***
Сколько смысла в одной крошечной фразе, сказанной пред небесным ликом. Трепет нежных чувств, упование моментом. И признание себя частичкой другого живого существа, его половиной, связывающей вас в единое целое. Звоном церковных колоколов завершилось наше шествие от алтаря на улицу, к местному люду, что собрался поприветствовать новую семью – оплот английской аристократии, маркиза Солсбери и его молодую супругу. Были смех и улыбки, торжественные залпы из пушек и наивные лепестки цветов. И все это было для меня как в глубоком, тяжёлом сне, потому что губы хранили секрет – как печать с тайным гербом – об одном единственном поцелуе. Вряд ли этому было объяснение и, совсем уж невероятно, чтобы это было серьёзно, но после этого заключительного акта, ознаменовавшего, что мы – муж и жена, я навсегда запомнила взгляд, с которым Рэймонд Смит посмотрел на меня. Так смотрят на священную реликвию, с таким взглядом вспоминают о минувшем ликовании, так мужчина смотрит на женщину, когда верит в святость их союза. Так Рэймонд Смит посмотрел на меня. Праздник был не долгим, но, несомненно, пышным и богатым. Розалинд и Майкл не жалели средств и сил, чтобы сотворить маленькое чудо в этот день. Но, как и положено чудесам, они не длятся вечно. После ужина горничная помогла облачиться в нежно-фиалковое платье с тонким французским кружевом, накинула на плечи новое роскошное меховое манто – подарок мужа. Вместе с Джорджи, который, пусть и смирился с решением отца, но оставался молчалив, мы сели в автомобиль и уехали. Родовое поместье Солсбери раскинулось вдали от суеты города. Окружённый с одной стороны парком, а с другой – длинной аллее вдоль озера, с фонтаном в виде взлетающих лебедей посередине, дом превращался в часть леса. Нас встречал весь штат прислуги, а центром этой процессии была пожилая леди – вдовствующая графиня Лэнгфорд – тётушка Рэймонда. Рьяная англиканка, она была приверженкой старого уклада жизни и откровенно противилась всему новому. — Я не стану расспрашивать вас после дороги, но это вовсе не означает, что я забуду сделать это завтра, - завершила наше знакомство леди Вайолет. Её манера общения, вкрадчивый и местами писклявый голос показались мне забавными. В конечном счёте, Рэймонд рассказывал о своей тетушке и я имела представление, что она за фрукт. Но реальность оказалась интереснее. — И я непременно отвечу на все ваши вопросы, - ответила я, постаравшись заменить усталый взгляд задиристую ухмылкой. Графиня одобрила мой выпад, склонив голову набок. Леди Вайолет поцеловала Джорджи и мальчик быстро скрылся на лестнице. Всю дорогу он не говорил со мной, лишь отвечал короткими фразами, зная, что отец следит за ним. Теперь же, вернувшись в родной дом спустя почти два года, его одолела ещё более сильная тоска. А меня резала без ножа его замкнутость, которой прежде не было места в наших отношениях. Рэймонд не смел винить сына в том, что тот тоскует по матери, но и не позволял разрастись пренебрежению и ненависти в мой адрес. Сейчас, после того как мальчик убежал в свою спальню, маркиз взглянул на меня с толикой сожаления и раскаяния. — Прошу, не берите дурное в голову, - сказал он вполголоса, зная, что за нами наблюдают слуги и острый слух леди Вайолет. – Мысль о том, что Клэр больше не хозяйка дома пугает его. Но со временем он свыкнется с этим. Верьте мне. — Я верю вам, но увы! Это не тот случай, когда боль утраты и горечь обиды так легко забыть. Мы сошлись во мнении, что эту тему лучше обсудить на свежую голову и в другой обстановке. Я же решила, что должна поговорить с Джорджи наедине, потому что без его дружеский поддержки мне не выстоять в роли хозяйки большого дома – новой для меня роли. Покои маркиза находилась дальше по коридору и выходили на парковую зону, в то время как мои состояли из нескольких спален и открывали роскошный вид на сад и аллею с озером. Широкие двухстворчатые двери из белого тикового дерева вели прямо в спальню с балконом и