Долорес 3.

 — ёб твою мать, что это за…какого… — слёз не было. Да и страх прошёл быстрее, чем она сама ожидала — на смену ему пришёл гнев. Будто птицы были виноваты в том, что с ней происходит. А то, что происходит это именно с ней — никаких сомнений, не помнила она, чтоб ещё хоть кто-то вызывал у живых существ вот такую вот реакцию на использование способности. — я же говорил- не смотри — Пятый поджал и без того тонкие губы, подходя вплотную и кладя руку на плечо — не выходи лучше. Я принесу тебе чистой одежды и чего-нибудь выпить. — можно без выпить — на автомате отозвалась она, чувствуя, как в голове до сих пор летают вертолётики недавнего отходняка.-- погоди, почему это я должна тут прятаться? — кто сказал, что ты будешь прятаться? Или никто не знает, где твоя комната? — ясно, Харгривзу показалось, что её тон -это своего рода наезд. Хотя, это и был наезд, ведь…какого чёрта она должна сидеть тут, пока остальные пытаются разобраться с последствиями кучи необдуманных поступков, которые она совершает в попытке взять свою жизнь хоть под какое-то жалкое, хромое подобие контроля. — я не хочу, чтобы тебе стало хуже на улице.Чтобы провернуть такое, ты должна потратить немало сил, пусть и неосознанно. — ух ты, это…ладно, извини, зря наорала. — есть хотя бы предположения, как это могло произойти? Ты разве не взяла способности под контроль, там, в Далласе? — думала, что взяла — вновь стянув футболку, пришедшую в негодность, Пемберли прижала её к носу, молясь всем богам, чтобы кровь остановилась как можно скорее — но, видимо, думать я умею слабо. — это всё продутые мозги — закатил глаза насмешливо скаут. — прошу простить -наркотики мы с Сеансом покупали самые лучшие! — она почувствовала, как в голове что-то щёлкнуло, а в ушах зазвенело. — блять — комната на секунду перевернулась, потолок оказался под ногами, книги начали падать. Или это падала она? — чёрт, осторожнее — синяя вспышка пронеслась совсем рядом, как спасительный огонёк, и чьи-то тёплые руки подхватили её подмышками, ставя устойчиво на вернувшийся на своё нормальное место пол — голова закружилась? — полежать решила — съязвила она в ответ, роняя на пол футболку, расцветка которой отдалённо напоминала белый и сжимая освободившимися пальцами. — а всё не так плохо, как я думал — вопреки её собственному желанию, руки со стратегически важной террритории переместились на талию, всё ещё поддерживая.Признавать не хотелось, но Харгривз боялся, что может случиться что-то из ряда вон выходящее, типа той вспышки, которая произошла на поле Куперов.Конечно, он доверял Пемберли и понимал, что специально она убивать не станет. Но при всём этом она была бомбой замедленного действия подобной Ване, и если с силами вышеупомянутой они хотя бы примерно знакомы, то что ожидать от сил Ло он без понятия. — это ты каким таким путём выяснил? — и ведь недовольство было даже не деланным! Ей осточертело чувствовать себя больной — а именно так к ней и относились. То отправляли к Пого, то пичкали таблетками, то интересовались постоянно, как она себя чувствует. Хотя, ради приличия, так донимали не только её, но и Ваню. — пиздишь много — ухмыльнулся парнишка, поразмыслив с секунду и сделав пару шагов назад — а вот и не попадёшь! — и исчез в очередном синем всполохе, заставляя брошенную в него подушку попасть точно в человека, который в этот самый момент решил открыть дверь. — чёрт, Диего! — взвизгнула она слишком громко, прикрыв полуголый верх ладонями — прости! Я не в тебя целилась, это всё Пятый, он… — она как школьница начала оправдывать своё чистой воды ребячество, при этом размахивая руками перед лицом, отчего голова заболела и закружилась ещё сильней прежнего — да ёб твою! — во-первых — спасибо за уточнение — кракен стоял с самым скептическим выражением лица, держа в руках вещь, что так бессовестно покушалась на его жизнь секундами ранее — во-вторых — на — он поднял какую-то мятую-перемятую шмотку с засттланного ими пола — накинь на себя — и кинул её прямо в