Из огня да в полымя: перекрёстки судеб

      Диванчик в кабинете полковника ощущался куда мягче и удобнее, чем в последний его визит в Штаб, и Эдвард был совсем не против провести на нём не только день, но и вечер и ночь. Тем более, что в шкафах Мустанга отыскались такие важные для комфортного сна и простого лежания маленькая подушка и мягкий пушистый плед.       Великолепно.       — Всё ещё здесь? Я же сказал тебе идти домой.       Было бы великолепно, если бы сам хозяин кабинета не задался целью вышвырнуть его на улицу. Ну или, вернее, домой, но в текущей ситуации для Эдварда это равнялось улице. Потому что делить жилые стены с огромным бородатым недоразумением в очках, которого Альфонс нежно называл «папой» его бы не заставил даже Огненный Алхимик. А ведь тот пытался!       — Ты слышал прогноз погоды? — Эдвард оторвал голову от подушки и устремил хмурый взгляд на начальника: — в течение получаса дождь пойдёт, у меня нет никакого желания намокнуть и заболеть ещё сильнее.       В усиление своих слов он шмыгнул носом и выдавил что-то среднее между кашлем и хрипом. Мустанг покачал головой.       — Если так плохо, тебе стоило либо сидеть дома, либо идти прямиком в госпиталь, но никак не в Штаб, знаешь ли?       Метко запущенная в голову полковника подушка была нагло перехвачена руками и цели не достигла.       — Ну, на капризы силы у тебя явно есть, — Мустанг не стал прятать усмешку, но пальцем всё-таки погрозил. Щёки Эдварда залило стыдливым румянцем от осознания, что его только что сравнили с каким-нибудь пяти- или трёхлеткой. Шумно выдохнув в знак протеста, он демонстративно повернулся спиной к командиру и поплотнее укутался в плед.       Обоюдное молчание продлилось не дольше пяти минут.       — Ты прекрасно знаешь, что я не хочу его видеть, — пробубнил он себе под нос, не трудясь уточнять, о ком именно шла речь. Полковник прекрасно знал его отношение к приезду Хоэнхайма и, надо отдать ему должное, совершенно не настаивал на его общении с горе-папашей. В отличие от Альфонса. Младший брат хоть и держал обещание и больше не говорил об этом вслух, но спал и видел как он простит этому человеку десять лет предательства и примет его с распростёртыми объятиями. Ха! Как бы не так!       Полковник протяжно выдохнул.       — Ты ведь понимаешь, что вечно прятаться не сможешь?       — Я не прячусь! — Эдвард снова повернулся к нему лицом и подтянул ногами на диван сползший от его движений плед. — Просто как представлю, что его рожа будет в зоне досягаемости моего кулака, а, если врежу, Ал скандал учинит, так сразу всё желание поговорить пропадает.       — Для переговоров природа дала нам язык, — приподняв бровь, заметил Мустанг, на что Эдвард не смог не фыркнуть:       — С некоторыми типами переговоры лучше вести кулаками.       Полковник испустил шумный вздох, коснулся ладонью правой половины лица и зарылся пальцами в волосы. Ему явно было что сказать, но по какой-то причине он не спешил. Эдвард пожал плечами, более чем довольный: выслушивать наставления о необходимости по возможности решать проблемы дипломатическим путём не было ни сил, ни желания.       — Ладно, валяйся пока, — смиловался Мустанг, — но, если начнёшь мешать работать мне или команде — отправлю лейтенанта отвезти тебя домой.       Эдвард не стал утруждать себя ответом, только кивнул, что всё понял и снова отвернулся спиной к полковнику. Пусть температуры как таковой уже не было, но общая слабость сохранялась. Он закрыл глаза, попутно размышляя о событиях минувших дней в целом и встрече с Ван Хоэнхаймом в частности, а также пытаясь сообразить, чем это могло обернуться для них с Альфонсом. Прежде чем сон полностью сморил его, Эдвард успел подумать, что за своё звание Стального будет бороться до последнего. Даже если Хоэнхайм попытается козырнуть своим статусом родителя и настоять на аннулировании лицензии.

