Цвет моего сердца

      Проснулась я рано от стука входной двери — мама вернулась из командировки. Я быстро собралась и, кивнув матери, выбежала из дома. В университет мне сегодня нужно было только к третьей паре, поэтому все время до этого я собиралась посвятить поискам. Все это казалось безумным и странным, но особого выбора у меня не было, терять тоже было нечего, поэтому я, шумно выдохнув, направилась к остановке. Но, как говорится, не долго песенка играла.       — Трисс? — я мысленно планировала сорваться с места и сбежать, но ведь это не помешало бы ему погнаться за мной или потом прийти домой. Чертыхнувшись, я повернулась и мой взгляд уперся в насупившегося зеленоглазого блондина.       — Привет, Зей? — Друг улыбнулся и раскрыл руки для объятий. Я, несмотря на чудовищную усталость, как никогда искренне улыбнулась ему и обняла. — Когда вы приехали?       — Да вот, несколько часов назад. А ты чего ходишь?       — Решила прогуляться, — сказала я, пожав плечами и свято надеясь, и веруя в то, что друг не обратит внимания на мое бессовестное вранье. Он не поверил, но Зей знал меня достаточно хорошо для того, чтобы знать: я все расскажу, когда буду готова.       — Я всегда рядом, знаешь ведь? — он посмотрел на меня с такой нежностью во взгляде, что в глазах защипали слезы.       — И я не знаю, как смогу отплатить тебе за это. — Он только погладил меня по волосам.       Я вскоре убежала от него, поздоровавшись заодно с Роз, Патриком и Камиллой. Кажется, я трижды обошла возможный маршрут женщины, но это ничего не дало. Женщину я не увидела, девочку тоже, но! Зато прогулялась и от таких плюсов хотелось разве что плакать. В общем ни день, ни неделя поисков ничего мне не дали. И, в конце концов, пересмотрев свое «терять нечего», я осознала, что потеряла огромное количество времени и терпения.       — Трисс, — позвала меня Аме, и я оторвалась от созерцания часов на стене кабинета, — пойдешь с нами в кафе? — я улыбнулась и покачала головой.       — Простите ребята, сегодня без меня. — они все тяжело вздохнули и пожали плечами.       — Потом не отвертишься! — они рассмеялись, обнимая меня на прощание, и я кивнула им всем. Я отказывалась не впервые на этой неделе и потом, кажется, они просто затаскают меня по кафешкам. Я видела, как уже на выходе из кабинета они оглянулись на меня с обеспокоенными лицами. И вот эти взгляды на самом деле были чрезвычайно для меня важны. Я поняла, теперь по-настоящему, что рядом со мной всегда находятся люди, способные поддержать в любой ситуации. Это немного подняло мне настроение. За окном была чудесная погода. Солнце светило, но не пекло и, хотя было довольно жарко, дул приятный ветерок.       — Самое время прогуляться, — шепнул мне Зей, обнимая на прощание и оставляя меня одну наедине со своими мыслями. Парк был довольно пустым, что было очень странно для августа, хотя дело было, скорее всего, в том, что еще все были на работе. Бегали только дети, отдыхающие на каникулах.       — Ох, — вздохнула впереди меня женщина, смотря на разметавшиеся по земле листки.       — Давайте помогу, — быстро протараторила я, поднимая несколько листков с земли.       — Спасибо, — прошептала женщина, поднимаясь с колен и оттряхивая свое платье. Это была она. Ее глаза смотрели на меня с благодарностью, а в моей голове практически мгновенно возникала картина с ее заплаканным лицом.       — Да не за что, — произнесла я, наконец отмерев, — Может вам помочь? — спросила я, осматривая несколько коробок, стоящих за спиной женщины. Она ярко улыбнулась и неуверенно кивнула.       — Буду очень благодарна, если вы конечно же не заняты.       — Я свободна, — я улыбнулась и подняла одну коробку вслед за женщиной, — Вы здесь работаете? — она тихо рассмеялась, и я вновь впала в ступор. Слишком уж не вязался один образ с другим.       — Не совсем. Мой муж. Кем-то вроде дизайнера. Спасибо вам большое за помощь, муж бы конечно и один справился бы, но его утащила дочка, а я так хочу домой, — неловко усмехнулась женщина, ставя коробку на пол помещения.       — Да не за что. Здесь очень красиво, -это я прошептала, любуясь огромной студией, которая совсем скоро превратиться в рабочее место. Женщина кивнула, водя при этом ладонью по стене, на которой совсем как настоящие были нарисованы листы и цветки жасмина.       — Мужу с коллегами стало скучно работать в обычном белом помещении, и они решили заняться ремонтом.       — Разве сейчас не период активной работы?       — В парке да, но дизайнеры обычно не привязаны к этому. По поводу всех установок и аттракционов они наоборот разрабатывают что-то новое, когда парк закрыт, над зелеными зонами они работают обычно в конце зимы, чтобы успеть к весне, но в принципе меняют дизайн около двух раз в год. — женщина пожала плечами.       — Работники сами украшали стены?       — Да. — она кивнула, а я поразилась, как тонко и мастерски выполнена работа, цветы казались настоящими.       — Мама! –послышалось у входа, и скоро к женщине подбежала солнечная девочка.       — Иза, привет милая, — прошептала, улыбаясь женщина, — погуляли с папой? — девочка кивнула и выставила ручки перед собой.       — Это тебе, мамочка, — она вытянула ручки и передала матери букетик.       — Спасибо, солнце, — женщина поцеловала дочь в лобик и забрала букет у неё из рук.       — Здравствуйте, -девочка улыбнулась и протянула мне ручку. — Меня зовут Изабель.       — Очень приятно, Изабель, — проговорила я, пожимая детскую ладонь, — а меня зовут Беатрисс, но можешь называть меня Трисс, — девочка кивнула.       — Трисс.       — Я Карен, — улыбнувшись, прошептала женщина, когда девочка убежала. В дверях она что-то прошептала мужу и вышла сразу за мной.       — У вас чудесная дочь, Карен.       — Да, — она вздохнула, — иногда я думаю, что Изабель — это то единственное, что может сделать меня по-настоящему счастливой. — Карен была довольно открытым человеком, потому как я видела все ее эмоции, не заглядывая в сердце. Она смотрела на дочь, бегающую где-то неподалеку и ее взгляд настолько ясно выражал любовь к ней, что будь любовь осязаема, от Карен до Изабель простиралась бы огромная высокая стена. Через несколько минут мы дошли до чудесного моста. Здесь было много замочков дружбы и любви, и все они перезванивались, касаясь железной решетки. Внизу текла небольшая, но сильная и быстрая речка, такая чистая, что можно было увидеть в воде маленьких рыбок, проплывающих в ней. На этом мосте часто фотографировали молодоженов, а сколько детских фотографий сделали здесь только в этом году. В общем, мост этот был местом обязательным для посещения его у нас в городе.       Когда мы дошли почти до середины моста, Изабель снова начала бегать вокруг матери, а я остановилась. Как в замедленной съемке Карен прошла немного дальше, осматриваясь по сторонам и наблюдая за чудесной природой, а я не могла двинуться с места. Меня сковал не то, чтобы ужас, это был страх. Страх не напускной, а чудовищный. Я смотрела на бегающую Изабель долго, по крайней мере мне так показалось, на самом же деле прошло не больше пары мгновений, как мой взгляд уперся в оббегающую мать девочку. И она споткнулась. Споткнулась, как тогда на остановке. В этот же момент я обернулась туда, куда должна была упасть девочка, надеясь заметить там решетку от изгороди, но ее не было. Возможно было, что мост ремонтировали, или он просто был сломан, но перегородки не было. Девочка падала в бурную реку. Только теперь, в это чудовищное мгновение я поняла каждый свой кошмар, поняла, почему Карэн всегда плакала и билась в истерике в моих снах, смотря на бегающую вокруг нее Изабель. Не знаю, как получилось сдвинуться с места и схватить ее за милое ситцевое платьице, не знаю, как удалось сжать в объятьях и не дать ей упасть.       Я выдохнула, хотя и заметить не успела, как задерживала дыхание. Мои руки, все еще трясущиеся от предчувствия, держали ее маленькое детское тельце. Карен упала где-то рядом, как и я пытаясь отдышаться и протягивая руки к дочери. Я передала плачущую Изабель на руки к матери, и потерла свои собственные в очередной надежде унять дрожь, помогло не сильно, но теперь, я хотя бы не ощущала того, что руки подёргиваются. Карен говорила что-то о благодарности, но я только махала головой и пыталась ослабить звон, раздающийся в голове. Я понимала, что я спасла Изабель и для себя тоже. И дело было не в том совсем, что мне понравилась девочка, а в том, что, если бы через какое-то время я включила бы новости и заметила бы в них Карэн в той самой истерике, которую видела во сне на протяжении месяца, скорее всего это бы наложило на меня огромный важный отпечаток. В тот момент, когда Иза оказалась у меня в руках, когда я сжимала ее в объятьях, я впервые в своей жизни была благодарна всем тем бессонным ночам, когда мне снился этот кошмар, была благодарна дяде и той дороге, которая завела меня на тропинку, где стояла Карэн. Несмотря на то, что, когда я передавала девочку, я уже точно знала, что с ней все будет хорошо, что она вырастет и продолжит дарить своей матери улыбки и быть залогом ее долгого счастья, несмотря на все это этот первобытный, назовем его так, ужас, который возник у меня еще тогда, на остановке и который постоянно подпитывался каждый раз, когда я просыпалась среди ночи, который появился сейчас, в сто раз сильнее, чем тот первый, сокрушающий, как цунами, он не отпускал меня, и какая-то часть вот этого ужаса она осталась во мне несмотря на то, что я ощутила тепло этой девочки, почувствовала ее карамельный запах, несмотря даже на то, что по моей щеке скатывалась ее маленькая детская слеза.       Этот случай, наверное, как ни один другой, наложил на меня особенный отпечаток. И, наверное, я говорю это теперь, когда многое уже позади, наверное, это во многом мне помогло в будущем, хотя на тот момент я не совсем осознавала, что этот случай что-то привнесет в мою повседневность.       Моим пристанищем в тот день стал Зей. В этот, как и в сотни других дней. Зей был моим постоянством, моей пещерой, которая никогда меня не предаст, Зей стал для меня тем человеком, находясь рядом с которым ты чувствуешь себя дома. И теперь, когда все было позади, я шла к нему, чтобы все рассказать, потому что, я была уверенна в том, что он не откажет меня выслушать. Зей был тем человеком, которому я могла рассказать все, и я могла быть абсолютно уверенна в том, что он меня поймет.       Когда я пришла к другу, он только с неизменной улыбкой обнял меня и укутал в теплое одеяло, ставшее в тот день моим коконом. Я рассказала ему все, может упустив что-то, может и вовсе вычеркнув из истории, но рассказала. И в тот момент я поняла, даже несмотря на то, что его не было совсем недолго, я соскучилась. Соскучилась по разговорам с ним, по одному ему присущей приветливой улыбке, по понимающему взгляду изумрудных глаз, по чувству незримой поддержки, которой он всегда являлся для меня.