки и вертеть ею, как вздумается, — верх садизма. Давая волю чувствам, Железный человек повинуется порывам, и, как правило, это выливается в грубые или обидные высказывания. Отталкивать близких людей ему не привыкать. — На твоем месте я бы давно в петлю залез. Это испытание для нас обоих, не только для тебя. Открою великую тайну: мы в одной лодке, и, постоянно расшатывая ее, есть риск пойти на дно. Снова бравада. Щит. Тони Старк прячется от врагов за броней, от родных — за маской цинизма. Терпеть его выходки не каждому дано. Роуди задевал, он попадал под удар и чуть не погиб. По тому же сценарию шла Пеппер. У обладателя отвратительного характера еще и работа опасная. Его фанатки, которым не довелось даже дня провести рядом со своим кумиром, не видели жизнь супергероя вне сверкающей брони. А это судьба Петры. — Моего «я люблю тебя» недостаточно? — Тони… — измученно завывает Петра, морально подготавливаясь к новой долгой бесполезной дискуссии. Стоп. Осознание сказанного им доходит запоздало, ударяя сильно и беспощадно. — Погоди, что? — Оскорбительное удивление, однако, — подмечает мужчина. — Я как-то иначе относился к тебе? Столько времени и сил потратил на… — Тони трясет головой, словно выбрасывая лишний мусор. В миллион первый раз вряд ли что изменится. Упрямство у Старков наследственное. — «Долго и счастливо» нам не уготовано, а я-то наивно понадеялся, что заслужил шанс быть с той, кого люблю. Опять не повезло. — Хватит паясничать во время серьезных разговоров. — М-да, — смачно заключает он, поглаживая отросшую щетину. Последние пару дней Тони стал пренебрегать своим внешним видом, забил на стандартные процедуры, такие как бритье, подбор одежды, дабы всё сочеталось. Его называют иконой стиля, с него представители мужского пола от мала до велика берут пример. — Ты в смятении. Поделись переживаниями, Пет. — Не могу. Сам-то ты с кем-нибудь… — С Пеппер, — опережает Тони, не давая дочери договорить. — Я за сорок лет столько не был откровенен с людьми, сколько в тот вечер. — И чем закончился разговор? Наш союз благословили? — На небесах уж точно. Уровень саркастичности бурлит раскаленной лавой. Кто попадет в радиус поражения, мигом превратится в уголек. — Хорошо. Я сдаюсь. Твой ход, малышка. Петра трусливо поворачивается к отцу спиной и прикусывает нижнюю губу, обдумывая решение. Метания от желания «хочу скрыться от тебя навсегда» к «хочу быть только с тобой» доведут ее до сумасшествия. Где Старк, а где стабильность? То же касается и ее. — Ты бы… — вдох. На выдохе она смелее повторяет: — Ты бы оставил эту жизнь ради меня? Самое важное, что было у тебя до встречи со мной. — Не ставь между миром и собой знак меньше. Ты значишь для меня всё. Будет проще, если я отправлюсь на очередную битву без подстраховки или плана? Погибну героем. Меня проводят с почестями, ты начнешь новую жизнь. Не так уж и плохо, согласна? Я не пытаюсь вызвать у тебя чувство вины. — Так мне забить на всё и прыгнуть к тебе в кровать? — Эта мысль бодрит меня по утрам. — Господи, дай сил. — Господь тебе не поможет, — подмечает мужчина. — Должен ли я спросить разрешения тебя обнять? Вдруг ударишь. Мы как в дикой природе, — каламбурит мужчина, тяжело опускаясь на диван. Стоящая в метре от него дочь, всегда чувствующая себя рядом с ним уязвимо, скрещивает руки на груди. Тони зеркалит ее движение. Долгие минуты ожидания снисхождения чудесного озарения они проводят молча, лишь изредка перебрасываясь короткими взглядами. — Мне нужно больше. Запросы у Железного человека грандиозные и крайне специфические. — Нас не переделать. Скорее бы ты от стадии отрицания перешла к принятию. — Посуди сам. Вдруг твои приоритеты с годами изменятся? Ты захочешь стать отцом: услышать первые слова своего ребенка, увидеть его или ее первые шаги, проводить впервые в детский сад, в школу, отвезти на выпускной бал. Ты был этого лишен, — тараторит она без остановки, искренне желая поверить, что есть выход для них обоих; что чувства как по щелчку выключателя погаснут и больше они даже не помыслят о порочной связи. — Ты исполнял роль родительской фигуры, ею может быть кто угодно. А как же возня с мелкими? Ведь мы встретились, когда я уже была подростком. Я не смогу дать тебе всё это. Держаться вместе только из-за того, что мы родня? Что мы друг другу предначертаны судьбой? — Припиши сюда бесплодных женщин, плюс, — загибает Тони второй палец, — приоритеты у меня могли бы измениться с любой партнершей. Еще будут отговорки? Или я уже могу поцеловать тебя? Петра изображает знак «икс», — то есть «запрещено». — Садистка и мазохистка в одном флаконе. Изумительно. Ад на Земле — то, что я заслужил. Благодарю, девочка моя. — Не… не называй меня так. Только не ты. — У нас не ролевая игра с папочкой и его… — Ну всё, хватит. Замолчи. Кровь