Ло, которая с благодарностью приняла такой жест — а в-третьих — чё за зоологический музей на заднем дворе ты устроила? По невесёлой улыбке мужчина понял, что вопрос был задан как минимум некорректно — ладно, перефразирую: ты ваще знала, что ты устроила зоологический музей на заднем дворе? — эти твари врезались прямо в окна — словно в подтверждение своих слов она ткнула большим пальцем себе за спину, не желая оборачиваться на перепачканное тёмной густой жижей окно, чтобы лишний раз не испытывать это мерзкое чувство подступающего к горло кома — так что да, я была в курсе. но произошло это незапланированно — на этих словах ей пришлось опуститься на кроватьт — боль в определённой момент стала уж слишком невыносимой. В висках как будто рота барабанщиков орудовала. — эй, Долорес — Диего обеспокоенно помялся на входе в комнату ещё тогда, когда рыжая повторно уложила ладони на виски, массируя. Стоял так с минуту, будто думая, стоит ли делать шаг — его не приглашали, а к девочкам без стука мать с самого детства учила не заходить. Однако, увиев ухудшение ситуации он перестал раздумывать — в пару шагов преодолел расстояние между порогом и кроватью, однако не решаясь класть ладони на плечи — ей явно не до него — сильно болит? Может, позвать… — у него никак не удавалось вытащить из своего рта привычное имя- Пого — ведь то был совсем не тот шимпанзе, который воспитывал их и учил в отдельном классе, когда они были малышами. — нет, нет, это…отходняк, кажется — до неё дошло. отходняк. походу, вся эта канитель началась из-за того, что она в очередной раз положила дрянь под язык. — что? — Пемберли сама не поняла, как вообще ей ума хватило ляпнуть это при Втором, чёрт бы его побрал, Харгривзе — ты что? — мжчина же, услышав это, включил режим киборга-убийцы: схватил её за грудки страдально скрипнувшей хэбэшной тканью рубашки, приподнимая над кроватью и совсем не задумываясь над тем, что у неё, вообще-то, болит голова — я -то думал, у тебя способность шалит, а ты… опять юзала?! — ему хватило мозгов не орать об этом, как сделал бы, например, тот же Лютер. Но лучше бы она услышала возмущённый крик, чем это горько-разочарованное шипение практически губы в губы.Под таким напором она даже двинуться не могла, разве что уложить свои руки поверх мужских ладоней и жалобно смотреть из-под полуопущенных ресниц — чем ты думала, мать твою? Пемберли, я тебя спрашиваю! — я… — договорить она не успела — её с достаточной силой откинули на кровать — она приземлилась пятой точкой на жёсткий матрац, который тут же жалобно завыл, жалуясь на такое зверское обращение. — не говори…просто закрой свой рот. — она никогда не видела его таким. Разбитым, грустным, до ужаса развеселенным случайной шуткой про член — любым, каким угодно, но не таким. Говорящим тихо, со стальнгыми нотками в голосе, сжимающим и разжимающим пальцы в кулак в попытке успокоиться, смотряшим на кого бы то нибыло холодным, уничтожающим всё желание опрадываться (да и вообще всё взглядом) — а если бы это были не птицы? Долорес, если бы ты покалечила кого-то из нас? Или убила, не дай боже, что бы мы тогда делали? Девушка, чувствовавшая до этого только раскаяние вдруг резко вздёрнула вверх голову.Триггер. В голове набатом била фраза — «какого чёрта он вообще разговаривает так со мной?». Да, она поступила откровенно херово и подвергла всех опасности. Но это не даёт Диего никакого права обращаться с ней, как с дворовой шавкой. Он не Клаус, не Бэн. Да он даже не пятый. И уж точно… — ты мне не отец — получилось грубее, чем она рассчитывала -плевком куда-то в лицо.