Вторая директива

Шелтем осторожно отстранил Корака, выбрался из кровати и стал одеваться. Весь его вид говорил о готовности вернуться к обязанностям Хранителя. — Я знаю, ты хочешь спросить, кто же я, — сказал он, завязывая пояс штанов, — Шелтем или Фердал. И у меня нет для тебя ответа — по крайней мере того, что звучал бы удовлетворительно. Он взял со стола гребень и провел им по волосам пару раз, как бы счесывая остатки нежных прикосновений и настраиваясь на рабочий лад. — Я знал, что рано или поздно за мной пошлют кого-нибудь, и просто надеялся, что это будет не Эскатон. — он усмехнулся своим почти беззвучным бархатным смехом. — Думаю, сейчас мы оба согласимся, что лучше бы это был он. Я надеялся закончить проект, и мне нужна была среда поверхности Терры с ее проводимостью — потому ты и застал меня в башне без всякой защиты. Я опоздал с расчетами буквально на несколько дней. Успей я спрятаться на «Шихбат Зера», я бы не сдался без боя, не говоря уже о том, что вы с Оранго сбились бы с ног искать меня. Корак наконец «отмер». Он тоже поднялся и спешно натянул белье и одежду, почему-то чувствуя смущение от собственной наготы, хотя еще несколько минут назад она его совершенно не беспокоила. — Ты писал, что стал другим. — Ах, так вот куда пропали страницы моего дневника, — хмыкнул Шелтем. — Осколок личностной матрицы Фердала дал мне возможность испытывать более широкий спектр эмоций. Именно поэтому я и не могу ответить на вопрос, любил ли я его. Мои чувства к нему стали возможны после разблокировки нового эмоционального спектра или это изначально всего лишь отголоски его чувств ко мне? Стал ли я наполовину им? Наверное, нет, но разве я могу судить об этом? Неплохо бы, чтобы кто-то дал ответы на эти вопросы прежде всего мне самому. Но никто из ныне живущих не знал ни меня, ни Фердала достаточно близко. — Эскатон, — Корак уставился на Шелтема исподлобья, чувствуя, что нащупал еще одно дно в этом кажущемся бесконечным сундуке с секретами. — Почему ты ничего не сказал ему? Тот спокойно выдержал взгляд и покачал головой. — Это не моя тайна, и не мне ее открывать. Просто скажу, что у меня были причины считать такой ход событий небезопасным. Шелтем вложил гребень в его руку гребень — выражение «воронье гнездо» весьма слабо описывало состояние волос Корака после обтирания об все подушки. Тот начал расчесываться раздраженно-небрежными движениями, но тут же был остановлен яростным шипением Шелтема. Он бесцеремонно отобрал гребень, точно игрушку у провинившегося ребенка, и сам принялся за дело, разделяя волосы любовника на небольшие пряди для нанесения минимального урона. Кораку пришла мысль, что в иной ситуации такая забота могла быть очень романтичной, однако сейчас его куда больше интересовали ответы на скопившиеся вопросы. — Проект, о котором ты говоришь... я видел чертежи. Ты хотел воссоздать Фердала? — Восстановить или воссоздать андроида по частично деградировавшему модулю памяти невозможно. Мы — больше, чем наши воспоминания. Мой проект был всего лишь отчаянной попыткой спастись — с которой я также опоздал. Корак вспомнил строчки из дневника о том, что Шелтем не смог вытащить модуль памяти, и неприятная догадка пронзила его. Он остановил руку Шелтема на полужесте и обернулся к нему. — Покажи, — потребовал он резко. И тут же уловил печаль в янтарном взгляде и опущенных уголках тонких губ. — Тебе не понравится, — негромко предупредил Шелтем. Он открыл свою защитную височную панель. Корак осторожно взял его за подбородок и повернул его голову так, чтобы видеть внутренний механизм — и тут же в неподдельном ужасе отпрянул. Среди микросхем он увидел два модуля памяти, словно лианами обвитые слишком знакомо выглядящими едва заметно пульсирующими прожилками-капиллярами, потихоньку распространяющимися на другие части. Хотелось кричать, но Корак понял, что лишь беззвучно шевелит губами в попытке отрицать реальность. Шелтем, напротив, остался спокоен. В его глазах явно читалось: «А я предупреждал». Он удостоверился в том, что Корак насмотрелся на его головные контуры, и вернул защитную панель на место. — Любопытство сгубило не только кошку, Корак, — вздохнул он. — Безусловно, я обладаю невероятной силой. Но, как ты уже понял... я деградирую. Вместе с модулем памяти Фердала в меня проникло то же безумие, что когда-то спалило его. И когда мои контуры и батарея достигнут полной мощности, меня ждет та же участь. Шелтем вернулся к расчесыванию его волос — так тривиально, словно ничего не произошло. Корак же перебирал свои воспоминания — все вставало на свои места. И то, почему Шелтем пожертвовал собой, и то, как же он долетел на кренящемся бриге в одиночку, и даже то, почему он так стремился вернуться на Терру. — Но знаешь, что самое паршивое в этой ситуации? — продолжал Шелтем. — Даже не то, что, думаю, я сохранил модуль памяти