Save Chan

— А теперь сядь и объясни мне что случилось. — Чанбин с Джисоном сидели в гостиной второго, старший крепко обнимал до сих пор дрожащего парня, что не дал ему отойти даже за пледом чтобы он смог согреться, и еле дошёл до гостиной, не желая отпускать Чанбина. Со ещё ни разу не видел своего друга таким беспомощным и напуганным, что же случилось такого что заставило Сони так дрожать, уж Бин то знает что он дрожит не от холода, хотя очень хотелось бы на это надеяться. — Чанбин, я идиот, я дурак... — начал Хан тихо всхлипывая — я раскрыл себя, я сорвался, я не мог сопротивляться, теперь Минхо думает что я идиот, он наверное посчитал меня сумасшедшим, и теперь расскажет это всем. — уже громко плача заявил Сон, теперь понятно, у него опять случился приступ. Чанбин лишь сильнее прижимает к себе парня, поглаживая того по спине и впалому животу, пытаясь отвлечь его от этих мыслей, пока тот прячет лицо в груди друга, шепча слова поддержки, что он не станет никому говорить, что это случилось не по его вине, что он не виноват и всё в порядке. Но Джисон лишь сильнее заливается слезами, моча свитер парня. — Я так хочу умереть... Эти слова бьют Чанбина по сердцу хуже ножа, перед глазами опять пролетает ненавистная картина и страх. Как он вообще мог такое сказать? Когда и так чуть ли не оказался на том свете, когда чудом выживал после всего этого дерьма что он с собой делает? Нет, Чанбин не может это больше терпеть. Он расскажет Чану, он обязательно расскажет об этом Чану, и видимо не пойдёт завтра на работу, а может и после завтра, и в университет наверное, потому что не бросит Джисона одного, он не повторит эту ошибку снова.

[Save Chan]

u_bang(chan): эй, Сынмин не собирается возвращаться в группу? и почему он меня блокнул? dark.bin: о он тебя блокнул? это что-то новенькое... u_bang(chan): да, и кстати, ты ведь у Джисона? я приеду к вам dark.bin >> u_bang(chan) dark.bin: хён не стоит dark.bin: лучше не приезжай... u_bang(chan): что? почему? dark.bin: просто не стоит u_bang(chan): ты ведь понимаешь что теперь я буду очень сильно волноваться? u_bang(chan): говори что с ним. dark.bin: у него был приступ... u_bang(chan): тогда я обязан приехать. dark.bin: у Минхо... u_bang(chan):.... что? dark.bin: я же говорил что он присматривал за котами Минхо dark.bin: видимо что-то там заставило Джисона что-то вспомнить, или.... я не знаю... я не могу нормально думать dark.bin: он прибежал домой весь замёрзший и в слезах, я не знаю как он его успокоил, но если Минхо к нему прикасался я ему руки оторву и в анус засуну блять. он мне часа три проплакал и винил себя в том что не смог сдержать приступ u_bang(chan): да блять. он сейчас спит? dark.bin: да, рядом со мной... думаю я не смогу уйти отсюда несколько дней, а может и недель. u_bang(chan): чёрт чёрт чёрт, ладно, я поговорю с Минхо, и поверь, если он правда к нему прикасался, ты не доберёшься до тела. dark.bin: ты уверен что стоит это делать? вдруг Джисону станет хуже... u_bang(chan): это необходимо сделать. не волнуйся. Сони ничего не узнает, позаботься об этом малыше dark.bin: конечно хён, я верю тебе Jr_my_love >> main_bitch_in_the_area Jr_my_love: эй бич пожелай мне удачи Jr_my_love: я поджидаю Сынмина у университета main_bitch_in_the_area: Джинни main_bitch_in_the_area: ты ебанулся? Jr_my_love: я не могу уже это терпеть. может он и заблокировал всех нас и ушёл из дома, но в университет он не перестал ходить. мне просто нужно его подождать Jr_my_love: я знаю что ты скажешь, но я не могу смотреть на то каким грустным выглядит Уджини хён, и то что он вообще не пишет и не говорит где он меня беспокоит. main_bitch_in_the_area: хёнджин он не стал бы так исчезать если бы на то не было причины, и блять я ненавижу этого парня ещё сильнее. он может