Пленительный цветок — природы дикой дар

— У тебя такой узнаваемый стук. Рэй с улыбкой заглянул в спальню. Украдкой прошёл внутрь, будто его сюда не приглашали. У Прессфилд вообще не было проблем видеть его рядом. Жаль, что это не распространялось на ночи. — А к тебе кто-то ещё заходит в спальню? — Смит состроил напущенно грозное лицо, присев на кровать. Прессфилд сидела, откинувшись максимально на стуле и скрестив руки за головой. — Черт. Спалилась, — она улыбнулась, потягиваясь. — Что-то надо сделать? — Во-первых, я должен знать его имя, — он сверкнул сердитым взглядом. Лора могла бы поклясться, что в его зрачках мелькнула ревность. — Во-вторых, мне нужна гитара. — Во-первых, — спародировала она его грозное рычание, — я никаких имён тебе не скажу. Во-вторых, ты вроде говорил, что не умеешь играть. — Мой дорогой мозгоправ посоветовал мне арт-терапию. Так как рисовать я не умею, — начал он в легкой растерянности. — Но арт-терапия не про умение и не для взращивания нового Ван Гога. — Не про умение, — негромко согласился Рэй, — про контроль. Но музыка мне ближе и есть кому научить, — скосил он лукавый взгляд. — Так и знала, что ты будешь мной пользоваться, — Лора обреченно шмыгнула носом. Прихватила гитару за гриф и стянула с подставки, чтобы вручить в руки Смиту. Взяв гитару, Рэймонд был потрясён её состоянием. Он ведь недавно только заказал все инструменты. А дерево уже в нескольких местах было ободрано, возле колков виднелся огромный скол, а передний вид вообще был такой, словно по инструменту прошлись наждачкой. — Скажи честно, ты кого-то пиздила этой гитарой? — Вот знаешь, есть такие аккуратные и дотошные мудилы, — Прессфилд поджала губы, когда Рэй хмыкнул в положительном ответе, — так вот я не из них. — Я так понимаю, инструменты у тебя долго не живут? — Смит перевёл заинтересованный взгляд с многострадального инструмента на Лору. — Обижаешь. У меня есть сто шестой джуно, синтезатор-ровесник тебя. А мой рекорд по разъебыванию корпуса гитары — пять часов, — руки сползли вниз, теперь она скрестила их на груди. — Но в таком состоянии они живут крайне долго. Просто слегка неприглядного вида. — Как я посмотрю, твоя любовь к древностям началась до меня, — Рэй посмеялся с довольно прищуренным взглядом. — Техника восьмидесятых — огонь. Моя Микки тоже с того времени. — Микки? — его лоб сам собой нахмурился. — Моя басуха. Ты мог видеть её на фотографиях с моих выступлений, такая, коричневая с белым, чем-то на старую стинговскую смахивает. — А я думал, что музыканты не дают имён инструментам и это глупое клише. — Я даю только тем, с какими выступаю. Микки в честь моей давней подруги. Она мне как старшая сестра, — с явной улыбкой от теплых воспоминаний пояснила она. Рэй задумчиво кивнул. Он бы тоже, будь музыкантом, назвал гитару Микки. Правда, в честь другого человека. Какое-то время Прессфилд активно сопротивлялась тому, чтобы учить его хотя бы аккордам. На мольбы он потратил весь вечер. Он же не просил сделать из него Джимми Хендрикса. Так только, научить перебирать пальцами ненавязчивую мелодию или сбацать кавер на что-нибудь обязательно простенькое. Это были идеальные совместные вечера. Рэй был готов пищать от восторга, потому что каждый вечер Лора сидела рядом с ним на кровати, лапала его пальцы, правильно ставя их на гриф, и вообще находилась близко и приятно, обучая его, пускай немного медленно, но с видимым удовольствием. Впрочем, его арт-терапия по большей части стала совсем не об игре на гитаре. Обычно он просто заглядывал в комнату после стука, раскладывался на большой кровати, сложив руки в замок на пузе, и закрывал глаза. Он никогда не говорил Лоре, что играть, а она никогда не спрашивала, чего ему хочется. Просто опиздительно точно улавливала его настроение и её пальцы принимались за работу по клавишам. Смит понятия не имел, играла ли она что-то свое или чужое. Она просто играла. Для него. И этого факта было достаточно для успокоения тревожного разума. — Я решил написать песню, — Рэймонд скользил пальцами левой руки