ОШИБКА
— Аой, просыпайся, нас ограбили! Ну же, вставай! Она с трудом разлепила налитые сном глаза. Небо было пыльно-серого цвета и лишь бордовые разводы давали понять, что сейчас время рассвета. Прохладный утренний воздух холодил лицо, но под пушистым шерстяным покрывалом было тепло. Момент и без того тяжелого пробуждения усугублял Зеницу, который отчаянно тормошил ее за плечо, не прекращая верещать. — Просыпайся! Здесь кто-то был! — в голосе парня слышалась неприкрытая паника. — У меня штаны украли, — уже шепотом добавил он. Аой медленно села. Пресвятые данго, все тело болит! Словно с горы кубарем катилась этой ночью. Ушибленное бедро ныло, руки покрывали ссадины, каждую мышцу сводило спазмами, а поворот головы отдался острым покалыванием в шее. Да уж, два измывающихся над ней Зеницу за одну ночь — явно перебор! И несмотря на все испытываемые к истеричному мальчику нежные чувства, Аой скормила бы его самому кровожадному демону за этот внезапный подъем на заре. — Зеницу, не ори, пожалуйста, — раздраженно попросила Аой. — Вот наши вещи, ничего не пропало. А вон и брюки твои валяются, — указала она рукой на виднеющуюся из-под кустов черную штанину. Ничего себе, далеко же он их вчера забросил! — Как они там очутились? — недоуменно пробормотал Зеницу, уставившись на одежду-беглянку. Вздохнув, Аой улеглась обратно. Ей очень хотелось спать, но она не могла не полюбоваться на обнаженную спину сидящего Зеницу. В этом положении были видны ямочки на его пояснице. Погладить хотя бы разок… Заметив ее взгляд, юноша смутился и повернулся к ней лицом. — А ты что здесь делаешь? — спросил он. Правильные слова никак не приходили в голову Аой. Быть может, она просто боялась начать этот неловкий разговор? Ну и раскричится же Зеницу, когда узнает. Или расплачется, такое тоже вполне возможно. Аой посмотрела на него. Юноша сидел, поджав колени к груди и завернувшись в одеяло. Он выглядел настолько милым, что Аой не могла не улыбнуться и не поддразнить его. — Сам как полагаешь? Ты проснулся рядом с девушкой, без штанов. Есть варианты? Зеницу задумался. Калейдоскоп эмоций отражался на его лице, но в итоге он изрек: — Наверное, ты замерзла. Или испугалась демона. Знаешь, когда я был на заданиях с Танджиро и Иноске, мне становилось спокойнее, если кто-то из них спал поблизости. Хотя отсутствие штанов это не объясняет… Аой захотелось хлопнуть себя ладонью по лбу. Или стукнуть этого недогадливого придурка. Как бы ни было хорошо ограничиться шутками, серьезной беседы не избежать. Она села, придерживая постоянно раскрывающуюся на груди рубашку. Зеницу смотрел на нее таким чистым лучезарным взглядом, что ее сердце защемило от тоски. Как он воспримет то, что случилось? Возможно, после следующей фразы парень никогда больше не взглянет на нее так открыто. — Зеницу, вчера ночью, пока ты спал, кое-что произошло… — попыталась начать Аой. Вот черт, это не так уж и просто. Лучше выложить все сразу, как пластырь сорвать, и будь что будет, — я подошла к тебе поправить одеяло, и тогда… Ты вроде как спал, но не совсем…сначала я думала, ты принял меня за демона, но затем ты поцеловал меня и сорвал одежду… и… До отвращения невнятное объяснение, но Аой не могла придумать ничего лучше. Она словно по капле выжимала из себя рассказ. Ее щеки пылали от стыда и то, что вчера казалось невероятным волшебным приключением, сейчас выглядело огромной ошибкой. Зеницу сперва недоверчиво внимал ее словам, затем его глаза начали постепенно расширяться, словно в голове вставали на свои места и запускались нужные шестеренки. — Нет, нет, нет, нет и нет, — шепотом повторял он, как заведенный, а