Фердала больше из практических соображений, чем из-за чувств. А то, что все это было впустую. Я так и не знаю, что же он видел на Терре — мне доступны только смазанные картинки, иногда сны и разрозненные ошметки информации. Я не могу проникнуть в некоторые кластеры его модуля ни изнутри, ни извне. И чем больше сливаются наши системы, тем больше знаний я получаю — вот только скоро я никому не смогу о них рассказать. Даже если меня разберут по детальке, это уже не поможет. Я не успел закончить инструмент для отделения своего ядра, пока это еще было возможно, а стычка с криганцами ускорила деградацию — наверное, подобное тянется к подобному. Теперь эта штука проникла глубже, и ее не остановить. — Значит... если бы я не забрал тебя с Терры... у тебя бы был шанс... — еле слышно проговорил Корак, чувствуя, как немеет лицо — совершенно новые ощущения. Он не думал, что такое возможно для андроида. Шелтем как раз закончил манипуляции с его волосами и, положив гребень на стол, направился к двери в кабинет. — Давай не будем лгать себе, — он говорил несколько раздраженно, пока наводил порядок на рабочем столе и поднимал упавшие на пол предметы. — Если бы ты не забрал меня с Терры, я бы убил тебя на месте — и точка. Уж поверь мне, я не из тех, кто терпит конкуренцию. Ну а теперь... — он неопределенно пожал плечами, — мы имеем то, что имеем. — А что мы имеем? — совершенно искренне спросил Корак. Он действительно не знал как охарактеризовать то, что между ними происходит. Симпатия? Неприязнь? Соперничество? Вынужденная борьба? Просто ни к чему не обязывающий секс? Что-то большее? «Как вообще живые вступают в отношения? Как они понимают, что нужно делать и говорить? С Арроу было несравнимо проще». Фло утверждала, что живых этому тоже никто не учит, и многие просто подчиняются импульсам. Но в таком случае о каком именно импульсе идет речь — Корак метался между несколькими! И что если самый сильный — это просто тупо хлопать глазами, не понимая, как реагировать? Вопрос прозвучал наивно. Шелтем хмыкнул, подбирая «очки», осматривая их на предмет повреждений, сдувая несуществующую пыль и избегая при этом смотреть на собеседника. — Ты мне скажи, гений. Из нас двоих эмоциональный инвалид я, так что даже не вздумай возлагать на меня ответственность за чувства. Он сел за стол и принялся копаться в бумагах — поспешность движений явно говорила о напряжении. Корак накрыл его ладонь своей, останавливая суету и ловя его взгляд. — Ты смирился. — Я не вижу другого выхода, — Шелтем пожал плечами. — Процесс не остановить. Придет время, и ты заменишь меня на посту Хранителя. Очень скоро Древние поймут, что я для них бесполезен, и меня устранят — быстро и цинично, без всяких там ремонтных баз и капсул стазиса. Скорее всего, операцию поручат Эскатону — это по его части. Я просто хотел бы... чтобы ты держался подальше, пока... пока все не будет кончено. Голос Шелтема дрогнул, и Корак сильнее сжал его руку, чувствуя, как весь мир в этот момент становится неважным. Тот, однако, высвободился, снова надевая маску спокойствия. — Терре нужен Хранитель, — напомнил он. — Поэтому мне бы не хотелось случайно повредить тебя, когда... когда я не буду больше отвечать за свои действия, — он помолчал немного, затем напомнил: — Нам нужно продолжить работу над креплениями. Вряд ли твои коллеги оценят лишние проволочки. Корак не знал, что ответить, поэтому просто подчинился. Они разместились по обеим сторонам стола лицом друг к другу, и Шелтем переключил экран в двусторонний режим. Перед глазами забегали строчки сухих расчетов, и Корак снова почувствовал себя живым компьютером, как и на бриге. «Мы всего лишь нейросети в человеческой оболочке. Мы удобны и полезны, пока следуем директивам». Его хватило всего на пару часов, по истечении которых он начал клевать носом, замедляться и чаще совершать ошибки. Шелтем велел идти спать, однако даже будучи совершенно вымотанным, Корак не смог полноценно отдохнуть. Он лежал в состоянии тревожной полудремы с ощущением нехватки чего-то важного. Пришлось прибегнуть к насильному выключению контуров, но у него все равно осталось чувство, что по-настоящему он спал только на последнем часу, когда левая половина кровати ощутимо прогнулась под тяжестью тела Шелтема. Время сочилось медленно и с усилием, словно из трубки клепсидры. Они работали, и отдыхали, в промежутках разговаривая. Шелтем объяснял принципы управления процессами Терры через контрольный центр «Шихбат Зера», рассказывал о начатых и планируемых проектах, о специфике планеты и ее развития — Корак чувствовал себя подмастерьем. Его эмоции по этому поводу разделились. Эго периодически давало о себе знать — он и сам не лыком шит и кое-чему научился на Хабе-5! Однако он с искренним увлечением впитывал нюансы — то, чего не расскажут ни на каких лекциях. Иногда же все казалось