по грифу, зажимая поочередно пару минорных аккордов. — У меня есть текст, — заметил он, — но я не знаю, как наложить на него мелодию. — В какой тональности? — тут же спросила Прессфилд, устроив ладонь сбоку от синтезатора на столе. — И какой размер. — Можно для идиотов, которые ничего этого не знают? — с улыбкой поинтересовался он, отбивая ритмично большим пальцем по верхней басовой струне. — Извини, привычка, — Лора вновь закинула руки себе за голову, — покажешь текст? — Конечно, — Рэй оставил гитару лежать на кровати, а сам испарился из комнаты. Текст он писал по ночам. Чаще всего, когда выходил ночью покурить, и чаще всего — когда это был не табак. Листочек с финальной версией строк был помятый, потекший от нервного пота и с отчетливым запахом легендарной смеси фифти-фифти. — Втихушку от меня куришь косячки? — усмехнулась Лора, приняв листочек. Вид у Смита был виноватый. Она не стала зацепляться за это. В конце концов, это не он был бывшим наркоманом, который не так уж давно вновь посидел на герыче. Не он проебался с кокаином. Песней это назвать было сложно. Никакой структуры припева и куплета, скорее слабая попытка в поэзию, не везде с сохранением ритма и рифмы, но читать изнанки души Рэя было удивительно сложно. «Твоя энергия дикая, львиная меня сбивает с ног», — и угадать о ком это было совсем легко. «Твои хризолитовые глаза душу мою ломают», — Прессфилд хмурилась, пытаясь представить себе нужную мелодию. «Я боюсь, что они тебя растерзают», — но работа над своими-то текстами занимала слишком долго времени, что уж говорить о чужих. «Ты боишься, что не услышишь заветных слов» — она покусывала нижнюю губу, потому что представленный Рэем текст давил на чувства и открывал глубину его переживаний заново. Лора запутывалась в нём, сдаваясь на милость ядовитого плюща. — Пара строчек достаточно мелодичны, — похвалила она, третий раз пробежавшись глазами по тексту. Рэй, конечно, начитанный и наслушанный, о размере так ничего и не понял. — Если ты хочешь изменить текст, то я совсем не против, — кивнул он, нервно отирая ладони о спортивки. — Кто-то там что-то о контроле упоминал, — Лора растерянно улыбнулась. Мотнула головой. Нет, ей текст менять не стоит. Всё-таки Рэй не претендовал на строчки в чартах и придумывать цепляющую рифму коротких слов ему было ни к чему. — Упоминал, но это не страшно, — пиздеж конечно, чистой озерной воды. Рэймонд помнил слова терапевта, что ему сейчас не стоит никому отдавать контроль в его арт-терапии. Что он только создаст кривую дорожку в очередную обсессию. — Мелодию можно наложить на любой текст, — пожала плечами Лора, — даже не особо рифмующийся. Но только если ты согласен, что к мелодии я приложу свой контроль. — Я могу просто слушать и говорить, что мне нравится, а что нет, — Рэй вновь подхватил гитару. Ему начинало нравиться бездумно шевелить пальцами и пытаться найти интересные звуки. Совместно написанная песня продвигалась очень медленно. Смит оттягивал своё возвращение к работе как мог. Он хотел закончить эту терапию, представить для самого себя целую песню и радоваться тому, какой получился результат. На вечерние мозговые штурмы он всегда приносил целый чайник и кучу мелких печенюх. Лора привыкла работать над первичной идеей песни за синтезатором, так что Рэй опять вернулся к лежанию на кровати с сосредоточенно закрытыми глазами. Когда Прессфилд отрывалась от инструмента, она мерила комнату пружинистыми шагами, отбивала ритм то ногой, то рукой по своей руке, то мычала задумчиво в такт. То включала метроном на его телефоне, скачав какое-то из приложений-тюнеров с библиотекой аккордов. Следить за тем, как работал лорин разум Рэю нравилось. Она была другой. Импульсивной, но по-другому, не заводилась с полоборота ключа, действуя без тормозов. Энергичной, но направляла не в себя, а в других. Погрузившись в работу она даже не замечала любовных взглядов, следующих за ней по комнате. В спальне места ходить особо не было, и это начинало подташнивать. Откровенно пиздецово ей и не было, но без