Прошло уже 6 дней, как Олежа и Антон не разговаривают. Причиной тому стала сильная ссора между ними.
Душнов никогда не отличался обидчивостью, а Звездочкин — агрессивностью, но вечные проблемы у обоих сделали своё дело.
Парни даже не представляли, что первая их ссора в отношениях будет настолько глубокой. Они провстречались две недели, и уже на третей устроили друг другу байкот.
Всё началось с того, что Антон вдруг начал ужасно злится из-за того, что Олежа не даёт ему поставить метку, но сам об этом не говорил, позволяя страху потерять своего омегу возрастать.
По началу он ревновал Душнова ко всем альфам, бросающим взгляд или принюхивающимся в присутствии омеги; но после, ревность сменилась на взявшуюся из ниоткуда злость. Это было настолько глупо и по-детски, что Антон не понимал самого себя, что уж говорить о растерянном Олеже. Он даже не думал, что это чувство настолько серьезное и долгое, пока не нагрубил другу, и по совместительству коллеге Душнова — Побрацкому, когда они встретились поздно вечером в парке. Дмитрий грубости в свою сторону не терпел, особенно от Антона, потому сверкнул зелёными глазами и издал утробный рык, показывая свою готовность вырвать ему глотку.
Звёздочкин, точно так же недолюбливая Побрацкого, повторил его движения и качнулся вперёд, в желании напасть на альфу, но перед ним встал Олежа. Он почти уверенно выставил руки напротив него, упираясь в грудь, не давая приблизиться; тихо, по-омежьи проурчал, негласно для других, передавая альфе свой страх и недовольство им.
Антон убавил пыл, виновато взглянув на Душнова и почти успокоился, увидев одобряющий взгляд, но громкий комментарий Димы снова ввёл его в состояние аффекта:
— Тебя что, мамочка не учила носить с собой таблетки и отслеживать начало гона, придурок? — воскликнул он из-за спины Олежи.
— Дим, пожалуйста, хватит! —обеспокоенно ответил за Антона омега, опасливо оборачиваясь на обоих альф, — Давайте просто..
— А может быть это тебя не научили не пускать слюни на занятых омег? — перебивая Душнова стрельнул Звёздочкин, обходя преграду из кистей Олежи.
— Антон, Дима! — тщетно оттаскивал друг от друга двух альф Душнов, — Умоляю, разойдитесь!
— Что-то я не вижу, что он занят, — прошипел Побрацкий, кивая на чистую, бледную шею омеги, — Может только ты так считаешь?
— Да как ты смеешь.. — Звёздочкин скалится, грозной тучей надвигаясь на уже стоящего в стойке Диму, повидавшего уж точно куда больше драк, чем он; но его, в прямом смысле слова, отталкивает Олежа, поднимая разочарованный взгляд, вмиг потемневших, некогда пронзительно-голубых глаз.
— Прекратите, — произносит он сквозь зубы, мысленно надавав альфам пощёчин ногами, — оба.
— Я не вытащил твои кишки только потому, что здесь он, — небрежно тыкая пальцем на Душнова, процедил Побрацкий, разворачиваясь на носках, спиной, но всё же развернулся и пообещал, — Ещё встретимся.
С кем именно Дима собирался повторить встречу, он не указал, но ни Олежа, ни, конечно же, Антон, встретиться снова не хотели. Не после того, что было сейчас.
Звёздочкин хотел было что-то сказать, объясниться, но напряжение, исходящее от омеги переносилось в воздухе, и объяснялось это далеко не способностью альф распознавать чувства в запахе омег, а в самом Олеже, — тот опустил плечи и помрачнел, смотря сквозь Антона всё такими же тёмными глазами.
Только Звёздочкин собирается с силами и открывает рот, как его сразу же пересекает Душнов:
— Пошли домой, — выдыхает он, опуская глаза и, не дожидаясь ответа выдвигается в сторону подъезда.
