***
Марцио сразу понял, что мир демонов начал рушиться. Земля затряслась, вековой камень затрещал, черепица под ногами съехала в сторону. Искать Чезаре или ждать его они уже не могли. Джузеппе, которого они ещё не привели в чувство, но уже слегка оживили созидательной энергией, пришлось тащить им с Карлосом, подхватив под руки с двух сторон. Томмазо и Лукреция как-то сами плелись за ними. Никто не спорил о том, что им нужно уходить и как можно скорее. Но у всех в глазах дрожал вопрос: что же случилось с Чезаре? Если бы Джузе был в сознании, то застопорил бы их спасение. Марцио понимал его чувства, но не мог разделить — особенно когда в любую секунду на их головы мог упасть камень! Они быстро спустились вниз, к алтарю, пересекли залу и побежали к боковой галерее. Внутри церковь дрожала, скрипела и осыпала их мелкими камнями. Дверь нашли быстро, каменную плиту тоже скоро сдвинули. Когда оказались в мире покровителей, то плита за их спинами неожиданно треснула и развалилась на две части. Прохода за ней уже не было — только голая стена. В сердце у Марцио похолодело. Теперь у Чезаре был один способ выбраться из мира демонов. Но догадается ли он? И жив ли он вообще?.. Лукреция безудержно плакала, глядя на ровную стену, за которой раньше скрывался переход. Она всё понимала. Томмазо без успеха успокаивал её и обнимал за плечи. Марцио прикрикнул на них обоих, чтобы не расслаблялись и не разводили сопли. — Надо идти домой к Чезаре, — решительно заявил он и поскорее отвернулся, чтобы не показать, как болело у него на сердце. — Если он выжил, то пойдёт туда. Все неохотно согласились. Карлос был мрачен и бессловесен. В его глазах застыли слёзы. Они с Марцио подняли Джузеппе и потащили дальше. Лукреция и Томмазо тихо ступали за ними. — Джузеппе самый счастливый среди нас. Пока. Он ещё не знает… — фыркнул Марцио, а затем обернулся к брату и сестре. — Молитесь, чтобы он не разорвал в клочья нас всех, когда узнает, что мы вернулись без Чезаре. Чувства, которые он питает к нему, неведомы никому из нас. Даже вам, — он презрительно посмотрел на Лукрецию и Томмазо и сплюнул. Они оба промолчали. Все в этой странной компании, следующей ночью по городу до ближайшего портала, чувствовали себя виноватыми. Около часа понадобилось им, чтобы дойти до площади Сан-Лоренцо в мире людей. На город опустилась глухая, тоскливая ночь. Словно даже природа ощутила какую-то страшную битву и решила на время притаиться. Ни один человек не бродил по улицам. Центр площади занимала базилика — старая, с щербатым фасадом из тёмных кирпичей и рыжими черепичными куполами позади. Все купола во Флоренции после Санта Мария дель Фьоре казались смехотворными и игрушечными. Также и их компания казалась фальшивой и неполной после того, как Чезаре покинул их. Джузеппе что-то пробормотал и начал дёргаться, поэтому они решили остановиться прямо на площади и уложить его на пальто Марцио. Лукреция и Томмазо уселись на ступеньки перед собором. Джузе забился в беспамятстве — его мучали кошмары от тёмной энергии, проникшей в него, но никто об этом не знал. Марцио пытался влить в него созидательную энергию — надеялся, что это даст сил, чтобы поддержать жизнь в его теле. Ослабленный Карлос только наблюдал, усевшись рядом. Мрачное настроение вселилось в их души. Они не знали, потеряли ли Чезаре. Но терять ещё и Джузеппе точно не хотели. Джузе лихорадило недолго, минут пятнадцать, но для Марцио это обратилось глухой, отчаянной вечностью. Он боялся, что при очередном приступе Джузе замрёт, а его дыхание ослабнет. Они ведь даже толком не знали, что с ним! Серьёзных повреждений у него не было, всё залечили ещё