просторов природы начинало душить комнатами. Ей хотелось на речку или пруд, занырнуть с головой и вынырнуть только когда Рэй начнёт беспокоиться. Ей хотелось вскочить на лошадь и скакать до тех пор, пока бока у бедняги не будут в мыле. Или самой броситься в шаг до самого горизонта. Подобная фрустрация мешала нормальному процессу изучения мелодии. Замедляла его, оставляя каждую ночь в раздумьях. Но Лора смогла победить эту досадность, и сводя в голове, на бумаге и под пальцами завершенную мелодию, она радовалась, как блядский ребёнок рожку мороженого. Они с Рэймондом вместе поработали, вместе взрастили это детище, отобрав лучшие ноты, разобрав все по полочкам и определив тон песни. После этого разбить музыку на гитарную партию оказалось легче лёгкого. Самочувствие Смита действительно ползло вверх, когда он сидел и разучивал аккорды по бумажке. — Как это вообще, блять, возможно, следить за левой и правой рукой, да ещё и делающих разные вещи? — Учись быть амбидекстром, — посмеялась Лора, хлопнув его ладонью по спине, пока сама развалилась на кровати и наблюдала за долгими попытками Рэя разобраться. — Я не успеваю! Мне надо уже перескакивать на другой аккорд, а я ещё не разобрался с паттерном движения, — Смит прорычал недовольно, закатил глаза и продолжил мучения инструмента. Его самого вгоняло в дикую прострацию, почему он так долго учился. Он же не был настолько тупым. В его надеждах, естественно. — Ты научишься, — хлопнула она его по пояснице ладонью, — рано или поздно. Просто приходи играть время от времени и всё получится. — Я выхожу на работу послезавтра. И так просидел больше недели на месте. — Значит, мне тоже можно будет выходить? — Лора приподнялась на локтях. — Только недалеко и ни на чём не ездить, — Рэй отставил гитару на пол. — Я вижу, что ты всё ещё с чем-то борешься. — Как обычно. Сама с собой, — она вздернула плечи, опустила и склонила голову набок. — Мне в таких случаях помогает стабильный режим. Не хочешь попробовать? — он, сидя в скрученном состоянии смотрел на полулежащую Прессфилд. — Здесь нет Риги, которую можно было бы выгуливать по графику. — Можешь выгуливать меня, — посмеялся он, пригладив двумя пальцами усы. — Как насчет вставать вместе со мной, выходить на небольшую разминку, потом завтракать и я буду уходить, ты сможешь разработать себе план занятий до вечера, а как я буду приезжать, — Рэймонд призадумался на секунду, чем можно было заняться вечером, — можем немного поиграть в приставку или посмотреть фильм вместе. — Звучит как план. Можно попробовать, — согласилась она, упав обратно на кровать. Вставать рано утром было проблемой только первых пары дней. Лоре не было сложно, наоборот только в кайф начать свое утро пораньше, проснувшись от будильника и последующего за ним узнаваемого стука. Утренняя разминка тоже не была сложной. Хотя сонный организм пытался посопротивляться, переход в завтрак был самым приятным. Рэй готовил, или иногда плевал на все и разводил мюсли молоком, пока Прессфилд бежала к кофемашине, чтобы наполнить её зернами, водой и молоком. Когда Смит уходил, это не значило, что он переставал следить за её графиком жизни. Лора уходила работать над зачатками альбома, погружаясь в дебри лирики. Об обеде она вспоминала только когда Рэймонд присылал сообщение с бескомпромиссным требованием поесть. Потом она снова уходила работать, выстраивая отношения с новым альбомом. А уж тем было много. Только вечера были запутанными и странными. Лора разогрела в микроволновке пачку сырного попкорна, высыпала в большую чашу, прежде чем отправилась в гостиную. Пришлось сесть рядом, чтобы обоим было удобно тянуться за едой. — Что мы смотрим? — она плюхнулась на диван, откидываясь на подушки. — Ромкомы, — Рэй говорил таким тоном, словно приказывал, — мои любимые. С Хью Грантом. — Ненавижу ромкомы. — Кто бы сомневался. Но ты застряла здесь со мной, и выбора у тебя нет, — ухмыльнулся он, включая фильм и тоже откинулся на подушки, просунув уверенно руку и обняв Прессфилд за плечи. — Мы могли бы посмотреть