***
Адриано рассказывал историю без остановок и, когда закончил, замолчал надолго, чтобы дать охрипшему голосу отдохнуть. Чезаре так погрузился в историю, что совсем позабыл: перед ними стоял вовсе не Адриано из начала истории, погибший озлобленный мальчишка, а восставший из мёртвых мужчина, полный ненависти и жажды мести. «Зачем же такому понадобился ребёнок? — горько сглотнув, подумал Чезаре. — Зачем понадобилось рушить ни в чём не повинную жизнь случайной девушки?». Он всё-таки не выдержал и задал вопросы вслух. Адриано легонько дёрнул бровью — явно услышал его, но ответил не сразу. Настолько не сразу, что Чезаре уже решил задать другие вопросы, которых было ещё очень много, однако Адриано всё же прервал тишину: — Я думал воспитать себе преемника. А чтобы он наверняка обладал тёмной энергией, это должен быть мой ребёнок. Хочешь знать, Джузеппе, почему я выбрал твою никчёмную мать? — совершенно не обращая внимания на гневно сверкнувшего глазами сына, Адриано безразлично продолжил: — Она была покровителем, но не знала об этом! Так уж вышло, потому что её мать умерла, не рассказав ей, кто она есть, а отец не желал, чтобы она его покидала. Но она всё равно нашла способ! — жестоко усмехнулся Адриано, а Чезаре пришлось крепко сжать кисть Джузеппе, чтобы тот не сболтнул лишнего. — Я намеренно выгнал тебя на улицу, надеялся, что ты ожесточишься и пройдёшь тот же путь, что и я, а когда окрепнешь и дотронешься до тёмной энергии, я найду тебя и мы вместе сделаем намеченное. Но — как же это иронично — тебя нашёл именно мой Клементе… — Адриано повернул голову в сторону, и в его глазах блеснуло странное выражение — горечи и тоски. — Впрочем, — Адриано опомнился и встряхнул головой, — я наконец могу забрать тебя с собой, Джузеппе, и показать тёмную энергию. Уверен, что иногда ты видел её внутри себя или даже… прикасался к ней, — он улыбнулся так уверенно, что Джузе резко побледнел — это значило, Адриано говорил правду… — Вовсе… вовсе нет, — дрожащими губами шептал Джузеппе, уставившись перед собой. — Ты всё врёшь… я не владею этой дрянью! — К сожалению, не владеешь в совершенстве, — печально вздохнул Адриано и пожал плечами. — Ты даже плохо переносишь долгое нахождение в мире демонов, потому что полностью потерял созидательную энергию и тёмная внутри тебя хаотично клокочет. Но я научу тебя сдерживать её. Ругательства и выкрики «Я этого не хочу и готов сразиться с тобой, как только ты прекратишь свои грязные трюки и выпустишь меня!» Чезаре предвидел ещё до того, как они сорвались с губ Джузеппе и крепче стиснул его ладонь, заставив посмотреть на себя. Взгляд, полный ненависти, вскоре смягчился и успокоился. «Не надо», — попросил его Чезаре одними губами. Джузеппе покорно закрыл глаза и опустил голову. Если они разозлят Адриано, то этот демонический шар сомкнётся над ними и проломит их черепа в мгновение минуты. Не то чтобы у Адриано были причины их жалеть… Даже родство с Джузеппе не давало тому поблажек: преемником он оказался всё равно никудышным. — Адриано, — обратился к нему Чезаре; голос его не слушался и дрожал. — Расскажи, как ты построил мир демонов и чего добиваешься? Ты настолько… ненавидишь город, что хочешь его уничтожить? Такой вывод жужжал страшной правдой после рассказа, и Чезаре не знал, о чём подумать ещё. Адриано довольно улыбнулся. — Наконец-то правильные вопросы! Что ж, времени у нас всё равно много, я с радостью расскажу. Ненавижу ли я Флоренцию? Глупый вопрос, если ты меня слушал! Почему я не уничтожил её раньше? Хотел бы сделать это, всей душой, если она у меня осталась, — ухмыльнулся он. — Но даже мои силы ограничены против целого города. Поэтому я подтачивал его из века в век, как вода точит камень — медленно, но необратимо. В город уже и так проникло много демонов, так что ему не избежать очередных бед. А может быть, и всему миру, — загадочно улыбнулся Адриано и сцепил ладони между собой. — Впрочем, весь мир мне совсем не нужен. Главное, чтобы пала Флоренция… и она падёт. Я ведь стремился не только уничтожить защитную сетку города — на это хватит и доброй толпы демонов. Я ещё весьма преуспел в том, чтобы общий уровень сил покровителей значительно упал. Вы ведь и сами это заметили. Раньше в совете сидели искусные мастера созидательной энергии, способные отстроить город за одну ночь! Теперь же там сидят умельцы, которым едва ли по силам создать себе защиту… А куда пропали мастера? Хороший вопрос, если вдуматься, — Адриано улыбнулся так мерзко, что Чезаре невольно затошнило, как только он подумал об участи этих покровителей. — Да, и такое бывает, ведь в сражениях с сильными демонами чаще падают жертвой именно сильные воины… Какое совпадение! Сейчас же грань между мои миром и миром покровителей настолько истончился, что не сосчитать всех порталов, ведущих демонов прямиком в город! Скоро вся покровительская Флоренция станет одним большим проходом для демонов, но это станет лишь отвлечением. Ведь вы уже поняли, что демоны долгое время шли прямиком в мир людей? — Адриано не дождался ответа — видел в их испуганных глазах застывшую правду. — Итого: Флоренции не станет, её покровителей тоже, город в мире людей совсем скоро запустеет и обеднеет, и я наконец почувствую, что завершил свою миссию. Чезаре тяжело вздохнул и покачал головой. Перед ним стоял всего лишь глупый, обиженный ребёнок, ослеплённый своей гордыней и умом! Талантливый ребёнок, с которым обошлись слишком жестоко — просто потому, что вокруг было такое суровое время. Он хотел родительской любви или хотя бы понимания — а его выкинули в лапы извращенцев. Он хотел найти призвание и верную подругу жизни — а у него отобрали её и снова кинули его к извращенцам. Он, уже уставший и потрёпанный, и это к своим шестнадцати годам, думал наконец найти покой и хорошее вознаграждение за все страдания, которую ему причинила жизнь — и тут его подводят собственные чувства. Нелепая смерть в пытках, страсть, угасшая в выколотых глазах, и огромная зияющая пропасть вместо сердца — ненависть, столь сильная, что воскресила его к жизни. Он бы мог стать отличным покровителем — у него имелись все задатки. Он был усерден, дотошен и умён — выигрышное сочетание для созидательной энергии. Но как же часто порой за таких людей решали горестные случайности и ломали косточку за косточкой в их прекрасных белых крыльях! И они, немощные для неба, идеальные для земли, застревали в прослойке между, застревали в гневе и отчаянии... Чезаре не жалел его, но и не видел в нём одного лишь врага. Он видел в нём близкого друга своего покойного отца, видел в нём маленького мальчика, что стоял перед горящим сараем с умершей при родах сестрой. Видел в нём всё то потерянное и сломленное поколение бедного Средневековья, олицетворением которого он и