приливает к лицу Петры. В ее отца точно дьявол вселился, вещая свои похабные речи через избранного носителя. Завладеть таким экземпляром было бы проще простого. — Каков твой план? — Опоить тебя, — растирает мужчина воспаленные от недосыпа глаза, — после чего увезти из страны. Я сплю и вижу, как встречаю каждый рассвет вместе с тобой — так выглядит мое счастье. А что сделает тебя счастливой? — Я… Всё запутанно. — Упростить до невозможности? — Попробуй. — Ты любишь меня? В прошлый раз Тони отказался услышать ее ответ. — Любить можно по-разному. — Монастырь по тебе плачет, — насмехается Тони над бездарной игрой дочери. Врать никогда не умела. А потуги выглядят смехотворными и вызывающими снисходительную улыбку. — Я говорю о любви с привилегиями. На кой черт объясняю. Поздно выяснять, когда мы уже переспали. Через месяц, год или десяток лет я не перестану желать тебя, так что учти, без секса у нас отношения не сложатся, увы. Доходчиво? — очередным откровением он заставляет Петру, как неопытную девственницу, густо покраснеть на неприличном слове «секс». В мозгу бьется изматывающее: «Позор, позор, позор». С ним она вновь чувствует себя неуклюжим гиперактивным подростком с тем отличием, что раньше глобальными проблемами у нее были поимки незадачливых воришек из продуктивных лавок. — Какой-то театр абсурда. — Если бы я чувствовал, что это не взаимно, не стал бы напрасно тратить время. Беззаботно жила все те годы без отца, и ничего, не умерла от горя. Нам жить с этим, малышка. Вопрос в том, как будем справляться? Вместе или по одиночке?***
Ночью и днем в перерывах между затяжными марафонами секса они много разговаривали. Тесное общение поначалу не давало результата, каждая сторона оставалась при своем мнении. Тони пошагово достигал цели вытащить дочь из панциря, где она провела всю свою жизнь. Если любишь, отпусти. Эту отмазку Тони относит к слабакам. Старки в их число не попадают. Они не сдаются. Пока есть хоть один призрачный шанс, они воспользуются им. Поставят всё на победу. Бестолковая версия Петры «нам не следовало появляться на свет» столкнулась в дискуссионной схватке с простым убеждением отца о том, что они даром теряют драгоценное время. Жизнь дана всего раз, и только полоумный шизофреник будет загоняться по поводу того, что ему не под силу изменить. Лучше не жить вовсе. В мире полно проблем, и они куда весомее и страшнее: утрата близкого человека, неизлечимая болезнь — всё то, что действительно выше человеческих возможностей. И Петре пришлось сделать выбор. В его пользу. Ведь он был прав, их чувства взаимные. Остальное — ерунда. — Сеанс получился терапевтическим? — Тони снимает очки и, подражая настоящим врачам, скрещивает пальцы в замок. Лежащая перед ним на кушетке девушка силится не закатить глаза. Еще чего, давать лишний повод гордиться тем, что она его точная копия. Однажды ей выпадет честь стать новым Железным человеком. Никто другой не достоин носить его броню. Шум волн океана за окном умиротворяет, но с Тони это спокойствие всегда мнимое. Она носит красно-синее трико и борется со злом. Постоянно на адреналине. Покой к образу жизни супергероя в комплекте не прилагается. — Возникла потребность посетить ванную комнату. — Не искушай. — Я не за «этим». Зачем уходить в другую комнату, если можно… прямо здесь. — Согласен, — поддерживает ее Тони, игнорируя шутку, в которой как обычно есть доля правды. — Оставлю очки, — он надевает их обратно на нос. — Буду в образе сурового, но справедливого преподавателя. А ты… Момент пойман. Из всего Старк сделает сюжет порно. Петра строит гримасу, как будто ее придавило многотонным прессом. Паузы достраивают сами. Послушных девочек не наказывают, их поощряют за трудолюбие. Примером для подражания Петру не сделать. Годами она сама себя наказывала, но черная полоса прошла, и наступила пора быть счастливой женщиной в объятиях любимого мужчины. Не всем может так повезти в жизни. — Я не надену школьную форму. — Побалуй меня. — Отстань. — Ты ведь это не всерьез? Губы Петры вытягиваются в тонкую линию. Его подкаты становятся всё изобретательнее. До поездки за границу, на острова, девушка без конца только и делала, что злилась или смущалась от его пошлостей. Они были совершенно не к месту. — Терапия прошла успешно, мистер Старк. — Я тебя сейчас… — мужчина втягивает воздух в лёгкие и вдруг не заводится. Капитулирует, что на него не похоже. В гениальном мозгу формируется идея притвориться неприступным. Не давать, если Петра захочет. Даже если очень сильно захочет, не показаться заинтересованным. Он проявлял навязчивость, и этот метод не был эффективным. — Ты меня что? — Ничего. Пойду-ка я купаться. Увидимся позже. — Окей, — провожает его Петра прищуренным взглядом. Я не пойду за ним. Не-а. Поплаваю в другой раз. Не пойду же?