что-то более нормальное, — Лора расслабилась, забралась с ногами на диван, не сопротивляясь обнимающей её руке и поставила чашу себе на колени. — Ромкомы тупые. — Тоже мне, критик из ассоциации. Они не тупые, — Смит прихватил пригоршню попкорна, — они лживые, не отражающие реальность и невероятно клишированные ориентацией на западного, и чаще всего американского зрителя, но за это я их и люблю. Абсолютная сказка, завернутая в красивую фольгу, на деле оказывается требухой, но кому не плевать? Здесь есть два красивых человека для услады наших глаз. — У тебя ужасный вкус. — Я знаю. Через череду ромкомов с Грантом мы перейдём в ромкомы с Макконахи. Их я обожаю не меньше. — Тебе кто-нибудь говорил, что ты немного того, — Лора покрутила пальцем, перепачканным попкорном, у его виска, — ебанутый? — Ты и неоднократно. А теперь ш-ш-ш! Жуй попкорн. Прессфилд позволила себе фыркнуть в недовольстве, прежде чем умолкла по поводу выбора фильмов и принялась молча смотреть и жевать еду. Рэй, правда, молчать не собирался: доебывался до персонажей через экран, словно не видел эти фильмы десятки раз. Возмущался, радовался, она была уверена, что даже пару раз всплакнул, прежде чем этот ужас кончился. Правда за одним ужасом начинался другой, а ромкомов компании наклепали слишком много. — Пожалуйста, можно мы будем разбавлять твои ромкомы хоть чем-нибудь? — она взмолила на третий вечер непрекращающегося марафона по её психике. — Я открыт к предложениям, — Рэй снова протиснул руку через подушки и стиснул её плечо. — Как насчёт... — Только ничего тяжёлого и депрессивного. А то я тебя знаю, начнётся сплошной «Реквием по мечте», — перебил он Лору негромко, прежде чем кивнул, мол, больше не будет. — Обломщик. Ладно, как насчёт фантастики? Клинт Мэнселл написал охуительный саунд к «Луне 2112», не хочешь таких фильмов? — Ты с ним знакома? — Конечно. Я, вообще-то, вместе с ним делала кавер для «Грязи». Великое достижение в моей карьере, поработать с кем-то вроде Клинта, — горделиво заметила она, прижимаясь к рэеву боку поближе. — И как прошла встреча с кумиром? — посмеялся с прищуренным взглядом Смит. — Сначала мне было страшно, особенно из-за того, что надо было делать кавер на «Creep», а я, к сожалению, знаю как они относятся к этой песне. Но Мэнселл быстро меня уговорил. Ну и у кого, по-твоему, я украла тотально чёрный образ? — Я думал, что у твоей бывшей немецкой модели. — Австрийской, сталкер ты ненормальный, — Прессфилд качнула головой, отказалась делиться попкорном, пускай и осталась в тепле руки Рэя. — Фантастика, так фантастика, — Рэймонд быстро нашёл нужный фильм. Не сказать, что и фантастические фильмы, выбранные Лорой, были легкими и теплыми, но что уж поделать. Компромисс есть компромисс. Во всяком случае, его режим не делал Лоре хуже. Она выглядела куда более живой, чем когда они приехали. Пускай, всё ещё запиралась надолго в спальне-студии, сводила бесконечные дорожки, она работала. Относилась к этому, как к настоящей работе. Наличие или отсутствие Рэймонда ей никак не мешало. Если его не было, то работа шла. Если он был, то работа тоже шла. Как минимум, потому что он был пиздецки тихий и всегда стучался, прежде чем зайти. — А как тебя вообще взяли в работу к Мэнселлу? — большая часть их разговоров проходила вечерами под фильмы. Очередное его любимое время: время, когда Прессфилд позволяла себя обнять. — Через Труди Стайлер. Я общаюсь с её дочкой, Микки, — Лора ненадолго приткнулась носом к плечу Смита в белой футболке. Он улыбнулся, вспомнив: — В честь которой ты назвала бас-гитару? — Ага. Я ездила к ним, она ездила к нам. Трудс искала кого-нибудь поработать с ним, ну и отправила мои демки Клинту. Он согласился. — Трудс? — Рэймонд негромко усмехнулся. Ему такое панибратство со знаменитым человеком казалось неправильным. Хотя он в тех кругах никогда и не крутился. А бывшая так и не вышла на уровень знаменитых театров. — Они мне как вторая семья, Рэй, — протянула Прессфилд, мечтательно вздохнув, — ты не представляешь, сколько раз я отдыхала