в мире демонов. От неизвестных недугов Марцио не мог знать лекарства. Наконец, Джузеппе успокоился и затих. Дыхание выровнялось, щёки порозовели. Марцио вытер испарину со лба и устало сел рядом. Спустя минуты Джузе открыл глаза. Все вздохнули одновременно с облегчением и тяжестью. Кто решится рассказать ему о Чезаре? Марцио помог ему приподняться и сесть, быстро осмотрел и понял, что теперь ему ничего не угрожало и нужен был только отдых. Но Джузеппе будто сразу почувствовал, что от него что-то скрывают, и огляделся. Нашёл взглядом Лукрецию, Томмазо, Карлоса, потом Марцио. Нахмурился, хрипло спросил. Отвечать ему Марцио было нечего.***
Чезаре очнулся неохотно, словно кто-то вытолкнул его наружу из приятного забытья. Но весьма вовремя: он уже почти не ощущал своё тело — настолько оно замёрзло. Если он и дальше будет лежать, то никогда не встанет. Поэтому, перевернувшись, он с трудом передвинул свои конечности и постарался растереть тело. Когда у него получилось сесть, он огляделся. Парк тихо дремал под сеточкой ночных облаков, росы и крючковатого тумана. Ветер изредка шевелил гряду вечнозелёных кустов. Перед ним виднелась дверь заброшенного сарая, откуда он вылетел. Как и прежде, ничего не напоминало о том, что раньше здесь был выход из мира демонов. Чезаре наконец сумел подняться и поплёлся к месту, где мог перелезть через ограду. В его состоянии это будет достижением, но оставаться здесь до утра он не желал. Одежда не высохла до конца и теперь холодила кожу лишь сильнее. Кровь из ран приостановилась, но всё тело ужасно болело и ломило, к тому же, хромота в ноге не прошла. Но Чезаре не думал об этом. Он строил план, куда ему идти дальше и где искать остальных. Если Марцио и правда так разумен, как он о нём думал, то должен был увести всех из разрушенного мира демонов. Даже Джузеппе. Если тот очнулся, то наверняка сопротивлялся, а если был без сознания, то всё получилось гораздо легче. Из мира демонов вся компания наверняка последует к его дому. Чезаре решил, что пойдёт туда, но обходным путём. Ребята были тоже ранены, а если ещё и несли Джузеппе, то не раздумывали над маршрутом — наверняка шли в первые попавшиеся переходы в мир людей. Тогда стоило пройти по-другому… Чезаре не знал, выдержит ли такой рывок, но сердце подсказывало: должен. Его грела радость: он справился! Он перехитрил Адриано и чудом вырвался из убийственной реки! Мысли «а если бы не сумел» только закипали в нём жгучий адреналин. Трижды в своей жизни он был близок к смерти и трижды уклонялся от ядовитой стрелы в последнее мгновение. Иногда на него накатывала меланхолия, будто он этого не заслужил, но он скорее прогонял её. Сложно держать себя в руках, когда ты три раза мог обернуться духом Флоренции! Чезаре помотал головой и ускорил шаг. Площадь Сан-Лоренцо мерцала вдалеке слабыми фонарями. Вскоре юноша различил голоса — и громкие голоса. Ноги скользили по булыжным дорогам, и он спотыкался. Благо, улица была узкой, и он успевал цепляться руками за шершавые стены старых домов. Только румяный блеск площади впереди тащил его за собой. Мир вокруг уже опасно завертелся, и Чезаре боялся упасть в переулке, не дойдя всего лишь пары шагов. Но он сделал последний рывок и вышел на площадь. Базилика Сан-Лоренцо, где хоронили всех умерших Медичи, восседала посреди площади грустно и величаво, как стареющая королева, обозревающая владения своей опустевшей, крохотной страны. И около ступеней базилики развернулась целая драма. Кто стал её зачинщиком, стало ясно ещё издалека. Когда дело коснулось Чезаре, Джузеппе сразу нашёл в себе силы, выхватил у Марцио меч и приставил его к горлу