Формула

***

М. Щербаков — Итак, друзья, какие будут мнения...       Они стояли друг напротив друга в противоположных концах зала, и в этом было что-то ироничное.       — Нушрок, у вас на лице…       — Да, я знаю. Не стоит смотреть с таким священным ужасом, я всего лишь… повздорил со старым знакомым.       Священного ужаса не было, но Абаж не стал спорить.       — Повздорили? — приподнял он брови, словно кто-то и в самом деле может повздорить с Нушроком и даже внести критику в зубы.       — Да, — Нушрок хмыкнул, — Ему досталось больше, если хотите знать.       — Разумеется, — кивнул Абаж, скрещивая руки на груди.       Эхо каждой реплики отскакивало от стен, фразы скрещивались друг с другом, как шпаги.       Они не были врагами. И беседа из противоположных концов зала не была символом их противостояния, но они всё-таки не двигались с места, а фразы скрещивались. И прочим министрам оставалось лишь надеяться, что спортивный поединок друзей и союзников никогда не превратится в войну.       Нушрок первый прошёл к министерскому столу, легко переключившись и разрушив особенную, чуть напряжённую атмосферу, созданную синхронным появлением двух главных сил королевства. Клов тенью скользнул за ним, очевидно, стараясь привлекать минимум внимания.       Также очевидно, что от эмоционального перечисления свалившихся на королевство экономических неурядиц министра Торка удерживала только эта самая атмосфера.       — Господин Нушрок, господин Абаж, наконец-то! У меня такой аврал, здесь не знаешь, с чего начать. Кредиты обедневшим Благородным Домам, которые не будут выплачены; кредиты ремесленным и торговым гильдиям, которые сейчас заняты обороной своих цеховых домов; курс диоптрии падает, прогноз крайне скверный, а…       — Торк, я поговорю с вами позже, — оборвал его Нушрок, — Вы же понимаете, что проблемы Банка покажутся нам сказкой про белочку и зайчика, если не погасить очаг восстания, поэтому, министр Тукреб, прошу вас…       — Ах, сказка про белочку! — не унимался Торк, жестикулируя так яростно, что Топседу приходилось уворачиваться, наклоняясь в противоположную от министра экономики сторону, — А вам известно, что за акции нашей с вами компании по добыче и переработке чёрной крови никто теперь и ломаной диоптрии не даст? А что все мелкие акционеры, владеющие у нас буквально одной доской или одним гвоздём, пытаются выйти из доли и вытряхивают из меня свои гроши, чтобы рвануть в Королевство Семи Озёр, вам известно? А ваши депозиты? Не хотите узнать, что с ними? Кстати, господин Абаж, ваши депозиты тоже, извините…       — Мои депозиты что? — не понял Абаж.       — Ваши депозиты всё, — доходчиво пояснил Торк, — Пойдут на стабилизацию курса.       Абаж медленно поднёс ладонь к лицу.       — А страхование депозитов?       — Вы меня сейчас слушали? Страхование тоже всё.       — Да как же…       — Продемонстрировать?       Нушрок мысленно порадовался, что большая часть его состояния хранится в родовом сейфе в виде драгоценных металлов. Он знал, что у Абажа ситуация обстоит похожим образом, но потеря вкладов из-за банка на грани банкротства всё ещё приносила мало удовольствия.       — У нас в стране ещё осталось хоть что-нибудь, что не всё? — раздражённо процедил Абаж, тихо проклиная себя, что согласился на всю эту историю с доходом в виде процентов от вклада, которые платил банк за право использовать его деньги в финансовых операциях.       — А это вы мне скажите! — Топсед в очередной раз наклонился, едва не получив платком по лбу, — Зона моей ответственности, знаете ли, уже близка к тому, чтобы совсем всё.       — Так, всё, — встрял Нушрок, — закончили! Торк, вы не на рынке, прекратите это.       — Какой юмор, господин Нушрок, какой тонкий юмор! Да уж, когда и с чем мы все теперь окажемся на рынке, я даже не представляю! Его невидимая рука надавала нам пощёчин!       Министр Торк хорошо понимал в своей области, но из-за холерического темперамента работать с ним бывало трудновато.       — Сядьте, — Нушрок положил руку на плечо Торка, и тот послушно плюхнулся на свой стул, — Получите вы выплаты по всем кредитам, если, конечно, мы восстановим статус-кво.       — Вы уж постарайтесь и прошу вас, эта идея давать кредиты Благородным Домам только под слово чести… Я ни в коем случае не хочу поставить под вопрос привилегии достопочтимых господ, но… Такие ситуации показывают, что…       — Торк.       — Да-да, конечно, уступаю слово господину Тукребу. Ой, простите, последнее, со мной связывался господин Ганъята, его повелитель предлагает нашему королевству в связи с сомнительным положением заём на фантастически выгодных…       — Торк!       По голосу главнейшего министра чувствовалось, как ему хочется поступить по образу и подобию невидимой руки рынка и тоже надавать пощёчин.       — Это ханство совершенно… охамело и слишком быстро оказалось в курсе дел, которые до него никак не касаются, — подал голос Тукреб, — Ганъята ведь и со мной связывался, туманно намекая на возможную военную помощь от своего повелителя. Не удивлюсь, если корни беспорядков тянутся от наших южных соседей, слишком уж активно они нас окучивают.       — Или так, или они ловко подстроились под удачно сложившиеся для них обстоятельства, — ответил Нушрок, — Что там с нашими южными провинциями, которые как раз граничат с обожаемым соседом. Абаж, к вам этот вопрос тоже относится, вы ведь именно там неплохо развернулись.       Абаж проигнорировал явный и довольно бесцеремонный намёк. Уж не Нушроку обвинять его в двуличности.       — Если вы имеете в виду рабочий персонал «Рисовых полей», то, согласно докладам моих менеджеров, восставших поддержало около тридцати процентов работников низшего и среднего звена. Остальные частично считают, что гарантированный кусок хлеба лучше вооружённого авантюризма и пролития крови, частично не верят в искренность мятежников, считая их порыв стремлением присвоить себе власть первого и второго сословий*, а частично даже скучают по кривым зеркалам, — Абаж улыбнулся уголком рта, — говорят, при них они намного лучше себя чувствовали.       Нушрок вернул ему улыбку.       — Неплохо бы подсчитать, сколько всего по стране таких скучающих.       — Однако пропаганда идёт очень активно, — вставил Тукреб, извлекая из-за пазухи стопку листовок и кидая их на стол, — рядовых агитируют против офицерства и… — Тукреб скрипнул зубами, — против Его Величества короля!       Нушрок подобрал листовки и быстро пробежался взглядом по содержанию. Так и есть, ничего оригинального. «Нас угнетают богачи, повсюду ложь подстерегает, даже справедливейший из министров господин Тукреб поддерживал жестокий обман, что уж говорить о прочих кровопийцах и палачах…» и прочие «нас ждут великие дела-долой кривые зеркала».       — Я всегда был близок к рядовым и их нуждам, но теперь они пользуются возможностью личной встречи со мной лишь для того, чтобы высказать вот это самое, вычитанное из буклетов. Мол, отчего я не пресёк обман.       Тукреб болезненно скривился. Нушрок знал, что он не любит кривые зеркала, ибо народ по его мнению должен находиться в повиновении у короля по зову сердца, а не по принуждению, но к счастью, Тукреб любил и беззаветно почитал Топседа, который в свою очередь вякал исключительно по команде Нушрока. Все при деле, все довольны. Замечательно же. Нет, Нушрок, конечно, тоже глубоко уважал и почитал человека, под чьим командованием была сделана его военная карьера, но он же не виноват, что Тукребу втемяшилось быть таким непробиваемым патриотом, и не виноват, что ему эта принципиальность на руку. Когда-нибудь Нушрок спросит, чем никчемный Топсед сумел завоевать верность маршала. Когда-нибудь…       — Буклеты напечатаны это значит, что мятежники захватили типографии?       — В столице точно да, — кивнул Тукреб, — но не в регионах, согласно последним известиям. Железная дорога тоже ещё наша, это замедлит распространение восстания.       — Что насчёт армии?       — Среди королевской гвардии предателей нет, им это невыгодно, но из расквартированном в столице и центральных провинциях Железном корпусе процентов тридцать пять рекрутов дезертировали, прихватив, разумеется, оружие. Были выявлены два распространителя листовок, оба покончили с жизнью в темнице до начала допроса. Первый и Второй Титановый корпус из южных провинций пострадали меньше.       — Эпицентром восстания в южных провинциях стали «Рисовые поля», — почти простонал Абаж, — Армия подвержена влиянию мятежников меньше, поскольку вы, Тукреб, пользуетесь или, во всяком случае, пользовались отличной репутацией, благодаря победе в последней войне и внимательному отношению к войску, несмотря на кривые зеркала.       — Благодаря им мои люди ни на что не жаловались, но объективное состояние войска и его субъективные чувства — не одно и то же.       Тукреб всё ещё не осмеливался открыто критиковать кривые зеркала — решение любимого короля.       — Вы, Нушрок, тоже… — продолжал Абаж, — Скажем так, солдаты ненавидят вас меньше гражданских.       Ненавидят… Нушрок понимал: сейчас это неуместно, но как только у него выдастся свободная минутка он непременно об этом поразмыслит.       Он знал, что его боятся. Знал, что несёт тёмное обаяние, что завораживает. Он видел искреннее благоговение в глазах народа, и бога ради, это не было эффектом кривых зеркал. Хотя бы потому что они и не должны оказывать такой эффект. Но до чего же странно прежний… истинно священный ужас трансформировался в желание линчевать. Его, почти сакральную фигуру…       Ладно, потом, всё потом.       — Северные провинции, — снова встрял Торк, — где мы добываем и перерабатываем чёрную кровь… Добывали. Наша фабрика встала. Вам известно, отчего.       Да, Нушроку было известно. Но, кто ж знал, что кривые зеркала, благодаря которым люди не замечали убогих условий жизни и работы, дадут такой массовый сбой. Да и что особенного, у работников был необходимый прожиточный минимум, а большего им и не требовалось.       Они думают, Нушрок жесток, Нушрок монстр, но кто бы из них понимал, что чёрная кровь это золотая жила! О, у него ведь с химфаком Дрофско такие планы, он носом чует, что новое топлево ещё скажет своё слово, двинет прогресс вперёд семимильными шагами, вознесет королевство до небес (та же недавно возведённая железная дорога произвела мощнейший фурор). Нушрок разрывается между обязанностями главнейшего министра, работой корпорации и более мелкими делами; Нушрок работает больше их всех вместе взятых, вкладывает в развитие новой отрасли собственный капитал, ищет инвесторов внутри королевства и за границей, а здесь какие-то люди, которые, видите ли, недовольны, что хлеб у них без масла! Да они должны быть благодарны, что живы! Отребье, чернь, безмозглый материал, Нушрок даёт их жизням хоть какой-то смысл.       Торк вздохнул. Он знал, о чём думает главнейший министр, сжимая кулаки.       — В северных провинциях практически нет вооружённых сил, но там и относительно спокойно, — рассуждал Тукреб, — необходимо сосредоточить силы на центре и юге. Я уже обеспечил охрану главному оружейному складу и пороховому погребу, но восставшие зеркальщики оборудовали мастерские под изготовление оружия.       — И мастерские до сих пор не сравняли с землёй? — выдвинул претензию Абаж.       — Как раз сейчас самое крупное сражение в столице идёт именно за бывшие зеркальные. Если перевес окажется на стороне восставших, сражаться придётся уже за наши боеприпасы.       — Ах, — снова подал голос не могущий успокоиться Торк, — хоть бы черни хватило мозгов не громить вышки. Тукреб, отправили ли бы вы в северные горы хоть какой завалящий батальончик, ведь всё же, что нажито непосильным трудом…       Нушрок не мог не разделить скорбь министра экономики, но всё же тому повезло, что именно в этот момент раздался стук в дверь, и вслед за этим в зал просунулась голова одного из стражников.       — Депеша для министра Нушрока, — объявил он.       — Несите немедленно, — распорядился адресат и тут же получил на руки запечатанный конверт.       Совет замер в напряжённом ожидании, но по мере чтения лицо Нушрока медленно расплывалось в улыбке.       — Добрые вести? — не выдержал Торк, — Что же, не томите!       — Это от одного из наших менеджеров, — Нушрок сунул конверт Торку, — в северных горах разразилось сражение за право снова оказаться под влиянием кривых зеркал. Кажется, дорогой Абаж, не так уж и сильна ко мне народная ненависть.       Министр экономики уткнулся в письмо, нервно стиснув в пальцах бумагу, а Нушрок дал отмашку Тукребу, но тот не успел и рта раскрыть.       — Восставшие активны, жаждут действия и перемен. И столкнулись они с любителями покоя и дешёвого счастья, — Абаж покачал головой, — Хотел бы я, чтобы вы оказались правы, Нушрок, но… Впрочем, увидим. Продолжайте, Тукреб.       Маршал откашлялся и зашуршал изложенными на бумаге выводами совета высшего военного командования.       — Все оставшиеся верными трону, силы Первого Титанового корпуса будут переброшены в столицу и прилегающие провинции, чтобы присоединиться к Железному корпусу. Второй Титановый останется для контроля ситуации на юге.       — Но… — начал было Торк, но Тукреб повысил голос на октаву.       — Как только появится какой-нибудь «завалящий батальончик», его передислоцируют в северные горы для спасения ваших мешков с деньгами.       Торк непременно вступил бы в спор, но фигура Нушрока поблизости, словно невидимая рука рынка, не располагала к препирательствам.       — Первая дивизия Железного корпуса объединится с королевской гвардией и защитит дворец; вторая и третья организуют оборону всех складов с боеприпасами; на оставшихся трёх совместно с двумя дивизиями Первого Титанового лежат железнодорожные пути в том числе и защита от возможных диверсий; третья дивизия Первого Титанового окажет помощь мелкому дворянству и третьему сословию, их имущество — основной источник снабжения для неприятеля, мы перекроем им этот канал и заодно вернем земли законным владельцам.       Торк облегчённо выдохнул.       — На четвёртой, пятой шестой дивизиях Первого Титанового лежит задача выявить и уничтожить штаб-квартиру мятежников.       — Мы вам в этом очень посодействуем, не правда ли, Клов? — произнёс Нушрок, слегка повернув к ректору голову.       — Плану уже дали ход, Первый Титановый корпус должен прибыть в столицу через час.       — Отлично, — одобрил Абаж, — и думаю, логично было бы перейти к отчёту министра Адималепа, кстати, где он…       В дверном проёме снова появилось лицо стражника.       — Депеша для маршала Тукреба.       На сей раз на адресата все смотрели с нескрываемой надеждой, но тот не улыбался.       — Пятая и шестая дивизии Первого Титанового перешли на сторону неприятеля в полном составе, — процедил он, бледняя почти до трупного состояния.       — А сражение за зеркальные мастерские? — спросил Нушрок.       — Никаких изменений.       — Ладно, — подхватился Абаж, — где Адималеп? Что там с медицинским снабжением в армии, как будет организована помощь пострадавшим от мятежников… Где Адималеп?       Афорд, превратившийся в совершенную сомнамбулу на время обсуждения обороны и экономики, будто бы очнулся, снова вцепился в свой стакан и сгорбился над ним.       — Адималеп… Всё.       — Что? — опешил наиглавнейший министр, — И он тоже? Как?! Впрочем, неважно. Почему в таком случае здесь не сидит его зам?       Афорд пожал плечами, словно вопрос был адресован ему.       — Ладно, тогда насчёт внешней политики, Афорд?       — А вот тут, извините, у меня имеется несколько предложений, — без малейшего стеснения встрял Нушрок, — Мы уже имели возможность убедиться, что Ханство Восходящего Солнца очень интересуют наши внутренние дела. В связи с чем рекомендую, как можно скорее доставить господина Ганъята в здание посольства, если он в данный момент не там, и проконтролировать его постоянное пребывание на упомянутой территории вплоть до подавления восстания. А также исключить любую его связь с ханством.       Абаж бросил в сторону Нушрока всего один короткий, но очень красноречивый взгляд.       — Разумеется, я предлагаю эти меры только ради безопасности господина посла.       — Разумеется, — закатил глаза Абаж, — Нушрок, я ценю вашу бдительность, но в отношении ханства вы перегибаете палку. Почему бы нам не воспользоваться его помощью и не нанять две дивизии взамен перешедших на сторону мятежников?       — Если уж так необходимо нанять две дивизии, мы могли бы заручиться поддержкой Королевства Семи Озёр, а пускать на свою территорию сильного союзника чревато.       — Королевство Семи Озёр, — фыркнул Абаж, — его армией только пушки заряжать. С великолепно обученными воинами ханства мы в два дня вернём статус-кво.       — А расплачиваться мы чем будем? Натурой? — взвизгнул министр экономики.       — Торк, вы не расслышали? Вернём статус-кво. Все заёмщики получат обратно свои земли, мы быстро рассчитаемся.       — Нет, мы не будем так рисковать, — упорствовал Нушрок, — никаких сильных союзников. Очевидно же, что Тельвои подбивает клинья. Не удивлюсь, если и девчонки эти — его рук дело.       — Девчонки? — не понял Абаж.       — Так называемые пажи, одержимые идеей вызволить мальчишку-зеркальщика Гурда из Башни Смерти.       — Они… — очень тихо, почти шёпотом произнёс Топсед, но в зале моментально установилась мёртвая тишина. Чтобы король подал голос на Совете — такого почти никогда не бывает, — они…       — Да, Ваше Величество? — подбодрил его Тукреб, и дико перепуганный большим количеством внимания Топсед выговорил:       — Они похитили меч справедливости*.       Нушрок метнулся к трону, в несколько секунд осмотрел его, почти доведя Топседа до обморока своим разгневанным видом, и выругался сквозь стиснутые зубы.       — Да пóлно, — отмахнулся Абаж, — какие мелочи. Вернёмся к обсуждению ханства.       — Вы всегда недооценивали значение символики. Особенно в глазах воодушевленной черни.       Абаж не собирался снова разводить дискуссию на эту тему, но его порядком раздражало мнение Нушрока, согласно которому он не разбирается в управлении толпой.       — Любые действия людей Тельвои будут находиться под моим неусыпным контролем, мы поставим над их дивизиями наших военачальников. Если вы так нервничаете, сами приставьте к ним каких угодно соглядатаев.       — Пока что мы вовсе не нуждаемся в помощи со стороны, но если она и понадобится, Королевство Семи Озёр сделает всё, чтобы поддержать нас, ведь наше королевство — буфер между ним и ханством, которое давно поглотило бы его, если б не мы.       Беседа двух министров походила на игру в шахматы.       — Нушрок, вы недальновидны, совершенно не смотрите в будущее. Ваши зеркала, как говорится, всё; что мы станем делать после подавления восстания? Вырежем большую часть населения и лишим наше королевство рабочей силы? Или простим мятежников и будем вечно держать руку на пульсе? А, может, вы предлагаете улучшить качество их жизни и ждать, пока нам выдвинут новые требования? Кто как не вы, великий манипулятор, должны знать, что людям всегда всего мало! Взгляните на ситуацию вцелом и вы убедитесь, что без помощи Тельвои на первых порах нам никак не обойтись. По крайней мере, пока наша собственная военная машина вновь не наберёт силу.       — В данный момент нам нужно только потянуть время, я решу эту проблему радикально.       — Это как же, позвольте спросить?       — Новая формула кривых зеркал уже в разработке.       — Зеркала? Опять? — в унисон воскликнули Абаж и Клов.       — Конечно, выявить причину поломки старой модели было бы очень интересно и полезно, — заметил Клов, — но вы хотите в считанные недели или даже дни создать новую амальгаму? Это безумие!       — Фиаско с зеркалами вас совсем ничему не научило? — вторил Абаж.       Нушрок задумался. В словах обоих министров была правда, создание новой формулы может растянуться на годы. Восстание они, скорее всего, подавят. Не мытьём, так катанием; не сами, так с помощью, но жизнь на пороховой бочке в течение нескольких последующих годов… И интервенция ханства ничуть не лучше. Так каков же выход?       — Уступить нельзя, перебить нельзя, держать в повиновении силой нельзя, — рассуждал, не глядя ни на кого, Нушрок, — в таком случае… Расколоть изнутри. Заключить сотрудничество с фигурой, пользующейся доверием во вражеской среде.       — Это может сработать, но где вы найдёте такую фигуру? — спросил Клов.       Нушрок болезненно поморщился, в очередной раз вспомнился Арев. Чёрт, но ведь кто ж знал!       — Очередная авантюра, вилами на воде писанная, — высказался Абаж, в тайне очень надеясь, что у Нушрока получится хоть что-то из задуманного.       Наиглавнейшему министру тоже страшно не хотелось обращаться за помощью к ханству.       — Я очень надеюсь, дорогой Клов, что вы поможете мне обзавестись такой фигурой, — тоном не терпящим возражений сказал Нушрок.       Тот тяжко вздохнул, и в этот момент в дверь в третий раз просунулась голова стражника.       — Депеша для министра Нушрока от госпожи Анидаг.       Нушрок едва не задохнулся. «Нет-нет-нет-нет», — набатом стучало в его голове, пока стражник неестественно медленно протягивал ему письмо. Его руки дрожали, когда он сорвал печать и жадно углубился в чтение.       — Нушрок? — Абаж дружески положил руку ему на плечо, — Всё в порядке?       — Девчонки, — выдохнул тот, поднимая голову, — вернее, девчонка. Анидаг сумела поймать одну из этой парочки, и это очень, очень кстати.