***

      Рой закончил с составлением отчёта, на всякий случай вновь пересмотрел его, убеждаясь, что никаких ошибок нет, и с победной улыбкой поставил внизу последнего листа размашистую подпись, прежде чем сунуть бумаги в файл. Он отдаст его начальству через пару часов. Самое большое дело на сегодня было успешно выполнено, а значит, остаток дня можно было потратить на разбор несрочных, но уже пару дней пылившихся на его столе документов и попробовать вытребовать-таки у отдела снабжения новые дыроколы, несколько стержней для ручек и — самое главное — десяток-другой скоросшивателей. Потому что последние уже грозились закончиться.       Лёгкий стук капель об отлив и окно известил о начале дождя, и, глянув на часы, Рой не сдержал улыбку: Стальной в кои-то веки оказался прав. Даже не верилось, что прошло всего тридцать с хвостиком минут как этот неугомонный мальчишка наконец заснул. Всего полчаса тишины и спокойствия, а казалось, будто целая вечность. Рой тихо вышел из-за стола, подошёл к мирно сопящему подчинённому и, немного помедлив, осторожно положил ладонь ему на лоб. Ещё горячеватый. Прошло четыре дня с начала болезни, но общее самочувствие мальчишки почти не улучшилось, разве что температура перестала делать попытки подняться как можно выше и остановилась на так раздражающих тридцати семи и пяти. Самая противная температура — Рой по себе это знал — когда вроде как и всё нормально соображаешь, но, стоит сделать максимум шагов десять-пятнадцать, перед глазами всё начинает плыть.       Ну, во всяком случае, Стальной мог спать в минуты слабости, а значит, быстрее поправится, ведь сон — очень хорошее лекарство. Главное, чтобы без кошмаров.       Рой осторожно поправил плед, открывая мальчишке нижнюю часть лица, убрал прилипшие к его губам и щекам волосы. Был соблазн поставить ему градусник, но лоб не горел, а выпутывание из пледового кокона точно бы разбудило, и у него в офисе был бы капризный больной ребёнок. А нянчиться с ним просто не было времени — Эдвард с Альфонсом были уже подростками и никто бы не оформил ему на них больничный. Даже Калман.       У Истины было своеобразное чувство юмора, раз она решила, что он, Огненный Алхимик и человек, не умеющий даже о комнатных цветах толком позаботиться, годится для присмотра за двумя искалеченными детьми. Особенно учитывая, что эти двое были алхимическими гениями и поставили перед собой практически невыполнимую цель. Не то чтобы Рой совсем не верил, что они найдут способ восстановить свои тела, но… Он был честен по крайней мере с самим собой: это была очень и очень непростая задача. Особенно теперь, когда на философский камень, свою первоначальную надежду, они больше не полагались.       Рой тихо вздохнул.       Подходило время обеда, но желания идти в соседний корпус в столовую не было, несмотря на то что желудок уже вовсю начал готовиться к приёму пищи, о чём периодически сообщал призывным урчанием. И дело было даже не в проливном дожде — хотя тот, без сомнений, был весомым аргументом — просто оставить Стального одного в кабинете, где лежали папки с документами об Алхимиках-дезертирах, а также других не менее опасных преступниках, которых полиция вычислить не смогла и передала дело военным. С этого мальчишки станется погеройствовать и отправиться в самоубийственную самоволку, а у Роя не было никакого желания организовывать ему похороны. Прятать документы было не вариант — он надеялся ещё раз перечитать все отчёты и результаты экспертиз и, возможно, поймать-таки за хвост мысль, что крутилась в голове уже некоторое время, — а надеяться, что пацан всё время обеда тихо-мирно проспит было чревато. Мягко говоря. Потому что Стальной Алхимик имел привычку держаться подальше от проблем только когда был непосредственно в его (Роя) поле зрения. Это походило на какую-то извращённую форму проклятия.       