Томмазо. Обвинения, упрёки, злость — всё смешалось в речи обезумевшего Джузе и нещадно сыпалось на голову несчастного предателя. Тот мог только мямлить, просить прощения, раскаиваться, подбирать слова, но это не отдаляло его от скорой смерти. Лукреция прижалась к его груди и не отпускала, молила Джузеппе не убивать её возлюбленного, иначе и ей придётся умереть. «Любовь жалка, когда смотришь на неё со стороны, — равнодушно отвечал Джузеппе. — И бесконечно глупа». Марцио пытался вмешаться и образумить его, но не знал, что разбитое горем сердце ослеплено в своей ярости. Джузеппе не слушал его и быстро отбил его неуклюжие, усталые атаки. «Я убью тебя мучительно», — ледяным тоном заявил Джузе и спокойно посмотрел Томмазо в глаза. «Тогда будешь не лучше своего отца», — стало ему ответом и зря. Взмах мечом, и первая рана располосовала плечо. Томмазо закричал от ужасной боли. «Он сошёл с ума!» — Марцио признал это с горечью. Он сошёл с ума, потому что понял по их лицам: они оставили Чезаре умирать в разрушенном мире демонов. А что они могли сделать? Они бы не успели пройти и двух шагов по тем улицам — их бы тут же похоронило под грудой камней! Чезаре бы сам попросил их уйти. Но как объяснишь это Джузеппе? Как объяснить это человеку, чьей любовью они пожертвовали? «Так вот что значит это чувство, — раздосадовано думал Марцио. — В счастливые времена оно подобно сладости. В горечи же становится разрушительным ядом». Он не смог вынести, если бы на его глазах убили брата. Пусть он и сам недавно грозился его уничтожить, это не отменяло справедливого суда и правильного наказания. К тому же, лишённый сил и тёмного наставника, Томмазо казался жалкой разорванной куклой. Его бы сейчас убил кто угодно. Марцио обычно не страдал такой болезнью, как сострадание, но встал на защиту брата. Прервал удары мечом Джузе, влез между ними и признался, что это он взял на себя решение увести всех из мира демонов, не дождавшись Чезаре. Синие глаза Джузеппе вспыхнули тёмной, страшной ненавистью. Он занёс меч, и Марцио с запозданием понял, что даже не создал себе ещё один. Он даже не успел прикрыться, и такой хлёсткий разрез по лицу лишил бы его глаза. Но удара не последовало. Это не мог быть Карлос — он даже не сумел подняться на ноги от истощения. Марцио открыл глаза и посмотрел на Джузеппе. За ним стоял Чезаре. Именно он перехватил его руку с мечом. — Давай не будем так спешить, мой милый Джузе, — юноша мягко, но ослабленно улыбнулся. — Марцио совершенно ни в чём не виноват, он поступил правильно. А Томмазо заслужил справедливого суда. Чезаре вытащил из ослабленной ладони меч и отбросил его в сторону. Оружие упало с оглушительным звоном, и, кажется, именно этот звук привёл Джузеппе в чувство. Он будто очнулся, прорвался сквозь пелену ярости и туман горя. Он вздрогнул и обернулся. Чезаре нежно погладил его по лицу и прижал холодные ладони к пылавшим щекам. — Я… я… прости, — Джузеппе стыдился и ненавидел себя, а то, что он едва не совершил, наконец проявилось для него во всей низости и грубости. — Я совсем потерял рассудок, подумал, что ты… — Я переместил нас с Адриано в реку Арно в мире демонов, — Чезаре перешёл на шёпот — силы таяли, как дымка перед рассветом. — Я почти умер там, но ты вновь, в третий раз, спас меня, — Джузеппе смотрел на него недоумённо и ещё слегка пристыженно после своего гнева. Чезаре не стал дожидаться его вопросов и усмехнулся уже в губы, когда подтянул его лицо к себе ближе: — Я выжил, потому что у меня был тот, к кому я хотел ещё вернуться. Адриано — погиб, потому что потерял такого человека уже давно. Чезаре поцеловал его жадно и страстно. Изведённый