стал. Возможно, натравливая на жителей города демонов, обрушивая на обычных людей несчастья, он хотел, чтобы кто-то такой же, как он, избежал этой участи и хотя бы умер быстро? Чезаре нахмурился. В любом случае, Адриано не заслуживал прощения. Маргерита разве заслуживала смерти? А Клементе, отдавший городу свои силы? Великолепный Лоренцо, которого все любили? А сотни и тысячи простых жителей, погибших из-за нападений демонов за многие века?.. Всё это ожесточало Чезаре, и меч нетерпеливо подрагивал в его руках. Но Адриано этого как будто не видел и меланхолично продолжал: — А мир демонов я создал так же, как ты создаёшь различные вещи с помощью энергии. Только для целого города мне понадобилось много лет. Я оставил его в том виде, в каком он был в четырнадцатом веке, и украсил на свой вкус. Вам наверняка понравилась его мрачная атмосфера!.. — усмехнулся он и прошёл полукругом рядом со стенами. — Здесь всегда сумерки потому, что ты умер именно в этот час дня? — тут же догадался Чезаре, и Адриано, посмотрев на него через плечо, кивнул. — И… так вот почему на всех картинах у людей выколоты глаза! — поморщившись, уже не спрашивал он. Но Адриано всё равно кивнул. — Почему бы и нет? Создать свой мир из демонов не получалось ещё ни у кого, так что я имел право развлекаться, как хотел! Теперь Чезаре понял, что пугало его сильнее демонической ловушки или неравного положения в битве. Это напускная весёлость Адриано, за которой клокотала целая бездна обжигающей ненависти! Стоило чему-то пойти не так, и она извергнется прямо на них. Лучше бы он был угрюмым, злобным и сварливым! Поначалу он даже казался равнодушным, но с каждой минутой их разговора распалялся всё сильней. Совсем скоро они услышат его противный смех! От него сразу заледенеет кровь. — А что насчёт Томмазо? Как долго он тебе служил? — Чезаре и сам не знал, откуда у него брались силы, мужество и отвага складывать слова в разумные вопросы. Возможно, он просто не хотел приближаться к тому, что могло стать их концом. Но Адриано был явно не против поиграть по его правилам и охотно отвечал: — Ох, Томмазо, Томмазо!.. — горько воскликнул Адриано и наконец развернулся к ним лицом. — Ваш Томмазо слегка разочаровал меня сегодня. Думаю, больше он мне не понадобится, но не переживайте, я отпущу его с миром! Мы встретились неслучайно, я тщательно наблюдал за всеми детьми Клементе, потому как понял, что с Джузеппе ничего толком не получится, только если долго с ним возиться. А вот Томмазо был настоящим подарком! Как же ловко я подметил у него ещё в раннем детстве зависть к старшему брату и неозвученные обвинения родителям. А мне было достаточно даже такой крохи, чтобы взрастить в нём ненависть и обернуть её тёмной энергией. Так что имейте это в виду, если захотите со мной драться: вся ваша злость будет использована против вас! — у Чезаре от этих слов горло стиснуло невидимой, но острой гарротой, и воздух больше не проникал в грудь. Прежде чем он сделал глубокий вдох, прошла минута. — Но Томмазо вовсе не испытывал такой ненависти к брату и своей семье, как вам могло показаться, — Адриано дёрнул плечами и поджал губы, будто сама невинность. — Мне нужно было ухватиться за его негативные чувства и только разжечь их. Поэтому мы познакомились ближе, и я обещал научить его тёмной энергии. А какого молодого, впечатлительного юношу не прельстит возможность отличаться от сверстников? Он вообще-то думал, что сумеет овладеть тёмной энергией, одолеет демонов и превзойдёт своего старшего братца. Но вскоре я хорошо изучил его и смог подобраться к его разуму ближе. А затем и управлять им. Не думаю, что он на самом деле желал смерти Лоренцо или отцу, а уж тем более досточтимой Маргерите… — Чезаре едва заставил себя не сорваться с места и не напасть на него с мечом — с настолько мерзкой усмешкой Адриано произнёс имя его любимой матушки! «Буду же я хорошим примером для Джузе, если в итоге наброшусь сам!» — лихорадочно дыша, успокаивал себя Чезаре и только сильнее стискивал пальцы вокруг рукояти. — Бедный Томмазо виноват перед вами только в том, что позволил своей зависти вырасти в настоящий пожар и погубить всех вас. А передо мной — в том, что даже этот пожар был для меня недостаточен, — если бы Чезаре не изучил так хорошо мимику Адриано за эти десятки минут, что они были здесь, то подумал бы, что тот и впрямь сожалеет. — К несчастью, когда я понял, что он не так уж способен, было слишком поздно искать кого-то другого. Я думал, сегодня он сумеет как можно дольше концентрироваться на демонах, чтобы согнать вас, но он быстро потух. Впрочем, теперь уже без разницы. Ваши друзья и так измотаны, им не до спасения города. А город между тем рушится... Вам же было интересно, сколько демонов проникает в мир людей за одну минуту? — зловеще улыбнулся Адриано и тут же всплеснул руками. — Даже мне неизвестно, представляете? Но будьте уверены в одном: пока мы разговаривали, Флоренция стала на шаг ближе к исчезновению. Кого сейчас Чезаре жалел, так это несчастного Томмазо и их славный город. «А я ведь долго не хотел верить, что ты это всё и придумал…». Глупый, глупый брат! Он как жил в своих романтических фантазиях, так и остался в них, даже когда флёр таинственности уже давно превратился в жуткий смрад! Позволил своей зависти вырваться наружу, вовремя не остановился — и вот уже плёлся по кривой дорожке… Чезаре давно знал, почему он инсценировал свою смерть, но, как его родной брат, который скучал по нему, всё ещё задавался горестным вопросом: зачем?.. «Зачем он разбил нам сердца?». Чезаре хотел бы задать этот вопрос ему в лицо, но уже и не знал, выберутся ли они когда-нибудь из этой мрачной сферы. — Что ты будешь делать сейчас и чего хочешь от нас? — они с Джузеппе прекрасно понимали, что никакой сделки точно не будет, но стоило хотя бы попробовать. Адриано хмыкнул и приподнял бровь. Затем медленно сложил руки за спину и наклонил голову вбок, будто раздумывал. Чезаре уже едва терпел его кривляния. — Благодаря вам я теперь создаю меньше демонов, но даже это не проблема. Я дополнительно усилю эти фабрики демонов своей энергией, чтобы разогнать их на полную. В какой-то момент город пресытится демонами так, что пути назад уже не будет. Ведь сколько он впитал в себя за все прошлые века, надеюсь, вы не забыли? А от вас… от вас мне почти ничего не нужно. Точнее, с Джузеппе я ещё успею поговорить, а вот с тобой, Чезаре, мне хочется обсудить кое-что наедине. С этими словами Адриано щёлкнул пальцами, и тёмные плети вокруг Джузе пришли в движение, поползли к его лицу. Одна чёрная ниточка отделилась и пролезла к нему в рот. Джузеппе непонимающие захрипел, поморщился, а затем бесчувственно уронил голову набок. Чезаре испуганно бросился к нему, попытался привести в сознание и похлопал по