В дверь один раз тихо стукнули, и Рой встрепенулся, отвлекаясь от размышлений. Риза осторожно заглянула в кабинет, практически сразу сместив взгляд на спящего на диване подростка. Эдвард положил левую ладонь под щеку, а правую укутал в плед, видимо, чтобы холодный жёсткий металл не впивался в тело и не портил сон, и выглядел нехарактерно милым. Куда больше похожим на пятнадцатилетнего мальчишку чем на солдата. Риза улыбнулась кончиками губ.       — На обед не пойдёте?       Рой недовольно скривился, почесал затылок и бросил беспомощный взгляд сначала на Стального, потом в окно.       — Если хотите, могу взять вам что-нибудь навынос и попросить погреть.       Риза, как и всегда, всё поняла без слов. Он несколько неловко улыбнулся, пожал плечами, мол, если не трудно, и придвинул небольшую стопку бумаг. Это была далеко не срочная работа, но бездельничать, пусть даже в обеденное время, на глазах своего адъютанта он не мог: совесть не позволяла. Риза кивнула, бросила ещё один взгляд на Стального и тихо закрыла дверь в приёмную.       Рой позволил себе расслабиться и сполз по спинке кресла, свесив вниз правую руку. Пока Риза отстоит очередь в офицерской столовой, пока поест сама и пока вернётся обратно с уже его обедом пройдёт не меньше получаса, так что он вполне мог позволить себе вздремнуть. К тому же и погода располагала. Вроде как ничего такого сегодня не сделал, а как-то устал. Возможно, он всё-таки переоценил свои возможности и два дня с раздражённым всем и вся, плюс, не до конца выздоровевшим Стальным было уж слишком.       Рой прикрыл ладонью зевок и закрыл глаза. Размеренный стук дождевых капель убаюкивал.       Блаженную дремоту прервал звук тихого переругивания и чего-то смутно похожего на повизгивание.       С трудом подавив стон недовольства, кое-как разлепив тяжёлые веки, Рой нехотя поднялся из-за стола и, всё ещё пребывая в полусонном состоянии, побрёл к двери. Приёмная встретила запахом кофе и булочек с корицей, сидящим — почему-то — на столе Брэдой, посмеивающимся Хэвоком и то ли хмурящейся, то ли просто серьёзной Ризой. Все трое будто и не заметили появления начальника и внимательно смотрели куда-то в сторону входной двери. Заинтригованный, Рой переступил порог приёмной и тоже посмотрел. Сержант Каин Фьюри с совершенно несчастным выражением лица мялся у шкафа и прижимал к груди свёрнутую форменную куртку, которая — Рой был готов поклясться — шевелилась и жалобно поскуливала.       В животе что-то свернулось от дурного предчувствия.       Он знал про любовь своего сержанта к братьям меньшим, но до сих пор полагал, что тому хватит ума не тащить бродяжек в Штаб. Всё-таки Фьюри был отличником учёбы и за свою недолгую службу под его командованием зарекомендовал себя как исполнительный и дисциплинированный солдат. Рой сложил руки на груди и слегка прислонился плечом к косяку своей двери, чтобы выглядеть менее угрожающим.       — Сержант?       Фьюри всё равно дёрнулся всем телом и рефлекторно попытался вытянуться в струну. Скулящая куртка явно осталась недовольна столь резкими движениями.       — Д-да сэр!       Недолгий взгляд глаза в глаза оказался поэффективнее любых слов, потому что Фьюри вдруг тяжело сглотнул — кадык характерно дёрнулся — и покорно, даже с видом обречённости, опустился на одно колено и поставил куртку на пол. Из-под синей ткани вмиг выглянула чёрно-белая мордочка, и в тот же момент со стороны лейтенанта Брэды донеслось нечто похожее на придавленный вопль ужаса. Рой вытянул челюсть и вскинул брови, удивлённый такой реакцией.       — Ты чего? — не мог не поинтересоваться он, но лейтенант лишь покачал головой и затравленно смотрел на уже выпутавшегося из куртки щенка, сильнее поджимая под себя ноги.       — Я боюсь собак.       Рой моргнул раз, другой, перевёл взгляд на названную собаку и снова уставился на лейтенанта в явном недоумении.       — Ему месяца три от силы.       Брэду его слова совершенно не успокоили.       — Ничего, скоро он вырастет в кусачее злобное чудовище. Терпеть их не могу.       Непонятно почему, но Рой почувствовал веселье. Никогда бы он не подумал, что обычно бесстрашный Хайманс Брэда может трястись как осиновый листок при виде маленького комочка шерсти у которого хорошо если все молочные зубы уже выросли. Это было одновременно странно и слишком мило. А ещё натолкнуло на желание несколько злобно пошутить. Он коснулся подбородка, чуть сощурил глаза, напуская на себя задумчивый вид.       — Мы со Стальным тоже, получается, злобные чудовища, а?       Лейтенант на мгновение растерялся, а потом на его лице мелькнуло понимание и он искривил губы в чуток нервной ухмылке:       — Если вдруг окажется, что в полнолуние вы отращиваете хвост, когти и огромные клыки, то да.       Рой почувствовал, как дёрнулось правое веко.       — Ладно, один-один. — после продолжительной паузы и игры в гляделки прокомментировал он и поспешил вернуть внимание Фьюри. С лица сержанта поспешно сползла широкая улыбка. — Почему собака в Штабе?       — Ну… — Фьюри нервно облизнул губы, забегал глазами по приёмной, — я возвращался с обеда, когда наткнулся на него. Вернулся, купил сосиску, а он возьми да увяжись за мной. И дождь, как назло, лишь усиливаться начал. Не мог же я оставить беднягу дрожать.       — Но это не значит, что можно было нести его в офис, — резонно заметила Риза, и под её спокойным, но неодобрительным взглядом Фьюри заметно сдулся. Снова поднял щенка на руки. А потом вновь вскинулся с отчаянной надеждой в глазах: — может, кто-то из вас или ваших знакомых сможет приютить его? — И, прежде чем кто-либо успел что-либо сказать, зачастил: — лапы не крупные, вряд ли вырастет выше колена.       Рой тихо вздохнул, подавив желание потереть лоб. Ещё раз взглянул на щенка. Чёрненький, с белой грудкой и «бровками» он выглядел максимально невинно, а торчащая во все стороны мокрая шерсть вызывала жалость. Он всегда любил собак. Если бы работа в армии оставляла чуть больше времени на личную жизнь, обязательно бы завёл себе мохнатого друга, а так…       — Я точно нет, даже приближаться к нему не хочу! — замахал руками по-прежнему сидящий на рабочем столе Брэда.       — Я живу в казарме, а там с животными нельзя, — отозвался прапорщик Фалман откуда-то из-за угла, чем несколько напугал забывших о его присутствии коллег. Риза не сказала ни слова, просто внимательно разглядывала щенка, явно что-то прикидывая в голове, а Хэвок, обвёл всех насмешливым взглядом и гордо выпятил грудь:       — Эх, старшина, уговорил.       — Правда?!              В глазах Фьюри засверкали звёзды, и он с энтузиазмом протянул найдёныша лейтенанту. Тот подхватил его, почему-то, за шкирку.       — Я слышал, на востоке их выращивают для еды, говорят, рыжие вкуснее всего.       Минута общей тишины прервалась тихим поскуливанием щенка, которому явно не хотелось болтаться в воздухе, и в следующее мгновение Риза забрала его из рук Хэвока и вернула Фьюри, заявив, что стоит поискать другого хозяина.       — Эй, я же просто пошутил! — возмутился Хэвок, но остальные удостоили его исключительно подозрительными взглядами, даже Брэда, минуту назад распинавшийся о своей нелюбви к собакам. Рой кашлянул в кулак, маскируя смешок.       — Я мог бы взять его.       Команда синхронно обернулась на него, и Рой даже испытал желание взглянуть на себя в зеркало — вдруг что на лице или форма внезапно смялась?       — Правда? — осторожно поинтересовался сержант, машинально почесав щенка под бородкой в попытке заставить сидеть на руках спокойно.       