тоской, зажжённый адреналином, обезумевший от близости смерти, он не стыдился ничего и ласкал рот Джузеппе на глазах у обескураженной публики. Марцио тотчас отвёл взгляд и покраснел от неловкости. От этих двоих даже воздух вокруг искрил любовью! Чезаре оторвался от губ Джузеппе, нежно улыбнулся и тут же упал без сознания в его руки. Джузе успел подхватить его, и, в заботах о нём, они с Марцио забыли о неприятном эпизоде и мимолётном безумии. Да Марцио и сам всё понимал. Они подхватили Чезаре с двух сторон и потихоньку потащили к дому. Обескураженные и смущённые Карлос, Томмазо и Лукреция ступали за ними, как призраки, и не смели даже вставить слово. Если у Томмазо это было от чувства вины, то Карлос ошалел от сегодняшних событий. К тому же, он едва не умер и потому ещё долго будет переваривать эту ночь. Всех шокировали слова Чезаре о том, как он уничтожил Адриано. Марцио ему почти не верил — ведь когда-то давно его наставник, Лука, погиб у него на глазах, упав в реку! Воспоминание настолько больно врезалось в память, что он не мог придумать, как же Чезаре удалось выскользнуть из обещанных лап смерти. Но мир демонов разрушился, значит Адриано умер. И если он был так неуязвим, как его описывал Томмазо, то смерть от собственного творения становилась всё логичнее и обоснованнее. Чезаре боялся очнуться в том забвении, из которого едва вылез, и осознать: спасение ему привиделось. Но кровать под ним была жёсткой, а тусклая комната вокруг ничуть не напоминала светлые покои. Чезаре попробовал пошевелить руками и ногами: тело реагировало, но со скрипом, заторможенно. Все его раны кто-то тщательно излечил. В лёгких немного хрипело, а лоб горел: после столь долгой прогулки под холодным дождём их всех ждала простуда. Он с трудом приподнялся на локтях, откинул одеяло и сел. Голова казалась такой тяжёлой, что он не сразу приметил Джузеппе, дремавшего в кресле напротив. А ещё из-за кухонной ширмы раздавались тихие голоса. Наверное, это братья, сестра и Карлос. Чезаре тихо позвал Джузе. Тот проснулся и сразу бросился к нему. Горечь от короткого, тяжёлого расставания больно разъела их сердца. Они только и смогли, что обняться и прижать друг друга к себе ближе. Чезаре тихонько смеялся и касался пальцами Джузеппе — его лица, одежды, плеч, только чтобы проверить: чувства не подводят его. Он так боялся очнуться ещё раз и узнать, что всё провалилось, что он одинок, несчастен и мёртв! Но Джузеппе был осязаемым и никуда не думал исчезать. Чезаре медленно целовал его ладони и улыбался сквозь поцелуи. На его же виске замерли тёплые губы Джузеппе. Наконец, поверив, что счастье у них не отберут, они посмотрели друг на друга, и Чезаре прошептал: — Надеюсь, ты извинился перед моими братьями за свой поступок! Томмазо хоть и виноват, но явно не заслуживает смерти. А Марцио так вообще сделал всё правильно… — юноша говорил это намеренно серьёзным тоном, но смягчил речь мелкой улыбкой — Джузеппе совсем стушевался, сполз с кровати и упал на колени перед ним. Уронив голову ему на руки, он тяжело вздохнул. — Да, я долго просил у них прощения, и они мне его дали. Но я сам себя не могу простить, — Джузе решился и поднял голову; в глазах его застыли боль и сомнение. — Я совсем не контролировал себя… мне страшно. Вдруг Томмазо прав и я не лучше отца? Вдруг что-то тёмное сидит глубоко во мне и только ждёт своего часа?.. — вопрошал Джузеппе дрожащим голосом — он долго готовил эти слова и выдерживал их в себе, как яд. Теперь этот яд травил его душу. Чезаре взял его лицо в ладони и приподнял. Провёл пальцами по шершавей щеке, обрисовал губы и наконец наклонился ближе. — Если бы тёмное сидело