щекам. Но Джузе, хоть и бледный, мелко дышал, и это немного успокоило Чезаре. Он развернулся к Адриано и зло выплюнул: — Что ты с ним сделал? — Всего лишь на время усыпил, пусть отдохнёт! — лживо оправдывающимся тоном воскликнул Адриано и усмехнулся. — С ним всё будет в порядке. Просто я хотел поговорить именно с тобой… — Ну, тогда говори скорее! — Чезаре крепче перехватил меч и вышел вперёд. Он страшился боя, потому что вполне понимал свои шансы на победу, но за ним стояли город, его семья и Джузеппе. Важность того, за что он боролся, слегка озаряло его обречённое настроение. — Послушай, Чезаре, — Адриано наконец сбросил маску шута, которого с таким наслаждением разыгрывал перед ними всё это время. С его лица пропала улыбка, щёки как будто впали, а глаза наполнились жутким, тёмным, глубинным чувством. Теперь он говорил тише и серьёзнее. От этого всего душу Чезаре грызли колючие червяки страха. — Ты же понимаешь, что меня нельзя убить? Твой меч для меня всё равно что тупая иголка. Я бы мог растворить его так же, как меч Джузеппе, но не буду делать. Из уважения. — Какого, к чёрту, уважения?! — закричал Чезаре и выставил перед собой меч, стиснув его рукоять двумя ладонями, чтобы лезвие перестало дрожать и выдавать его страх. Но Адриано уже чувствовал его и явно им наслаждался; словно прочитав его сомнения, он холодно улыбнулся. Глаза его как-то нехорошо и подозрительно блеснули. Чезаре всё меньше контролировал эмоции. Страх стягивал сердце ледяной коркой. — Из уважения к твоим способностям, — спокойно ответил Адриано, а мерзкая улыбка всё ещё кривила его лицо. — Я бы предложил тебе присоединиться ко мне, чтобы ты научился владеть тёмной энергией — у тебя бы получилось, с твоими-то талантами. Но, боюсь, ты откажешься сразу, пока не поймёшь, что выбора у тебя нет. — Последние слова болью отпечатались в ушах Чезаре. А может, это было из-за постоянной вибрации, от которой уже сильно мутило. — Ты очень гордый юноша и не позволишь сломить себя просто так. — Мир демонов же разрушится, если ты умрёшь? — холодно спросил Чезаре и глубоко вздохнул, чтобы вернуть себе самообладание. Адриано прыснул от смеха. — Да, конечно! Но ведь ты же не забыл, что я и так мёртв?.. — Помню. И потому хочу проверить, — Чезаре встал в боевую стойку и приподнял лезвие. Руки больше не дрожали, страх перегорел в его душе. В ней не осталось толком ничего. Но тем лучше для боя. — Что ж, пожалуйста! — Адриано взмахнул рукой, и в его ладони, сплетаясь из тёмной энергии, возник прекрасный острый меч. — Только не забудь остатки созидательной энергии влить в своё оружие, иначе я буду драться словно против беззащитного котёнка! Чезаре решил, что это разумно — ведь созидательная энергия противоположна тёмной. Его меч легонько замерцал в здешнем сумраке. Юноша замахнулся им и побежал на Адриано.***
— Дерьмо! — прошипел Марцио после того, как Джузеппе и Чезаре затянуло в плотный демонический шар. Теперь он завис над крышей метрах в трёх и больше не двигался. Что там происходило — никому неизвестно. На руках у Марцио лежал ещё ослабленный «братец», сунувшийся в самое пекло демонов без экипировки. «Всё-таки ты туповат», — примерно такие слова готовил для него Марцио, когда он очнётся, хотя, конечно, понимал: в случившемся не было его вины. Он влил ещё немного энергии, и щёки Карлоса покрыл здоровый румянец. Раны уже давно затянулись, внутренние повреждения срослись, но крови было потеряно много, поэтому Карлос очнётся ещё не скоро. Марцио позволил себе слабость и медленно провёл по его лицу, убирая слипшиеся волосы. «Только попробуй не выжить, — стиснув зубы, подумал Марцио. — Если б ты только знал, что перед смертью матушка попросила меня помириться с тобой, простить твои грехи и защищать тебя! Она вернётся ко мне обиженным духом, если я тебя потеряю». «Да я и сам себе не прощу...», — заглохло где-то в сердце, не смея подобраться к мыслям. Даже сам Марцио не ведал, какие терпкие чувства клубились в глубине его души. Упавшее тело Томмазо казалось настолько безжизненным и распластавшимся, что если бы не Лукреция, которая подползла к нему и, ощупав, начала вливать энергию, то Марцио бы решил, что их вероломный брат наконец-то обратился духом. Твёрдая черепица крыши наверняка кое-что ему сломала. Лукреция аккуратно положила голову брата к себе на колени и склонилась над ним. Марцио фыркнул: ещё десять минут назад она хотела его убить. — Это правда? — громко спросил он, чтобы сквозь усилившийся дождь сестра услышала его. — Правда, что вы любили друг друга?.. Лукреция подняла голову и устало посмотрела на него. Её лицо ужасно побледнело, на щеках кровили ссадины, у губы виднелся кровоподтёк. Глаза больше не выражали ничего. Но она усмехнулась. — Правда, Марцио. Только что мне толку оправдываться? Ты всё равно ничего не понимаешь в любви… Что-то протестующее и дико неправильное вспыхнуло в его сердце, но он подавил это и сдержанно произнёс: — Не понимаю. Но послушать могу, — Марцио поднялся на ноги, закинул одну руку Карлоса себе на плечо и потащил его под навес рядом с крышей, чтобы он не мокнул под дождём. — Нам по-любому нужно разбудить этого ублюдка, чтобы узнать, как вытащить Чезаре и Джузе из той штуки. Он усадил Карлоса рядом со стеной и укутал его в свой плащ, чтобы он не замёрз. Потом вернулся к Лукреции, всё ещё восстанавливавшей Томмазо. Лицо её, залитое дождём и слезами, не выражало ничего, кроме боли и усталости. Она тихо начала, пока Марцио собирал упавшие мечи вокруг — их рассыпало, как конфетти после вечеринки: — Да что тут рассказывать, Марцио? Любовь настигает нас тогда, когда мы менее всего этого ждём. И не спрашивает, нужно нам это или нет. Разобьёт ли этот человек нам сердце или сохранит в целости… — Лукреция тяжело вздохнула и смахнула со лба Томмазо волосы. — А ещё любовь уж точно не спрашивает, приходится нам этот человек братом или сестрой и сколь запретны будут наши отношения… Так и случилось с нами. В детстве мы едва терпели друг друга, к тому же, четыре года разницы лежали между нами пропастью. Наверное, каким-то поворотным моментом стал тот вечер, когда мы поссорились из-за его стихотворения. Как ты и сам знаешь, братец частенько витал в облаках, в отрыве от реального мира. Его стихи, когда он сочинял, были чувственны, но местами смешны для людей, не ослеплённых благоговением перед ним. Сначала мы громко спорили, потом неожиданно пришли к компромиссу, а затем он вообще попросил у меня совета по поводу следующих строк. Мы начали всё чаще встречаться, всё больше узнавать друг друга… Я вдруг поняла, что он не так уж невыносим, что в нём много прекрасного и искреннего, когда он и правда любит человека. Мне было всего тринадцать лет, Марцио, я была ещё наивным прелестным ребёнком, потихоньку вступающим