Цвет моего сердца

      — С сегодняшнего дня мы начинаем ценить малое! — я улыбнулась, смотря в грустные глаза Зея.       — Ценить малое-это прекрасно, — кивнул друг, — Но сон то, зачем трогать? Я же сова, ты знаешь. Я… сколько сейчас? — Зейн потянулся за телефоном, да так и замер, — Полвосьмого. Полвосьмого? Не слишком ли малое? Как же его ценить? Может до девяти хотя бы, а? Тогда я не только малое ценить буду, но и тебя, а? — я рассмеялась, пытаясь стянуть с друга одеяло и отобрать подушку.       — Вставай, Соня. Потом поспишь.       — С тобой, видимо, только в следующей жизни высплюсь. Или на том свете, что более вероятно, — пробурчал друг и зевнул.       — Давай-давай! Бери свою записную книжку, мы идем покорять сердца.       — И связался же я с тобой на свою голову. Связался, конечно.       — А отвязаться, только на сегодня нельзя? Только на сегодня, честно-честно. А?       — Увы и ах, — друг тяжело вздохнул и, схватив меня за руку, повалил на кровать рядом.       — Ну пять минуточасов.       — Э, не, друг мой. Никаких минуточасов. Проявляем бодрость духа и трезвость ума!       — Какая уж там трезвость в такую рань. С тобой только пить и можно, чтоб не спать, или наоборот, чтобы ты разбудить не смогла.       — Зей! — возмутилась я, а друг хрипло рассмеялся.       — Ладно-ладно, здоровый образ жизни! Уху! Чертов жаворонок, — пробубнил себе под нос парень, а я улыбнулась.       — Ты бываешь таким гадким, Зей, и мне думается, что это с ним сегодня, а потом я вспоминаю, что ты такой постоянно, и вопросы уходят.       — Я? — притворно удивился Зей, — Гадкий? — он смотрел на меня заспанными глазами и выглядел как крот, честное слово, поэтому воспринимать его как-то иначе и не получалось, и я еле сдерживала смех, — Да чтобы я, и гадкий. Да это невозможно! В одном предложении стоять не могут эти два слова.       — Да неуже-ели, — потянула я, кидаю другу его одежду, — Собирайся, не гадкий Зей, я на кухне буду. Твоя мама блинчики приготовила.       — Блинчики? — уточнил друг, смотря на то, как я выхожу из комнаты.       — Ага, твои любимые, так что поторопись. А то мало ли чего с ними успеет произойти. Я и Паскаль в принципе то и одни можем справиться, — я похлопала себя по животу и ухмыльнулась.       —Трисс! — закричал Зей, натягивая на себя байку. — Трисс! Не трожь мои блинчики! А ну кш, нахлебница. Трисс! Трисс! — я рассмеялась, сбегая по лестнице на кухню, и не переставала смеяться до тех пор, пока Зей не запихнул в себя, наконец, первый блин.       — Ужас, Зей, просто ужас. — Он снова посмотрел на меня кротиным взглядом, а я взлохматила его волосы. — Приятного аппетита. — друг кивнул и улыбнулся, наслаждаясь любимыми блинчиками.       Вообще-то, если бы я решила разбудить Зея в такую рань летом, то возражений бы совершенно не было бы, хотя да ладно, были бы конечно, но меньше. Но так как на дворе стояло начало декабря, и за окном было невероятно темно, вставать моей дорогой сове было гораздо сложнее.       — Куда мы пойдем?       — Просто прогуляемся? — Зей с сомнением посмотрел сначала на меня, потом на окно, и вздохнул. Сейчас было уже светлее, чем час назад.       — Ладно, — он пожал плечами и мы, накинув на себя шарфики поверх курток и натянув шапки, пошагали по дорожке к парку. Погода была зимняя… Никак иначе это и не описать. Ветра не было, зато вокруг была простая зимняя тишина и свежесть. Морозило и на асфальте, траве и оставшихся на кустиках листьях был заметен иней, расписавший все причудливым образом. Я выдохнула, и вверх поднялось маленькое, почти невидимое облачко моего дыхания.       В общем-то нельзя было сказать, что я любила зиму, но и обратное сказать тоже нельзя было. Мне нравилось, как все выглядит зимой. А вообще одной из вещей, которая мне очень нравилась в зимнем периоде, была зимняя тишина. Когда, знаете, ты выходил на улицу за городом, и вокруг не было ни звука. И это так сильно отличалось от лета, когда все вокруг тебя шумит, звучит, перезванивается, что на самом деле поражало.       Зимой было приятно о чем-то думать. Было приятно сесть где-нибудь на качели или на карусель, закрыть глаза, хотя это было совсем не обязательно, и просто подумать. Ни о чем-то конкретном, а просто так, о том, что первое придет в голову. Хотя зачастую эта первая мысль была до ужаса глупой и несуразной. Но все-таки зимой было приятно думать. И мне всегда думалось, что, если бы была возможность «включать» времена года, я бы определенно включала бы зиму каждый раз, когда мне требовалось подумать.       — Хэй, смотри! — Зей подтолкнул меня и указал куда-то в небо. Шел снег. Первый снег этой зимы. Мне на нос опустилась одинокая снежинка и через несколько мгновений растаяла, оставаясь на моем носу каплей. Вот еще за что мне нравилась зима. За вот такие чудные мгновения первого снега. Взгляд сам собой перенесся на Зея, и я улыбнулась, потому что он был чудесен. Знаете, бывает смотришь на человека в одно мгновение. И тебе начинает казаться, хотя даже не казаться, а так оно на самом деле и есть, что вот этот человек чудесно вписывается в то, что происходит рядом. И сейчас Зей чудесно вписывался в эту картину падающего снега. Он немного запрокинул голову и широко распахнутыми глазами смотрел прямо на небо, которое, кстати, было на удивление чистым.       — Ладно, — произнес Зей, — Готов простить тебя, раз уж мы увидели первый снег. Я улыбнулась.       — Ага.       И мы снова начали смотреть в небо, куда-то далеко-далеко, откуда на наши головы сыпались красивые маленькие зимние слезы природы.       — Это же можно засчитать за то, что мы ценим малое? — я только кивнула, прикрывая глаза. На самом деле было довольно холодно, и я уже замерзла. Сколько мы гуляем? — Уже три часа ходим, может домой? Холодно на улице. — я повернулась к другу и крепко-крепко его обняла.       — Пойдем.