просто нереальным, и Корака накрывала волна отрицания. Цена за пост Хранителя виделась слишком высокой. Иногда они занимались проникнутым духом отчаяния, но неизменно горячим сексом. Корак не хотел думать о том, что будет дальше, и просто наслаждался мгновениями их интимной синхронизации. Он с таким остервенением хватался за плечи, спину, руки и бедра Хранителя Терры, так нещадно впивался в них пальцами, будто бы это могло помочь удержать ситуацию от неотвратимо грядущей зыбкости будущего. Однако результатом служили лишь протяженные следы на ровной матовой коже, которые так приятно и так горько было обводить лечащим лучом в короткие минуты передышек. Словно рисунок на песке, от которого скоро не останется ничего, кроме воспоминаний... Все это время он оставался на связи с экипажем «Крона», периодически отчитываясь по защищенному каналу о проделанной работе. Он виртуозно держал хорошую мину при плохой игре, но не смог бы ответить, кого именно он таким образом защищал — «Крон» от Шелтема или наоборот. У них получилось уложиться с расчетами и постройкой удерживающих конструкций в неделю, и капитан потребовал от Корака подняться на корабль для личного отчета. — Прекрасно, — сказал Джулиан Фостер, выслушав доклад. — Мы тут тоже руки сложа не сидели. Оранго, который также присутствовал в зале совещаний, поднялся и положил на стол небольшой круглый прибор, напомнивший Кораку графеновые слоты для заклинаний. Через секунду он понял, что это он и есть, только переделанный под другую функцию. — Мы получили подтверждение на запрос об активных действиях в сторону Шелтема, — капитан соединил кончики пальцев. — Тебе поручена оперативная часть миссии. — Это одноразовый передатчик, — объяснил Оранго. — Он содержит код для вывода из строя нейроцепей — что-то вроде смертельного яда, только для андроида. Технология новая, и ее не получится применить вполсилы — эффект каскадный. Тебе нельзя находиться в этот момент в пределах досягаемости, иначе ты тоже отключишься — волны, которыми оперирует передатчик, сверхпроникающие. Учитывая необыкновенную проводимость поверхности Терры, тебе нужно успеть телепортироваться обратно на корабль, чтобы точно не словить последствия. Корак читал в художественной литературе, как у героев «сердце пропустило удар», и часто ассоциировал это с редкими сбоями в своем центральном процессоре. Как выяснилось, он ошибался, и выражение оказалось совершенно не связано с нормальной работой контуров. Несмотря на отсутствие сердца, он вдруг понял, каково это. «Активные действия», «оперативная часть», «миссия» — эти выражения вызывали шторм негативных эмоций, отзывающийся где-то в животе. «Шелтем ошибался. Дело не поручат Эскатону. Это сделаю я. И не когда-то там в будущем, а сейчас». Оттянутая резинка отрицания реальности больно ударила Корака, но мысли его, тем не менее, оставались абсолютно ясными, а когнитивный процесс шел последовательно. — Будет лучше, если тебе удастся поместить прибор непосредственно на кожу Шелтема, — наставлял его Оранго. — Если получится подобраться к нему близко, не вызвав при этом подозрений... «Да если бы ты только знал...». Они бегло обсудили детали операции. Корак в основном ограничивал свою речь до «да» и «понял», а жесты — до согласных кивков. После брифинга капитан связался с Шелтемом и договорился о том, чтобы Корака вновь спустили на планету — под предлогом помощи в расчетах передачи ВАРНов на причальные конструкции. Корак застал Шелтема за глобусом Терры в человеческий рост, находящегося в углу рабочего кабинета. Хранитель Терры планировал дальнейшую интеграцию, используя крохотные модельки на магнитах, периодически отвлекаясь к кульману и делая пометки рапидографом на черновом плане, и даже не обернулся на звук шагов. Это напомнило Кораку их первую встречу, вот только в этот раз он должен будет не усыпить соперника, а убить. Есть ли у него выбор? Или он, или Шелтем. Неподчинение прямому приказу будет справедливо расценено, как действия ренегата, и предсказуемо подавлено. В конечном счете все равно устранят их обоих. Это, разумеется, при учете того, что Шелтем до того момента окончательно не потеряет контроль над своим ядром, и они не убьют друг друга. Есть ли у него выбор? Объективно — Шелтем опасен и для него, и для самого себя, и для Терры. Приказ Древних вполне логичен, и сколько бы Корак ни пытался, у него не получалось найти причины причины воспротивиться ему. Пожалуй, на месте Древних он поступил бы так же. Есть ли у него выбор? «Если получится подобраться к нему близко, не вызвав при этом подозрений...». С этим проблем тоже возникнуть не должно — все играло в пользу Корака. Можно даже сказать, что он подготовил отличную базу для операции, все это время работая под прикрытием. Есть ли у него выбор? Корак сжал в кулаке смастеренное Оранго устройство и сделал шаг вперед.