на путь взросления. Я только начала изучать интересных юношей вокруг себя, как их всех разом затмил мой старший братец. В сравнении с ними, он выигрывал во всём. И слишком уж просто оказалось для моего нежного девичьего сердца проникнуться к нему любовью… сначала неосознанной и невинной, затем более серьёзной. — Поэтому ты помогла ему притвориться умершим от чумы и сбежать? — жестоко усмехнулся Марцио. Лукреция закрыла глаза и вздохнула. — Не обвиняй меня, пожалуйста. Я была ослеплена любовью и делала всё, что он прикажет. Я думала, если мы инсценируем его смерть, нашей любви будет проще. Ведь кто бы её одобрил, как ты думаешь, Марцио? — она смело взглянула на него. — Может быть, матушка, которая заподозрила нашу привязанность и потому отправила меня подальше от него, в Рим? Или отец, который хотя и не принуждал меня к браку, о нём явно раздумывал? Или Лоренцо, который бы вообще, едва узнав об этом, вызвал бы Томмазо на бой?.. — Лукреция поджала губы, но тут же успокоилась и опустила голову; в те секунды в ней говорил обиженный на свою семью ребёнок. — Это сложно, Марцио. Тем, кто не любил запретной любовью, не понять. Я сбегала к нему из дворца — в той суматохе этого не замечали, и мы наслаждались любовью. Хотя на душе у меня было неспокойно… Я думала, он делал это ради нашей любви, а он таким образом отвёл от себя все подозрения… Которые потом пали на несчастного Чезаре, а он их вовсе не заслуживал. Прошло шестьсот лет, и от любви не должно было остаться ничего. Но осталось. Мы уставали друг от друга, расходились на долгие десятки лет, а затем соединялись вновь. Когда это произошло совсем недавно, я заметила, каким странным и нервозным он стал. И проследила за ним… Узнала об этом мире, но ещё ничего понять не могла. А сегодня он рассказал обо всём сам. — Сможешь ли ты любить его после этого? — Марцио спрашивал уже без иронии. Он искренне жалел сестру, положившую хрупкое сердце в жернова под именем Томмазо. — Не знаю, смогу ли выдержать ещё этой любви. Но перестать любить — нет, точно нет, — Лукреция с горькой нежностью поглядела на бледное лицо Томмазо и пальцами легонько очертила его подбородок. Марцио почти проникся их историей, но демонический шар над их головами красноречиво напоминал о том, кто виноват во всём этом. И как раз вовремя Томмазо начал приходить в себя. Сначала он поморщился, затем задрожали его веки, а потом он распахнул глаза. Лукреция грустно улыбнулась и продолжила вливать в него энергию. Томмазо увидел её и облегчённо вздохнул. — Лу… это ты… Думал, больше тебя не увижу, — он поднял руку и слабо коснулся её лица. Она молча закрыла глаза и крепче прижала его ладонь к себе. Марцио откашлялся и грубо разрушил эту милую атмосферу. Он ведь ещё помнил, какие жестокие речи говорил Томмазо всего минуты назад! — Сестра, прошу у тебя прощения, но... — Марцио не договорил и резко схватил Томмазо за грудки. Сначала усадил, потом заставил подняться. Лукреция тихо упрашивала его не делать этого и цеплялась за одежду, но силы покинули её, так что Марцио легко от неё отделался. Томмазо плохо стоял на ногах и ещё покачивался. Его жалкий потрёпанный вид вызывал лишь усмешку. — Что, уже не такой смелый, как прежде? — Марцио грубо встряхнул его и дал пощёчину, чтобы он перестал скатываться в беспамятство. Томмазо поморгал и уставился на него тяжёлым, затравленным взглядом. Без рук брата он ещё нетвёрдо держался на ногах, но Марцио с отвращением отбросил его от себя и скривился. Томмазо устоял, но так слабо, что дуновения ветра было бы достаточно, чтобы уронить его. — Ублюдок! Ты испортил жизнь нам всем! — Марцио обещал держать себя в руках, но злость разгонялась по его венам и бурлила в сердце. Он ведь мог потерять Карлоса!.. И ещё неизвестно, что случилось с Чезаре и Джузеппе… — Это правда так… — Томмазо ссутулился и опустил голову. Но Марцио его раскаяние — наигранное или нет — вовсе не растрогало, а только рассмешило. — Ещё и в размазню превратился! Отвратительно! Несколько минут назад ты был хотя бы смелее… — северный принц сплюнул и с презрением посмотрел на него. — Мы ещё с тобой разберёмся, дорогой братец, но сначала расскажи: что это такое и как оттуда вытащить Чезаре с Джузеппе? — Марцио указал пальцем на демонический шар. Томмазо медленно поднял голову и охнул — шар он заметил впервые. По его лицу пробежала скорбная тень, дрожь тронула губы. Марцио ненавидел его всей душой, а это обречённое выражение только добавило ему злости. — Придурок! Отвечай же! — он грубо пихнул Томмазо в плечо, и тот растерянно повалился назад. Упал на жёсткую черепицу и шикнул от боли. Лукреция хотела подползти к нему, но Марцио преградил ей путь мечом. — Прости, сестра, сейчас нет времени на проявление чувств. Ты ведь не забыла, что он натворил?.. У Лукреции не осталось сил спорить. Она ослабла и только покорно уронила голову на грудь. Томмазо, сидевший в паре шагов, посмотрел на неё с тоской и любовью. Марцио перевёл меч на него и ткнул им в его грудь. — Говори! — Этот шар… из тёмной энергии, — прохрипел Томмазо, с непривычки потерявший голос. — Его сделал Адриано. Он — создатель мира демонов и настоящий обладатель тёмной энергии. Когда-то он даже знал нашего отца. Город обошёлся с ним жестоко — это долгая история. Над ним долго издевались, а затем убили. Но он был так преисполнен ненависти к Флоренции, что восстал из мёртвых с помощью тёмной энергии. Потом сделал этот двойник города. Сейчас он хочет перенасытить Флоренцию демонами и тем самым уничтожить её. А из этого шара… не выбраться, пока он сам того не захочет, — с огорчением подытожил свой короткий рассказ Томмазо и опустил голову. — Если Чезаре и Джузе туда попали… — Врёшь! — Марцио надавил на меч, и его кончик прорвал верхнюю одежду. Томмазо задержал дыхание, прижавшись к черепице. Неловкое движение грудной клеткой — и меч вопьётся ему под рёбра. — Ты тоже обладаешь тёмной энергией — вон как недавно ею хвастался! Так иди и уничтожь этот шар! И вытащи Чезаре с Джузе. — Не получится… — пролепетал Томмазо и закрыл глаза, ощутив, что меч впился ещё сильнее. — Марцио, я не вру! Я вовсе не так искусен в тёмной энергии! Я — ничто без помощи Адриано!.. Всё это недавно я проделывал только потому, что он пролез в мой разум и подогревал во мне ненависть, на которой и строится тёмная энергия! Без него я… полное ничтожество, поверь, Марцио! — Томмазо надрывно выплёскивал каждое предложение и бился в судороге так, что теперь представлял собой жалкое зрелище. Марцио с минуту прожигал его взглядом, затем сплюнул и убрал меч. — Вот то, что ты ничтожество, охотно верю! — прошипел он и наступил ему на руку. — Как же ты ущербен и бесполезен! — нагнувшись ближе, Марцио надавил ботинком сильнее и прошептал: — Если я узнаю, что этот шар