Случайности не случайны.
Яркое осеннее солнце сочилось сквозь окна академии, освещая обитель амбрелловцев. Сентябрь шёл неимоверно медленно, и люди ещё грелись в отголосках лета. В воздухе над диванами летала средь солнечных лучей пыль. Вследствие всего кипиша, который Харгривзы навели в доме, дабы найти какие-то бумажки в кабинете старика, частицы мусора были везде, и все живые — академия, в свою очередь, была мертва, — очевидно, учихались здесь за последние несколько дней. Было около десяти часов утра. Эллисон проснулась первая. Она неспеша спустилась по лестнице, зевая сквозь улыбку, и чуть не вприпрыжку устремилась на кухню. Она налила в чайник воды и, нажав на кнопку, поставила кипятиться. Спустя пару минут, что она провела в ванной, женщина вернулась и налила в кружку ещё бурлящую воду. Потом Эллисон бросила пакетик чая и пару кубиков сахара и, довольная, уселась на диван. Закутанная в полотенце после душа, Харгривз подрагивала ещё плечами и оттого пыталась пододвинуть лодыжки ближе к бедрам. Наслаждаясь идиллией, наконец воцарившейся в их доме, она, наслаждаясь, потягивала чай и время от времени утыкалась носом в кружку. Несмотря на все старания природы, в академии было действительно холодно, им не мешало бы вечером затопить камин. Прошло ещё не так много времени, как они вернулись из прошлого, и иногда ей всё ещё мерещился Рей. Ей снились кошмары, в которых на него то падали доски, то лился кипяток из вёдер белолицых, то его сбивала машина — он всегда умирал. Должно быть, ей стоило забыть его. Стереть себе как-нибудь память, стоя напротив зеркала, и не мучаться. Но убежать от проблем, с которыми встретилась вся её семья, она не хотела и не могла. Они должны были быть сильными, чтобы пережить всё это. Это докучало и обнадёживало: стремление быть лучше всех напоминало ей об отце, который постоянно заставлял оттачивать свои навыки, не терять хватки, не давать отдушины. Раньше ей это нравилось. Воображая себя на сцене и будучи на сцене, она скоро совсем перестала замечать разницу и, когда не была на ней, пыталась сделать всё, чтобы только быть в центре внимания. Сейчас она хотела быть собой и жить спокойно, без беготни. Было сложно. Эллисон тяжело вздохнула и заметила, что уже согрелась. Сделав последние глотки остывшего чая, она слегка причмокнула губами — сладкий сироп в конце ей нравился больше всего. Встав с дивана и засунув ноги в махровые тапочки, она поставила кружку в мойку. — А кто мыть будет? Она оглянулась. Пятый, якобы озадаченно скрестивший руки на груди, щурился с порога. Его надменная подростковая мордашка не надоела ей спустя всё это время и не могла надоесть, когда он стоял в белой пижаме, как в старые добрые. — Диего, — хмыкнула она, поджав губы и подняв брови. — Доброе утро. Можешь и ты помыть. — Спасибо, что ты! Эллисон рассмеялась. — Чайник горячий, если что. Вдруг кофе захочешь. — Пф, — он выставил руки вперёд и выручил глаза, — обязательно. Прямо сейчас сделаю. — Приятного. Я переодеваться. — Спасибо. Можешь там на этаже погромче походить, хватит всем дрыхнуть. Пора перебирать весь этот хлам, — и он кивнул на кипы бумаги, сваленные в несколько кучек.***
Вероятно сестра поняла его просьбу слишком буквально, потому что в следующие несколько минут сверху только и слышалась какая-то беготня. У Пятого сложилось неприятное ощущение маленьких детей поблизости. Эллисон недолго не было. Она вернулась уже в джинсах и какой-то старой белой футболке, заношенной и запачканной красками в некоторых местах. Но для пыльной работы только такая одежда и годилась. Спустя некоторое время за ней спустилось почти всё семейство — кто-то встревоженный, кто-то недовольный, а кто-то и вовсе разгневанный. Они возложили свои взгляды на Пятого, невинно попивавшего кофе, а тот, в свою очередь, вскинул брови, как ни в чём не бывало. Это выглядело мило ещё и с тем фактом, что он был всё ещё в той же презабавной пижамке. — Чья