в тебе, оно бы уже давно проявилось. Для такого хватило бы и мелочи, поверь, — Чезаре ласково откинул его волосы назад и дотронулся лба. — Ты можешь гордиться собой. В тебе говорила любовь, а она коварна… — он потёрся носом о его нос и приоткрыл губы пальцем. — Коварна и опасна. Жадные до поцелуев, они вновь отключились для внешнего мира на долгие минуты, сомкнувшись только друг на друге. Чезаре не смущало даже их не лучшее самочувствие, он торопливо опустился на его шею и с улыбкой поймал сладкий выдох. Но Джузеппе вовремя вспомнил о том, как опрометчиво было бы уединяться сейчас, когда от целых четырёх человек их отделяла только тонкая ширма. Он мягко остановил Чезаре и пообещал ему уединиться потом на такой срок, какой он только выдержит. Чезаре ощущал, что пока огонь внутри него не потушен, но согласился. — Как только они уйдут, Джузеппе, ты будешь моим, а я твоим, — он посмотрел на возлюбленного серьёзно и даже строго. Джузеппе хватило выдержки не зацеловать этот взгляд до разнеженного выражения, а эти губы — до припухлости. Он поднялся и пошёл на кухню — позвать остальных. Все жаждали услышать рассказ о чудесном спасении, а сам Чезаре желал узнать, что же произошло, пока их с Джузе заточили в сфере. В комнате включили побольше света, заварили крепкого кофе и расселись на диванах — благо, их здесь было много, Чезаре создал их в последние дни перед миссией и забыл уничтожить. Марцио выглядел измотанным и бледным. Карлос же наоборот — немного пришёл в себя и даже повеселел. Лукреция печальной тенью следовала за своим братом и молчала. А сам виновник торжества — Томмазо — казался разбитым, сломленным и разочаровавшимся. Он намеренно прятал взгляд от Чезаре. Но Чезаре попросил его посмотреть на него и, вздохнув, обратился сначала к нему: — Томмазо, я знаю, что ты не хотел никого убивать: ни отца, ни брата, ни мать, в тебе говорили лишь злой голос Адриано и собственная обострённая ненависть. Ты не хотел портить и мою жизнь, но твоя леска оставила на моей шее след, — Чезаре потёр шрам, — а подкинутый тобою в квартиру ложный дневник чуть не разрушил нас с Джузеппе в 1966 году. — Томмазо задрожал, уронил голову и зашептал что-то невнятное в оправдание, но Чезаре вновь попросил его смотреть в глаза и пока молчать. Стыд жёг его изнутри, и это видел каждый. Томмазо ожидал прочитать во взгляде брата ненависть, презрение или отвращение, но видел только спокойствие и понимание. И это тяжкой виной уничтожало его. — Я знаю всё это, Томмазо, — продолжал Чезаре. — И не виню тебя. Но ты виноват в другом: в том, что не сдержал собственных чувств, позволил злу в своём сердце победить добро. Ты не обратился к нам, своей семье, за помощью, как только что-то пошло не так. Ты хранил и растил в себе зависть. А она же потом тебя и погубила. — Я понимаю свою вину, — судорожным шёпотом перебил Томмазо, подбежал к нему и упал на колени. — И прошу для себя сурового наказания, смерти… Я жутко виновен перед вами всеми и особенно перед тобой, Чезаре… — он склонил голову и мельком, исподлобья взглянул на него. — Сможешь ли ты когда-нибудь найти прощение для меня в своём сердце?.. — Постараюсь, Томмазо… — Чезаре опустил ладонь на его макушку и осторожно провёл ею. — Поднимись, пожалуйста. Наказание назначит тебе суд, не мы. Но мы потребуем, чтобы оно было справедливо. Никто в нашей маленькой семье не хочет терять ещё одного брата. Томмазо закрыл глаза, по его щеке стекла слеза. Он так ослаб и выдохся, что даже не нашёл в себе сил подняться. Лукреции пришлось помочь ему и довести до дивана. Чезаре верил ему — он говорил искренне и, может быть, впервые показал настоящего