можно разбить как-то иначе, то убью тебя! Он отпустил Томмазо, и тот, содрогаясь и хрипя от немых рыданий, прижал опухшую кисть к себе. Лукреция, пошатываясь, поднялась на ноги и подбежала к нему. Марцио же посмотрел наверх, удобнее перехватил меч, разбежался и подпрыгнул к шару. Он пролетел сквозь него, как через плотное тёмное облако, и ничего не увидел. Затем попробовал ещё несколько раз и пытался внутри размахивать мечом — надеясь разогнать клубок тёмной энергии, как демона. Но ничего. Внутри будто никого не было, хотя он точно знал, что Чезаре и Джузеппе скрылись именно там. Томмазо наблюдал за ним с сожалением в глазах. И только под конец, когда Марцио уже выбился из сил и тяжело дышал, решился сказать: — Не получится, Марцио… Только если Адриано этого захочет. Мы можем… только ждать. Марцио вытер испарину со лба и сунул меч обратно в ножны. Подошёл к краю крыши и посмотрел на улицы: демоны всё также толпились там, но их было уже меньше. Хаотичность, с которой они двигались, сменилась на ленивое ползание. Томмазо облегчённо выдохнул, решив, что Марцио унялся. Но тот резко обернулся, подбежал к нему, опрокинул на спину и приставил меч к горлу. Лукреция вцепилась в куртку Томмазо и прижалась к его груди. Её глаза умоляюще уставились на Марцио, а холодные губы шептали: «Пожалуйста, пожалуйста…». Но Марцио смотрел только на Томмазо, испепеляя его гневом. — Ты был его учеником, — медленно процедил он. — Ты должен знать его слабости, то, в чём он уязвим. Должен знать, как уничтожить этот мир и остановить Адриано! — лезвие царапнуло нежную шею, и кровь струйкой потекла вниз. — Может, у него была мастерская или просто помещение, где он хранил что-нибудь важное? Ты должен знать, хоть что-то, мерзкий братец! — Нет, Марцио, — глухо ответил Томмазо, пустым стеклянным взглядом смотря на него. — У него нет слабых мест, он ни в чём не уязвим. Он уже мёртв, его нельзя убить. Единственное, что может подвести его, это хаотичность тёмной энергии. Она непостоянна и опасна. Но он в ней так искусен, что я не поверю, будто он сможет потерять контроль. Как это получилось у меня… — Томмазо грустно усмехнулся. — Мир демонов опасен и непредсказуем. Я бы посоветовал вам уходить. Если он приведёт задуманное в жизнь, то здесь начнётся настоящий Ад… Если ты мне не веришь, лучше убей сразу, — Томмазо заметил волну негодования и сомнения, прошедшую по лицу брата, и опередил его. — Всё равно больше сказать мне нечего. Если бы я правда что-то знал… я бы хотел их спасти. Я причинил Чезаре много боли… — Томмазо повернул голову набок и закрыл глаза, будто приготовился к решающему удару по шее. Лукреция лежала у него на груди, понимая, что не сможет остановить удар, если Марцио правда захочет убить её брата. Но она могла облегчить его смерть, позволив ему уйти в духи Флоренции не в одиночестве… Впрочем, Марцио и не собирался его убивать, даже если говорил обратное. Он убрал меч и только со злости проскрипел зубами. Он ненавидел беспомощность и ожидание чего-либо, на что даже не мог повлиять! Но слова Томмазо он не забыл. — Да, в одном ты прав: ты причинил ему много боли. Молись — хоть всем известным богам сразу, чтобы Джузеппе оказался к тебе милосерден и не перерезал тебе глотку сразу. Ведь ты же именно так хотел убить Чезаре однажды, верно? С помощью гарроты? — Марцио даже не обернулся к нему. Если бы увидел его, то не сдержался бы и напал. Томмазо вновь повернул голову, теперь к небу, чтобы капли заливали его лицо. — Я не хотел ему вредить, моё тело тогда принадлежало Адриано. Но не буду отказываться от вины и ответственности, — Томмазо слегка привстал на локтях; Лукреция уже сидела подле него и пыталась поднять — иначе долгое лежание на холодной черепице могло застудить его. — Я виноват во всём, что происходит, и осознаю это. Если бы я лучше контролировал свои зависть и злость… — Замолкни! — огрызнулся Марцио. Чего он терпеть не мог, так это невнятных оправданий и саморазрушения. Если он ещё немного послушает Томмазо, то точно прикончит его на месте! Поэтому он пошёл к навесу, проведать Карлоса. Тот начинал потихоньку приходить в себя: уже морщился от холода и жмурил глаза. Значит, совсем скоро пробудится... Марцио смахнул с его щёк воду и потрогал лоб: тёплый, но не горячий. На таком холоде нетрудно простудиться, и это беспокоило его больше всего. Они тут все заработали на хорошее воспаление лёгких, пока торчали под ледяным дождём. Наконец, Карлос очнулся и слабо помотал головой. — Марцио?.. — тусклым голосом спросил он и выдавил из себя улыбку. — Я уж было решил, что точно умер. Демоны так плотно облепили меня… — Вот ещё! — Марцио чувствовал, как дрожал его голос, и не мог утоптать в своём сердце целую охапку эмоций — противоречивых терпких цветов. — Я бы не позволил тебе умереть так просто и банально, внутри какого-то демона!.. — он волновался и совершенно не думал, о чём говорил; возможно, именно в тот момент говорило его сердце — настоящее и чувственное. Карлос улыбнулся и накрыл его руку ладонью. Марцио вздрогнул, но не оттолкнул. Он так долго отказывался от простых прикосновений и человеческого тепла, что теперь с непривычки сомневался, заслуживал ли их вообще. Может, раз он так жил всю жизнь, это и было правильным? Но взгляд Карлоса говорил о другом. Марцио ещё толком ничего не понимал, поэтому пристыдил себя за неловкость и поскорее разорвал контакт, сделав вид, будто поправляет накинутый на Карлоса плащ. Им всем стоило вернуться к реальности, пока что печальной и безнадёжной. Марцио рассказал «брату» о демоническом шаре, Чезаре и Джузеппе, Адриано и о том, что поведал сдавшийся Томмазо. Карлос, хоть и был ещё слаб, выслушал внимательно и иногда посматривал на сферу, застывшую над крышей. Марцио торопился и говорил о многом скомкано, так что у Карлоса накопились вопросы. Но им всем пришлось разом замолчать: мир демонов мелко содрогнулся. Они одновременно подняли головы наверх и замерли. Сфера, то разрастаясь, то сужаясь, наконец застыла, а потом медленно растаяла. Марцио пригляделся. Оттуда выпал человек, ударился о черепицу и прокатился пару метров по инерции в сторону. Они все бросились к нему. Им оказался бесчувственный Джузеппе. Марцио тут же проверил его дыхание и пульс и успокоился. Но вопрос застыл в глазах у всех: куда подевались Чезаре и Адриано?..***
