Цвет моего сердца

      Когда вся эта ситуация, наконец, закончилась. Я, так мне показалось, стала более спокойной, мое дыхание пришло в норму и теперь мой сердечный ритм мало был похож на ритм сумасшедшего марафонщика. Все пришло в норму, и я была счастлива. В большей степени даже не из-за того, что спасла кого-то, а просто потому что наконец перестала видеть эти ужасные кошмары. Я могла спать. И это было чудесно. Глупо конечно, но, чтобы все хорошо меня поняли, мое состояние было похоже на состояние человека с насморком. То есть, когда у нас его нет — нам круто, мы дышим себе, наслаждаемся жизнью и, собственно, мало что мы хотим знать про то, как это чудесно. Другое дело, когда появляется насморк. Мы постоянно ходим с платочками, не имея возможности просто-на-просто вдохнуть, вот тут-то мы и понимаем ценность прошлого. У меня было что-то похожее со сном, но сейчас я спала с каким-то странным удовольствием. Но счастье ведь не длиться вечно, то есть, мы ведь быстро забываем плохое, поэтому через несколько дней я стала относиться ко сну так же наплевательски, как и раньше. Проснуться утром, проспав при этом часов пять, стало для меня смыслом жизни, и сегодняшний день исключением не был.       — Трисс! — раздалось под окном, и я уже точно знала, что Зей ждет меня ровно пятнадцать минут.       — Иду, — кричу я в ответ, выглядывая в окно и видя улыбающегося друга с стаканчиком кофе в руке. Быстро пробегаю по лестнице, почти перескакивая Матильду, развалившуюся на полу и слыша в ответ что-то очень похожее на недовольное, бурчащее урчание. Собственно, урчала не только Мати, но и мой абсолютно голодный организм.       — У меня есть бутерброды в сумке! — кричит с улицы Зей, видимо, услышав непрекращающееся урчание моего живота.       — Ты же знаешь, как я тебя люблю?       — Обожаешь, — усмехаясь, говорит мне друг и протягивает стаканчик с бутербродом, мне остается только кивнуть и бежать за ним.       — Ты вообще когда-нибудь начнешь нормально относиться к своему сну? Хотя бы шесть часов, хотя бы пять полных! — я пожимаю плечами и почти выплевываю бутерброд и кофе от смеха, на который меня пробрало удивленное выражение лица Зея, — Шутишь сейчас?       — Я останусь без кофе и бутербродов? — смотрю умоляюще, вместе с другом заскакивая в автобус и замечая легкий кивок, — Ну Зей! Ладно. Буду спать!       — Шесть часов!       — Но мы говорили о пяти полных! — возмущаюсь, притворно конечно, и улыбаюсь.       — Шесть. Сядем у окна? — я киваю, и Зей усаживается первым.       День сегодня просто чудесный. Тучи, лужи, куча людей в транспорте и вонь, вот что я обожаю по утрам! Что же может быть лучше! Ладно-ладно, слишком много язвительности, опустим. День отвратительный, утро, по крайней мере. Где- то сзади начинает кричать ребенок, кто-то начинает причитать и давать советы матери, чтобы его успокоить, а что мы? А мы пытаемся вылезти из автобуса. И-и-и… Кто победитель сегодня? Зей и Трисс! А почему? А потому что мы не вышли на своей остановке. Мы остались стоять у дверей. Зей улыбнулся, почти смеясь, после того как посмотрел на мое лицо. Видимо там-таки появилось не очень довольное выражение.       — Да все нормально. Сегодня ко второй паре, прогуляемся, — рассеянно киваю, прикрывая глаза. Хотелось бы сказать, что прогулка была чудесной. Дорога до университета занимала не очень много времени, и нам пришлось идти по парку. Хотелось бы, но. Нет. Все небо, до этого серое, стало просто невероятно насыщенного черного цвета и на нем на мгновение то тут, то там проскальзывали нити молний, причем небо казалось настолько тяжелым и близким, что, когда проскальзывали серебряные нити молний, волосы вставали дыбом. Дорога действительно шла через парк, и в нем было довольно сносно. Деревья очень странно и выразительно вписывались в этот темный пейзаж, и это по-своему завораживало.       — Зей, — тяну я, — Скажи пожалуйста, что это не капли дождя, прямо сейчас капают мне на голову. Друг оборачивается, улыбаясь.       — Это не дождь.       — Ага, спасибо, помогло.       — Всегда пожалуйста, — смеясь, отвечает он, и я тоже начинаю смеяться. Совершенно не понятно, как мы пойдем мокрые в университет, а мы будем мокрыми, потому что спрятаться совсем негде.       — Побежали! –Зей срывается с места и бежит, совсем как ребенок. И я в который раз совершенно искренне удивляюсь, как может этот ребенок иногда выдавать умные мысли, как у него получается так правильно поддержать меня, как после той ситуации с девочкой. — Трисс! Быстрее! — Зей уже совершенно, бесспорно мокрый, вся его от природы чудная укладка исчезла, будто ее и не было, рубашка тоже вымокла, сухими пока что оставались только брюки. Что касается его кроссовок… Он прямо в них наступил секунду назад в огромную лужу, но сейчас его, кажется, это уже не беспокоило. Дождь лил с такой силой, что Зею пришлось сплевывать воду, затекшую в рот, пока он звал меня. Я рассмеялась и побежала к другу, чувствуя, как безжалостно бьются об меня прохладные капли, чувствуя неприятное чувство прилипшей к телу от влаги одежды.       — Стоило остаться дома, — пробурчала я, все еще посмеиваясь.       — И смотреть фильмы, — потянул Зей и мы, переглянувшись, пожали плечами, продолжая свой путь.       — Побежали, пока зеленый, — кивнул на светофор Зей, и мы двинулись вперед. Я повернулась и заметила отлетевший от портфеля брелок.       — Черт, брелок, Зей, погоди, — я двинулась за маленьким черепашонком, я видела, как Зей остановился и двинулся назад ко мне. Он покачал головой, протягивая мне руку, но не успел он подойти ближе чем на метр, когда послышался визг. Я обернулась слишком поздно. Я стояла слишком далеко. Далеко, чтобы оттолкнуть Зея. Послышался свист и удар. Кажется, я заорала как бешенная.       — Зей… Боже, нет, Зей. Пожалуйста, — его откинуло довольно далеко. Рука вывернута и… в целом это не стоит описывать. Я мало помню, как набирала номер скорой и как его погружали в машину, подключая к аппаратам, зато помню возню, возле этого чертового светофора, вспышки фотоаппаратов и снующих в разные стороны служащих.       — Мисс, — меня тронули за плечо, и я отрешенно повернулась.       — Да?       — Мне жаль, мисс, — я неверующе посмотрела на девушку и перевела взгляд на салон скорой, в которой он лежал. Все вокруг размеренно пищало, а в моей голове протяжно, словно скрипя, голосом Зея звучало: «Почему я? Почему же я, Трисс?»       — Хватит. Хватит. Перестань! — последнее я выкрикнула изо всех сил, размазывая слезы по щекам и хватаясь за что-то.       Когда в глазах прояснилось, я лежала в комнате. Взгляд сам по себе скользнул по стенам и остановился на окне. Я встала, хотя это и оказалось трудным для меня делом. Возле двери стоял Зей и барабанил в нее.       — Трисс? Хэй! Все нормально? — он вскинул голову, заметив меня, и я заплакала. Сон. Это был всего лишь сон.       — Трисс!       — Сегодня ключи под фиалкой. Не пойдем сегодня никуда, хорошо? Пожалуйста? — Зей только кивнул, проворачивая ключ в замке и входя в дом.       — Кошмар? — я отвела взгляд и помахала головой.       — Все нормально, просто хочу остаться сегодня дома.       — Но ты ведь, — он вздохнул и кивнул, — Ладно, останемся дома, — я улыбнулась, обнимая его.       — Спасибо.       Зей смотрел на меня настороженно, впрочем, как обычно, когда я утаивала от него совершенно очевидные вещи. Но Зей умел ждать, когда ситуация действительно этого требовала.       — Сделать тебе кофе? — я кивнула, включая какой-то фильм и вдыхая только-только появившийся запах кофе. Зей поставил на столик две чашки и сел на диван рядом со мной.       — Дождь пошел, — я посмотрела за окно и, как оказалось позже, задержала дыхание. Погода была точь-в-точь как в моем сне.       — Все хорошо? Трисс? Ау! — Я отвернулась от окна и кивнула Зею.       — Прости, все хорошо.       Точно и не помню, когда начал писать письма своим родным с пожеланиями на ближайшее время, наверное, очень давно, потом юношеский максимализм прошел, и я понял, что жить я буду долго и счастливо, и никаких несчастных сбросов кирпичей на мою голову не предвидеться, и письма обновлялись уже не каждую неделю, а месяц скорее ради простого развлечения, нежели по какой-то серьезной причине. Хотя, наверное, сложно сказать была ли эта причина изначально или ее не было. Когда я решил начать снова? Примерно неделю назад.       — Я больше так не могу, — Трисс оперлась на собственные ладони, а я тяжело вздохнул. Было больно смотреть на ее вот такую. Я за все годы нашей дружбы привык видеть позитивную Трисс. Привык видеть на ее лице улыбку. И каждый раз теперь, когда я видел такое ее смятенное состояние, мне становилось действительно больно.       — Трисси, хэй, посмотри на меня, — я положил ее маленькую глупенькую голову к себе на плечо и провел рукой по ее волосам, — Все хорошо. Ведь в реальности совсем ничего не случается, правда? Не переживай!       — А вдруг что-то случиться?       — Ну подумай сама, если что-то должно было случиться, я бы был мертв или при смерти уже сколько раз? Десять? Двенадцать?       — Ровно двадцать, Зей. Ровно двадцать, Один Картер и два мама.       — Ну вот, а с нами все хорошо. И все будет хорошо, Трисс. Слышишь? Успокойся и не переживай зря. Она перевела на меня взгляд, полный слез, а я улыбнулся.       — Все будет хорошо, милая. Она кивнула. Я начал примерно неделю назад, когда Трисс приснился ее первый кошмар со мной, когда по пути домой меня чуть не сбила машина. Я погладил ее по волосам и ярко улыбнулся. Волновать ее еще больше совсем не хотелось. — Все будет хорошо.       — Не бросай меня, Зей.       — Я буду рядом, глупая… — я усмехнулся, вытирая слезы с ее щек. И я был и буду уверен в этом. Трисс всегда будет рядом со мной, а я всегда буду рядом с ней. Она закрыла глаза, а я взял новые листки для писем. Пришло время их обновить. На дальней полке в шкафу стояли маленькие и большие свертки подарков. В этом году я покупал их без Трисс, и в этом было что-то странное, словно мы нарушили какую-то древнюю традицию, хотя для нас, наверное, так оно и было.       Я провел рукой волосам, устало выдохнул и посмотрел на одно из писем, лежащее теперь внутри небольшой коробочки. Безумно хотелось бы вручить этот подарок без этого письма, но скорее всего к владельцу оно попадет именно таким. Единственной надеждой для меня стало то, что этот подарок в какой-то степени поможет моей дорогой и милой Трисси.       — Итак, сегодня тема нашего отдаленного диалога — ведуньи. Лица попроще, умники и внимательно слушаем. Вряд ли вы услышите от кого, что раньше были профессиональные врачи, психотерапевты и прочие, и прочие. Всех их заменял один человек — ведунья. Она и лечила, и разговаривала, и слушала. В общем, была всем и вся медицинской сферы прошлого. К ведуньям шли даже когда шансов на выздоровление не было. Чтобы, как бы корректнее выразиться, спасти какого-то человека от смерти, ведунья обычно приносила жертву.       — А это зачем?       — Наши предки были довольно суеверными. Считалось, что если ты заберешь у смерти душу, то она будет бродить по свету, пока не заберет чью-то совершенно другую, невинную, поэтому, чтобы не пострадать самой и не подвергать смерти своих близких ведунья приносила кого-то в жертву. — Я посмотрела на Зея, сидящего не так далеко, и задумалась. Забрать душу и отдать чью-то взамен. Мысль, пришедшая в голову, была совершенно безумной, если не сказать хуже. Получалось так, что я как бы забрала душу той девочки у какой-то там смерти и, так как не дала ничего взамен, то теперь смерть будет ходить рядом со мной и моей семьей. Но ведь это были только глупые сны…       — Трисс, эй, Трисс, — Вена толкнула меня немного, позвав шепотом, и я отвлеклась от собственных мыслей.       — Что такое, Вен?       — Ты чего сегодня? Это же твой любимый предмет, а ты в мыслях летаешь.       — Неважно себя чувствую сегодня. Может, давление или еще чего, — я пожала плечами, вырисовывая в тетради какие-то закорючки.       — А Зейн чего?       — А что с ним?       — Он тебе что, не рассказал? — девушка удивленно глянула на меня и перевела взгляд с моей жалкой фигуры на Зея. Тот внимательно слушал, записывая что-то в конспект вслед за преподавателем.       — Что?       — Вау. Чтобы Зей и с тобой не поделился.       — Может не успел?       — За неделю? — Вена снова посмотрела на меня неверующим взглядом, и что-то в этом взгляде мне показалось знакомым от мамы. Вен была очень похожа по характеру на хорошую и добрую мамочку. Я даже усмехнулась этим мыслям.       — Рассказывай, — она нагнулась немного, чтобы сидеть удобно.       — Он вот уже неделю попадает во всякие передряги, то есть не он сам, а с ним. То машина прямо перед носом пролетит, то упадёт что тяжелое. Недавно стоял на балконе второго корпуса, на том, где мы обычно ждем, пока кабинет откроют, только Зейн отошёл, и он обвалился. Весь.       — Всю неделю? — я посмотрела на друга, и все мысли «Это лишь сон» мгновенно разбились вдребезги. Это был уже никакой не сон.       — Балкон обваливался? Конечно, нет, — я видела, что Вена поняла, о чем я, но таким образом пыталась меня подбодрить. <tab— Зей, — я позвала его после пары, и друг, улыбнувшись, обнял меня.       — Ты чего?       — Все хорошо. Сегодня, как освободишься, давай прогуляемся?       — Конечно! Тем более у меня для тебя сюрприз, — Зей подмигнул мне и, оставив мою душу метаться в догадках, убежал на следующую лекцию.       Поспать перед прогулкой было чудесной идеей, потому что кровать была невероятно мягкой, а одеяло неожиданно теплым. Вот я и в парке. Разве я просыпалась? Тогда — сон? Вероятно, чудесный сон. Во всяком случае парк был чудесным. Вечером все фонари как-то красиво освещали одну из сторон деревьев, вторая же оказывалась совсем темной, но это не казалось мрачным, наоборот, выглядело очень красиво и необычно. Повсюду гуляли люди и даже в этом было что-то странное. Вместо громких голосов слышался только тихий шепот и это само по себе успокаивало.       — Трисс! –Зейн махал рукой, подбегая ко мне. Зейн в порядке, природа и атмосфера тоже. Впервые за долгое время, этот сон был прекрасным. <tab— Зей! — я помахала в ответ, и лицо Зея как-то странно исказилось. Наверное, нога заболела, в последнее время он на нее жаловался. Я усмехнулась. Голоса стали громче, или это был какой-то шум? Когда Зей подбежал ко мне он остановился, улыбнувшись, но через пару секунд сильно толкнул.       — Что за шут… — и я снова, как тогда в первый раз услышала отвратительный скрип и визг тормозов, крики людей повсюду, и спокойный взгляд изумрудных глаз. Звук удара был просто оглушающим. Зея откинуло, а машина въехала в столб. На дороге стаяла такая пыль, или это был дым, что практически ничего нельзя было увидеть.       — Зей! Зей, — я подошла к другу, и слезы сами по себе стали стекать по щекам. Я села рядом с ним, поддерживая голову друга над землей. — Скорую!.. — кажется, я прошептала это. Телефон по несчастью оказался слишком далеко, и руки отказывались печатать, подрагивая с каждым движением.       — Просыпайся, Трисс! Просыпайся черт возьми! Просыпайся!