маленьким фонтаном с феями, куда весной и летом слетались воробьи и голуби, чтобы напиться воды. Из спальни был вход в будуар, а оттуда по винтовой лестнице подъем на башню, которую мне предложили использовать в качестве кабинета. — Я люблю эти спальни. Здесь всегда очень уютно, - Рэймонд обвел взглядом часть комнаты в будуарной и улыбнулся. – Восточная сторона. Вы будете первой приветствовать солнце и встречать новый день. — Это была спальня Кларисс? — Она редко использовала эти комнаты, - ответил он с неохотой. – Но когда-то это были спальни моей матушки. Поэтому я так люблю бывать здесь. Они хранят теплые воспоминания. — И вам не жаль отдавать их в моё владение? – я уставилась на него в ожидании. – А если я решу все здесь поменять? — Ваши спальни – вам решать, - ответил он с усмешкой. – Но я нисколько не сомневаюсь, что перемены, которые вы внесете в жизнь дома, сделают только лучше. — Неужели вы не боитесь, что я все испорчу? — Я сделал свой выбор и уверен, что он правильный. Прежде чем расстаться, Рэймонд взял меня за руку, прижавшись губами к тыльной стороне ладони. Его дыхание приятно грело кожу. После продолжительного молчания он пожелал спокойной ночи и ушёл, оставив меня наедине с собой. Я приняла ванну и легла в постель, ощущая бесконечную усталость после поездки. Но очутившись в кровати поняла – сна нет. Мысли только об одном: маркиз пожелал, чтобы я стала хозяйкой его дома. Наши разговоры в гостиной Пирсонов, пешие прогулки до почты – чтобы я могла отправить письма – и обратно, случайные взгляды и прикосновения, которым я не хотела придавать значения, потому что так было проще, на самом деле, имели огромное значение. Все это неспроста. Все это что-то значило. — И ещё этот поцелуй, - шепнула я, глядя в потолок. В памяти возникли воспоминания утренней церемонии венчания. Закрыв глаза, я постарались вспомнить все детальнее, но ничего не приходило на ум. Одни всплески мгновений, напоминающих разноцветный фейерверк. Волнение захватило меня. Я не помнила, как улыбалась, глядя на Рэймонда; как дрожали мои руки, когда я надевала кольцо на его безымянный палец; как сверкали счастьем мои глаза, когда он поцеловал меня. Это ли не любовь? – спросила бы Розалинд. Но я ничего об этом не знала. Я забыла обо всем, лишившись памяти и счастливых мгновений. Сон сморил меня, когда за окном стала заниматься заря. Тяжесть мыслей испарилась под усталостью тела. А когда наступило пробуждение, я и не вспомнила, о чем думала перед сном. Поскольку теперь я была замужней женщиной, завтракать могла в постели. Так и случилось в первое утро в поместье Солсбери. Когда утренний туалет был завершен, я пришла к выводу, что будет не лишним осмотреть дом. Но стоило выйти в коридор, как из спальни маркиза выскочил заплаканный Джорджи и устремился прочь. Мне удалось перехватить его у самой спальни. Он выдирался и изо всех сил пытался оттолкнуть меня. Его глаза были красными от слез, поэтому я не собиралась сдаваться. — Отпусти меня! – шипел он, отворачивая голову и пряча взгляд. — Поговори со мной. — Не хочу! Ты обманывала меня. Все это время ты обманывала меня, мы больше не друзья! Я не смогла удержать его и Джорджи проскочил в комнату, захлопнув за собой дверь. Стоило оставить мальчика в покое и попытать удачи в другой раз, но я не хотела тянуть с этим. Прошло и без того много времени с момента, когда он узнал о нашей помолвке. Молчание не выход. — Можно я войду? – спросила я негромко, уверенная, что меня услышат. — Нет. Уходи! — Джорджи, позволь мне поговорить с тобой, - взмолилась я, прислонившись к двери. – Я хочу все объяснить. Пожалуйста, Джорджи. Минуты тянулись бесконечно долго, прежде чем я услышала желанный ответ. Спальня была выполнена в приятных серо-синих тонах, потолок расписан картой звёздного неба, а одна из стен – та, что напротив окна – картой мира. Много игрушек, механический паровоз, который сам ездил по железной дороге, и всюду, всюду книги. — Ты