Антон зачем-то кивает, хоть знает, что Олежа этого не видит и равняется с ним шагом. Он пытается незаметно взглянуть на омегу, пытается понять, что тот чувствует и о чем думает, но Олежа словно выстроил невидимую стену. Антон неуверенно тянет руку к плечу Душнова в желании приобнять, но считает, что это только усугубит положение, и лучше его сейчас оставить один на один со своими размышлениями.
Всю дорогу до самой квартиры они не пророняют ни слова, думая каждый о своём. Антон понимает, что всё очень плохо закончится, не обговори они сложившуюся ситуацию, потому идёт в наступление, как только Олежа опускает ручку двери, включая свет в прихожей. Антон должен закрыть дверь на щеколду, но он не хочет терять момент и идёт ва-банк:
— Олеж, — только начинает он, как Душнов сразу же отрезает:
— Я не могу сейчас об этом говорить, прости, — тараторит он, будто по пути учил эту фразу.
Теперь он выключает свет, чтобы не смотреть на альфу, вызывающего одни только слёзы. Он сразу вытирает влажные щёки, рукой, чтоб Антон не заметил его резкого проявления слабости, и быстрым шагом направляется в их спальню, в надежде просто уснуть на своей части кровати, отвернувшись и сжавшись в комок. Но ему не удаётся :
— Нет, Олеж, ты можешь, — Звездочкин останавливает Душнова, хватая за плечо и разворачивая к себе, — Мы должны это обсудить, пойми.
— Что мне понять, Антон? — выдавливает из себя Олежа, — Что ты на каждого набрасываешься, как бешеный пёс?
— Тому есть причина! — глаза Звездочкина сверкают янтарным в темноте, пугая Олежу, — Веская, знаешь ли!
— И какая же, Антон? Какая? — слегка дрогнувшим голосом шепчет Олежа, стараясь держать себя в руках.
— Как не хотелось бы признавать, Побрацкий прав, — яростно выдаёт тот.
—В чём же? — хмурится Олежа, чувствуя усилившуюяся хватку Антона на прочее плече.
— Метка, — кратко поясняет Антон, приближаясь к беззащитной шее омеги, засталяя того сразу же прикрыть рукой место, где должен был быть укус.
— В чём твоя проблема?! — рычит Звёздочкин, сжимая уже вторую руку парня, от злости испуская феромон, как учил отец, в надежде, что это сломит омегу.
— Антон, отпусти, — парень старается равномерно дышать, чтоб не нанюхаться запахом альфы, но со сбившимся дыханием это даётся очень тяжело.
— В чем. Твоя. Проблема, — Антон уже прижимает омегу к стенке, теряя контроль над разумом, уступая требовательному альфе.
— Антон, — тихо скулит Душнов, теряя пути спасения и желая сбежать куда подальше.
Но Антон не слушает. Резко прильнув к шее омеги, он выпускает клыки, грубо вводя их в кожу, стараясь сделать метку заметной, кричащей "занят".
Олежа неслышно стонет от боли, чуть ли не теряя сознание. От адреналина он выпускает когти и пытается защититься, но Звёздочкин крепко и до синяков сжимает плечо и кисть юноши, заставляя того беззвучно заплакать от безысходности. Он еле выговаривает :" прекрати", но Антон снова не слушает.
Ему ужасно обидно, что он не смог устоять и защитить самого себя, обидно за Диму, на которого наорал и почти напал Антон, обидно из-за самого Антона, обещавшего и пальцем не тронуть омегу в случае отказа..
Слёзы обжигают щёки, боль пронизывает всё тело до кончиков пальцев.
Наконец, Антон немного отстраняется, ослабив руки, сдерживающие Олежу, как тот, не теряя момент, отскакивает от него, зажимая рукой кровоточащую рану. Он готов полоснуть когтями, готов вцепиться в кадык и вырвать его. Страх, гнев, всё сливается в одно чувство, и воздух заполняется им.
Антон чует его, не понимает Душнова, хочет подойти, но не успевает опомнится, как тот рванул к двери, которую альфа благополучно не закрыл, и вылетает на лифтную площадку, захлопывая дверь, стараясь хоть немного задержать Антона.
Он срывается с места за ним, чуть ли не врезается в закрытую перед носом дверь, матерясь открывая её.