— Я буду предлагать тебе сотрудничество со мной до тех пор, пока ты дышишь! — весело отозвался Адриано, пока Чезаре собирался с силами на новую атаку. — Даже когда ты умрёшь, я посмотрю, не скопилось ли в тебе достаточно ненависти, чтобы я с её помощью мог вернуть тебя к жизни. Это будет сложно, признаю, но я уж постараюсь. Тогда ты станешь моей марионеткой, — Адриано зловеще улыбнулся и тут же поправил себя: — Умной и способной марионеткой, конечно же! Чезаре был обречён. Не найти избавления даже в смерти — вот что пугало его сильнее собственной кончины. Он тяжело дышал и лихорадочно раздумывал над тем, что ему делать дальше. Бой он нещадно проигрывал. Адриано оказался жестоким, коварным соперником с изумительной техникой владения мечом. Теперь Чезаре понимал, что на тренировках его жалел не только Джузеппе, но и даже суровый Марцио. Адриано утомил его контрвыпадами и извёл внимание ложными движениями и подлыми приёмами. Чезаре никогда долго не бывал на стороне атакующего, чаще отрабатывал в защите и сейчас совсем потерялся. Раны обжигали всё тело, начиная с лица и заканчивая голенями. Странно, что Адриано ещё не попал ему в сердце — наверное, пока и не пытался. Если бы захотел — точно сделал. Отдалённо Чезаре осознавал, что больше не выдержит. Он терял много крови, силы пропали ещё после схватки с демонами, а правая нога отдавала болью во всё тело при ходьбе. От слабости кружилась голова и меркло перед глазами. Джузеппе же всё так и не просыпался. Наверное, он очнётся лишь тогда, когда этого захочет Адриано. Чезаре на секунду прикрыл глаза. Без его помощи в боевом искусстве он ничто. На это и рассчитывал Адриано, усыпив Джузе. А ещё злость. Чезаре пытался её контролировать, но иногда, в перерывах между атаками, его разум будто обжигало вспышкой и ему казалось, будто он видел там лицо Адриано. Это убивало в нём надежду — хотя думалось, она должна была умереть ещё давно, когда он понял, что не выиграет этот бой. — Сдался? — с воодушевлением спросил Адриано, когда пауза затянулась. — Ну давай же, не глупи, соглашайся! Не хочу причинять боль тому человеку, которого так нежно полюбил мой сын. — Зачем же я должен соглашаться? — Чезаре сплюнул кровь и уставился прямо на Адриано. — Это твой бой, твоя ненависть к городу — не моя! Это твоя история и твоя слабость, с которой ты не справился раньше, а теперь ей потакаешь. — Руки едва удержали меч, когда он выставил его перед собой. — Зато я хорошо знаю, что является моей историей. И она прямо противоположна твоей! — Смотри, Чезаре, как бы твоя история не стала слишком короткой, — Адриано прищурился и окинул его презрительным взглядом. От его слов по телу пробежал жуткий холодок. Но Чезаре не хотел нападать сейчас. Если сделает рывок, он будет точно последним. Адриано хватит взмаха руки, чтобы он упал навзничь и больше не вставал. Да и созидательных сил уже почти не осталось — с их помощью атаки хотя бы были похожи на нечто, в теории способное ранить. В медальоне ещё сохранился клочок энергии. «Надо потратить её с умом, — тускло проносилось в воспалённых мыслях Чезаре. — Думай же, как можно его убить!» Мечом Адриано ни ранить, ни уничтожить. Созидательная энергия для него пшик — разве что если бы у Чезаре был её целый запас… Над своими силами Адриано удерживал контроль, хотя Чезаре почему-то зацепился в его рассказе за моменты, когда он переставал ими управлять и превращал всё вокруг себя в хаос. Ведь и сама тёмная энергия — хаос! А мир демонов… могли ли демоны напасть на своего создателя и разорвать его в клочья? Чезаре не знал, ничего не знал! Слишком мало времени, слишком много неизведанного. А может, поддаться на уговоры и сделать вид, что он согласен примкнуть к нему? Изучить его и попытаться вонзить нож в спину?.. Найти слабое место! Мысли Чезаре бросало из жара в холод, они летали в его голове, объятые лихорадочным огнём сомнения. «Нет, плохой вариант… — решил он наконец. — Тогда мы потеряем Флоренцию. А может, и самих себя». «Зато Джузеппе будет спасён!» — мысль слишком сладкая и гнилая изнутри, Чезаре боялся ею отравиться и пойти трусливым путём. Энергии в медальоне едва хватит на простое перемещение. Может, попробовать так? Переместиться вместе с Адриано куда-нибудь подальше отсюда? Но куда? Зато это освободит Джузе, и когда-нибудь он сможет очнуться. Мысленно юноша уже согласился с идеей и даже придумал, как всё провернёт. Ведь перемещать можно было только тех людей, с которыми был длительный близкий контакт! А он даже не дотронулся до Адриано, пока дрался с ним… Однако это мелочи, он уже решил, как сделает это. Неясным оставалось одно: куда им перемещаться? В мире демонов сейчас везде небезопасно для самого Чезаре, Адриано же здесь как дома. Или не везде?.. Было ли в этом мире что-то такое, неподвластное даже его создателю? Что-то, ставшее непредсказуемым и опасным?.. Чезаре озарила грустная, но блестящая идея. Будь у него больше времени, он бы ещё подумал над ней, разложил все плюсы и минусы, все сомнения. Но времени у него не было. Он рисковал жизнью и не знал точно, получится ли. Но давнее воспоминание отчётливо толкало его к выводу: это единственное, что он может попробовать. Он оглянулся назад, на Джузеппе, чтобы увидеть его лицо напоследок. «Практика говорит о том, что я не выберусь, — Чезаре мягко усмехнулся. — Так что, надеюсь, после смерти я обернусь духом, который сможет ласково прикоснуться к тебе и согреть. Всё, что я бы хотел тебе сказать, ты и так уже знаешь. Не грусти обо мне слишком долго». Он так обдумывал эти слова, будто Джузеппе и правда мог его слышать. В глазах опасно защипало, и Чезаре поскорее отвернулся. Невыносимо. Невыносимо терять всё и жертвовать собой. Отказываться от любви и радости. Но что ждало их без этого? Упадок, хаос и скорая погибель… «Я никогда и ни в чём не был хорош, — думал Чезаре, разбегаясь для выпада. — Так может, я хотя бы попробую спасти Флоренцию и всех, кого люблю?». Как он и думал, претворить идею в жизнь оказалось легко. Он сделал ложный замах, а свободной рукой расщелкнул медальон и схватил клочок энергии. Адриано внимательно за ним наблюдал, но правильно решил, будто он хочет просто ударить мечом. Чезаре так и сделал, но другой рукой дотронулся до его локтя. Адриано видел это движение и не заподозрил в нём опасности. Рука не держала оружия, а возникнуть из маленького клочка энергии оно не могло. Чезаре крепче сжал его локоть, и Адриано нахмурился. Тогда он собрал последние силы и переместил их в место, которое ярко представил в памяти. Когда Чезаре открыл глаза и увидел сквозь толщу чёрной воды под собой Адриано, в ужасе смотревшего на него, то улыбнулся теперь сам. Его план сработал. Но ледяная вода колюче пробралась под кожу, оплела тяжёлыми кандалами тело и перекрыла дыхание. В ту же секунду его разум померк, и он провалился в темноту.***