себя. Вовсе он не был поэтом, летающим в облаках, и творческой взбалмошной личностью. Он был глубоко сломленным, одиноким человеком, которого раздирали вполне обычные, но разъевшие душу чувства; который любил, но запретной любовью, который хотел быть понятым, но оказался забыт семьёй. После этого Чезаре рассказал о том, что случилось с ним и Джузеппе в тёмной сфере. Поведал и историю Адриано, и то, как совершенно случайное наблюдение в мире демонов спасло им жизнь. Ребята слушали молча и с изумлением. Никто не мог поверить, что авантюра Чезаре удалась. Особенно Марцио, знавший мир демонов не понаслышке. Но Чезаре сидел перед ними, живой и настоящий, а Адриано остался погребён под своим созданным миром. Марцио же рассказал ему о том, как они приходили в себя после появления сферы, как пытались спасти их с Джузе, но всё оказалось бесполезно. О чём говорили, почему чуть не переубивали друг друга и как, наконец, спасались из разрушенного мира демонов. Разговор вышел долгим, тяжёлым и напряжным. То и дело взгляды вспыхивали обидой и негодованием и так и клеились к Томмазо. «Что будем делать дальше?» — вопрос уже давно искрился в воздухе, и Чезаре решил ответить на него: — Нам нужно собрать и сформулировать доказательства для суда. А до того времени ты, Марцио, будешь ответственным за Томмазо. Всю историю расскажете вы с Джузеппе — советники охотнее поверят вам, чем мне, но я готов подключиться. Не хочу жестокого наказания для брата, но хочу полезного, и буду настаивать на этом в суде. Это всё нужно сделать в ближайшие дни, хотя все мы устали и заболели, — закончил Чезаре с тяжким вдохом и бессильно прилёг обратно на подушку. — Давайте сегодня отоспимся и хорошенько отдохнём. Каждый из нас это заслужил. — Но ведь ты планируешь что-то ещё… — сказал Марцио, когда все уже поднялись. Он хорошо знал брата и разглядел в его глазах жажду к делам, несмотря на болезнь и бледный вид. Чезаре слабо улыбнулся и подпёр голову рукой. — Да, ты прав. Я хочу улучшить защиту города от демонов. Они же всё равно будут. Только теперь эта защита построится по другому принципу — тому, которым обучила меня матушка много-много лет назад. Новая сетка свяжет наш мир с людьми и вряд ли угаснет. Но всему своё время, — тихо проговорил Чезаре, удобнее устроился на подушке и закрыл глаза, всем видом показав, что разговор окончен. Комната вскоре опустела. А вот желание Чезаре — нет. Правда, болезнь и истощение взяли своё, и он на самом деле скоро заснул, хотя поначалу только прикидывался спящим. Обещанное уединение отложили до лучших времён.Эпилог
Самым долгим и сложным оказалось общение с советниками и сбор доказательств для суда. Этим занимались Джузеппе и Марцио. Дело продвигалось лишь благодаря Томмазо, который открыто и честно признавался в своих злодеяниях и рассказывал всю историю от и до без запинки. Важная свидетельница, Лукреция, тоже всё подтверждала. Поэтому советникам пришлось уступить и дать начало суду. На нём Томмазо просил себе суровой казни, но судья смягчил приговор — по просьбам Чезаре, который считался пострадавшим. Итого, Томмазо должны были превратить в водного призрака и отправить в реку Арно на пятьдесят лет — помочь городу избежать потоплений в осенний период, хотя современная защита от наводнений была гораздо лучше, чем в 1966 году. Всех устроил этот приговор — справедливый и полезный, как и хотел Чезаре. После суда запустили переписывание истории мира покровителей Флоренции — враг превратился в героя, а пропущенная страничка о том, как город взрастил в себе тёмную сторону Адриано, была вновь бережно вклеена обратно. Но на этом Чезаре не закончил свои