Рой улыбнулся и бросил быстрый взгляд на Ризу. Та ответила спокойным, невозмутимым взглядом и, если бы Рой не знал её так хорошо, точно бы не заметил в глубине карих глаз волнение. Она, как и он, всегда была добра к животным. И в отличие от остальных членов команды, проживала в доставшейся от почившего отца квартире, так что была сама себе хозяйкой. Рой помнил как в их редкие совместные вечера она упоминала, что чувствует себя одиноко в просторной двушке и часто именно из-за этого задерживается в офисе допоздна.       Комочек пушистой радости стал бы отличным стимулом идти домой сразу после завершения рабочего дня, но вся беда была в характере самой Ризы и её стремлении не показывать окружающим своих истинных желаний.       Так что он решил немного подтолкнуть её.       — Конечно, — аккуратно, но решительно вытащив щенка из рук Фьюри, Рой поднял того над головой, растянув губы в максимальной, немного даже маньячной улыбке: — собака — друг человека! Они умны, безоговорочно исполняют приказы и не требуют зарплату! Идеальный компаньон! Я упоминал, что просто обожаю собак?       На лице Фьюри отразилась смесь эмоций. Сержант вроде как и был рад, что щенка всё-таки не выкинут обратно на улицу, но в то же время явно опасался, что к щенку будут завышенные ожидания и требования. В глазах Ризы же появилось что-то очень близкое к разочарованию, но она стойко промолчала. Рой чуть сощурился.       — Уверен, из него вырастет достойный пёс.       — Вы точно в этом уверены, полковник? — Хэвок похлопал себя по карманам, достал пачку сигарет и уже хотел закурить, когда вспомнил, что находится в офисе. С самым печальным видом убрал пачку обратно во внутренний карман. — Я имею в виду, шеф — человек, но его вам так и не удалось приучить хоть к каким-то манерам.       Шпилька достигла цели, и Рой постарался выдохнуть как можно тише. Да, Стальной проявлялся на его репутации всё более грязным пятном, и Рой искренне пытался сделать с этим хоть что-то, но, чем сильнее он пытался надавить, тем сильнее было сопротивление. Несносный мальчишка напоминал пружинку, которую нужно либо зажать так, чтобы не было никакой возможности разогнуться, либо сломать. А делать ни того, ни другого не хотелось. После расшифровки книг Мариуса он надеялся, что подросток наконец поймёт, что он на его стороне, что вовсе ему не враг, но… Складывалось впечатление, что Стальной обиделся на весь мир и рычал на каждого, кто предлагал руку помощи.       Хотя с момента возвращения Ван Хоэнхайма заметно притих. Грубость, правда, никуда не делась.       Рой вернул внимание к щенку, и тот, ощутив на шёрстке почёсывающие пальцы, звонко тявкнул, вильнул маленьким хвостиком. Карие глазки лучились доверием.       — Ну, с ним забот явно поменьше, чем с коротышкой будет, так что…       — Кто здесь коротышка, что его в микроскоп не видно?!       Рой вздрогнул, сжав щенка чуть крепче, чтобы случайно не уронить, резко обернулся и несколько раз быстро моргнул на стоящего в дверях хмурого Стального. Он совершенно пропустил момент, когда пацан проснулся. И почему-то собственная невнимательность вызвала такое раздражение, что захотелось отыграться.       — Ты, кто ж ещё.       От ошеломлённого вида Стального захотелось рассмеяться в голос, но Рой мужественно сдержал этот порыв, ограничившись самодовольной усмешкой. Зато другие члены его команды тактом не отличались и позволили себе проявление эмоций. Подросток насупился ещё больше, скрестил руки на груди и привалился плечом к косяку двери, успешно повторяя позу, в которой ещё пару минут назад стоял сам Рой.       — Это не я мелкий, это вы все гиганты, — на грани слышимости пробубнил он, а потом, будто смутившись собственных слов, встрепенулся и практически закричал: — скоро у меня случится скачок роста, и я стану выше всех вас вместе взятых!              