была идея нас разбудить? — спросил Люттер, кривя губами и поджимая их. — Не моя, — Эллисон тут же соорудила над головой крест из рук. Все перевели взгляд на Пятого. — Божья, — он практически шёпотом сказал это, указывая пальцем вверх. — Пятому самую большую стопку бумаги, — всплеснул руками Диего. — Я согласен! — Согласна! — Согласен! — они хором вторили друг другу и, улыбаясь и пожимая плечами, смотрели на Пятого уже не со строгостью и эдаким гневном, а с усмешкой. — Ах вы бездельники! — он произнёс это с интонацией бабушкиного нравоучения и сощурился. — Задай ход делу, умник. А дальше и мы подтянемся, — сказал Люттер, стоя прямо около него. Следующие две секунды его жизни, в которые он не смог насладиться кофе, были нагло отобраны у него братом и волосатой рукой, щекочущей его под мышками. — Ладно, ладно, — он быстро телепортировался к лестнице и, потирая шею, что-то заворчал себе под нос. На самом деле, Пятый был лишь слегка недоволен, но это «слегка» умел преподносить, как самую сокрушительную трагедию Шекспира. И хотя семья знала о всех его странностях и привыкла к ним, и сам он уже в некоторые моменты готов был душу открыть, Харгривз предпочитал не изменять своим принципам и амбициям. Гораздо проще было для него сжать скулы, оскалиться и посмотреть на кого-то убийственным взглядом, нежели искренне улыбнуться и рассмеяться. Последний раз это было… очень давно, и страх осуждения всё равно брал над ним верх. Он уже поднялся к себе в комнату и подошёл к шкафу, дабы одежду выбрать. Взгляд, очевидно, упал на старые вещи. Пятый быстро переоделся и кинул пижаму под подушку. Что-то снова неприятно росло в груди. Ему снова хотелось удостовериться в своей ценности и подслушать, что про него говорят внизу. Он бесшумно телепортировался в ближайшую ванную и, выйдя, присел за колонной на корточки. — Сколько мы будем перебирать это старьё? — голос был Ванин. — Зачем вообще там что-то искать? — Тебе не хочется узнать о своих родителях? Ну, или хотя бы одной… — тихонько спросил Клаус. — Даже если да, то что? Не разбегусь же я и не рвану в… Россию? Имя ведь русское — Ваня? — Я бы хотел найти свою мать. — Ей, наверное, уже около шестидесяти… Ты уверен, что сможешь, в случае чего, переубедить старушку? Она подумает, что ты мошенник, и пошлёт к чертям. Вот и весь разговор, — Эллисон пожала плечами. — Не люблю реалистов. — Не ворчи, — женщина ласково улыбнулась. — Пойдёмте все чаю попьём. — Вторую кружку? — Ну, мне можно, — она загадочно хихикнула, поджав губы. — Пятого всё равно очень долго нет. Боясь, что вот-вот за ним пошлют, парень аккуратно встал с пола и в быстром темпе пошёл на кухню. — А вот и я. Пора начинать! — он ухмыльнулся. Говорят, внутренняя уверенность или неуверенность тоже влияет на образ человека. Но казалось, что он обошёл это правило. В нём расцветали бури и прутьями переплетались со всеми его проблемами. Сад внутри него с каждым днём разрастался, становился всё гуще и непроходимее. Стоило когда-то начать прибираться в нём, но Харгривз не находил времени, чтобы это сделать. С самого начала он боролся с этим, торговался, договаривался, потом откладывал и откладывал, и откладывал, пока тревога не стала захватывать его. Она, в конце концов, довела его и сокрушила. Пятый боялся думать об этом, но, делая иначе, снова оставался вне битвы за своё спокойствие, и исход решить не мог.***