быть у Феликса или Чонина main_bitch_in_the_area: я тебя честно не понимаю, этот человек знает твоё прошлое из уст со джинёна, он тебя шантажировал и я не знаю удалил ли он те фотографии. он буквально хочет тебя убить, он хотел избавиться от тебя чтобы ты не разговаривал с его братом. я уже молчу про тот случай с КОФЕ. main_bitch_in_the_area: забудь что я сказал... Jr_my_love: я знаю что он живёт у Феликса Jr_my_love: что за кофе? Jr_my_love: Минхо почему ты не отвечаешь? Jr_my_love: о я его вижу, блин он с Феликсом. main_bitch_in_the_area: не подходи к нему. main_bitch_in_the_area: Хёнджин. main_bitch_in_the_area: блять — Привет. Сынмин правда не понимает что происходит, он просто шёл вместе с Феликсом из университета, жаловался на профессора и тут перед ним вырастает статуя, столб с красивейшей улыбкой, нежной такой и дружелюбной, и здоровается, хотя тот много всего ему наговорил. Ещё и мнётся на месте, и теперь Сынмин очень хорошо различает синяки под глазами, он серьёзно не спал? И как долго он не спал? Да чёрт его дери как же это бесит. — Что надо? — холодно бросает Мин и Хёнджин ёжится от его тона, сжимая губы в тонкую линию. — Я хотел поговорить — почти шепчет, опуская голову — наедине.... — Нам не о чём говорить. — Сынмин берёт Феликса под руку и уже готовится уйти, как его хватают за запястье. — Пожалуйста.... — жалостливо тянет Джин, вкладывая в это слово все те эмоции, чувства которые ему пришлось пережить за эти несколько дней. У Сынмина сердце ломается от такого тона старшего, но он умело сохраняет безразличность на лице, скорее ему нужно было идти на актёрский, он бы хорошо вписался. Феликс рядом вытаскивает руку из хватки Сынмина и кидает на него извиняющийся взгляд, бросая: — У меня сегодня запланирована встреча с Чанбином, мне пора. — и убегая быстро, чтобы Сынмин не смог его остановить. Видимо у парня не остаётся другого выбора.... — Что ты хотел? — уже более спокойно спрашивает Мин, пока Хёнджин оглядывается по сторонам, видимо не одобряя количество людей которые находятся вокруг них. За этим наблюдать как минимум странно, видеть как человек который всегда был окружён вниманием сторонится его. — Ты хочешь чтобы я рассказал прямо здесь? — мнётся он — Может мы отойдём? Тут недалеко была кафешка.... — Максимальное расстояние которое я могу пройти с тобой это тот переулок. — грубо перебивая и указывая на небольшое углубления недалеко от университета, это очень узкий переулок. — На большее моих нервов не хватит. — уже цедит парень. Но Хёнджин лишь кивает и послушно направляется к переулку, обдумывая свою речь которую готовил до встречи с парнем и репетировал перед зеркалом пока Уджин не видел, он не хотел беспокоить парня ещё сильнее. — Ну и? — Минни... — Сынмин кривится когда это прозвище вылетает из уст старшего, хотя ему безумно приятно что он до сих пор так к нему обращается — пожалуйста, вернись домой... — Нет. — отрезает Мин и уже хочет уйти, но его останавливает рука Джина на запястье. — Пожалуйста, хён очень переживает за тебя и не спит ночами, пишет всё время Чонину чтобы тот сказал где ты, хочет с тобой встретится и корит себя за то, что не остановил тебя тогда, говорит что он ужасный брат и ужасный человек, что ты его ненавидишь. «Нет. Уджин прекрасный брат. Самый лучший. И в этом проблема.» — Он убивается каждый день не зная что делать, и не ест нормально. Я не сказал ему что ты у Феликса потому что не хотел заставлять тебя.... «Или ты просто не хотел чтобы я возвращался.» — Но пожалуйста, я уйду из этого дома, только пожалуйста вернись. Не заставляй хёна так страдать... — в уголках глаз брюнета блестели слёзы, что не могли покинуть свой дом. Капли, что не хотели покидать океан, но всё же безвучно упали на грязный асфальт. Сынмину тоже было плохо, не