Олежа, в одной только запачканной кровью рубашке с футболкой под ней и джинсах, пролетает несколько ступенек подряд на лестнице и поспешно открывает тяжёлую дверь подъезда и сразу же, навалившись на неё всем весом, закрывает, выигрывая ещё несколько секунд.
Омеги по физиологии намного шустрее и ловче, чем альфы, — возможно именно этот факт даёт надежду, бежавшему как никогда Олеже. Он бежит так далеко, как может, игнорирует ужасную сухость и горечь во рту, будто он проглотил угли; игнорирует и сжимающиеся лёгкие, не готовые к такому марафону.
Он останавливается лишь тогда, когда колени сами подгибаются и он еле доходит до скамейки на пустой детской площадке. Поднимает гудящую, словно залитую свинцом голову проверяя, не догнал ли его Антон и, с благодарностью ко всей вселенной и своим несчастным ногам, позволяет себе прикрыть глаза.
Всё произошло безумно быстро : их любовь, перепалка, возвращение домой.. и Антон..
Воспоминания накатывают комом в горле и Душнов его героически глотает, утирая навернувшиеся слёзы, не позволяя себе разрыдаться. Он осторожно касается пальцамм шеи, сразу же их отдёрнув: укус ужасно болит и щипит, до сих, пор сочась кровью.
Олежа не понимает, в какой момент всё пошло по наклонной. Неужели из-за одного только гона, Олежа навсегда потерял шанс стать счастливым?
Он любит Антона, очень любит и от этого ему страшно. Но даже в порыве любви, Олежа не простит принуждения и уж тем более насилия. Его родная мать умерла от рук пьяного альфы, который принуждал её к близости и получив отказ случайно, не расчитав силы, бьёт её головой об изголовье кровати несколько раз.
Олежа никогда не забудет, как зашёл в комнату к маме из-за кошмара и увидел её. Залившееся кровью лицо, не давало ребёнку разглядеть ужас, застывший в глазах, но он ещё сможет рассмотреть его дважды за свою жизнь. Один раз на её похоронах, а второй — прямо сейчас в своих глазах.
Он не начинает ненавидеть альф или алкоголь. Он продолжает жить ради своей младшей сестры, которую, как и его, отправляют в детдом. Они вместе рыдают дни напролёт, желая увидеть улыбку матери. Именно в тот момент Олежа, хоть и будучи маленьким мальчиком понимает, что так не должно продолжаться.
Их забирает омега-женщина, которая так же вскоре заводит отношения с альфой, любящим гулянки. Душнов боится его, он крепко обнимает плачущую маленькую сестру, затыкая ей уши, пока в соседней комнате совокупляются двое взрослых. Два маленьких ребёнка не любят эту омегу и не считают её матерью, они лишь ждут взросления. Они уверены, что когда вырастут, их жизни наладятся, а пока им приходится лицезреть ужас этого мира.
Через пару месяцев с их усыновления, Олежа своими глазами видит, как на страшной облезлой кухне, другой, неизвестный ему альфа, в порыве страсти и оргазм, ставит метку кричащей женщине, и обещает самому себе, что он никогда не позволит сделать ни себе, ни сестре больно, и метка его будет сделана только по любви.
Олежа усмехается, поднимая взгляд на звезды, среди которой точно где-то его мама и сестрёнка. Никого не спас, никого не защитил. Обычный, беспомощный, лишённый шанса на любовь и семью. Позволивший боль. Доверявший кому нельзя было.
— Простите меня, простите, простите.. — безумно шепчет он, зарываясь в собственные волосы трясущимися руками, и прижимает к себе колени.
***
Он сидит так практически час, а потом, успокоившись, достаёт телефон и набирает номер Димы, переодически подрагивая. Он знает, что альфа не спит, ведь ночь у него начинается в полвторого ночи , а отбой ближе к трём.
— Олежа? — удивлённый голос Димы раздаётся по ту сторону динамика.
— Я могу переночевать у тебя? — беспристрастно спрашивает он, даже не коря себя за это.