Первое, что ощутил Чезаре, это блаженство. Размеренное сладкое спокойствие, какого он никогда не помнил в своей жизни. Под веки забиралось румяное нежное солнце, в ушах звенела птичья трель. Он открыл глаза и поморгал ими, пытаясь привыкнуть к яркому свету. Вроде бы, обычное пробуждение ото сна, но Чезаре чувствовал странную пелену, которая так и не слетела с его разума после ночи. В дверь постучала служанка и напомнила о том, что Лоренцо ожидал его в своём кабинете. Чезаре резко вскочил с кровати и начал одеваться. Как он мог забыть! Старший брат предложил ему место в совете — из-за его созидательных способностей. Чезаре надел свои лучшие рубашку, брюки и жилетку, расчесал непослушные курчавые волосы и собрал в строгий хвост — на случай, если поблизости окажется отец. Сполоснул лицо водой и бросил взгляд в зеркало. Рука непроизвольно потянулась к шее, словно хотела что-то прикрыть, но кожа там была гладкая и светлая. Чезаре нахмурился. То ли ему во сне приснилось, что у него здесь шрам, то ли медальон сильно сжал шею ночью. «Бывает же!» — усмехнулся Чезаре и вылетел из своих покоев. На завтрак уже не было времени, он успел только испить холодной воды из кувшина. Солнце пригревало прямо с утра, а это значило — день обещал быть жарким и ленивым. «Хорошо, что сегодня нет занятий с мечом! — щурясь от солнца, Чезаре вышел на террасу и вдохнул свежий аромат сада, блестевшего от росы. — Иначе бы Джузе меня не пощадил!». При мысли о Джузеппе щёки сами собой загорелись румянцем. Чезаре поскорее отогнал образ наставника и двинулся по дворцу дальше. Лоренцо уже успел заняться какими-то делами, пока ждал его, и принимал гостей в своём кабинете. Поэтому, лукаво подмигнув, попросил его подождать немного и пожурил за опоздание. Он был так прекрасен и весел в это утро, что Чезаре невольно залюбовался им. И снова в душе что-то дёрнулось! Как утром, когда он увидел свою шею… Почему-то он испытал такую глухую тоску по Лоренцо, будто не видел его долгие годы, и не мог отпустить его: всё задавал и задавал глупые вопросы один за другим прямо на пороге. Наконец, они договорились встретиться позже. Чезаре тяжело вздохнул: что-то сегодня было с ним не так. Он отправился по дворцу и прихватил из столовой кусок хлеба с джемом. В садовой беседке встретил Лукрецию и Томмазо. Они склонились над рукописями и спорили об уместности очередной вычурной метафоры. Чезаре присел на минуту послушать их спор и сорвал с ближайшего дерева грушу. Глядя на них, он чувствовал что-то… неправильное и смущающее. Будто некая тайна скреблась под этими двумя, а они не желали ею делиться, чтобы в неверный час она погубила их всех. Юноша встряхнул головой. Да что с ним сегодня такое? «Может, я долго спал? Говорят, это тоже вредно, как и недосыпание!» — Чезаре, хотя мысленно и нашёл оправдание, всё равно мало ему верил. Пожелав удачи брату и сестре в их творческих изысканиях, он через благоухающий сад добрался до тренировочной площадки, где отрабатывал свои умения Марцио. Он почтил брата лишь приветствием — они никогда не были особенно близки. Марцио только кивнул ему и вернулся к тренировкам. В душе снова что-то треснуло, и перед глазами поплыли отрывки — будто прошлое, но оно не могло быть им! Чезаре смутно разобрал видение и удивился. Опять странная мысль, будто Марцио — один из тех, кому можно верить, тот, кто станет верным другом… Чезаре сомневался. Уж кто-кто, а этот холодный высокомерный принц другом никогда стать не сможет! Чезаре побежал обратно во дворец и без труда отыскал комнату Джузеппе. Любовь наполнила его сердце, как только он увидел лицо, перечёркнутое шрамом. Джузе мягко улыбнулся и впустил его внутрь. — У тебя же должна быть встреча с Лоренцо? Уже закончили? — Нет, я, как всегда, опоздал, а он уже был занят делами… Поэтому зайду к нему позже. Решил скоротать время с тобой! — Чезаре смутился, когда ладонь Джузе легла ему на макушку и ласково погладила её. Сердце загрохотало сильней. — Что ж… тогда оценишь, как я начал справляться с перемещением предметов с помощью энергии? — Джузеппе отвернулся и взял что-то со стола в руки. — Держи! В ладонях Чезаре тотчас появился кинжал, который он, видимо, забыл на вчерашней тренировке. Он улыбнулся и похвалил Джузе, но что-то тревожно клокотало в его груди. Созидательная энергия, наставник… Где же тут было противоречие? Вопрос слетел с его губ сам собой: — А разве ты не потерял энергию, когда спасал меня от демонов? — Чезаре едва ли понял, что спросил, и Джузеппе ожидаемо удивился, взметнув брови вверх. Затем успокаивающе улыбнулся, подошёл ближе и приподнял его лицо за подбородок. — Что с тобой, Чезаре? — он лукаво усмехнулся. — Может, приснился плохой сон? Я нигде не терял энергию! И демоны нас не достают уже очень давно… Но если бы это было нужно, я бы пожертвовал ею ради тебя, — теперь обе ладони сомкнулись на его лице, и Чезаре ощутил, как предательски загорелись щёки в холодных руках. — Ты же знаешь, как ты мне дорог… — прошептал Джузеппе, наклонился ближе и провёл пальцем по его губам. Чезаре знал, что за такой нежностью обычно следовал лишь поцелуй. Он и сам этого хотел и уже давно собирался признаться Джузеппе в чувствах. Но… что-то и здесь было не так. Поцелуй… они целовались. Но не здесь и не при таких обстоятельствах! Джузеппе легонько накрывал его губы своими, а Чезаре с каждым мгновением убеждался, что всё это — обман. Не было таких простых признаний, не было такой сладости и страсти! Были боль, отчаяние и терпкая радость... Вкус крови заменял им терпкость. Угрюмый разваливающийся собор заменял им свет, льющийся в прекрасные покои Джузеппе. А вместо спокойствия и возгорающейся страсти в сердце полыхала тоска. Демоны! К ним приближались демоны, и Чезаре держал голову Джузеппе у себя на коленях. Они целовались, но так горько и страдальчески, потому что не знали, было ли у них будущее. Но оно было. Чезаре всё вспомнил и оттолкнул Джузеппе. Страх взъерошил его память, и наружу вылезла вся правда. Он упал в реку, в чёрную убийственную реку во Флоренции мира демонов! Он умирал, прямо сейчас! Он должен найти выход из этого сладкого забвения и больше не должен находиться здесь. — Прости, Джузеппе! — Чезаре схватил его лицо в ладони и поцеловал сам — быстрым, прощальным поцелуем. — Встретимся в другом мире, там, где мы должны быть счастливы! Чезаре напоследок посмотрел ему в глаза и побежал к окну. Ему показалось, словно Джузеппе, раздосадованный и изумлённый его реакцией, в последний миг будто что-то понял и в синих глаза мелькнула надежда. «Даже будучи моим видением перед смертью, — думал Чезаре, разбегаясь до окна, — ты помогаешь мне, милый Джузе». Комната находилась на третьем этаже, но юноша понимал — ему этого не хватит. Зато в его руках был кинжал. Даже выдуманного Джузеппе он не хотел расстраивать, поэтому сначала выпрыгнул из окна, а затем вонзил лезвие себе в сердце. Больно не было, и поэтому Чезаре понял, что сделал всё правильно. Яркий и солнечный мир вокруг растёкся, и вот он падал уже в пустоту. Затем — чернота. Под кожу вновь забрался холод. Лёгкие уже раздирало болью и огнём. Открыв глаза, Чезаре