считаешь, что я тебя обманула, но это не так, Джорджи. — Ты вышла замуж за моего папу, - ответил он с негодованием и снова отвернулся. Я присела на маленький стульчик рядом с креслом, в котором сидел мальчика. Его брови сошлись нахмуренной линией на переносице, взгляд – сплошная рана, полная боли и страдания. — Это случилось без моего ведома. Меня тоже поставили перед фактом и выбора у меня не было. Я знала, что говорю ложь, хотя бы по той причине, что Рэймонд Смит никогда бы не стал насильно принуждать меня выйти за него замуж. Но объяснить свои душевные порывы ребёнку было куда сложнее. — Зачем папа так поступил? — Твой папа хотел помочь мне. И тебе тоже. Он хотел сделать, как лучше. Послушай, Джорджи, никто и никогда не заменит тебе маму. Но я хочу, чтобы мы были друзьями. — Ты его любишь? Моего папу. Любишь? — Люблю? – я ощутила лёгкий румянец, появившийся на щеках, и тряхнула головой, словно сгоняя наваждение. – Он дорог мне как друг. И я ценю нашу дружбу. — А я? Я тоже твой друг? – Джорджи с нетерпением воззрился на меня и тогда я поняла, что самое страшное позади. — Я очень на это надеюсь, - я встала на колени, взяв его маленькие, по-детски пухлые, ладошки в свои. – Ведь, ты знаешь, мне без тебя не управиться одной. — Правда? — Мне нужен верный друг, Джорджи. Я могу рассчитывать на тебя? Мальчик бросился ко мне и его тонкие ручонки обвились вокруг моей шеи. Я прижала к себе ребёнка, точно зная, что это самая большая победа в моей жизни. Когда взгляд метнулся к двери, я заметила знакомый силуэт и блеск серо-голубых глаз. Рэймонд улыбался торжественно и удовлетворённо, будто развернувшаяся сцена была его личным триумфом. « — Я сделал свой выбор и уверен, что он правильный», - отозвались во мне эхом его слова и я поняла, что это, несомненно, была и его победа.Глава V. "Выбор"
6 января 2021 г. в 00:27
Подобно искусному строителю дружба возводит прочные стены в доме нашей жизни, и любовь служит крышей, спасающей от мирских невзгод. В дружбе зарождаются самые прочные узы, создаются семьи, основанные на родстве душ и мыслей. Дружба – тихая гавань, в которой люди ищут утешения, людского тепла и понимания. В пору, когда рушатся державы и распадаются власти – держитесь друзей, они ваш надёжный тыл.
— Война в два счета покончила с беспечным весельем мирных дней, - маркиз коснулся полоски жестких волос над верхней губой, словно разглаживая.
Я подтянула к себе колени, набросив на ноги тёплый плед. Камин трещал догорающими поленьями, в комнате пахло первыми подснежниками, едва проснувшимися после затяжных морозов. Пес пригрелся рядом, его лохматая морда примостилась подле моих ног, пока Рэймонд неспешно чесал его за ухом.
— Можно сколько угодно непритворно жалеть английских солдат, бояться, как бы не призвали кого-то из близких, но стоит войне окропить кровью землю, как, считайте, ей удалось завладеть всем миром. Она рушит семьи, убивает молодых, делает калек из здоровых. И ей все равно кто ты, к какому классу принадлежишь или сколько ртов тебе нужно прокормить. Кровь лилась отовсюду, горячая – предвестник смерти.
— Майкл рассказывал, что вы не дожидались, когда вас призовут, а пошли одним из первых добровольцев, - в приглушенном свете свечи лицо Рэймонда казалось сейчас старше. Отпечаток пережитых горестей остался глубокими морщинами на лбу и в уголках глаз. Мне пришло в голову, что к своим годам он прошёл не одну войну, прожил десяток жизней и теперь ищет тихую гавань, где бы найти отдых уставшей душе.
— Я не хвастаюсь этим, - ответил Рэймонд хмуро. – Был бы умнее, подождал. Война делает из нас убийц. И я не горжусь тем, что делал на войне, Шарлотта, видит бог, не горжусь.
От сильного ветра ветка ударила по стеклу, напугав. Я опустила голову, смекнув, что лучше ничего не отвечать, хотя и не была согласна с маркизом. Его отвага и решительность делали ему чести, лепили из него того самого мужчину, готового постоять жизнью за свободу и честь своей страны.