Он резко затормозил, раскрывая и закрывая рот как выброшенная на сушу рыба. По раскрасневшимся щекам было понятно — в его голове готовилась целая тирада, желала быть высказанной. Но, вот незадача, Долорес это совсем не устраивало — и ты не смеешь так со мной разговаривать. — сталь. когда она стала такой? Тот же вопрос задавал второй, оставшись на месте и смотря той точно в глаза. — я имею право с тобой так говорить до того момента, пока ты будешь подвергать опасности мою семью. — нашу. — что же ты о нашей семье не подумала, когда под язык клала, нестабильная ты наша? — практически сразу после его слов в комнате синим возгорел всполох, и из него же материализовался Пятый со стаканом воды и белой рубашкой, видимо своей, в руках. и тут же поджал губы, поняв, что в комнате он с Ло находится не один. — что ты тут забыл? — не слишком дружелюбно спросил он, замечая однако, что появился явно не в нужный момент — стоящие друг напротив друга брат и девушка не выражали ничего, кроме враждебности. — он уже уходит — прошипела Долорес.Ни от приятного трепета в грудной клетке от того, что он не поленился подняться на этаж и узнать её состояние, не от сожаления за свой поступок не осталось и следа — правда, Диего? — глаза её опасно блеснули красным. — точно — подхватил Кракен, однако с места не сдвинулся, продолжая сверлить рыжую макушку сосредоточенно -злым взглядом. — ладно, спрошу по другому -что происходит? — ничего, Пятый. Думаю, Долорес сама расскажет тебе, если посчитает нужным — теперь настала очередь второго плеваться ядом и хлопать комнатными дверьми. Ублюдок. Именно так подумала Рыжая, вновь опускаясь на кровать и зарываясь пальцами в распущенные волосы. — и что он имел ввиду? — устало выдохнул скаут, понимая, что с этой семейкой никакого отдыха после апокалипсиса ему точно не светит. *** — это было сильно — как бы между прочим заметил Стихийник, поднимая очередную беднягу за хвост — они все разом упали. Поверь тому, кого эта картина застала на месте «боевых действий» — сестра стояла рядом, считая нужным поднять с земли каждое бездыханное тельце и рассмотреть его на предмет видимых физических повреждений — боже, она ещё тёплая…бр-р-р — откинув тельце в сторону с брезгливо сжатыми губами он продолжил свой монолог — не понимаю, чего так все переполошились — и, наткнувшись на удивлённый взгляд и вскинутую к верху бровь поспешил объяснить свою позицию — ты только недавно в полной мере ощутила, что значит пользоваться своей способность — он как бы между-просив указал в небо, намекая на красную воронку шестидесятых — и такие вспышки -они не редкость. просто у твоих откровенно слабых друзей нет никакой информации о том, что делать с сильными одарёнными. — неплохо ты их унизил — на ней была белая рубашка, любезно предоставленная Пятым, который в данный момент предпочитал её игнорировать из-за того, что она отказалась рассказать ему о том, что произошло между ней и Диего, и серые брючные штаны, которые она с чистой душой скоммуниздила у Иви —всё равно она предпочитала ходить по дому в брендовых платьях, они ей были ни к чему. — сама посуди — братец не собирался останавливаться. Вообще, с самого начала и по этот самый момент он считал, что произошло что-то скорее забавное, чем пугающее — откуда идиоту с силами, как у десятерых мужиков или идиоту с прокаченной меткостью знать, какого размаха могут достичь твои способности? — Диего может железо в воздухе останавливать, а Лютер —наш дом одной рукой поднять — заметила она, размазывая между пальцами чёрную жидкость, отдалённо напоминающую кровь — я что-то сделала с ней. — выпустила из их бренных тел? — мужчина собирался рассмеяться собственному ответу, но, получив в ответ на «забавную» реплику маленькую струйку крови по носу, капнувшую на идеально выглаженый и вычешенный костюм костюм лишь ругнулся — Долорес, ну, белая же рубашка! — меньше выёбываться будешь — ухмыльнулась девушка, про себя думая, что в обыденной жизни её способность не так уж и бесполезна, как она подозревала — к слову, знаешь, что ещё меня беспокоит? — что? — ещё там, в Далласе — она решила, что атмосфера располагает к тому, чтобы поделиться переживаниями. Ну а как иначе -вокруг мёртвые тельца, вся земля орошена ядовитой хернёй, да и она в ней измазана -не умеет быть аккуратной. Разве не романтично? — мне снились сны с вами. Только способности у вас были не те. Вы выглядели так, как в детстве, но