потом сорвался на крик: — Поверить не могу! Ты что вообще творишь, женщина?! Забрала мои поцелуи, мою девственность! А о Незуко ты не подумала?! Слова Зеницу о юной красавице окончательно вывели из себя Аой. Ее и так нервирует сложившаяся ситуация, а этот гаденыш еще и вопит, как потерпевший! В конце концов не только она виновата! Какого черта он сидит сейчас такой растерянный и изображает жертву?! Она пострадала не меньше! Этот одуванчик-садист вытворял с ней такое! Да Незуко повезло, что не она попала под приступ лунатизма жестокого извращенца, прикидывающегося пай-мальчиком! — Ты воспользовалась моим бессознательным телом! Знаешь, как это называется?! — Зеницу, заткнись! — Аой не выдержала и стремительно распахнула рубашку. — Смотри, что ты со мной сделал! Все еще думаешь, это я тобой пользовалась? Юноша резко закрыл рот, обозревая открывшуюся картину. Синяки и гематомы от укусов и откровенных поцелуев еще не расцвели всеми красками, но все равно выделялись на фоне бледно-розовой кожи шеи и груди. И хотя Зеницу разглядывал ее всего пару секунд, Аой заметила мелькнувшие в его глазах ужас и боль. — Застегнись, бесстыдница! — заголосил он, уткнувшись лицом в колени. — Как?! Ты не оставил мне ни одной пуговицы, кретин! Выплеснув эмоции, они оба замолчали. Аой тяжело дышала, запахнувшись в разорванную одежду. Конечно, она ожидала подобной реакции, но ей было обидно. Не таким она хотела запомнить свой первый раз. Да и Зеницу было жаль, по доброй воле он никогда не изменил бы любимой девушке. Почему все так глупо сложилось? Если бы дурацкая миссия не вынудила ее столько времени провести наедине с этим полоумным и так нелепо влюбиться, она все еще спокойно жила бы себе в Поместье и строила планы по охмурению теперь уже ненужного ей Иноске. — Прости, — услышала она тихий голос. Зеницу поднял голову и взглянул на нее слезящимися глазами. Он несмело вытянул руку и осторожно отвел в сторону ворот ее рубашки, чтобы еще раз осмотреть следы жестокой страсти. — Знаю, я мог так поступить. Наверное, встреча с демоном взволновала меня, и я неосознанно концентрировал дыхание всю ночь, поэтому набросился на тебя. В этом состоянии рефлексы тела берут верх над разумом, а ты такая красивая… От руки, придерживающей ее воротник, исходил жар, и Аой ощутила, как ее вновь охватывает возбуждение. Больше всего на свете она сейчас хотела, чтобы Зеницу погладил ссадины, ласковыми пальцами прошелся по всем синякам, но он отдернул руку. — Подожди, это что же получается? — в глазах Зеницу возникло испуганное выражение, густые брови поползли вверх. — Я заставил тебя? Я… я тебя… — Нет, что ты! — прервала его Аой, — никакого насилия не было, клянусь. Уверена, я могла бы разбудить тебя, но не решилась… Сначала я, конечно, испугалась, но потом… увлеклась… Мне стало интересно. Аой чувствовала, что горит, несмотря на промозглый ветерок. Неловкий все-таки выходит разговор, но она обязана была признаться, что и сама желала близости. Зеницу не должен винить себя в том, в чем виноваты они оба. После успокаивающего признания парень, казалось, обрел присутствие духа, пусть еще и бросал на нее смущенные взгляды исподлобья. — Ну, а как это хоть было? — заинтересованно спросил он. — Да, в общем-то, неплохо. Ты был довольно… убедителен. Хотя мне не с чем сравнивать, — пожав плечами, произнесла Аой с легкой улыбкой. — То есть это был и твой первый раз тоже? — удивился Зеницу. Да за кого он принимал ее все это время? За гейшу из Квартала Красных фонарей? — Хочешь сказать, ты была не против, чтобы он произошел… со мной? — А что тебя так удивляет? Ты молодой привлекательный