Запах ели и одиночества

      В комнате душно и пахнет одиночеством. Этот запах забивается в ноздри, дурманит голову, но Сохо привык — с Рейвеном он знаком давно, и это, пожалуй, единственная причина, по которой этот приторный аромат уже кажется чем-то родным. Ли изучает ровный белоснежный потолок, раздумывая о том, что жизнь идёт не в том ключе, и ждёт чего-то.       — Совсем сник, — Рейвен присаживается на свободный край кровати, оправляя рукава футболки, и растягивает фирменную улыбку. — Опять о Гонхаке, небось, думаешь? Ты так привязан к нему...       Сохо не отвечает, обхватывая себя руками, и поворачивается на бок, немного сгибаясь. Зачем он позволил поцелуй..? Ли ненавидит неопределённость: единственное, что ему известно — Ёнджо наплевать на чувства. На любые. Если будет возможность пользоваться, то он воспользуется. Если не будет возможности, то... На нет и суда нет.       В полумраке фигура Кима кажется привлекательной, но Ли ловит себя на мысли, что этого всё равно не достаточно, ведь телосложение Гонхака привлекает его в разы сильнее. Точнее, сам Гонхак привлекает в разы сильнее...       «Ты так привязан к нему». Больно. Сохо закрывает глаза рукой на несколько секунд, а потом очень быстро садится. Да, он привязан подобно псу на коротком поводке, и Лидо до него дела нет никакого: отпустит и не заметит, уйдёт и не вернётся. Однако Ли готов ждать хоть вечность, поскольку... Гонхак ведь всегда будет только его?       От таких мыслей тошнит. Лидо вправе решать, кому он принадлежит, и за него этого делать нельзя. Они с Сохо всё равно не встречаются, хоть и успели переспать несколько раз — одних поцелуев, долгих, нежных, не пересчитать по пальцам. Между ними целая пропасть своей глубиной дышит, и кажется, Гонхак не готов навстречу идти.       Они не принадлежат друг другу, но Сохо не может своего сердца вырвать из ловушки. Он так влюблён... Катастрофически влюблён.       — Может, отвлечёшься? — Рейвен касается скулы, поглаживает большим пальцем. — Ты последнее время совсем забитый.       Ли молчит, глядя на друга сквозь пелену осуждения самого себя, и даже не сопротивляется, хотя другая рука Кима опускается ему на колено — колени обычно слишком уж чувствительны к прикосновениям и потому подобны запретному плоду. Ёнджо выжидает несколько секунд, придвигается чуть ближе и поднимает пальцы к бедру.       — Если ты откажешься, то я перестану, но у тебя лишь две попытки, — он заглядывает в самые глаза, выискивая ответы, и вновь ждет, не решаясь нарушить общий запрет «без согласия не действуй».       Сохо сам по себе. Он не зависит от отношений, от Гонхака — только от себя самого. Однако на душе кошки скребут и тело слушаться не хочет.       — Продолжай, — чуть хрипло бормочет Ли и прикусывает язык на секунду, чтоб очнуться. Нет, он в сознании.       «Пусть продолжает».       Рейвен кивает и вновь переходит в действие, плотнее прижимаясь к Сохо и проводя рукой по внутренней стороне бедра. Его губы мягко накрывают губы Ли, втягивая в пока ещё ленивый поцелуй. Сохо закрывает глаза и поддаётся, стараясь в ощущения окунуться. Волосы Кима влажные и от них запах елового шампуня исходит, и именно это дурманит. Не Ёнджо сам, не поцелуй — его запах. Ли привык ориентироваться на своё обоняние, привык жить ощущениями — теперь от этого уже не избавиться. И парень цепляется за этот будоражащий аромат ели, как за последнюю надежду.       ...Гонхак возбуждает его не только своим запахом.       Сохо ревностно углубляет поцелуй, сам того не понимая, и слышит тихий гортанный смешок Кима, который с лёгкостью понимает, в чём дело. Его пальцы легко забираются под футболку и замирают на прессе, высчитывая вдохи и выдохи, а затем медленно поднимаются выше, к рёбрам, заставляя Ёнджо таять от прикосновений и постепенно оголяя его тело.       «Предатель».       Ли открывает глаза и разрывает поцелуй, стягивая с Рейвена верхнюю одежду.       ...Ким пахнет одиночеством...       Сохо валит его на кровать и садится сверху, упираясь руками по обе стороны от головы. Он встречается с глазами Ёнджо и замирает на какое-то время. Рейвен молча кладёт руки на его бёдра и немного отводит взгляд в сторону, будто бы случайно отвлекаясь, но от Ли это не ускользает, и парень опускается на локти, сокращая расстояние.       — Ты этого хочешь? — тихо шепчет, опаляя дыханием кожу, и смотрит испытующе.       — А ты? Разве ТЫ хочешь этого? — со смешком выдаёт Ким, возвращая взгляд на друга. — Ещё скажи, что это лишь для того, чтоб от Гонхака отвлечься.       — Хочу. Я пожалею об этом, но сейчас я ХОЧУ, — почти рычит Сохо и сжимает кулаки. Враньё. Хоть и частичное, но враньё. Да, Ли хочет отвлечься, доказать, что сейчас имеет право на вольный поступок, но Рейвена он тоже ХОЧЕТ. Здесь и сейчас.       «Как низко я пал, пробив дно в тысячный раз...»       Ёнджо цокает языком, облизывается нагло и прищуривается. Запрет снят. Два слова «да», и теперь Ким имеет право. Запуская руки под футболку, Рейвен ощущает жар чужого тела, и от этого парня немного колотит. Сохо слишком хорош, когда ищет в другом замену. Он обожает такого Ли, потому что...       Мысли прерываются горячим поцелуем на шее. Ёнджо задыхается, когда Сохо спускается ниже, немного прикусывая кожу. Прерывая его лишь на пару секунд, Ким срывает ненужную тряпку и легко переворачивает Ли на спину, сразу же перенимая всё на себя.       — Нет, малыш, сегодня я буду играться, — шепчет томно на ухо, спускаясь пальцами по быстро вздымающемуся и опадающему животу, и сдерживает смех. — Ты уже так возбужден, вау!       Сохо мурчит в знак согласия и утыкается носом в плечо, тяжело дыша. В боксерках тесно. И правда, слишком быстро... Это запах. Запах с ума сводит, заставляет ЧУВСТВОВАТЬ. Ли ощущает себя гнусным предателем, но уже не может остановиться — да и как, если пальцы Рейвена так нагло забираются под тонкую ткань? Сохо судорожно выдыхает. Ёнджо холодный — его руки словно льдом покрыты, и это создаёт невообразимый контраст с разгорячённым членом.       — Ты будто готов был, — смеётся тихо Ким и, потянувшись за смазкой, чуть надавливает на грудь Ли. Возвращаясь в прежнее положение, он помогает стянуть бесполезное белье и лишь плотнее прижимается к чужому телу, немного ерзая. — Я так люблю, когда ты стесняешься, котик.       Сохо прячет глаза, смущенно краснея, пальцами впивается в накаченные плечи и пыхтит, ощущая возбуждение, что с головой накрывает. Крышу сносит от запахов вокруг, и Ли балансирует на тонкой грани — вот-вот в пропасть упадет. Упадет и разобьется вдребезги.       Горячим дыханием опаляет грудь, и вместе с этим Рейвен бережно вводит первый палец во временного любовника, начиная аккуратно разминать и растягивать стенки. Сохо стонет. Тихо, но безболезненно — в жизни научен таким шалостям, и Ёнджо в этом ничуть не сомневается: вряд ли ночи с Гонхаком всегда спокойны. Ким не торопится, растягивая удовольствие, выцеловывает узоры на бледной коже и играется языком с твердыми сосками: сегодня Ли — его игрушка, желанный подарок в яркой обертке. Этим грех не воспользоваться, и Рейвен пользуется. Ну, пока может.       Стоны все громче становятся, количество пальцев внутри увеличивается — сначала два, затем три... Дойдя до нужной границы, Ёнджо отпускает Сохо из своего плена — не все же пальцами трахать, — и замирает, переводя дыхание. Ли скулит под ним, глаза прикрывая, дышит рвано и опухшие от поцелуев губы кусает, чтобы случайно не высказать своих желаний. Рейвена это заводит. Он нещадно проходит рукой по своему члену, обильно его смазывая, и с коротким выдохом раздвигает ноги Сохо пошире. Ли не сопротивляется, полностью Киму доверяя, и чуть в пояснице прогибается, когда Ёнджо медленно входит в него.       — Глубже... — срывается с губ бархатным стоном, и Сохо прикусывает тыльную сторону ладони.       Ким повинуется, делает пару толчков и продвигается чуть глубже. Доставлять боль он не хочет, поэтому действует аккуратно, но постепенно начинает набирать темп, приподнимая хрупкое в данный момент тело Ли. Толчки становятся агрессивнее, быстрее, и Сохо захлебывается в своих же стонах, когда головка чужого члена проходит по простате.       «Предатель! Шкура!»       Ли старается дышать ровнее. Шлепки от соприкосновения двух взмокших тел отдаются эхом в ушах. Сохо хрипит, пальцами впиваясь в грудь Рейвена, и задыхается. Легкие до краев наполняются полумраком комнаты, в глазах все мутнеет, и Ли чувствует приближение разрядки.       Он кончает первым, пачкая и белье, и живот. Ёнджо успевает сделать пару заключительных толчков, прежде чем мышцы сжимаются, и кончает вслед за Сохо, смешивая их спермы. В темноте слышны только тяжелое дыхание и хрипы — каждый старается больше воздуха заглотить, но духота комнаты не позволяет, и оба парня просто приходят в чувства, фокусируя зрение.       — Надо бы прибраться, — наконец усмехается Рейвен и наклоняется, слабо целуя губы Ли. Тот отвечает лениво, заторможенно и что-то бормочет в ответ, тихо ухмыляясь. — Давай, котик, в душ и спать. Ночь не такая длинная.       Не собираясь сопротивляться, Сохо кое-как встает и скрывается в коридоре, стараясь не упасть. Он включает воду, садится под струю и ерошит взмокшие волосы, медленно в сознание приходя. Мысли тяжестью по голове ударяют, заставляя вздрогнуть, и Ли сам себе пощечину отвешивает, не чувствуя и доли облегчения.       «Шлюха ты, Ли Сохо. Шлюха и гнусный предатель»...