обладали способностями академии Амбрелла. Не Спэрроу. Мужчина, услышавший это, вначале прикусил губу, будто раздумывая над чем-то, а потом выдал — я тоже сон видел. Только уже после нашей встречи. Выпускной. Только вот выпускной, на котором Диего был жив. И ты там была — такая счастливая — он задержал дыхание. И если Долорес эта заминка показалась попыткой вспомнить детали, то стихийнику она нужна была для того, чтобы затолочь ненужные сейчас слёзы обратно. Он никогда не признается ни ей, ни себе в том, что больше всего на свете желал бы оказаться в том сне снова — я даже начал думать, что это правда. На меня ещё Бэн посмотрел, как на идиота, когда я спросил, что за хрень он мне подсыпал, раз я вижу живого Диего. — так ты… — " — что это за приколы у вас с Клаусом такие?» --… тоже был там? В смысле- ты, не твой молодой прототип? — делясь давними воспоминаниями, о которых она и забыла совсем, слим точно не думала, что те приведут к выяснению таких подробностей. Конечно, она хотела спросить что-то подобное после пробуждения, вот только это отошло на второй план, когда на ёбаном поле появилась группа наемников. — чего? — не понял темноволосый, зарываясь пятернёй ы волосы — ты о чём? — и хоть он делал вид, что не понимает ничего, в глазах стояла надежда. — я тоже была там — на выдохе прошептала рыжая, останавливаясь прямо в центре двора — и. — даже вспоминать происходящее было как-то болезненно. вспоминать счастливые улыбки не ненавидещих её сестёрт, вспоминать тёплые руки Диего у себя на талии и такие же тёплые губы на своих губах. Болезненно было вспоминать соль, которой разбавилась горечь их -а может и не их вовсе -поцелуя. — чёрт, я бы отдала всё на свете, чтобы вернуться туда, можешь меня хоть сто раз идиоткой посчитать. — я — «уже считаю тебя идиоткой», » не понимаю, чё за херню ты сморозила», «обманул тебя» — примерно следующие реплики она ожидала услышать. Но вместо этого почувствовала ладонь, робко сжавшую её холодные пальцы — тоже, Долорес. Больше всего. Она с сожалением осмотрела поле, на котором они провели почти сорок минут, пытаясь понять что с ней произошло и разговаривая ни о чём и прикусила почти до крови нижнюю губу -наткнулась взглядом на памятник Диего. — мне чертовски сильно его не хватает. — всё же, тихий, сведённый до шёпота для избежания неловкой дрожи голос подвёл. Дэвид проследил за взглядом помрачневшей сестры и сочувственно улыбнулся, когда понял, куда он направлен. — ты до сих пор любишь его? — тихо поинтересовался, либо боясь нарушить момент, либо боясь получить по лицу. Ведь с того самого момента, как он увидел её после стольких лет разлуки, с того самого момента, как он увидел мальчишку в детских шортах, сжимающего её руку крепко и надёжно, с того самого момента, как он понял, что она готова сжимать его руку в ответ с не меньшей силой он подумал о том, что вот оно- хоть кто -то из них идёт дальше. Не вспоминает того дерьма, что происходило столько лет и не пытается держаться за давно ушедших людей. кончено она ответит нет. Он был уверен в этом. Ведь она с такой искренностью смотрит на этого голубоглазого психопата с манией величия, и понимает его практически с полуслова. Разве стала бы она чувствовать себя так, вести себя так, если бы рядом с ней находился нелюбимый? — нет — немного подумав, ответила она. Мужчина понятливо кивнул, в последний раз, будто извиняясь за неловкий вопрос сжимая её пальцы. А статуя будто посмотрела на неё своими глазами, до дрожи пугая. Смотрел так, словно живой, настоящий, из плоти и крови застыл на мгновение. Словно осуждал её.Словно в хитром изгибе смеющихся навечно губ застряли слова клятвы, сказанные ими ещё в пятнадцать.