— Да, конечно да, — через секунду молчания отвечает тот, заподозрив что-то более неладное, — Где ты сейчас находишься?
— У твоего подъезда, — отвечает парень, поднимаясь с холодной лавочки, направляясь к заветной двери, — Извини, напомни домофон.
***
Дима уже ставит чайник, как раздаётся долгожданный короткий звонок в дверь.
Он несётся к двери и даже не,смотря кто там, открывает, впуская растрепанного, с красными глазами Олежу, на руках которого кровь.
— Блять, Олеж.. — не успевает он прокомментировать, как взгляд поднимается снова выше, — Твою ма-а-ать..
Олежа опускает голову преступая порог и сразу же, в страхе закрывает дверь на все замки. Он боится того, что вернётся Антон, боится того, скажет его приятель. Дима имел свои взгляды на жизнь, свои мысли, и Олежа не отменял возможности, что сейчас прекратится ещё одна светлая полоса, а именно, Побрацкий прекратит общение с ним, но альфа молчит, разглядывая макушку омеги, не зная что сказать.
— Это ведь.. Он, да? — вдруг опускаясь на корточки спрашивает Дима, касаясь руки Олежи.
— Да, — шепчет Олежа, оседая на пол, проехав спиной по двери.
Побрацкий без слов обнимает друга. В глазах его танцуют бесы, а руки чешутся что-то сломать, желательно кости, желательно Антона. Он как знал, что хорошим их отношения не кончатся, хотя молчал. Но он ни в коем случае не винит Олежу. Дима знает о том, что происходило в его детстве и знает, что Олежа ни за что бы не дался без боя. Он знает это по синяку на руке, он знает это по крови, стекающей по шее омеги, он знает это просто по Душнову.
Побрацкий проклинает судьбу, которая так жестоко обошлась с юным омегой. Он не успел толком вступить в серьёзные отношения, как оказался помечен. Да и кем помечен!
Дима помнит как Олежа делился с ним всем на протяжении нескольких лет. Помнит, как помогал ему с отчётами на работе, как помогал "охмурить" девушку. Помнит, как Олежа разделял с ним утрату любимой Побрацким бабушки. Помнит, как Олежа вытащил его с того света, когда он перепил энергетиков.
Он сжимает рубашку на спине Душнова и снова проклинает Звёздочкина, и снова, и снова, и снова.
***
В тёмном, залитом тьмой офисе, освещаемом одним включённым компьютером, Олежа не может не уснуть. Он несколько дней подряд делал отчёты за трех сотрудников отдела, не успевая толком даже поесть, питаясь одним только кофе.
Цифры, ссылки, строчки, таблицы... Олежу тошнит от этого яркого света монитора, и он, сдаваясь своей сонливости, опускает голову на сложенные руки, мирно засыпая.
— Олегсей, — вдруг звучит басистый голос начальника отдела Олежи, и он подскакивает, произнося заученную фразу:
— Простите, Павел Сергеевич, этого больше не повторится, я просто, — он ещё не отошел от дремоты, и не смог разглядеть лицо босса, но когда разглядел, обомлел.
Перед ним стоял вовсе не его начальник, а Антон, стоявший в коридоре у его кабинета.
Олежа встаёт со стула и медленными шагами отходит назад, аккуратно упираясь руками на тумбочку с документами, степлером и прочей канцелярией.
— Олежа, — голос Антона кажется слишком громким в тишине, и Душнову он режет слух.
— Не подходи, — жмурится он, надеясь, что это очередной кошмар.
— Олежа, послушай.. — всё же осторожно подходит Антон.
— Один раз уже послушал, спасибо, хватило! — не сдерживашись рычит Душнов, оттягивая ворот рубашки, открывая взору альфы перебинтованную шею.
— Прошу, прости, я знаю, это не оправдание, но у меня был гон.. — Антон зачарованно смотрит на своё "творение", болезненно морщится и жалобно переводит взгляд на Олежу, — Он не должен был пойти так рано, я не был готов! А рядом был ты, и..
— Ах, то есть будь на моём месте любой другой омега, ты бы и его пометил?
