Вторая директива

...Собственные вздохи вибрировали в горле и от этого, казалось, резонировали в каждой клетке и каждом контуре тела. Корак запрокинул голову так, что волосы хлестнули его по спине. Он уперся руками в колени Шелтема и двигался на нем сам — убийственно медленными спиральными движениями, мучительно и сладко для обоих. — Нет... — облизнув сухие губы, прошептал он, напоминая, что Хранитель Терры не может шевелиться. Таковы правила игры сегодня, и Корак знал, что дай любовнику волю — он их непременно нарушит. В конце концов, подчинение никогда не было сильной стороной Шелтема, ну да ничего, никогда не поздно учиться. Корак — раскрытый, возбужденный, с широко разведенными коленями, порывисто дышащий и дрожащий от удовольствия — тем не менее, чувствовал свою вседозволенность. Этот гордый Хранитель, гроза Древних и его собственный непримиримый соперник — сегодня в его власти. Корак хотел рассмеяться, но вышел лишь рваный экстатический стон. Андроиды подобны представителям живых рас в сексе. Доведенная до совершенства половая система, исключающая лишь возможность размножения — отчасти пережиток эпохи псевдо-ИИ роботов, которых активно использовали в качестве секс-работников, отчасти дань человеческим суевериям и их боязни всего непохожего на себя. Органы малого таза андроидов воссоздаются с точностью до мельчайших складок кожи, выступающих вен и мягких переходов цвета слизистых. Они незначительно отличаются внутренним строением, но дают все те же ощущения. Например, оргазм, к которому Корак был так близок, против воли начиная двигаться быстрее. Синхронизация добавляла яркости. Корак чувствовал ритмы Шелтема, как свои собственные, и он знал — тот готов сорваться и закончить все несколькими сильными толчками. «Нет уж... терпи... не вздумай...». Из груди Шелтема вырвалось недовольно-возбужденное рычание. Он дернулся, но ограничился тем, что сильнее вцепился пальцами в бедра партнера — останутся следы... тем лучше. Выжечь, отпечатать эти события, выгравировать их на своем теле... «Словно рисунок на песке, от которого скоро не останется ничего, кроме воспоминаний». Новый Хранитель Терры проскреб пальцами по столу, не в силах ввести подтверждение на очистку сегментов памяти. Разумеется, никаких шрамов с того раза не осталось — а скоро в реестрах не останется и самого эпизода. Как и предсказывал Шелтем, по результатам отчетов — Корака, капитана Фостера, Оранго и других — было организовано расследование. Об имеющихся подозрениях впрямую не упоминали, однако Корак совершенно не удивился, когда через несколько недель после побега Шелтема связистка «Рампейджа», флагманского корабля под командованием Эскатона, передала ему сообщение с датой запланированного визита орбиты Терры. О Шелтеме новостей не было — если он и путешествовал в пределах колонизированных территорий, то делал это осторожно, и до сих пор не был обнаружен. Конечно, в спасательной капсуле далеко не улетишь, рано или поздно ему пришлось бы найти корабль, но Корак не сомневался, что тот уж как-нибудь справится — в конце концов, хитрости ему не занимать. Для самого же Корака настало время подумать о собственной безопасности. Он потратил несколько дней на то, чтобы через прямое подключение к компьютеру вычленить и изолировать кусочки подлежащих удалению воспоминаний. Утомительная и скрупулезная работа оказалась сродни ювелирной, ведь если дойдет до досмотра памяти, его код должен выглядеть правдоподобно и связно, без подозрительных пробелов. Конечно, детализированного анализа старый трюк не переживет, но Корак сомневался, чтобы Древние санкционировали подобную процедуру. Ни сама ситуация, ни его поведение и безупречная до сего момента репутация не давали поводов к серьезным опасениям. Детальный досмотр памяти — это всегда опасность обрушить все системное обеспечение эвристической личностной матрицы и сделать из андроида безмозглый автомат, аналог зомби. Вряд ли они станут рисковать тем, чтобы потерять еще одного Хранителя. Корак снова занес руку над командной панелью компьютера. На черном экране бежали строки его закодированных воспоминаний. За последний час он просмотрел свою память о событиях на Терре и словно бы пережил те дни снова — и до сих пор так и не смог решиться удалить ни один из них. «Ну же. Это правильное решение. Оно поможет не только мне, но и Шелтему. Они могут попытаться вычислить его вероятное местонахождение через меня и мое знание его натуры, его личности». Его пальцы снова дрогнули в нерешительном движении. ...