в Италии в их доме, а не своём. Они устраивают классные вечера. — В каких, однако, ты крутишься интересных кругах, — пригладил свободной рукой бороду он. — Это они дали мне кличку Коко. — Потому что ты чертовски милый кокос? Лора рассмеялась в его плечо, подтвердив догадку о происхождении клички, которую в дальнейшем она не поленилась использовать в виде псевдонима, правда, быстро выкинула после первого же альбома. — А ещё Энн собиралась купить у неё щенка волкодава. Трудс их разводит, они абсолютные милашки. — Энн? Моя мама убила бы меня за обращение по имени, — Смит невесело усмехнулся и буркнул следом: — Здоровенные милашки. И едят небось дохрена. — Совсем как ты. Ещё и с бородкой. Вечерние посиделки Прессфилд безумно нравились. Это однозначно было время спокойствия, время пообниматься и переговариваться негромко под фильм. Ей было уютно. На час можно было забыть о том, что Рэй не считает себя обязанным на чувства, и вообще они вроде бы расстались, а вроде нет, но точно поставили жирную паузу. Иногда было неловко. Лора редко растягивалась на диване, боясь уснуть в процессе просмотра фильма, но один раз не выдержала. Уложила свои ноги на колени к Смиту. Он тоже не удержался, устроив обе ладони на её голых лодыжках. Он поглаживал её, медленно и аккуратно. Настолько медленно, что Прессфилд потерялась в переключении с фильма на его руки и быстро задремала. Как ей удалось заснуть, она так и не поняла. Только что ведь фильм смотрела, что-то там было про музыканта, а Рэй непрестанно дергался от фамилии Флетчер. Кажется, она даже припомнила, как сказала Смиту о том, что вон тот в начальной заставке — её друг Эндрю Уайатт. Она даже ожидала проснуться и слушать шутки от Рэймонда о том, что она тоже стареет. Правда, проснувшись на титрах, Прессфилд удивилась, что никого не было видно на диване. Рэй ушёл? Решил не досматривать фильм из-за того, что она уснула? Задумчиво нахмурившись, Лора чуть не вздрогнула, ощутив позади себя шевельнувшееся тело. Потом до неё дошло, чья рука была комфортно перекинута через её торс, и кто именно сопел ей в макушку. Подпускать его к себе так близко она не хотела. Боялась, что поддастся глупым чувствам. Но по ощущению его тепла, заботы и невероятной безопасности от присутствия этой широкой груди сзади, Прессфилд однозначно скучала. Перебороть себя в этом она не смогла, так что закрыла глаза ещё на пару минут. Рэй посопел, прижав её на секунду крепче. Потом коротко всхрапнул, чем, кажется, и разбудил себя. Он приподнял голову, даже не стал ничего говорить, просто уткнулся обратно, наплевав на выключение телевизора, и устроил свою ладонь ещё комфортнее, приобняв Прессфилд где-то под ребрами. Он не смог долго смотреть этот ромком. Просто послал нахуй всё, заметив, как прикорнула Лора и как ему хотелось устроиться рядом. Окружить её теплом, а себя, наконец-то, успокоить по поводу того, что её кто-то может отобрать. Чтобы пробраться через него надо пиздец как постараться. — Рэй? Подавать голос он не хотел. Слишком рано, он хотел  бы полежать ещё. Но в итоге нечленораздельно промычал. — Рэй, ты спишь? — Прессфилд перешла в наступление и потеребила его свисающую руку за запястье. Он не глядя пристроил ладонь обратно на её ребра. — И тебе советую поспать ещё, — пробормотал Смит в лорину макушку. Услышал смешок. — А ужин? — Через часик, — продолжил бормотание он, и Лора не сразу разобрала, что именно сказал этот низкий, хриплый ото сна и тихий голос. — Максимум два. Пришлось смириться. Рэймонд был магическим образом идеально выточен для объятий. Он мог стиснуть в своих руках, создав целую вселенную внутри, наполненную чувством безопасности и тепла, внутреннего, идущего от его души и внешнего, от которого летом было жарковато, но на что уж тут жаловаться. Больше всего, пожалуй, её удивлял резкий переход Смита от «ненавижу прикосновения» к «хочу обниматься весь вечер». Ей не удалось заснуть после этого внезапного пробуждения, так что на секунду Лора выбралась из объятий, прихватила пульт, переключила на