парень, и вполне можешь вызывать определенные желания, — потупившись, ответила Аой. Все, пора закругляться, а то ее слова звучат словно признание в любви. Зеницу пару мгновений молча смотрел на нее, а потом сделал то, что Аой ожидала от него в последнюю очередь. Мальчик потянулся, разминая затекшую спину и уже не заботясь об оголившемся теле, а после улыбнулся. — И что нам теперь делать? — Ничего. Жить, как раньше. Порой секс — это всего лишь секс. Давай будем считать это глупой ошибкой и делать вид, что ничего не было. Уверена, как только вернемся в Поместье бабочки, мы сразу же забудем об этом недоразумении. Каждое слово давалось Аой с трудом, вся фраза была одной сплошной ложью. Ей никогда не вычеркнуть из памяти горячие ладони, сжимавшие ее грудь, и то, как их тела соприкасались в самый сладкий момент… Аой закусила губу, невесело усмехнувшись, но не смогла сдержать протяжный зевок. — Давай еще немного поспим? — попросила она, устраиваясь поудобнее. Правильнее было бы уйти от Зеницу, но ей было жаль покидать нагретое местечко. — Только штаны надену. Юноша выразительно посмотрел на нее, и Аой отвернулась, поняв намек. Она уютно свернулась калачиком, натянув теплое мягкое одеяло до самого подбородка. По шороху, раздавшемуся по соседству, она поняла, что Зеницу вернулся. — А мне теперь полагается обнять тебя или как? — раздался его нерешительный голос. — И думать не смей… — сонно пробормотала Аой.***
Аппетитный запах разбудил ее. Аой потянулась, ощущая приятную тяжесть на своих ногах. Она распахнула глаза, с улыбкой разглядывая колыхающуюся на ветру зелень. Теперь, когда момент объяснения был позади, а Зеницу казался не сильно расстроенным, Аой вновь начала наслаждаться их совместным путешествием. Даже ночевки в лесу больше не пугали ее. К тому же они должны были экономить, денег осталось на одну ночь в гостинице или на пару горячих обедов. Кстати, про еду… Неужели Зеницу уже разжег огонь? И чем так вкусно пахнет? С трудом присев из-за ноющих мышц, Аой заметила, что теперь она была заботливо укутана сразу в два одеяла. Зеницу даже подоткнул одно под ее голые ноги. Этот милый жест заставил Аой испытать мягкое и умиротворяющее чувство благодарности. Надо же, она уже и не помнила, кто последний раз был так внимателен к ней. Если только Шинобу и Канао в те нечастые моменты, когда Аой подхватывала простуду. — Подожди, не вставай! — крикнул Зеницу откуда-то из-за спины и уже через мгновение присел возле нее. — Смотри, кто вернулся! — Чунтаро! — радостно вскрикнула Аой, заметив маленькую птичку на плече у юноши. Воробей прыгнул к ней на ладонь и теперь нежился под изливающейся на него лаской. — Ты нашел нас, малыш! — Он принес письмо от Танджиро и Канао. Танджиро пишет, чтобы я был осторожнее, а Канао передает тебе привет и сообщает, что столкнулась с некоторыми трудностями, выполняя данное тебе обещание. Ты понимаешь, о чем речь? — озадаченно поинтересовался Зеницу. — Просто женские глупости, касающиеся Иноске, не обращай внимания, — беззаботно проворковала Аой, и тут же осеклась, испуганно глядя на сидящего рядом парня. Она же ничего не испортила случайным упоминанием красавца, о котором ее просили забыть? Зеницу, казалось, на секунду стушевался, но почти сразу же поднял на нее сияющие глаза и загадочно улыбнулся, прежде чем сказал: — А еще Канао прислала тебе подарок, — с этими словами юноша достал из кармана темно-зеленый мешочек, — она нашла его, когда прибиралась в твоей комнате. — Мои деньги на расходы! — восторженно взвизгнула Аой, напугав Чунтаро. — Вернемся в деревню — ужин с меня! — Непременно. Но сначала завтрак! — Зеницу