Они предсказуемо сорвались в тот раз. Корак бы затруднился сказать, по чьей инициативе, но в какой-то момент неторопливая тягучая игривость превратилась в резкие и глубокие, почти грубые вхождения, на каждый шлепок выбивающие стоны и выкрики из обоих. Ставя окончательный крест на правилах, Шелтем проводил по члену партнера, цеплял большим пальцем его головку и размазывал смазку по стволу — Корак вздрагивал на каждое движение его руки. Белая вспышка на визуальном канале, короткий звон в ушах — сильный импульс оргазма легко проник в сенсорные цепи и на секунду перегрузил их, сразу же отступая волнами и оставляя лишь приятные пульсирующие ощущения, отдающиеся в пальцы рук и ног. Следующие несколько минут они, ослепленные чувствами, просто ошалело целовались. Корак жмурился и все больше распластывался по сильному телу под собой, обвивая его, словно лиана, а Шелтем прижимал его к себе, обводя ладонями каждый изгиб... Несмотря на то, что всякая мысль о бывшем Хранителе Терры причиняла боль, Корак не решался вырвать его из памяти. Вся его натура словно сопротивлялась этому. «Это так глупо. Мне самому станет намного легче, если я не буду помнить! С глаз долой — из модуля памяти вон». Но безупречная логичность собственных мыслей наталкивалась на непримиримое отрицание и иррациональный страх. Воспоминания — это часть его самого, его личности и характера. Он совершил череду поступков, о которых, как бы ни старался, все еще не жалел, и которые привели его к этим странным отношениям. Потерять эти воспоминания означало потерять часть себя. Ту, что все еще надеялась на какой-то лучший исход. ...Проведенные вместе дни дали Кораку ретроспективное видение слов, которыми Фло когда-то охарактеризовала Шелтема — он начинал лучше ее понимать. Острый ум и творческий подход к задачам в сочетании с упрощенными эмоциями давали великолепную почву для более чем сомнительных с точки зрения этики решений. Сам Шелтем едва ли видел в своих действиях двойное дно. Поступкам Хранителей часто приписывали сверхъестественную природу, и чем больше Корак узнавал историю Терры, тем яснее он понимал, почему центральной фигурой местного пантеона служило божество с говорящим именем Темный. Также вспомнились упомянутые претензии прошлых партнеров в отстраненности Шелтема. Он легко фиксировался на одном задании, забывая про все, включая чужое присутствие, бывал грубовато-самодурен и всегда исходил из собственного неоспоримого главенства как в бытовых и рабочих вопросах, так и в сексе. Разумеется, обстановка и временные рамки не очень-то располагали к нежностям или разговорах о чувствах, но у Корака создалось впечатление, что это вполне стандартное состояние для Шелтема. Любая конфронтация или хотя бы высказанное отличное мнение первым делом вызывали у него секундное недовольство. Это редко заканчивалось чем-то, кроме яростного взгляда, и поначалу Корак думал, что так на него действует разрастающееся безумие. Они занимались настройкой главного терминала. Обычно при колонизации на планете сначала устанавливали командный центр, который переделывали из машинного отделения посевного корабля, а уж затем начинали терраформирование и заселение биологическими видами. Но в случае «Шихбат Зера» движок сгорел при падении, так что Шелтем вывел терминал на мостик. Просторное закругленное помещение давно лишилось капитанского кресла — да и зачем оно кораблю, ставшего подземным памятником самому себе — но экран и панели управления функционировали отлично. Корак и Шелтем битый час налаживали прием компьютером сенсорных показателей полуготовых конструкций крепления, чтобы если во время интеграции гондол что-то пойдет не так, можно было среагировать вовремя. Обсуждение способа кодировки отсылаемых данных быстро переросло в спор, и Корак, живо представив себя на месте Фердала, отчетливо понял, почему команда «Шихбат Зера» недолюбливала своего капитана. — Ты знаешь, что временами бываешь невыносим? — он покачал головой. — Радость моя, это ты меня до дополнительного модуля памяти не знал, — хмыкнул в ответ Шелтем. Он заканчивал работу по кодировке, при этом все же применяя тот способ, на котором целых десять минут настаивал Корак. — Я с тобой просто сказочно ласков и покладист. Можешь считать это своим личным достижением. Корак почувствовал целый шквал эмоций — короткий, но яркий. А также необходимость срочно коснуться Шелтема, а еще лучше поцеловать. Но вместо этого вдруг задал давно мучивший его вопрос: — Я похож на него? Хранитель Терры дождался выданного компьютером сообщения подтверждения, и лишь