Живи — это мое желание Живи — это моя молитва. Живи — это испытание Живи — это для меня победа. Вдохни поглубже Посмотри на небо Ты в этом лучшем мире Не забывай об этом. Посмотри на звезды, Улыбнись закату, Поднимись пораньше- Начни день как надо. Живи — это тебе подарок. Живи — это для тебя надежда. Живи — не теряй дыхание Живи — бытие не вечно. Поплачь обо мне, Подними колени, Оставлю тебе цветы- Они кусочке веры. Живи –это для нас прощание Живи — это для нас начало.
Драко смотрел на Гермиону Грейнджер, которая была для него всем. Которая сейчас убеждала его не сдаваться. Она сама уже сдалась. Она все знала. Она знала о том, что он собирается на тот свет, как только умрет мама. Она знала это и все равно сейчас улыбалась ему, распахнув объятия. Когда он притянул ее к себе, пряча навернувшиеся на глазах слезы в пушистых волосах, девушка прошептала: — Ты задолжал мне желание. Я его тебе озвучила. Живи счастливо, пожалуйста. Пообещай мне. — Я пообещаю тебе, что буду жить. Я попробую. Хорошо? Это тебя устроит? — Конечно же нет, но я сделаю вид, что я удовлетворена, — произнесла Гермиона, нежно целуя мужа в губы.11.Живи- это мое желание
13 января 2021 г. в 23:21
Под сенью раскинувшегося вяза, на котором заботливо были развешены бумажные фонарики разных форм и размеров, стоял небольшой стол, покрытый изумрудной скатертью.
Домовые эльфы сновали туда-сюда, стараясь придать элементу мебели менее печальный вид — приносили все новые яства, а стол расширялся благодаря наложенному на него заклинанию.
Под самим же деревом, закутанная по самую шею в теплый клетчатый плед, дремала молодая женщина, по лицу которой расползалась странная фиолетовая метка.
Гермиона Грейнджер в последнее время чувствовала себя сторонним наблюдателем всех происходящих рядом событий. Так например, даже сейчас, когда разум ее находился где-то далеко, девушка наслаждалась видом, который открывался перед мысленным взором и внутренне расплывалась от счастья.
Вокруг обостренного места, где вечером должно было состояться празднества, вовсю цвели белые лилии, саранки, настурция и доживали свой век запоздалые пионы. Казалось, что все цветы, о которых и речи не шло в то время, когда она впервые оказалась в мрачном поместье, решили порадовать виновника торжества, да и ее заодно. Цветущее покрывало теперь окружало Мэнор не только внутри, растения потихоньку пробиралась внутрь, как тот красный плющик, начинающий виться по северной стороне поместье. Гермиона, смотрящая на цветы со стороны, похвалила себя за проделанную работу и внезапно вспомнила о том, почему она дремала в кресле и не суетилась — ее накрыла боль.
Проклятие, наложенное около восьми лет назад, не смотря на все усилия, которые прикладывал Драко, добровольно замуровавшейся в исследовательской лаборатории, брало верх.Теперь вопрос о спасении уже точно не стоял, речь шла о максимальном уменьшении страданий, которые Гермиона старательно прятала. Но в моменты, когда мужа не было рядом, а боль накрывала с головой, заставляя уже не только разрываться неспособные действовать легкие, но и гореть все мышцы и кости.У девушки начинались конвульсии, которые могли оборвать ее жизнь — необходима была помощь.
И тогда Гермиона должна была сделать то, что никак не хотела совершать, если бы ни страх никогда уже не встретиться.Она из последних сил должна была повернуть обручальное кольцо на пальце и прошептать вызывающее заклинание — это был их с Драко сигнал.
И как всегда, как множество раз до, он стоял перед ней на коленях и страдательно чертил руны на ее коже с помощью заговоренной крови Гарри, которая единственная могла хоть как-то сгладить все это.Слезы русалок, бадьян и бальзамы его изобретения уже совсем не помогали, хотя и снимали внешнее проявление проклятия.
Гермиона наконец глубоко вдохнула и почувствовала, что беззвучно плачет, вцепившись в пиджак мужа, который старательно пытался сохранить невозмутимое выражение лица.
— Ну, чего ты начинаешь? Если хочешь знать, ты вытянула меня с еще одного проклятого собрания Поттера. Как знала. Ну, не плачь.
Он он подхватил девушку под колени и принялся качать, как кричащего младенца.
— Я говорил с Поттером о возможном уходе. И он разрешил мне уйти в ненормируемый отпуск. Так что место останется. Ведь еще немного — я наконец дослужусь до заместителя главы отдела. А там…
— Да, — Гермиона уткнулась носом в жилетку, от которой уже не пахло кофем или мятой, как раньше. Это был едкий сигаретный аромат, который слишком не подходил уравновешенному Дракона Малфою, который старательно улыбался успокаивая ее.