дела. Для начала он хотел отчитаться перед своими умершими родителями и старшим братом. Он пришёл к отцу, к тёмному замку, где обитала его душа, и с порога признался, что знает, кто такой Адриано. Стены задрожали и загудели от боли и воспоминаний, но Чезаре поведал всё, что случилось за прошедшие дни. Клементе было трудно принять, что юноша, когда-то столь близкий ему, отравился злостью и едва не уничтожил Флоренцию. Чезаре понимал, какие воспоминания питал о нём отец: он считал его без вести пропавшим и очень несчастным. Он ведь так и не узнал при жизни, мёртв Адриано или жив! Слова давались Чезаре с трудом, но он исторг эту историю из себя и на душе полегчало. — При жизни вашу любовь с Адриано не приняли. Примешь ли ты нашу с Джузеппе? — спросил он в конце. В замке притихло. Затем ветер зашевелил лозами плюща, и растения нежно коснулись щёк Чезаре. Они ласково оплели его плечи и тело. Отец обнимал его и принимал их любовь. В сердце потеплело. Чезаре смахнул слёзы и горячо его поблагодарил. К матушке в Санта-Кроче они пришли вдвоём с сестрой. Лукреция хотела выплеснуть всё горе, каким пропиталась её душа за многие века сокрытия и тайн. Одно лишь материно сердце было способно заглушить её боль. Сначала Чезаре рассказал всю историю как есть. Потом оставил сестру наедине с Маргеритой. Они говорили долго. Чезаре догадывался, о чём именно, но спрашивать не стал. Лукреция должна сама решить, что делать со своими чувствами и куда их развить. Пятьдесят лет без Томмазо помогут ей выбрать беспристрастно. «Не знаю, Чезаре, способна ли шестисотлетняя любовь умереть, — сказала ему Лукреция потом. — В моём сердце всегда будет место для моего Томмазо. Но будет ли оно по-прежнему так велико?». Матушка напоследок согрела их тёплым ветерком с запахом ладана и взъерошила их макушки. Она очень хотела увидеть и Томмазо, но тот уже плавал водным призраком в Арно и сам пока чувствовал себя слишком виноватым перед всеми, чтобы попросить прощения лично. После своего наказания он обязательно придёт и, как знать, искупит вину. С Лоренцо они поговорили все, как только во Флоренцию заглянуло яркое солнце. Старшему брату повезло больше в воплощении духа, он умел общаться с ними так же легко, как если бы стоял рядом. Он долго думал над ответом, и в итоге буквы из тени сложились на столе в предложения: «Я не испытываю ненависти к Томмазо. Мне жаль, что мы не помогли ему вовремя, не обратили на него внимания. Знай бы я раньше, что испытывает мой родной брат у меня под боком, то не был бы таким беспечным! Я встречусь с ним, когда он сам будет готов. И тоже попрошу прощения». Когда с разговорами было покончено, Чезаре взялся за мир покровителей и защитную сетку. Он предложил совету идею о создании специальных школ для развития магических способностей. Не только созидательных, подчеркнул он, но и тёмных тоже. Его идея взбудоражила советников, некоторых даже возмутила. Но Чезаре отлично обосновал её. С созиданием всё было ясно: уровень покровителей был сейчас низок и умения следовало развивать у всех жителей города, от простых уборщиков до приближенных к королю. Однако способных к тёмной энергии тоже надо было поискать и обучить их ею пользоваться. Так, эти покровители в будущем смогли бы управлять демонами и отодвигать их нападения. К тому же, они все будут хорошо известны и под боком у совета и короля. Никто не останется обделённым или обиженным. Ещё Чезаре придумал новый способ защиты города от демонов, если когда-нибудь их нападение снова станет таким же стремительным и сильным, как прошлые. На этот раз сетка, если её можно так назвать, не будет зависеть от постоянной