бросился к стоящему у костра закопченному котелку, аккуратно, чтобы не обжечься, подхватил его и торжественно поставил перед Аой. С удивлением взглянув на Зеницу, она покосилась на пышущее жаром содержимое. Рис с кусочками чего-то бежево-коричневого выглядел заманчиво, а аромат был настолько насыщенный, что ее желудок заворчал в предвкушении. Забрав предложенные Зеницу палочки, Аой несмело взяла немного риса и положила в рот. — Пресвятые данго! Это так вкусно! Никогда не пробовала ничего подобного. Она была в восторге. Новый для нее сладковатый вкус чего-то неизвестного в сочетании с рисом, да еще и на свежем воздухе с доставкой прямо в «постель» — у Аой еще не было трапезы приятнее. Зеницу зарделся от ее похвалы. — Это рис с грибами мейтаке. Танджиро научил меня их готовить, когда мы работали в лесу. Мейтаке встречаются нечасто, так что можно считать их деликатесом, — объяснил парень загадку невероятного вкуса. — Зеницу, ты потрясающий! — выпалила Аой, не подумав. Черт, нельзя, надо сдерживать себя и не забывать о Незуко. Пытаясь скрыть неловкость, она сменила тему: — Тебе тоже нужно позавтракать. — Не волнуйся, я поем после. У нас же только одни палочки, — с искренней улыбкой ответил Зеницу. Это было странно, но он выглядел счастливым. Аой вовсе не такого поведения ожидала от него после вчерашней ночи. Когда они слишком увлеклись поцелуями, Зеницу весь день смущался и не разговаривал с ней, а после такого серьезного промаха он весь словно светится. Наверное, гормоны играют. — Твой язык уже несколько раз был у меня во рту. Я думаю, мы перешли на ту стадию, на которой можем без смущения поесть и одними палочками. К тому же это настолько вкусно, я не могу позволить тебе ждать, пока все остынет, — в подтверждение своих слов Аой протянула Зеницу палочки, которых минуту назад касалась губами. Парень покраснел, но приборы все же взял. Это был чудесный завтрак. Аой наслаждалась кремовым грибным вкусом риса, легким ветерком, развевающим волосы, и своим довольным жизнью спутником. Видеть Зеницу таким спокойным и беззаботным — прекрасное начало дня. Если бы не демон, Аой могла бы назвать эту внезапную миссию лучшим событием своей жизни. Кто знает, видела ли она юношу сквозь пелену влюбленности, или это была его врожденная особенность, но рядом с Зеницу всегда ощущалась теплая, уютная атмосфера. Как будто он был очагом, от которого не хочется отходить морозным зимним днем. Сейчас, пока они завтракали из общего котелка одними на двоих палочками, болтали о мелочах, смеялись и по очереди подкармливали снующего между ними воробья, Аой забыла, что находится в недружелюбном лесу; казалось, ее спрятали в особом безопасном и светлом мирке. Она понимала, что с возвращением в Поместье ей больше не удастся побыть с Зеницу наедине, никогда он не подоткнет ей одеяло, да и вряд ли еще хоть раз назовет красивой. Куда ей до его ненаглядной Незуко… После, прихлебывая горячий зеленый чай с собранным поблизости шиповником, Аой решила поинтересоваться предстоящими планами на день. — Честно говоря, я не знаю, как поступить, — ответил ей Зеницу, помрачнев. — Я больше не хочу подвергать тебя опасности. Было бы лучше, если бы ты вернулась в Поместье бабочки, но одну я тебя отпустить не могу. С другой стороны, ты заметила, какая медленная регенерация у этого демона? После ранения у него даже кровь не остановилась. Это означает, что он ослаб, ему нужно пропитание. Скорее всего, если мы оставим деревню, этой же ночью вновь пропадет кто-то из жителей. Нельзя допустить подобное. Аой сама не успела заметить, как взяла Зеницу за руку. Ее напугала мысль о предстоящем