Слова клятвы, которую она нарушила: Обещаю никогда-никогда вам не лгать. *** Весь день над ней попеременно порхали Иви, Ваня и Эллисон, подавая то чай, то мерзотные порошковые лекарства, которые прописал пить Пого. ибо херовить её к середине дня не перестало. В один момент ей стало настолько плохо, что даже обидчивый Харгривз сменил гнев на милость и мельтешил перед всеми синими вспышками, принося то одно, то другое по просьбам сестёр. И вырваться из их цепких рук она сумела лишь к десяти вечера, и то путём долгих уговоров и слов Пого о том, что ей бы не помешал глоток свежего воздуха -накинула на плечи плед, пообещала, что гулять будет не дольше тридцати минут и помчалась.Вначале за ней, конечно, пытались увязаться, но она, ссылаясь на силу душевных терзаний -слышали бы вы, как презрительно хмыкнул в этот момент второй, показательно встав с дивана и удалившись в сторону кухни-подлить себе виски. — попросила оставить её одну, разобраться с самой собой. — ну…привет --ноги сами принесли её в эту часть двора. С окон её было не увидеть — кто-то заботливо высадил кучу деревьев вокруг памятника.Или поставил памятник вокруг кучи деревьев, которые мощными кронами скрывали его и всех у него находившихся от посторонних заинтересованых взглядом. Она уже второй раз приходит к нему, когда на душе страшно-паршиво, хотя, по сути, не имеет на это никакого права — как ты? --- мёртвый вроде, из могилы не вставал, ха-ха. Ноги в этот раз не подкашивались — она вполне спокойно опустилась на колени сама, поджимая под себя ноги и усаживаясь поудобнее, чтобы видеть плиту, на которой разными почерками были выжжены слова сочувствия и напутствия. «Ты был лучшим из нас, мне так жаль, что твоя жизнь оборвалась так скоро. Твоя Эллисон.» «Не заболей там только, а то я знаю, ты умеешь.Бэн.» «Ты обещал поступить со мной, ушлёпок. Не могу поверить, что ты всё же решился. Ваня» «ты оказался сильнейшим из нас. Клаус.» «покори всех ангелов на той стороне, братец. НАвсегда к твоим услугам, Лютер.» Тонкими пальцами она едва касалась всех этих строк, думая о том, что здесь должна быть и её фраза. Что здесь их, сука, вообще быть не должно. — прости меня… — шепнула она в ту же самую пустоту, в которую на протяжении всего прибывания в этом доме шептала «Доброе утро» и «спокойной ночи» проходя мимо запертой на ключ комнаты. его комнаты. — я люблю тебя — прислонившись лбом к холодной поверхности и подождав мгновение, будто ожидая ответа произнесла она следом. Она не могла разобраться в себе до конца. Вначале ей всё казалось логичным -Пятый Харгривз, главы о котором она с упоением читала в книге Вани Харгривз и с которым хотела познакомиться с того самого момента, как познакомилась с Клаусом был единственным, к кому она испытывала хоть что-то, кроме безразличия. И совсем скоро он сумел разжечь в ней эти чувства — между ними то ли искра пролетела, то ли спичка зажглась — она не романтик, и подобрать слов не сможет. Она просто почувствовала эту связь, которая установилась за считанные дни. Почувствовала, как не может отпустить его руки в моменты опасности, и не из-за того, что боится оказаться под прицелом без защиты -боится, что он под ним без неё окажется.Почувствовала, как сердце заходится ходуном от обычных взглядом- что уж говорить о прикосновениях. Всё стало ещё логичнее, когда оказавшись в отдалении, в шестидесятых она почувствовала крепость этих чувств — она карабкалась вверх из нищеты и искала Клауса потому что думала -он тоже будет его искать. Её искать. Она, кажется, действительно любила его. Любила по другому, не так, как Сеанса -с ним вообще было что-то отдельное. Единственное, что она могла сказать на его счёт -он был ей больше, чем братом, больше, чем другом, больше, чем отцом- родственной душой, второй, потерянной половиной. Без него бы она просто не смогла. Без Пятого —запросто. Но она без него не хотела. А потом её потянуло ко второму. Казалось бы -он почти на четырнадцать лет её старше. Он презирал её, всем своим естеством отталкивал до самого момента расставания под куполом залы, в которой выступала Ваня. И потянуло нешуточно. Она чувствовала, будто должна ему что-то. Чувства, эмоции, касания -будто она это у него бессовестно украла, забрала, как последний, конченый вор и теперь должна с лихвой восполнить. С процентами отдать. И он чувствовал то же самое — это была не любовь, далеко. Между ним и Пятым она бы не задумываясь выбрала последнего, да и он между нею и Лайлой Питц выбрал бы точно не её. Но при этом прикрывал, когда в неё летели ножи. и она прикрыла бы его, скорее всего неосознанно. А потом эта ублюдская череда воспоминаний, письма, которые пришли за три месяца до появления всей команды в её привычном составе в её Далласовской жизни. Чёрт, как же она ненавидела себя.