первый попавшийся канал и упала обратно, со вздохом позволив Рэю снова перекинуть руку. Она лежала, глядя в экран телевизора бездумным взглядом. Её мысли быстро переключились на то, как быстро Рэймонд оказался в такой близости с ней. Но спрашивать об этом не было никаких сил. Конечно, такую приятность хотелось бы повторить, но Прессфилд науськивала саму себя в более активное сопротивление. Ей всегда было тяжело выстраивать органичные и нормальные рамки в отношениях, особенно больше дружеских, чем любовных, но Рэй словно застрял где-то посередине и уходить не собирался. — Какой здесь ближайший парк? — Лора допила утренний кофе, держа большую кружку обеими руками. Рэй нахмурился сначала, прожевывая омлет. — Спрингбанк, — припомнил он, — кладбище. — Рэй! — Ладно, в получасе ходьбы есть Элленвейл. Тоже кладбище. — Я тебя там прикопаю, договорились? — Договорились. За Элленвейлом есть средний по размерам парк, сходи туда. Только не забудь взять телефон, — Рэймонд задержался взглядом на её пальцах. — Будет идеально, если ты ещё и не одна пойдешь. Загляни к нашим дорогим соседям. — Ладно. Во сколько пойти в парк Лора так и не решила. После завтрака она долго просидела за синтезатором, записала новую дорожку, померила комнату шагами и принялась быстро переодеваться. Погода за окном стояла стабильно пасмурная, но достаточно теплая. Просторная худи, узкие спортивки и старые кроссовки — несомненная чемпионка в звании «леди», она постояла недолго на месте, крутя стопы в кроссовках и ища наощупь маячок. Рэй был прав, ничего не чувствовалось. На вешалке возле курток её ждал личный комплект ключей. Прессфилд бросила древний кнопочный телефон в карман к ключам, когда прикрыла дверь и пересекла маленький газончик по направлению к соседней двери. Раз уж Смит сказал ей взять с собой кого-нибудь, то пусть. Сейчас выводить его из себя совсем не стоило. Она коротко постучала в дверь, почему-то не задумавшись, сымитировав стук Рэя. Слишком привыкла к его звуку, наверное. Дверь открыл незнакомый ей мужик. Лора моргнула быстро, отшагнув слегка назад. — А Кев или Рамзи на месте? — Не стой в дверях, — мужик ухватил её крепко за толстовку, затянув внутрь дома. Ноги моментально задрожали, когда за ней захлопнулась дверь. — Я лучше пойду, — она уткнулась лопатками в массив двери. — Куда ты пойдешь? Тебе нельзя. — Отпустите, — пригрозила она, понизив голос. Толстовка все еще была натянута его рукой. — А то что, ударишь меня, соплячка? Спорить было бесполезно. Лора крепко сжала челюсти, сложила правую руку в мягкий кулак, резко врезала мужику в нос. — Сука! — он отшатнулся назад, беспрестанно моргая и шмыгнув кровью. От боли у него слезились глаза, и Прессфилд рассчитывала в этот момент убежать, прихватила левой рукой ручку и тут же согнулась от ответного удара в рёбра. — Пустите! — но мужчина быстро перехватил её за капюшон худи и встряхнул, лишая опоры. — Куда ты собралась идти, блядь, — он в два момента усадил её на стул и одной рукой начал расстегивать ремень. Лора попыталась вскочить на ноги, но получила звонкую пощёчину и оказалась стянута ремнем под грудью, совсем как тогда. На глаза сами собой навернулись крупные слезы. — Заткнись, — вторая пощечина, а потом вокруг рта оказалась обвязана какая-то тряпка. — Эй, это не слишком? — второй охранник спустился вниз. Его Прессфилд тоже не знала. — Пиздючка сломала мне нос! Звони боссу, — приказал первый, пока сам отправился умываться в ванную. — Шеф, у нас возникла небольшая проблема с вашей спутницей, — начал тот в трубку. Рэймонд, стоящий посреди рыбного склада тихо чертыхнулся. Он кивнул одному из работников, который его сюда привёз, что надо кое-куда смотаться. — Сейчас буду, — он сунул смартфон в карман пиджака и посмотрел на своего водителя. — Нам надо вернуться в дом. Поехали, — Смит развернулся к одному из местных менеджеров. — Разберёмся с проблемой завтра, ладно? Потому что одно сочетание слов «Лора» и «проблема» заставляло его голову кружиться и возможность думать о бумагах пропадала сама собой.