Цвет моего сердца

      Наши отношения с Шоном- это одна из тех вещей, о которой я, пожалуй, вам практически ничего не рассказывала, но это, в принципе, совсем и не обязательно. Все-таки все это пишется с большей целью показать вам дружбу, а не любовь. В тот раз, когда я говорила с Хуо, он оказался прав. Я действительно получила благословление от друга, которого так жаждала.       Шон стал моей дорогой поддержкой. Это, пожалуй, все, что я могу вам рассказать, потому что остальное вы вольны были увидеть сами в те самые моменты с ним, которые я описала. Я полюбила его и привязалась к нему и, в принципе, имела честь видеть в глазах парня то же самое. Я никогда не искала ничего особенного в отношениях с кем-то. Единственное, чего мне хотелось-обычного счастья. И Шон, пожалуй, стал для меня тем человеком, который мог мне это дать. И он давал. Давал мне все то, в чем я нуждалась. Часто вечерами мы прогуливались по затемненному парку. Мы не говорили, просто гуляли, слушая тишину, и мне этого не то, чтобы хватало, это будет неправильной формулировкой, именно это мне и было нужно. И даже более того- необходимо. Шон не требовал от меня многого, и за это я тоже была ему благодарна. Я могла дать многое, наверное, по крайней мере я так считала, но для этого мне требовалось много времени. Я была не тем человеком, который отдает все сразу, я скорее была тем, кто отдает все, но постепенно, размеренно. Была тем человеком, который медленно постигает чувство и невероятно его ценит. Шон это понимал.       Самым лучшим для меня стали вечера в баре, где некоторое время Шон подрабатывал охранником. Мне случалось приходить туда со всей нашей компанией и подолгу наблюдать за всем тем, что раньше я видела из-за барной стойки.       — Коктейли здесь не очень, — как-то сказал Тэд, и мне вспомнилось как мы с Зеем подолгу просиживали в баре, выдумывая что-нибудь новое.       — Что значит не очень, — практически зашипел бармен, напоминая мне чем-то работающего в «Фейерверке» Лари.       — Ну-ну, Чарли, — успокоил его Шон, слегка приобнимая меня за плечи, — Трисс, — он протянул мне бокал, и я пригубила немного.       — Зей делал вкуснее! — решительно усмехнулась я, с вызовом смотря в глаза бармена.       — Да что там за Зей такой, Шон все уши прожужжал.       — Три-ис, — с улыбкой потянул Шон, приглашая меня за барную стойку, и я покорно стала выбирать нужные мне напитки.       — Наша Трисси еще и напитки смешивать умеет?       — Конечно, — кивнул друзьям Шон, — Она вместе с Зеем была лучшими барменами в баре у нас дома. Чарли презрительно фыркнул. Я быстро смешала напиток, вспоминая, как мы с Зеем вместе делали это, и эта ностальгия заставила меня улыбнуться.       — Вкусно, — потянула Аманда, держа в руках красивый бокал, на ободке которого находился ярко красный, прямо как ее помада, грейпфрут.       — Ой, все, — шикнул Чарли, и скрылся наливать напитки другим посетителям, нарочито обходя нас стороной.       — О каких же еще ваших умениях мы не знаем? –потянул Джейд, осматривая зал.       — Шон чудно играет на гитаре.       — А Трисс работала в ботаническом саду и в музыкальной компании. Ну вот. Таким мне запомнился один из чудесных вечеров с Шоном.       Забеременела я примерно в середине непосредственной практики проекта. Это вызывало несколько смутные чувства, но в целом я была крайне довольна. Шону я сказала практически сразу, потом маме и Картеру, а ребятам только тогда, когда начал появляться живот. И сделала правильно, потому что именно с того момента они стали опекать меня, как не знаю кого. Все эфиры стал брать Эмиль, а рядом со мной всегда крутилась Нэя или кто-то другой. Криш наблюдал за этим, тихо посмеиваясь, что еще больше выводило из себя.       — Ребята, у меня все еще есть руки и ноги, я в порядке, не нужно уделять мне столько внимания.       — Кушай, — говорили они мне, и единственное, что оставалось делать- вздыхать.       — Лучше бы я сказала, что просто потолстела. — ребята смеялись, а я вздыхала еще сильнее. Они опекали излишне.       — Пойдем, — позвал меня Шон, ярко улыбаясь. Он протянул мне свою руку, и я с неким трепетом вложила в нее свою. Он переплел наши пальцы и погладил мою ладонь большим. И этот жест. Такой незначительный и мягкий подарил мне столько радости, сколько я давно уже не испытывала. Мы ездили с ним в самые разные магазины. Выбирали сотни маленьких костюмчиков и миллионы милых безделушек. И его искренняя улыбка, смех и радость, раз за разом проступающая на его лице, — все это дарило мне такой необыкновенный уют. Впервые, за столь долгое время, мне было радостно. Я не хочу сказать, что до этого я не была счастлива вместе с ним. Не была счастлива, гуляя и разговаривая вместе с ним. Не была счастлива от его поцелуев и объятий. Совсем нет. Но сейчас впервые мое сердце забыло о своих шрамах настолько, чтобы на моем лице мелькала одна только улыбка. Я с трепетом наблюдала за ним и чувствовала себя счастливой. Когда мы выбежали из последнего магазина с множеством пакетов, я обернулась и посмотрела ему в глаза. Он слегка наклонил голову и посмотрел на меня совсем так, как раньше. С любовью и нежностью. Я подошла к нему совсем медленно и положила свою голову ему на грудь, руками обвивая его шею. Хотелось на самом деле просто постоять вот так. Он ухмыльнулся, это я могла уже почувствовать, и обнял меня в ответ. Он положил свою голову мне на макушку и стал легонько покачиваться, словно убаюкивая. И эта его манера объятий была самой лучшей.       Уже дома я, поглаживая нежную ткань одежды, вновь улыбалась. Я складывала все бережно, словно это был клад, хотя, наверное, так оно для меня и было. В углу комнаты висело зеркало, и я посмотрела в него. По привычке мой взгляд скользнул в область сердца. Я не ожидала ничего увидеть. Все-таки я привыкла к тому, что не вижу его. Шон сидел в зале на диване и мягко перебирал струны своей гитары. Она была собственно одной из тех вещей, без которых я уже не могла представить свою квартиру. Дверь немного скрипнула, и он оглянулся на меня.       — Уже закончила?       — Да, — я пожала плечами и подошла к нему. Шон аккуратно, мне всегда нравилось, как он это делал, поставил гитару на пол, слегка затронув струну. Всегда один и тот же звук, и мне казалось, что он делает это специально. Во всяком случае за несколько лет для меня этот звук стал чем-то предвещающим умиротворенный шепот моего мужа. Я забралась к нему на колени и легла на его грудь, кутаясь в его теплые объятия. Снова и снова. Он вновь стал легонько раскачиваться, и я улыбнулась. Чудесно. Шон положил руку на мой начавший появляться живот и что-то тихо зашептал. Я прикрыла глаза и погрузилась в этот шепот, словно в теплую морскую воду. Он укутал меня собой, и я, нежно улыбаясь и, кажется, что-то отвечая ему на шепот, погружалась все глубже и глубже. Вообще я безумно любила нежность в отношениях, может потому то не видела этого в отношениях своих родителей, а может еще из-за чего еще, но это чувство я больше всех других ценила в отношениях с Шоном.       Он был нежен. Как-то по-особенному что ли. Он по-особенному обнимал, по-особенному шептал что-то, по-особенному смотрел. С ним рядом я сама чувствовала себя совершенно особенной, хотя это и казалось чем-то неправильным.       Не в том плане, что он считал меня особенной, а в том, что так считала я сама. Я по жизни не была особенно уверенным человеком, не в ком-то и уж тем более не в себе самой, но рядом с Зеем, потом на нашем проекте, а после с Шоном, я становилась действительно уверенным человеком. Уверенным не в чем-то конкретно, но во всем сразу. И это казалось странным, но одновременно с тем и необычно правильным. А сейчас, уверенность мне приносило еще одно, еще совсем крохотное сердечко, которое станет еще одной моей надеждой.