возвращении. Только не сейчас, когда между ними все так хорошо! Еще хотя бы один день, чтобы запомнить Зеницу таким — спокойным, счастливым, жизнерадостным. — Ты абсолютно прав, мы не можем уйти! Давай попробуем еще поискать демона! Хотя бы днем. Он ранен и не мог уйти далеко. Как мы будем выглядеть, если вернемся в Штаб, не выполнив приказ, какой пример покажем твоим ученикам? — уговаривала напарника Аой. Она поняла, что держит его ладонь, лишь когда Зеницу охватил ее руки своими. — Хорошо. Но как только начнет смеркаться, мы вернемся в Тейчи, и я буду поджидать демона там. А тебя запру в гостинице! Но Аой не слушала, что говорил сидящий рядом мальчик. Он держал ее за руки, улыбался и порой украдкой бросал взгляд на грудь, мелькающую в вырезе искалеченной рубашки. Но теперь Аой не имела ничего против его «повадок извращенца». Отныне каждое касание и каждый взгляд Зеницу напоминали ей о прошлой ночи. И возможно, произошедшее между ними все же не было ошибкой…***
Они вернулись к пустынному болоту, на котором последний раз видели своих поддельных возлюбленных. Не обнаружив ничего стоящего, двинулись дальше, туда, где Зеницу впервые столкнулся с демоном, но и там их ждали лишь покореженные громовыми ударами Зеницу деревья да борозды в густой траве. Аой даже представить себе не могла, как чудовище увернулось от такой мощной атаки, и что заставило руку Столпа Грома дрогнуть? Хотя если демон предстал перед ним в образе невинной хрупкой Незуко, то, конечно, Зеницу не смог себя заставить нанести решающий удар, он же так ее любит… А что было бы, разгляди она этого мальчика раньше? Еще тогда, когда им было по семнадцать лет. Может быть, Зеницу обратил бы на нее внимание? Черт, ну почему два года назад он был таким несерьезным и жутко бесячим? Лекарства пить не хотел, на тренировки ходил только ради девчонок… А сама она предпочла любить недосягаемую мечту, вместо того, чтобы интересоваться оболтусами-ровесниками. Нет, тогда ничего не вышло бы. Каждому из них нужно было подрасти и получить свои жизненные уроки, чтобы оказаться сейчас в этой точке. Жаль только, что так поздно. — О чем думаешь, женщина? — мягкий голос Зеницу вывел ее из транса. А у него красивый голос. Не такой низкий с бархатной хрипотцой, как у Иноске, но все равно ласкающий слух. — Просто вспоминаю былые времена. Вашу веселую троицу и тот беспредел, что ты и Иноске творили на восстановительных тренировках. Если бы не Танджиро, не быть вам Столпами. — Да, если бы не он, мы с Иноске и друзьями то не стали бы. А теперь даже живем вместе, — в голосе Зеницу появились неприятные жесткие ноты, но Аой все равно хотела слушать и слушать его. — А расскажи, как вы жили вчетвером все это время? — попросила она. Хотя о большей части их быта Аой уже знала из рассказа Иноске, она надеялась, что Зеницу погрузится в воспоминания и станет разговорчивее, чем обычно. — Хм… Тебе правда интересно? — Аой активно закивала головой, и юноша с улыбкой продолжил: — Мы жили в маленьком домике в горах. Там всего две комнаты — одна для Незуко, а мы с парнями втроем спали во второй, общей. Знаешь, первое время Иноске все никак не мог найти себе удобное место — таскал футон по всей комнате и мешал спать остальным. То ему утром солнце в глаза светит, то из дверей сквозит… На узкой лесной тропинке они больше не могли идти рядом, и Аой пришлось шагать за Зеницу. Теперь, когда он не видел ее лица, она окончательно перестала сдерживать себя, откровенно любуясь его фигурой: ровными линиями широкой спины, упругими ягодицами, длинными ногами. Аой сгорела со стыда, если бы парень, случайно обернувшись, поймал ее