— Когда война закончилась мы уехали, чтобы отдохнуть. Оставили Джорджи на попечительство моей тётушки и приехали к Пирсонам. Это должен был быть второй медовый месяц, - широкие, крепкие плечи согнулись, словно на них взвалилась неподъемная ноша, а затем я поймала на себе взгляд Рэймонда. – После войны мне хотелось уюта, поддержки. Мне хотелось семейного счастья. Но проклятая испанка забрала это у меня в один вечер. Мне даже не удалось толком все осмыслить. Вот мы садились ужинать и Кларисс смеялась над моими шутками, а ночью – её не стало.
— Мне так жаль, - комок из тяжких мыслей разбил голос до хриплых вздохов. Я не знала, что говорить, просто не знала, как реагировать на признание и боль, с которой маркиз открывал мне сердце.
— Я полюбил её с первого взгляда, но мы никогда не были друзьями друг другу, - вдруг сказал он, не меняя наклона головы, продолжая гладить пса. – Мы были влюблены, но так и не научились понимать друг друга. Кларисс не знала о чем я думаю, не знала она и о моих увлечениях. Мы оставались чужими, хотя ближе друг друга у нас никого не было.
— Но я думала, - я запнулась, взглянув на Рэймонда удивлённо.
Он все ещё смотрел на меня и его глаза улыбались, чуть насмешливо, но в голубых озерцах все же осталась тёплая доброта. Я не могла перестать удивляться ему.
— Страсть и трепет юной плоти еще не означают духовную связь и осознанность выбора, - сказал он, чем удивил и смутил одновременно. – Я бы никогда не оставил Клэр, но чем старше мы становились, тем сложнее было. Мы не понимали друг друга и всё, что связывало два наших противоположных полюса воедино – любовь к сыну.
Рэймонд замолчал, но взгляда не отвёл. Мне захотелось спросить, почему он решил жениться на мне, ведь влюблённости между нами не было. Он видел меня нескладным ребёнком и юным подростком, но инсайта не случилось. Мы оставались хорошими собеседниками и я считала это надёжным якорем для долголетней дружбы. Но разве любовь это не одна из форм дружбы? Мы любим тех, с кем нам спокойно и комфортно, кто слушает нас и сам не страшится говорить свои мысли. Мы любим людей, которые делают нас счастливыми. И вот он мой инсайт: Рэймонд именно тот, чье присутствие всегда, абсолютно всегда, радует меня.
— Вам пора отдыхать, - сказал он внезапно, прежде чем поцеловать меня в лоб. – Я не могу остаться ночевать в этом доме сегодня, поэтому наша следующая встреча состоится у алтаря.
— Вы говорите об этом со спокойным сердцем.
Я сама удивилась как по-детски прозвучало это обвинение. Но Рэймонд улыбнулся хитро, с лисьей ухмылкой в уголках губ, прищурив блестящие глаза.
— Мой голос может быть обманчиво спокоен, но сердце полно волнений.
— Вы боитесь? Или сомневаетесь в своём выборе?
— Я боюсь, как бы вы не передумали.
— Все уже решено, - голос был спокоен, но подобно Рэймонду, мое сердце билось в груди, как заведенное. – В спальне меня дожидается подвенечное платье и багаж упакован.
— Но вы ещё можете передумать.
— Вы этого хотите?
— Нет, конечно.
— Тогда уходите сейчас же, - говорю с улыбкой, и поднимаюсь первой, протягивая руку, чтобы коснуться его плеча. – До скорой встречи, Рэй.
Что-то беззвучно вспыхивает в глубине его голубых глаз, заставляя чёрный перстень зрачка поглотить небесный блеск. Я задерживаю взгляд, ощущая гомон сердца, но после быстро отворачиваюсь, убегая.
Мое прощальное «доброй ночи» было поймано в сети лисьей ухмылки. Рэймонд долго смотрел в непроглядную пустоту комнаты, в ту часть, где моя фигура скрылась от света свечей и его взгляда. Он о чем-то думал, что-то мечтал и планировал, а после взял подсвечник и вышел, отдавая приказ готовить экипаж. Завтра свадьба и по старой традиции жених не должен видеть невесту.
Перед тем как сесть в автомобиль, Рэймонд поднял голову, безошибочно отыскав мое окно. Наши взгляды встретились и, хотя я пряталась за ажурной занавеской, тепло его улыбки согрело мои замерзшие стопы и осталось со мной до рассвета.