Он всё-таки уговорил всех отложить чаепитие. Вечный аргумент «Быстрее начнём, быстрее закончим» работал отменно. Правда, с недовольными лицами пришлось всё же смириться. Пятый уселся в позу лотоса около самой большой стопки, как и договаривались, и принялся за разбор. В основном там были лишь копии оплаты счетов за воду, электричество и отопление. Признаться, период активации этих документов начинался с 1989, их года рождения, и кончался 2019. Парень порою удивлялся, откуда у Реджинальда было столько денег. Ему вдруг попался конверт, весь чистый, нигде не помятый и аккуратный. На нём стояла печать старшего Харгривза. Пятый про себя присвистнул: «Ну хоть что-то интересное!» Он осторожно надорвал бумажку, достал свёрнутый листок и развернул. «Дорогая Агнесс, я обеспокоен твоим уходом. Прошу тебя незамедлительно вернуться в академию, здесь твой дом. Знай это.» Пятому это показалось странным. Учитывая, что в последние дни он вообще не хотел думать ни о чём, это напрягало. — Эй, народ, идите сюда, — негромко позвал он. — Я нашёл какое-то письмо от Реджинальда к некой Агнесс. Он утверждает, что академия её дом. — Ещё одна родственница? — Не знаю. Вдруг это подделка? Оно подозрительно чистое. — Тише, не наводи сразу суету. Надо разобраться, — задумчиво протянул Люттер. — Кто-то помнит о существовании ещё одной сестры в этом доме? Или хотя бы единственном её появлении здесь, а? Все переглянулись. Тишина длилась недолго. — Ну, видимо она так и останется для нас неизвестной, — изрёк Диего и уже развернулся, желая сесть обратно. — Стой! Нельзя же так бросать родственников? — Кто сказал? — Мы пережили вместе два апокалипсиса! — Но этой Агнесс там не было. При чём здесь тогда это? — Нам будет ещё легче вместе, если нас будет на одного больше! — С чего ты взяла, что она станет желать нам добра? Может она, наоборот, нас всех пристрелит при первой возможности? — Диего откинул очередной конверт обратно в стопку. — А может она уже померла? — Диего! — недовольно пробормотала Ваня и устремила взгляд на него. — Ладно, давайте подумаем. Если мы даже найдём её, зачем она нам? Может она тоже разнесёт мир к чертям собачьим? Прости, Ваня. Если нет… — Господи..! Да их здесь… Смотрите! — Пятый ошарашенно уставился перед собой. Около него лежали ещё сотни таких конвертов — совершенно таких же. Он развернул один. «Убейте её.» Пятый нервно сглотнул. Ещё один. «Агнесс Уильямс опасна.» Третий. «Моя смерть на её совести.»***
Колонны в парке глухо отражали твёрдую женскую поступь. Под вечер погода разбушевалась. После солнца даже синоптиками не ожидалось внезапного дождя, и скоро шелест листьев и стук капель сменились хлюпаньем в кроссовках девушки. Она специально не брала зонт — любила дождь, а с ним и работа казалась приятнее. Волосы стали намокать, и она заправила за ухо несколько спутавшихся пепельных прядей. Вдруг зазвонил телефон. — Алло, да? Да, я почти на месте. Я все сделаю на высшем уровне, не беспокойтесь, — голос у неё был так же твёрд, как и её намерения. — Чтоб всё было идеально, ты поняла? Как в прошлый раз, — послышалось в трубке. Женщина на другом конце провода, кажется, говорила на громкой связи, что Уильямс несколько бесило. — Я сделаю лучше. — Умница. Не наткнись на Харгривзов, а то плохи твои дела. — Да, мэм, — и она повесила трубку. Её начальница совсем съехала с катушек и отдавала распоряжения на всех, кто мог ей не угодить. Помниться, в уставе было прописано, что такие действия строго запрещены, и самое интересное, что его писала эта женщина, но видно королеве закон был не писан, ибо практически все в Комиссии были под каблуком у неё. Она потратила весь прошлый месяц, чтобы усилить охрану. Теперь даже идею заговора она узнавала быстрее, чем все остальные его участники. Сегодняшним негодником перед девушкой должен был предстать некий Патрик Н. Ей не сказали, зачем и почему его нужно убрать, лишь простое и привычное «убей». Уильямс была на месте. Парк, по которому она шла, находился прямо напротив дома цели. Ей оставалось только перейти светофор. Она небрежно закинула сумку через плечо и перехватила нагревшуюся и мокрую от дождя и потных ладоней ручку чемодана. Она не могла позволить сегодня идти чему-то не по плану — ещё один промах, и, она уверена, её уволят. И хотя Куратор сама снизошла до личных приглашений и впоследствии совместных чаепитий, Уильямс стремилась не проверять её нервную систему всякий раз, когда шла на миссии. Светофор скоро должен был загореться