плотоядный взгляд. Одновременно она слушала его истории, правда, нельзя сказать чтобы очень внимательно. Его голос гипнотизировал, заставляя мечтать о несбыточном. У них была маленькая хижина? Ее квартира тоже крошечная. Футон… Зеницу что-то сказал про футон… Ну два футона, пожалуй, там все же уместились бы. Если бы Зеницу приехал к ней в Киото, они сразу купили бы второй футон. И сдвигали их близко-близко, чтобы каждое утро она могла просыпаться на его плече… — … и тогда Иноске выложил на стол окровавленных кроликов! Незуко кричала на него так, что я думал, с этого момента Иноске придется жить на улице. Больше он непотрошеную дичь домой не приносил. А вообще Иноске… Стол… у нее в квартире ведь тоже есть стол. Маленький, совсем не такой удобный, как западные столы в Поместье, но тем не менее… Они с Зеницу сидели бы друг напротив друга и завтракали вместе каждый день, перед тем, как пойти на работу. Так же душевно, как и сегодняшним утром. Ох, сколько же вкусных блюд она могла бы ему приготовить… — … Иноске так разошелся, пока отрабатывал свою слепую технику, что даже не заметил, как вытоптал всю клумбу. А я ведь там только накануне цветы посадил… Точно, цветы, Зеницу же так любит их… А у нее растения никогда не приживались, слишком часто она забывала их полить. Зато в ее квартирке окно выходит на солнечную сторону. Зеницу мог бы хоть весь подоконник цветами заставить, она бы и слова ему не сказала… — Аой, подожди, я так больше не могу, — юноша внезапно остановился и повернулся к ней. — Я думал… Я хотел думать… Хотя неважно, я все равно ошибся… У Аой не было ни малейшего понятия, что Зеницу пытается донести до нее этими обрывочными фразами. Но по его угнетенному виду она поняла: что-то произошло. И произошло именно сейчас, пока она фантазировала об их идеальной совместной жизни. Казалось, плотину эмоций Зеницу вот-вот прорвет, но он сумел справиться с собой и посмотрел на нее взглядом, исполненным нежностью и страданием одновременно. — У меня необыкновенный слух. Я могу слышать те звуки, о существовании которых обычные люди и не подозревают. Когда человек влюблен, это слышно, — тихим голосом начал Зеницу, постепенно все более распаляясь, — у него сердце словно звенит. И в последние дни твое сердце звенит непрестанно. Каждый раз, как только речь заходит об Иноске, оно словно разрывается. Впервые я уловил этот звон, когда ты согласилась поцеловать меня ради него. Ты ведь Иноске представляла на моем месте, да? Даже сегодня утром, когда мы делили одни палочки на двоих, твое сердце не замолкало после сообщения Канао. А сейчас? Я полчаса говорю только об Иноске и уже слышать не могу этот тонкий чистый звук, который ненавижу! А знаешь, почему? Потому что сердце Незуко звучит так же, когда она находится рядом с ним! О, боги! Аой прижала ладонь ко рту. Неужели и Незуко не смогла устоять перед ослепительной красотой Иноске? Конечно, это объясняет все — и ее ревность, и внимание, которое она была вынуждена уделять обоим парням, прикрывая интерес только лишь к одному. Несчастный Зеницу, он же без ума от Незуко! — Я не знаю, чем заслужил то, что со мной лишь развлекаются, а его любят настолько преданно. И мне даже не в чем его винить, Иноске ничего не делал, чтобы увлечь Незуко. Он просто был собой… А я презираю себя за то, что не могу стать таким, как он… Аой не отводила глаз от Зеницу. Парень выглядел растоптанным, униженным, пропитанным болью. Но все же, как он был неправ! Неужели за все проведенное вместе время она так и не смогла донести, насколько он уникален и как много значит для нее? Аой протянула руку, желая утешить, успокоить расстроенного