— Драко. Можно домой?
Малфой только притянул ее ближе и аккуратно, как что-то хрупкое понес в спальню, встретившую их запахом настойки бадьяна и лекарственных трав, снимающих боль.
— Мне надо ложиться в больницу Святого Мунга. Я не могу дергать тебя по несколько раз в неделю. Это уже второй раз за три дня. Драко, я тебя извожу.Так не должно быть. Это не надо было начинать.
— Просто выпей снотворную настойку. И поспи, я посижу тут. И не говори больше об этом. Хорошо?
Гермиона нехотя накрылась одеялом, чтобы хоть как-то согреться.
А Драко сел рядом и принялся перебирать спутанные волосы, в которых застряли листья и кусочки веточек. Что еще можно было ожидать от вечного гнезда на голове Грейнджер, которая обращала слишком мало внимания на внешность.
«Прямо как в старые времена, » — подумал он, не выпуская локоны из рук.
Если бы его спросили, хочет ли он что-то изменить во всей это безнадежной ситуации, он бы сначала ответил, что рад что все так сложилось, а потом бы добавил, что если бы изменить один его поступок –все бы было иначе.
Это произошло на далеком четвертом курсе, когда не было и намека на Магическую войну, а сам Малфой был просто мелким гавнюком, мечтающим всеми силами доказать то, что он лучше.
На даже при всей напускной браваде, сдобренной львиной долей высокомерия, он был мальчишкой, которому могло быть обидно и больно. Да, подлецам тоже бывает несладко.
Почему-то осознание того, что в общество «хороших» и «перспективных» волшебников он не пишется, пришло только после Святочного бала, где были крайне не рабы студентам их факультет. Правда мило — равенство.
А еще тогда мальчик подумал, что было бы здорово огреть Грейнджер чем-нибудь, чтобы она так не сияла в объятиях болгарина, который слишком близко прижимался к ней. Это было связано в первую очередь с тем, что грязнокровка его бесила, как он себя убеждал.
А вовсе не с тем, что накануне она с пеной у рта доказывала профессору Макгонагалл, что та чрезмерно жестока к слизеринцам. Она билась за равенство, которого никак не могла добиться от Снейпа, который Грейнджер откровенно презирал.
Но молчание Малфоя, в тот самый день, когда после пары по зельеварению, разрушило все, что могло бы быть сейчас.
Малфой изготовил неплохое зелье невидимости, использовав последний цветок папоротника, который был необходим Грейнджер, великодушно уступившая его слизеринцу то ли из-за высокомерия, то ли из-за жалости. Если бы Малфой провалил задание — его бы не отпустили на Рождество домой.
Если бы в тот день, он сказал об этом Снейпу. Если бы после урока извинился перед Гермионой и, возможно, пригласил бы ее на Святочный был, то сейчас она бы не умирала.
Девушка бы не участвовала в поиске крестражей. Не была бы проклята. Сейчас бы счастливо занималась своей карьерой и жила бы без боли и страха задохнуться. Она бы пела, пела как раньше, просто потому что ей это нравиться. Еще она бы смеялась. И у ее обязательно был бы ребенок, о котором она в последнее время так много говорила.
Все бы было хорошо, скажи он тогда три простых слова — «Спасибо Грейнджер. Прости Гермиона».
А может быть и не было бы. Может проклятие было единственной ниточкой, которая их хоть как-нибудь связывала.
Кажется, за этими мыслями, Драко не обратил внимание на то, как наступил светлый июльский вечер, к которому Гермиона так готовилась.
— Драко? Ты не ушел, — послушался хрипловатый голос волшебницы, заворочавшейся под одеялом.
— Куда я от тебя денусь?
— Пойдем тогда вместе со мной в сад. Надо же тебя с днем рождения поздравить. Помоги мне встать.
Драко забыл совсем о предстоящем дне рождения. Двадцать шестой день рождение? Да, кажется столько ему должно было сегодня исполниться. Но ощущения взрослости так и не было.
— Пойдем. Надеюсь, что там будет мой любимый шоколадный торт?
— Сделай вид, что это сюрприз. Подождешь меня за столом? Так как раз уже должна быть Нарцисса, мы специально вчера ездили в больницу, чтобы сознание ее прояснилось. Она хочет тебя поздравить. А теперь иди вниз.
— Ты сама-то спустишься? Я могу около лестнице подождать?
— Я справлюсь, все еще не настолько плохо.
Драко как можно медленно вышел из комнаты, условия позади себя звуки неуверенных шагов, отчего сердце сжалось и стало страшно.
Стало действительно страшно оттого, что через неделю или месяц Гермиона полностью исчезнет. И что тогда? Что тогда?
Ответа он не знал и даже боялся помыслить о нем.
Сейчас она была жива. Сейчас она радовалась его дню рождения — этого было достаточно.