зелёным. Шесть, пять, четыре. Она стала оглядываться по сторонам и подходить. Терпение её уже было на пределе, и она решила двинуться вперёд — машин вроде как не было. — Эй, девушка! Про правила дорожного движения слышали? — крикнул ей кто-то сзади удивительно насмешливо и дерзко. Она обернулась и увидела парня, наверное, возраста такого же, как она сама. Она уже хотела было идти, но вдруг почувствовала, как её схватили и дёрнули за руку назад. Она пошатнулась и в следующее мгновение получила звонкую пощёчину. Уильямс попыталась сфокусировать взгляд на ком-то, но ей виделись лишь синие вспышки. Скоро из расплывчатых пятен они превратились во что-то более отчётливое. Она быстро бросила сумку и чемодан и, прыгнув, врезала тому парню мокрой кроссовкой по челюсти. — Ты кто?! — крикнула она. — Очевидно, не Патрик «Эн», ему лет пятьдесят! — Так и мне столько же, крошка, — он подмигнул и выставил блок перед её ногой. — Очередной фанат? — Да брось! Неужто ни во что не поставишь? — он вдруг переместился прямо к ней, лицом к лицу, и ударил в пах. Девушка согнулась, но, когда он вновь пошёл на нее, выставила руку вперёд и сбила с ног зарядом молнии. — Ты Пятый Харгривз, да? Ну что ж, приятно познакомиться, — она выпрямилась. — Уильямс Ска… Пятый услышал звон. Кочерга, которой Диего добил её, ударилась о чугунный фонарный столб. — Я бы предпочёл ножами, но они где-то в комнате валяются. — Спасибо. А теперь давай без болтовни, раз-два и взяли! — он схватил её за ноги и попытался поднять. — Незачем утруждаться. Давай мне, а то надсадишь свою старческую спину, — он улыбнулся и одним движением закинул девушку через плечо. Пятый поднял её сумку и чемодан и присвистнул: — Знакомая вещица! Она нам пригодится. Через несколько минут они были уже в академии. Пятый собственноручно привязывал её к стулу под предлогом недоверия в навыках всех остальных. На самом же деле, ему хотелось её исследовать, её силу. Он не хотел, чтобы ещё одна возможная Харгривз ставила его ниже себя. Ему снова хотелось доказать что-то своей семье. Надежда с каждым днём угасала. Но он докажет, обязательно докажет. Время близилось к десяти часам вечера. Пора было опросить её. — Мисс Уильямс, подъём! — громко крикнул Пятый, но она даже не шелохнулась. — Дайте нашатырный спирт. Ваня мгновенно принесла бутылёк и протянула ему. Он открыл его и аккуратно поднёс к носу девушки. Та сразу вся вжалась в себя и отодвинулась назад голову. — Ну вот, очнулась. — Что происходит?! — взвизгнула она. — Тише, тише, он всего лишь хочет тебя опросить, — попыталась успокоить её Эллисон. — Тогда почему я привязана?! — В целях безопасности, — коротко ответил Пятый. — О, я ведь так опасна! — Ну, как бы мне не было это трудно признавать, ты шандарахнула меня молнией. Проверять второй раз, каково это, я не хочу, — он вскинул брови. — Начнём же. Ты убила Реджинальда Харгривза? Она промолчала. — Слушай, быстрее ответишь, быстрее освободишься! — прикрикнул Пятый и поймал наигранно удивлённый взгляд Люттера. Скарлет не могла понять ничего. Она лишь предполагала, в чьём доме оказалась, и эта догадка её пугала. — Вы Харгривзы? — она решила удостовериться и приподняла бровь. — Да. Теперь ответь на мой вопрос, Агнесс. Пока что я предлагаю сотрудничать по-хорошему. Это ты убила наше… — Стоп, стоп, стоп! Почему ты думаешь, что я Агнесс? — Какое твоё настоящее имя тогда, позволь спросить? В письме чётко написано, и фотка есть! — он достал её из кармана. — Вот! Это ты! Она заливисто рассмеялась и откинула голову назад, чуть не упав вместе со стулом. — А мамаша даёт о себе знать! Даже после смерти! — она широко улыбнулась, и все уже было подумали, что она ненормальная. — Так мило, что ты хранил фото в кармане, думая, что оно моё. Но вы облажавшиеся глупцы! — она вдруг подняла руки перед собой и покрутила широко раскрытыми ладонями. — Что..? — А я, — она глянула на всех, прищурившись, и встала со стула, — уже побежала. Отдайте