затем обернулся на крутящемся кресле, встретившись с напряженным обсидиановым взглядом исподлобья. — Что? — коротко переспросил он. Кораку пришлось терпеливо напомнить себе, что Шелтем плох в распознавании намеков. Терзания по поводу смысла, который закладывали при его собственном создании, никуда не делись, и озвучивать их было непреодолимо сложно. Он вздохнул, собираясь с силами и негромко уточнил: — На Фердала. Я похож? Шелтем склонил голову набок и недоверчиво спросил: — Ты ревнуешь что ли? — Нет, я просто... «Да лучше б ревновал». Слова подбирались неохотно и складывались в глупые фразы — наверное, так должна звучать исповедь. И хотя каяться Кораку было не в чем, он, тем не менее, чувствовал глубинный стыд на само свое существование. За то, что он до сих пор так и не понял своих чувств и не мог бы утверждать, что действует по собственной воле. Шелтем слушал внимательно, не перебивая и не отводя взгляда. Убедившись в том, что Кораку больше нечего сказать, он с некомфортной прямолинейностью резюмировал: — То есть, ты думаешь, что они сделали тебя подобием Фердала, чтобы ты мне понравился. Все это, конечно, интересно, — он взял Корака за руку — спокойный тон совершенно не вязался с нежным жестом, — но во-первых, нет, ты мало похож на него внешне и почти не похож характером. А во-вторых, ты как-то забываешь, что предугадывать симпатии того, кто был создан с жалким огрызком эмоций — это примерно как плазмомет свинцовыми пулями заряжать и ждать, что выстрелит. — Но Эскатон говорил... Шелтем издал звук, который можно было бы охарактеризовать, как раздраженное шипение. — Слушай, гений... — Ненавижу, когда ты меня так называешь! — вспылил Корак и попытался освободиться. — С чем я тебя и поздравляю, — возмущенный тем, что его перебили, Шелтем стиснул ладонь Корака сильнее, — Ты из Эскатона-то эксперта не делай. Древние могли решить, что ты подходишь для этого задания по множеству причин. Но выращивать целого Хранителя со сложной личностью только для того, чтобы мне нравилось его трахать — не слишком ли щедрый подарок ренегату? Он притянул Корака к себе, и далеким от деликатности жестом взял его лицо в ладони. Завороженный сердитым взглядом блестящих желтых глаз, не хуже пойманного хищником зверя, тот не сопротивлялся. — Что за бардак в этих головных контурах? — продолжал Шелтем. — Вот странно, два модуля памяти у меня, а слишком много думаешь и домысливаешь какие-то конспирологические теории ты. Дальше разговор не пошел. Корак подозревал, что загадочно мерцающие огоньками приборные панели корабля — совершенно не подходящее место для секса, но не ожидал, что именно этот факт возбудит их еще больше... Компьютер издал приглушенный перезвон, означавший обнаруженный в системе Миноса корабль. Сбоку экрана появились его схематическое изображение и подробные характеристики — точно по графику. Глупо было бы надеяться, что Эскатон опоздает и даст Кораку возможность с честью вернуть давнюю шутку про спонтанный ядерный распад. Или что у него будет лишняя минута на то, чтобы решиться наконец стереть все компрометирующие данные из своей головы. Корак выпрямился в кресле, прикрыл подключенные к затылочному разъему провода распущенными волосами — как раз вовремя, «Рампейдж» вызвал его по видео. Облаченный в боевую форму Эскатон казался отстраненным, а его холодный официальный тон вызывал подспудную тревогу. После короткого приветствия он запросил отчеты о развитии планеты и прогрессу интеграции гондол ВАРНов — визит явно обещал стать ревизорским. Корабль запросил разрешение для выхода на орбиту и транспортировки десантной группы на поверхность планеты, однако всем и без того было понятно — это пустая формальность. Флагманский корабль звездного флота с верховным главнокомандующим армии Древних на борту может делать, что захочет, и ни какой-то там Хранитель, ни кто-либо другой не в силах ему противостоять. Если бы Разрушителю пришло в голову обстрелять Терру ракетами из космоса, взорвать ее ядро изнутри или отключить ей магнитое поле, Кораку осталось бы только покорно смириться. «И о чем я только думаю, — сказал он себе невесело. — С чего бы Эскатону уничтожать всю планету? Виноват-то только я». Он тряхнул головой, словно пытаясь выгнать из нее бесполезные переливания из пустого в порожнее. К чему лгать себе? Он ведь давно все решил, и все эти мучения с просматриванием воспоминаний — лишь оттягивание неизбежного. Корак отослал «Рампейджу» координаты для высадки и вернулся к кодам своего реестра. «Что ж, будь что будет», — он нажал кнопку.