В саду, за столом уже сидела Нарцисса и рыжеволосая подружка Грейнжер — Джиневра, которая привела с собой Джеймса — крестника Драко.
Поттер оказался удивительно способным парнем и у Джеймса уже был младший брат, оставшийся, должно быть в Норе, и сестренка, которая как раз пряталась в округлившемся животе волшебницы.
Джеймс же как самый милый ребенок на свете играл в магические шахматы под старым вязом сам с собой — для шести лет удивительные способности.
— Дядя Драко! Я так тебя давно не видел, — ребенок со всех ног бросился к мужчине.
— А ты знаешь, что у меня скоро будет сестренка? Ей даже кроватку уже купили. Не как у Альбуса, а розовую. Она будет самой красивой, а мы с Алом будем ее защищать, да же мама?
— Да солнышко. А теперь отдай подарок дяде Драко и сядь за стол. Бабушка Нарцисса тебе торт отрежет.
Нарцисса улыбнулась и жестом позвала к себе ребенка.
— Как Гермиона? Она сказала, чтобы мы заходили, даже если ее не будет… У нее опять приступ?
— Прозорливо. Она обещала спуститься… Как только сил на все это хватило… — Драко тяжело вздохнул и сел.
— Она еще и Блейза с женой пригласила. Но что-то они опаздывают.
Драко рассмеялся.
— Знаешь маггловскую шутку о том, что к тридцати годам у мужчины остается только один друг?
— Нет.
— Так вот этот один друг — жена. И к тридцати годам и ее не станет, — Драко снова истерически рассмеялся.
Джинни посмотрела на него с тоской.
— Ты же знаешь, что мы всегда рады тебя видеть? Джеймс рад. Я рада.
— И особенно твой Гарри. Помню я его лицо на нашей свадьбе. Думал, что его стошнит прямо там. Но Джиневра? Спасибо. Я ценю это. А Блейз — он прислал мне сову с поздравлением сегодня. Сказал, что замотался с делами. Как ни крути — глава бизнеса
.
— Развития это не ваше общее дело?
— Я уже продал свою часть Блейзу. Не успевал. Я решил, что работа в министерстве мне дороже. Да и все же карьерный рост. Почему-то это стало какой-то целью двигаться. С бизнесом бы я вскоре перегорел.
— Это все из-за Герми? Ты ведь даже на работе в отпуск ушел.
— Ну да. А для чего я там останусь, чтобы потерять все? Надо было уходить в тот же самый день, как она уволилась. А я все думал — столько времени. Столько всего можно сделать. Ничегошеньки — потратил столько лет на поиски несуществующей живой воды. Это была единственная надежда. И теперь уже точно — фиаско. Сейчас я просто буду тут. Так что если что — приводи Джеймса, мама только счастлива будет с ним поиграть. Да и Гермиона выглядит посвежее в его присутствии.
-Драко Люциус Малфой, ты просто лучший крестный отец. Я серьезно.
— Не стоило говорить очевидные вещи. Но я польщен. Знаешь…
Но Драко не успел договорить, потому что к столу, как всегда бесшумно подошла Гермиона, облаченное в одно из своих лучших платьев — подвенечное.
— Мы тут снова свадьбу устраиваем?
— Нет, просто я создаю атмосферу праздника! Джинни, Джей! Как я рада вас видеть. Вы почему не едите? Домовики так старались. Все ваши любимые блюда приготовили. Да и вашего любимого лобстера Миссис Малфой тоже. Ну и шоколадный торт — сейчас же будешь задувать свечи.
Гермиона тут же материализовала шикарный шоколадный десерт, украшенный символическим кольцом свечей.
Драко со своей фирменной полуухмылкой задул огоньки и коротко подумал о том, что все же хотел изменить те далекие слова.
— Ну теперь можно есть? Я голодный.
И все принялись за еду, изредка обмениваясь историями или шутками.
Джеймс был настоящим королем вечера и своей детской непосредственностью буквально оживлял праздник.
— Дядя Драко, а когда мы пойдем на чемпионат мира по квиддичу? Ты же обещал!
— Думается мне, что папа сказал тебе, что ты еще мал, солнышко, — заметила Джинни.
— Но это же был папа, а дядя Драко так не думает. Правда?
— Тс, мы должны поговорить с тобой об этом подальше от ушей твоей мамы.
Когда уже гости собирались расходиться, Гермиона встала и прошествовала к вязу, с которого как будто бы специально спускались фонарики, подсвечивающее ее изможденное, но счастливое лицо.
— Подарок для Драко. Я знаю, что ты любишь когда я пою. Еще я знаю, что сейчас я делаю это крайне редко. Но в этот раз для тебя. Я спою. Послушайте.
И, вытянувшись в струнку, и устремив взгляд куда-то вглубь серых глаз своего мужа, Гермиона медленно запела.