Как же она рыдала после очередного, казалось бы, совсем не отвратительного и кошмарного, а наоборот -тёплого, семейного сна. А всё потому, что эти тёплые сны были не просто издёвкой воспалённого сознания, не просто насмешкой гениального мозга, который оставшиеся половины ночей заставлял пачкать мелом стены комнаты в попытках узнать, не ложь ли это очередная, а воспоминаниями. Она тогда поняла, что променяла свою семью на Куратора. Что обрекла родных на жизнь без неё.А ещё тогда же поняла, почему касания тридцатилетнего мужчины, которого она ненавидела вызывали в ней такой трепет, почему они заставляли тупую боль в груди разрастаться до размеров смертельной опухоли.  — может останешься? — он беспомощно смотрит ей прямо в глаза, держа за руки. Так смотрит, будто у него в глазах взрываются ебаные планеты. Будто она лишает его жизни. — я вернусь, Диего — она говорит уверенно, улыбаясь самым краешком губ. — найду место, в котором меня приютят без вопросов и пришлю письмо с адресом, хорошо? — ты обещаешь? Обещаешь, что не бросишь? — как же я могу тебя бросить, я ведь тебя люблю./ То же самое она говорила Пятому Харгривзу, который доверительно держал её за руку. Который спокойно поворачивался к ней спиной в постели, хотя был наемником и прожил десятки лет на вызженой земле, на которой, по хорошему, ни к чему, даже отдалённо напоминающему живое поворачиваться спиной нельзя.Оттого было ещё отвратительнее на душе -он доверял ей, любил её, она была в этом на восемьдесят процентов уверена. И он точно был достоин девушки, которая и не думала бы делить это нежное, искреннее чувство между ним и тем, кто давно почил в земле по её же вине.Но в итоге получил в свои руки её. По щекам не текли слёзы — просто рёбра разрывало от боли, вот и всё. Просто она поняла в этот самый момент, продавливая строчки, ранее продавленные руками сестёр и братьев, которые воочию видели гроб — она уже сейчас была уверена, что не выдержала бы этого — которые были вынуждены прощаться с ним лично, на что у неё сил не хватило, что она натворила. На что она его так малодушно променяла. Тишину момента ничего не нарушало.Она была уверена, что никто не пойдёт за ней -все понимали, что она расстроена как минимум, и потому спокойно внемлели её просьбе, желанию побыть в одиночестве. Оттого она дёрнулась резче ожидаемого, когда чья-то холодная ладонь опустилась ей на плечо. Головы, однако, она не подняла, лишь двинулась немного, всем этим действием выражая недовольство от того. что ей потревожили в такой интимный момент. — Пятый, я же просила, оставь меня одну. мне просто нужно побыть одной, я что, так много прошу? — она понимала, что сейчас удостоиться настоящего скандала и уже морально готовилась к нему.Однако вместо недовольного голоса своего благоверного услышала тихий, бархатный смех. Глаза широко раскрылись. В них эмоции сменяли одна другую со скоростью света. От непонимания до страха. От страха до предвкушения. От предвкушения до слезливой, детской радости. повернуться она не решилась. Будто человек, что стоял за ней, будь он даже шесть раз подряд иллюзией пропадёт, стоит ему попасться ей на глаза.А этого на хотела меньше всего. Даже если это очередной вброс искажённой уже давным давно реальности, она ей за него искренне благодарна.Тем более, говорить не запрещал никто. Потому она, оторвав от холодной таблички не менее холодные пальцы коснулась ими руки на плече.Настоящая. И прошептала дрожащим голосом, пытаясь унять бьющееся дикой птицей в груди сердце: —  Диего?