юношу, но Зеницу сделал шаг назад. — Не надо, не трогай, — качая головой, попросил он, а карие глаза заблестели от стоящих в них слез. — Разве не ты сказала, что можешь назвать миллион причин, по которым никогда не поцеловала бы меня? — Зеницу, черт бы тебя побрал, я же переспала с тобой! — возмущенно крикнула Аой. — Ну и что? Это «всего лишь секс», просто «глупая ошибка». Я не понимаю, зачем ты пошла на это? Почему не оттолкнула меня тогда? Ты ведь могла… Но нет, ты лишь играла со мной, чтобы потом вернуться к нему! — Зеницу вздохнул и отвернулся, прежде чем продолжить: — Но я жалею… — Идиот! Эгоистичный придурок! — взорвалась Аой, кинув в опешившего парня сумку, которую он машинально поймал. — Убирайся, видеть тебя больше не хочу! Это все не для меня — этот дурацкий лес, демон… и ты. Особенно ты! Затем она резким движением выхватила из рук Зеницу свои вещи. — Хотя нет, это я уйду. И не смей искать меня! Оставайся и выслеживай своего демона в одиночестве, Столп Грома. Надеюсь, он сожрет тебя! — С этими словами Аой развернулась и зашагала прочь так отчаянно, будто от этого зависела ее жизнь. Она мечтала оказаться как можно дальше от жестокого юноши, разбившего ей сердце. Если бы только она никогда не возвращалась в Поместье бабочки…***
Он жалеет… Да как у него только язык повернулся сказать такое? Конечно, она знала, что Зеницу будет не в восторге от всего случившегося между ними, но одно дело думать об этом, а другое — слышать из уст, жадно ласкавших ее той ночью. Кретин тугоухий! Почему он не догадался, о ком на самом деле пело ее сердце? И какое право имел предъявлять ей претензии, когда сам любит Незуко, прекрасно понимая, что девушка выбрала другого? Этим размышлениям Аой предавалась, сидя у едва тлеющего костерка, который развела с большим трудом. Как у нее получилось заблудиться? Она бежала от Зеницу по широкой утоптанной тропе, которая должна была вывести ее к Тейчи, но вместо этого коварно завела в чащу леса. Грызя вяленую рыбную стружку, Аой жалела о своем поспешном бегстве. Но черт, как же все-таки больно слышать от любимого человека признание в том, что лучше бы ничего не было. Не было самой волнующей ночи в ее жизни! Мысли вновь вернулись к Зеницу. Бедный, он же такой чуткий, понимающий, постоянно нуждающийся в чьей-то поддержке. В каком аду этот добрый юноша жил с тех пор, как узнал правду о Незуко и одном из своих лучших друзей? И ведь именно чувства возлюбленной он берег тогда, когда просил Аой умерить свой пыл в отношении Иноске. Зачем она вообще убежала? Лучше бы осталась с Зеницу, и плевать, что он о ней думает. По крайней мере, могла хотя бы попытаться помочь ему справиться с горем. Есть ли вероятность, что он найдет ее здесь? Скорее всего, нет. Зеницу сам говорил, что этой ночью деревня может подвергнуться нападению. Он, должно быть, уже в Тейчи. Неужели Зеницу так легко бросит ее в лесу? Неужели она ему настолько безразлична? Как же ей сейчас не хватает плеча Канао, на котором можно было бы выплакаться, облегчить душу, попросить совета… Внезапно Аой услышала легкий шорох и выхватила клинок. Всего на краткий миг в ее душе взыграла надежда, что это Зеницу, но златовласый мальчик не вышел к ней из густых зарослей. Вновь шорох. Странно, звук такой, словно листья трепещут под ногами случайного прохожего, но осень только-только началась, время листопада еще не настало. Шорох. И тут Аой оцепенела, догадавшись, что звук идет не с земли, а откуда-то сверху, с пушистых крон деревьев, окружающих ее. И едва лишь она подумала об этом, раздался треск веток, а затылок вспыхнул острой болью, погрузившей ее во тьму.