— Нет! — вдруг хмурится и выкрикивает Антон, — Я люблю тебя и только тебя!
— Тогда зачем ты это сделал, когда я просил остановиться? — глаза снова на мокром месте, а внутри всё пылает от обиды и злости.
— Олежа прости, — Антон как с цепи срывается, стараясь подойти к своему омеге, но тот выпускает когти и злобно, сквозь слёзы смотрит на него, — Прости, меня, пожалуйста, я так виноват...
— Как тебя пропустила охрана? — спрашивает Олежа, навостряя слух, боясь услышать возможный ответ.
— Я.. Я заплатил.. — признаётся Антон, зная, как парню не нравится это, но не желая врать.
— Продажные суки.. — выдыхает Олежа, нервно смеясь.
Душнов дрожит всем телом, но духом он смел и теперь уверен, что вонзит когти, что вырвет кадык, что выцарапает глаза. Он уверен, что не позволит сделать это снова. Уверен, что Антон снова причинит боль, что опусти руку, и он нападёт.
— Зачем ты пришёл? — те несколько метров, разделяющие их казались пропастью.
— За тобой, — Звёздочкин смотрит прямо в голубые глаза.
Смотрит с с такой надеждой, с такой любовью, но Олежа не хочет этого видеть. Олежа не хочет признаваться, что действительно любит его. Не хочет признаваться, что хотел эту метку, но не таким путём. Он не был готов, когда альфу нагнал гон.
— И чего ты ждёшь? Что я брошусь тебе на шею? — в голове всё и кричало так сделать, внутренний омега ликовал от запаха альфы, но Олежа держал его взаперти.
— Я люблю тебя, — Антон повторяет это несколько раз, пока с глаз не начинают капать слёзы.
Антон, наплевав на всё, идёт прямо к Олеже и встаёт перед ним на оба колена, опуская голову и закрывая глаза.
— Прошу тебя, прости меня, — Звёздочкин роняет слёзы на офисный ковёр, забывая обо всех правилах солидного альфы. С самого детства его учили быть сильнее, лучше, никаких слабостей, а уж тем более слёз. Никаких унижений перед другими омегами.
Но Олежа положил конец всем этим правилам. Когда он появился в его жизни, Антон начал понимать, что то, что он назвал своей жизнью — на жизнь не походило вовсе. Из него растили не сына, а бизнесмена, и он не знал слабостей, как и не знал любви.
— Я хотел прийти раньше, клянусь, — сквозь рыдания проговаривает Звёздочкин, теряя самообладание, — Но я был в больнице. Гон проходил слишком тяжело, чтобы я с ним справился. Таблетки не помогали, потому что.. В моей ситуации мог помочь только..
— Помеченный омега, — так же закрывая глаза заканчивает за альфу Душнов.
— Я-я.. Я очень тебя люблю и тогда.. я видел чужие взгляды и н-начал понимать, ч-что без метки тебя бы могли забрать.. — голос Антона дрожал, он до сих пор не поднял голову, — А я-я, понимаешь.. Я не мог даже пред-дставить жизнь без тебя.. И Побрацкий, и-и ещё его слова.. И гон.. Я-я окончательно сломалс-ся в тот момент..
— Я боялся, что всё слишком рано, — вставляет Олежа, невесомо положив ладонь на волосы Антона, заставляя того поднять взгляд и трепетно перехватить его руку, — Думал, ты пометишь и уйдёшь. Так было с мамой, так было с сестрой.. И они обе.. Обе умерли.. Я хотел метку.
Твою метку, но не той ценой.
Душнов снова сдаётся. Он опускается на пол к альфе и молча обнимает его за шею и укладывает голову на широкое плечо, открывая шею в знак доверия и тихо урчит. Антон шепчет : "спасибо" и обвивает спину омеги, прижимая его всем телом к себе, утыкаясь в шею Олежи, вдыхая его запах и измученно улыбается, не почувствовав в нём страха. Он мысленно клянётся себе жизнью, что ни за что в жизни не причинит больше боль Душнову и понимает, насколько он ему дорог. Душнов же понимает, что походу он закрыл начальника в переговорной.