только из-за Хёнджина, но и из-за брата, из-за его плюшевого медведя. Не слышать его радостного голоса когда он приходил домой, хоть теперь и в квартиру Феликса, не просыпаться по утрам от его нежного голоса и щекотки, не иметь возможно обнять его и зарыться в ключицы когда ему плохо, а сейчас ему очень плохо. Его никто не мог успокоить, никто не мог понять, и Сынмин никому об этом не скажет. Потому что это неправильно, это неправильно и очень глупо. Они братья, одна кровь, нельзя влюбляться в брата, в родного брата, тем более любить двух. Это грех, смертельный грех, и Сынмин не должен ему поддаваться, вмешиваться в отношения двух любящих... Чувства пройдут, он так думает и очень надеется, потому что грудную клетку разрывает от всех сдерживаемых эмоций. — Тогда ты перестанешь встречаться с моим братом? — изгибает бровь Сынмин, а Хёнджин поднимает на него круглые глаза, полные отчаяние и немой мольбы — У меня есть условия, либо первое, либо второе. Выбирай. — Я... я не могу выбрать первое, я не могу этого сделать, пожалуйста Сынмин... — брюнет еле сдерживается чтобы не заплакать. — Тогда отсоси мне. —.... Что?... — Отсоси мне и я вернусь, но ты останешься и будешь каждый день со мной видеться, и сидя рядом с братом вспоминать как отсасывал его младшему братишке, который будет сидеть рядом с тобой. — Сынмин ведёт себя как мудак, он это прекрасно знает, он пытается оттолкнуть от себя парня всеми способами, заставить себя ненавидеть. Но он лишь стоит перед ним с глазами по пять копеек и нервно переминается с ноги на ногу, он выглядит нервным, напуганным и кажется вот вот заплачет. — Но я не могу.... — плаксиво выдаёт брюнет, на что Сынмин нагло ухмыляется, прекрасно маскируя всю боль от собственных слов, которые так заставляют страдать любимого. — Не притворяйся, не зря ты пошёл в актёрский, прекрасно играешь Джинни. — он не играет, и Сынмин это видит — Я знаю что ты просто шлюшка, которой нет дела кто будет её ебать главное чтобы что-то было внутри. Так что же тебе мешает встать передо мной на колени и высунуть язычок, если это поможет моему «любимому» братишке? Сердце глухими ударами отдаётся в ушах, что он вообще делает? Но ведь это правда, он ведь знает, это правда.... И вот этому доказательства, Хёнджин встаёт на колени в этом грязном, тёмном переулке, несмотря на середину дня и людей вокруг, дрожащими руками тянется к ширинке парня, начиная расстёгивать ремень, а Сынмин усмехается, разбиваясь внутри на тысячи кусочков. Так это была правда? Внутри вскипает злость, и он тянет руку к волосам брюнета что чуть отросли и закрывается в них ладонью, грубо хватая и поднося его лицо близко к паху, да так что между промежностью парня и лицом Хвана остаются грёбанные миллиметры. Но до его ушей доносится голос. — Если я это сделаю, ты правда вернёшься к Уджину? — он шепчет, и звучит тускло, безэмоционально, от чего злость немного отходит. — Да... — отвечает Сынмин, он очень не хочет чтобы Хёнджин сейчас делал это, он не хочет чтобы его опасения подтверждались. Поэтому идёт на отчаянные меры. — и ты со мной тоже, чтобы рассказать братику о том, как его милый парень отсасывал мне в грязном переулке у университета, но тебе ведь не привыкать, ты будешь только рад не так ли? Ты ведь шлюха. — последнее парень шипит и у Хёнджина рушится последняя стена, сдерживающая поток слёз. Это неправда, он не такой, это не так. И слёзы всё капают и капают. Сейчас так хочется умереть, так хочется уйти, так не хочется вспоминать эти чувства. Все эти грязные вещи что с ним творились, хочется содрать кожу, вырвать все волосы на голове и просто умереть от нехватки крови. Но он всё ещё стоит на коленях, перед человеком которого он считал своим другом, хоть он и был иногда устрашающий, говорил не самые