мои вещи. — Нет, ты ответишь на все наши вопросы. Я предлагал по-хорошему. Как там тебя говоришь зовут? — Скарлет Андреа Уильямс, предпочитаю просто «мисс Уильямс». — Ну, как пожелаете, мисс Уильямс, — он наклонился перед ней с поднятой головой. — А теперь присядь, и продолжим! — Пятый грубо толкнул её на диван и встал близко, наступая на носки ног. — Значит, не ты убила нашего отца? — Нет, не я. — Ты работаешь в Комиссии? — Это конфиденциальная информация! — Отвечай! — Да. — Отлично, и что же ты делала около нашего дома в девять вечера? Что за Патрик «Эн»? — Во-первых, не около вашего дома, а в парке. А Патрик — новая жертва моей начальницы. — Неужели на Куратора работаешь? — спросила Ваня. — Ну да. — И тебе приказали убить его? — Да. Что за глупые вопросы! — Пожалуй, мы можем остановиться на сегодня. Заприте её в подвале на ночь. — Что?! — вскрикнула Скарлет. — А может каждый подежурит какой-то период и будем сменять друг друга? Она запросто развязала узлы, над которыми ты мучался полчаса! Так и замок сломает, и дверь откроет! — Нет! Комиссия придёт сюда, отпустите меня! — но её, кажется, все игнорировали. — Ладно, — негромко произнёс Пятый. — Только чтоб дозор был пристальный!***
Всю ночь Скарлет просидела на проклятом жёстком стуле да ещё и в мокрых кроссовках. Сначала с ней сидела Эллисон, как самая доброжелательная. Но разговор Уильямс всё равно ни с кем почти не поддерживала. Потом пришли Люттер и Ваня, потом Диего, а потом Пятый. — Ты тут сиди смирно, а я пойду кофе заварю! Иначе помру здесь с тобой, — сразу сказал он, пока спускался по лестнице. — Фу, кофе! — Не нравится кофе? — крикнул он уже с кухни. — Господи, как только детей вообще нынче воспитывают? — У меня не было родителей. — Совершенно не волнует. Что тогда? — Зелёный чай. — Серьёзно? Типа для нервов? — Нет. Стресс я снимаю другим способом, ты его уже почувствовал на своей шкуре. — Мордобоем ничего не решить, ты это поймёшь рано или поздно. Комиссия давно вышла за рамки разумного. Как поживает Хендлер? — Прекрасно. Всё и вся у неё под каблуком. — Ужасно. На чай она меня не приглашала, не знаешь? — он уже шёл обратно с кружкой горячего кофе. — Нет, частные чаепития у неё только со мной. График знаешь ли забит! — А-а-а, — протянул он. — А тебе видно льстит её внимание? Пару недель назад я лицезрел, как она отвергла свою дочь. Странно, что тебя не было на задании в прошлом. Или ты даже не знала? — Какое ещё задание? — она недоумённо похлопала ресницами. Пятый усмехнулся: это, кажется, было её фишкой. У него складывался образ жаждущей внимания девочки, до невозможности педантичной в отношении других и совершенно игнорирующей своё собственное поведение. Пожалуй, это стало бы для Пятого плюсом, будь он снова сотрудником Комиссии, а она — обычным человеком, который помешает ходу времени. — Всё понятно, — сказал он, чуть повернувшись к ней. — Невинное дитя, ищущее поддержки и внимания у кобры. Она задушит тебя. — Что ты вообще знаешь? Куратор мне жизнь спасла! И ты-то сам разве не подросток? — Моему сознанию почти шестьдесят лет. — Какого чёрта..? — прощебетала она и нахмурилась. Её лицо стало забавным. Мелкие морщинки ярко контрастировали на бледном лице и отражали весь её опыт работы. — Апокалипсис, — просто ответил он. — Эм… Ладно! Можешь не рассказывать. Я всё равно не задержусь у вас. — Ещё как задержишься. — Зачем? — в своей манере она приподняла бровь. — В тебе сила, как и в нас. И хотя я против того, чтобы ты оставалась, это важно для профилактики нападения Комиссии. Если у них не будет тузов в рукаве, мы всегда выстоим. — А если я не хочу? — Ну, твои проблемы, — Пятый фыркнул. — О, вот и Клаус. Моя смена закончилась. — Но ты сидел со мной не больше пятнадцати минут! — Моей смены вообще не было в семейном графике. — Так не хочется просыпаться ради заложницы? — Да, — он пожал плечами, — именно так. — Au revoir, — буркнула она и проводила его взглядом.