Рой прекрасно понимал, что для его подопечного это действительно больная тема, видел, что такими речами мальчишка просто пытался убедить самого себя. Он знал, что должен сказать что-то подбадривающее. Но. Воображение враз нарисовало десятиметрового Эдварда, и он просто не смог удержаться. Команда тоже.       На коллективный дикий ржач Стальной обиделся.       Его горло напряглось, плечи поднялись чуть выше, и вся поза закричала о дискомфорте. Металлические пальцы под белой перчаткой сильнее вцепились в рукав красного плаща и едва заметно задрожали. Рой заставил себя успокоиться. Он не был экспертом в поведении подростков, но интуиция подсказывала, что нужно было срочно исправлять ситуацию.       — Эй, как думаешь, Альфонс обрадуется щенку или он всё-таки больше кошатник?       — А?       Возможно это была не лучшая попытка отвлечь, но она явно удалась. Стальной поднял на него растерянный взгляд, и Рой затаил дыхание, заметив стоящие слёзы. Похоже, он воспринял их смех как издёвку, но неужели он сам не понял, как смешно выразился?       «Подростки такие сложные существа».       — Если будете с ним играть, я возьму его, — в подтверждение своих слов он приподнял щенка в руках. Да, первоначальный план был в том чтобы подтолкнуть Ризу стать хозяином, но, если мальчишкам идея иметь собаку придётся по душе и поможет отвлечься от суровых будней, он был готов пожертвовать часом сна утром и свободным временем вечером на выгул и дрессировку, когда Элрики будут на миссиях.       Стальной выглядел так, словно вообще только заметил наличие в офисе пушистого нарушителя. Закусив губу, он подошёл ближе, осторожно протянул ладонь, провёл вверх-вниз по жёсткой шёрстке. Щенок радостно завилял хвостиком, прильнул головой к ласкающей руке и тонко тявкнул. Сидящий на столе Брэда разом дёрнулся, подтянул ноги ещё ближе к груди, чем едва не вызвал у Роя новый приступ смеха.       — Я не знаю…       Рой вернул внимание подростку, который с доброй улыбкой почёсывал щенка за ушком, при этом выглядя совершенно растерянно.       — Я люблю животных, но за ними нужно ухаживать, и я… Мы же теперь постоянно в разъездах, кто будет… — Стальной бросил на него быстрый взгляд и снова опустил глаза на щенка. Щёки его слегка зарделись будто в смущении. Будто хотел что-то сказать, спросить, но не решился. — Думаю, ему нужен кто-то более… постоянный, чем мы. Наверное.       Рой внимательно посмотрел на подопечного, отмечая каждую складочку над бровями, каждое дёрганье гортани, выдающее его напряжение. Что ж, Стальной не был дураком, прекрасно понял, что он имел в виду, предлагая завести питомца, но, видимо, не чувствовал себя достаточно комфортно, чтобы согласиться. Ну и ладно. Рой не мог сказать, что не понимал его: всё-таки мальчишки привыкли жить только друг с другом и наличие рядом с собой ещё одного человека, к тому же не связанного с ними кровью, вполне могли расценивать как неудобство.       — Что ж, тогда, полагаю, нужно вернуть его на улицу, — Рой почесал щенка под бородкой, вызывая ещё одно умилённое тявканье. Краем глаза отметил как напрягся и сжал кулаки Стальной.       — Если никто не хочет брать его, то я его возьму, — одалживающим тоном заявила Риза, и Рой подавил ухмылку. Всё-таки он не ошибся.       Риза аккуратно приняла у него щенка, довольно поморщилась, когда маленький шершавый язычок лизнул её щеку, и взъерошила шёрстку на спине.       — Мы с тобой подружимся, да, Чёрный Ураган?       — Чёрный Ураган? — нестройным хором недоуменно повторили все члены команды, и Рой приложил ладонь к глазам.       Из Ризы получится хорошая хозяйка, в этом он ни капли не сомневался, но имена и клички точно не были её коньком.