увидел, что он всё ещё в реке. Но теперь он мог грести руками, и тело больше не казалось тяжёлым. Радость быстро сменилась тревогой, когда он начал лихорадочно плыть кверху. Воздуха не осталось вообще, в лёгкие уже проникла вода, и только тяга к жизни всё ещё держала его сознание наверху. Но даже в этой отчаянной борьбе с течением и грузной водой он успел посмотреть вниз. Сквозь толщу воды он увидел, как силуэт тела постепенно растворялся где-то на дне. Это могло значить лишь одно… Чезаре выплыл на поверхность и ещё долго отхаркивался, отплёвывался от воды и пытался сделать полный вдох. Волны, как на зло, разбушевались и захлёстывали его сверху. Ещё толком не научившись дышать, юноша поплыл в сторону берега — боялся, как бы вода снова не утащила его в своё тёмное царство. Ведь сумеет ли он ещё раз противостоять соблазну остаться в тех вымышленных воспоминаниях, в которых так умело скрестили его прошлое и его мечты?.. Наконец, под ногами он ощутил дно — топкое и склизкое. Цепляясь руками за скользкие камни, он выбрался на берег и без сил распластался на нём. Затем стал хлопать себя по груди, и постепенно вся вода из его лёгких исторглась наружу. Как только закончил, тут же повалился на землю, раскинул руки и устало поглядел на чёрное небо. «Нельзя, нельзя останавливаться! Иначе я замёрзну и потеряю сознание!» — подбадривал себя Чезаре, пока пытался подняться и размять окоченевшие мышцы. Холод так оплёл его тело, что всякий орган внутри казался воспалённым и больным. Вода была просто ледяной, наверху же бушевал ветер. Чезаре сумел только сесть и огляделся. Он выплыл на той стороне реки, что примыкала к его дворцу. До самого дворца идти чуть меньше пяти минут по размытой набережной. Но ему надо вернуться к Санта Мария дель Кармине! И, между прочим… сам Адриано так и не выплыл из убийственной реки. Постепенно Чезаре начинал всё понимать. Кусочки разрозненных событий укладывалось в голове изящной, логичной мозаикой. Вот река, из которой никто никогда не выплывал живым. Почему? Да потому что, попав в неё, человек пропадал в своих мечтах, в счастливом прошлом и потихоньку умирал, глядя на красивую картинку. Ещё никто не сумел разгадать подвох. Гордость Чезаре за себя сменялась страхом: ещё бы полминуты, и ему уже не выплыть из реки… Адриано создал изумительную ловушку, бесхитростную и одновременно суровую! А в итоге попал в неё сам. Чезаре ещё не верил, что всё получилось. Однажды, когда они с Джузеппе переплывали реку на лодке, он заметил, что демоны падали в воду и больше не всплывали. Тогда он удивился этому. Как тёмная энергия могла губить тварей, которых сама же и создала? «Дело в хаотичности тёмной энергии, — думал Чезаре, тихонько поднимаясь на ноги и стряхивая с себя груду водорослей. — Сам Адриано прекрасно знал, как трудно ею управлять, и потратил не одно столетие, чтобы обуздать собственные силы и случайно не уничтожить ими самого себя. Но созданный им мир демонов оказался куда более развитым и сложным, чем он думал. Мир что-то типа… эволюционировал, развился — не знаю, как правильней сказать. Он начал жить по своим правилам, и выпущенная на волю тёмная энергия больше не подчинялась никому. Поэтому для самого Адриано падение в реку оказалось таким же роковым. Он мог выбраться, но если не сделал этого, когда я выплывал, значит, уже мёртв. А остальные демоны не выплывали оттуда, потому что не обладали разумом и соблазнялись теми картинками, что подсовывала им река». «Интересно, что видел Адриано, когда упал в воду? — безответно спросил Чезаре и взглянул напоследок в чёрную воду. — Привиделось ли ему счастливая жизнь во дворце с Клементе или иная судьба, в которой он родился в богатой знатной семье и не знал своих несчастий?». Никто бы не смог на это ответить. Адриано унёс свои тайны, чувства и историю под толщу тёмной энергии, которая когда-то его спасла и которая теперь его же и убила. Чезаре поплёлся к мосту Веккьо — теперь он пустовал, как и весь город, очистившись от демонов. Но в следующий момент земля задрожала, и Чезаре опрокинуло на спину. Пока он поднимался, мост разрушился и закренился в реку. От ближайших домов стали отрываться куски, камни, карнизы и лететь вниз. Мир уничтожался! Адриано мёртв — значит, настал конец и его созданию. Чезаре только сейчас вспомнил об этом. И вот теперь страх казался настоящим, настоянным на надежде и выдержанным перед смертью: страх не выбраться отсюда живым, когда главная проблема города была убита. Но Чезаре хотел жить, хотел вернуться в объятия Джузеппе, наказать Томмазо и построить лучшую защиту для Флоренции. Поэтому соображал быстро. Добежать до перехода в мир покровителей он уже не успеет, даже если бы Понте Веккьо чудом устоял или где-то ещё были мосты. Город рушился резво, земля дрожала так, что он едва стоял на ногах. Хлипкие здания и конструкции падали первыми. Треск и гром оглушали и сбивали с пути. Но Чезаре быстро вспомнил, как из этого мира можно было попасть в мир человеческий. Если же этот вариант не сработает… Что ж, тогда они оба погибнут здесь — Адриано и Чезаре. Но Чезаре верил. В такое землетрясение идти внутрь здания — уже безумно, но у него не было выбора. Ближайшее место, где находилась фабрика демонов — это дворец. Они разрушили её с помощью взрывчатки, но сама зала не обвалилась, а значит у Чезаре были шансы. Внутри дворец скрипел и стонал, готовый сложиться, подобно карточной колоде. С потолков летели крупные куски камней, под ногами мешались осколки ваз, рам, статуй и мебели. Чезаре отбил о них все ноги. Ему повезло, что на его голову не прилетели большие камни, а только маленькие, но даже после них макушка горела, а перед глазами слегка кружило. Подниматься же наверх, на второй этаж… всё равно что смерть, но Чезаре уже и так обрекли на погибель, так почему бы не попробовать? Он всё ещё дрожал от холода и мокрой одежды, шипел от ран, терял силы от боли, но карабкался вперёд. Когда он ступил в залу, разрушенную у одной из стен, дальняя колонна затрещала и покрылась сеткой разломов. Он, хромая, побежал к арке, через которую демоны утекали в мир людей, а зала позади него разламывалась в щепки, поднимала в воздух столпы пыли и догоняла его, как рушившаяся цепочка домино. Но Чезаре рванул только быстрее и побежал по тёмному глухому туннелю. Он боялся натолкнуться на стену и осознать: это тупик. Тогда он умрёт не в воде, а заваленный камнями — весёлого тоже мало! Но тусклый свет спасительно блеснул перед глазами, хотя пятки уже царапали тяжёлые камни. Юноша спотыкался, падал, доползал на руках, но в последний момент всё-таки вырвался навстречу благоуханной, тихой ночи садов Боболи. Он упал на холодную траву и застыл. Только шелест травы и биение сердца говорили ему, что он жив. Он выбрался. Он спасся…