приятные вещи, но Джинни считал его другом, милым и хорошим другом. Слёзы катятся по щекам ручьями, и парень даже всхлипывает, привлекая внимание «друга». — Это не так... На свои слова он слышит смех, притворный смех. — Но ты прямо сейчас стоишь на коленях передо мной с рукой на моей ширинке. — Сынмин рад что у него получилось вызвать такую реакцию, хоть слёзы парня и делают ему больно. Рад при мысли что тот возненавидит его. — И к тому же Со Джинён мне всё рассказал, интересно в постели ты также хорош? Нужно будет у него спросить.... или мне самому проверить? — он поднимает лицо парня за подбородок, и буквально тонет в этих глазах, океан в глазах парня бушует, заставляя тонкие струйки солёной воды скатываться по щекам. Сынмин хочет умереть, умереть от рук Хёнджина. — А ты знал что Джинён сидел в тюрьме? — смотря прямо в глаза поговаривает Джин так громко, как может. Да, Сынмин знал, и знал за что. — За изнасилование, домашнее насилие над своей девушкой, из-за чего она оказалась в больнице на долгие месяцы, шантаж и сталкерство. — Да, и я знаю что ты далеко не тот пацан которого изнасиловали. — усмехается Мин. — Да — разбито улыбается брюнет не отводя глаз — но они в кое чём ошиблись. Он применял домашнее насилие не над девушкой, а над парнем.... — неужели? — Заставлял его спать вместе с ним шантажируя фотографиями которые делал в процессе, бил каждый день если он не приходил к нему по первому зову или видел его с кем-то другим, заставлял его делать просто отвратительные вещи и избил до полусмерти когда тот рассказал всё полиции. Безжалостно избивал пока парень молил о пощаде, когда он не мог вздохнуть из-за боли в рёбрах, пытался убить его, потому что тот видел что он сделал с тем «пацаном», и убил бы, если бы скорая не приехала вместе с полицией, потому что соседи услышали мольбы и позвонили туда. А потом преследовал этого парня и пытался его убить несколько раз. Сынмин отпускает парня и отходит на расстояние от него, его глаза наполнены ужасом и пониманием, и кажется он впервые за столько лет готов пролить слёзы. Неужели это был он? Неужели Сынмин позволил себя обмануть? Неужели он позволил себе принести любимому такую боль? — И распространил слухи что этот парень готов отдаться любому, отчего этого парня начали домогаться и принуждать к интимной близости, высмеивая это с друзьями и оценивая его тело по десяти бальной шкале.... А потом рассказал это и его другу, заставив его встать против него, заставив поступать его также как и те парни. Ужас в глазах Сынмина медленно перетекает в гнев, невообразимо сильный гнев, с каждой выпавшей слезой из глаз парня, с каждым срывающимся с его губ словом, он хотел убить его, разрубить на части. — Меня использовали, всегда использовали, а Уджин полюбил, искренне, без пошлостей, без отвращения к моему прошлому... Но если ты не хочешь чтобы я был рядом с ним, если ты из-за этого не хочешь возвращаться, то я уйду.... Только вернись, пожалуйста... В океан Хёнджина пробиваются лучи надежды, достигая почти дна. Он готов уйти, готов отпустить, если дорогие ему люди станут счастливыми, если они перестанут страдать. Но Сынмин стоит неподвижно, всё ещё глядя на сидящего на коленях Хёнджина нечитаемым взглядом, что потом сменяется на уже знакомый Хёнджину, которого он бы не хотел больше никогда в жизни видеть. Он не к чему хорошему не приводит. — Иди домой. К Уджину. Скажи что я вернусь, но не сейчас. И уходит, без прощания, без ничего. Оставляя после себя лишь холод и чувство облегчения, смешанное с грустью которая выплёскивает из океана всё больше воды. woo(bear)jin: Чан woo(bear)jin: пожалуйста, убей меня u_bang(chan): почему? woo(bear)jin: я сдлал точего не должно быь u_bang(chan): Уджин ты пьян? woo(bear)jin: Чан, кажется мне нравится Сынмин....