подпитки созидательной энергией и при этом не потеряет в силе — как было с неудачными попытками Чезаре в прошлом. К тому же, она будет органично вплетена в город и мир людей. И сделает её Чезаре в виде… дорожных знаков! Дело в том, что во Флоренции, как и в других городах Европы, около десяти лет назад один чудак решил разнообразить обычные дорожные знаки и заполнить их смешными подходящими рисунками, которые, впрочем, не мешали разглядеть их сути. Например, будто бы человек несёт в руках белый прямоугольник со знака стоп, или пририсованная голова с нимбом ангела над стрелкой вперёд со знака «только одностороннее движение». Эти забавные рисунки разнообразили унылую реальность и заодно превратили поездку в город в соревнование: кому больше удастся заметить и запечатлеть таких знаков. Их точное количество было неизвестно даже их создателю! Так вот, Чезаре сделал эти знаки, и так плотно расставленные по всему городу, проводниками созидательной энергии и направил энергию на этот раз в обратную сторону: от мира людей в мир покровителей. И в нём оживали изображённые рисунки: то клумба с цветами, то каменная стена. Вокруг самих знаков образовывалась неплохая защита, её сила была в плотности. А подпитка энергией не требовалась: знаки и так «заряжались» напрямую от эмоций людей, которые, видя их, неизменно улыбались или тянулись за фотоаппаратом. Чезаре даже сам изумился, сколь простая и изящная идея посетила его голову. Непрерывный процесс, где радость людей обращается в энергию, а энергия — защитой; именно этого не хватало им всем века назад, чтобы сдерживать натиск демонов! Но Чезаре не сожалел. Всем идеям приходит своё время для реализации. Как и у ещё одной его тайной мечты… Он увлёкся виноделием снова и, когда все важные дела были улажены, начал собирать информацию о том, как открыть свою винодельню и что для этого нужно. План поражал сложностью и длиной, но Чезаре приступил к самым основам: продумал, чем же именно его вино будет уникальным, и где в окрестностях города он собирается его производить. С первым вышло отлично: свой рецепт у него был ещё в четырнадцатом веке, а вот со вторым пришлось повозиться и съездить много-много раз за город. Джузеппе неизменно сопровождал его в этих поездках и помогал советом. они ездили уже целых четыре раза, и все оказывались неудачными: то не нравилась винодельня, то качество винограда, то ещё что-нибудь в округе. Но Чезаре не отчаивался, и нынче с Джузеппе они посетили пятую винодельню. И, о чудо, она им вполне понравилась! Копить на её аренду они, конечно, будут вдвоём, но Чезаре знал, из какой казны можно будет вытрясти денег: всё-таки он теперь сменил знак минус на плюс у своей репутации и стал для родного королевства если не героем, то уж значимым покровителем точно… Советники поморщатся, однако не посмеют ему отказать! Джузеппе предложил подняться на купол Санта Мария дель Фьоре и немного отдохнуть на её вершине от усталости и суеты маленьких улиц. Чезаре с радостью согласился — подъём развеет их обоих, да и собор был важен для Джузеппе как одно из немногих мест, в которых хранились воспоминания о его бедной доброй матушке, связавшейся не с тем человеком и не в то время… Они разглядывали Флоренцию с высоты купола Брунеллески, совсем как обычные туристы. Чезаре жмурился от солнца, а Джузеппе скрытно целовал его ладонь. Когда-то давно они также стояли здесь, когда ещё не было самого купола, и не знали, какие испытания выпадут на их судьбы. Что-то ещё будет — с Флоренцией, демонами и покровителями, но Чезаре, улыбаясь Джузеппе, знал, что вместе они защитят и город, и близких, и друг друга.6 ноября 2021.