Вторая директива

Эскатон смотрел на приближающуюся поверхность планеты, пока два офицера-близнеца, занимавшие кресла пилота и навигатора, слаженно работали над посадкой транспортного челнока. Терра... Давненько он здесь не был. Впрочем, тогда и планета, и он сам были совсем другими. «Если заменить все доски корабля, останется ли корабль тем же? А если сохранить все замененные доски и построить из них другой корабль — который из двух будет настоящим?». Эскатон не улыбнулся своим мыслям. За свою долгую жизнь он делал это так редко, что всякий раз, когда что-то все же проникало сквозь толстую броню равнодушия, ему казалось, он учится улыбке заново. Ему не требовалась сложно запрограммированная личностная матрица, чтобы чувствовать, но с какой бы радостью он избавился от своих эмоций насовсем! «Эвристика сознания неотделима от чувственной сферы. Это и отличает псевдо-ИИ от истинного. И... кажется, мы нашли его», — вспомнилась ему фраза из столь далекого прошлого, что оно казалось практически другой жизнью. Эскатон привычным жестом коснулся похожего на гладко отполированный драгоценный камень выступа на грудной пластине кирасы и на миг прикрыл глаза. «Если заменить все части целого, останется ли оно тем же?». Мягкий толчок завершил приземление — магнитные стабилизаторы челнока коснулись поверхности, а двигатели с усталым вздохом выключились. Как только автоматические ремни безопасности, больше похожие на невероятно толстые нити паутины, втянулись в бежевую обивку кресла, Эскатон поднялся во весь рост и повторил приказы, озвученные еще на брифинге, на борту «Рампейджа». Пока часть команды изучала особенности причальных конструкций с орбиты, десанту предстояло взять многочисленные образцы с поверхности, чтобы проследить динамику интеграции и сопоставить ее с нормами. Сам же Эскатон в сопровождении все тех же близнецов направился в командный центр. Несмотря на официальность визита, Корак встретил их расслабленно. Интерьер «Шихбат Зера» был выполнен в приглушенных сизо-бирюзовых тонах с вкраплениями спокойно-бежевого и серебряно-стального — с его голубой кожей Корак вписался в обстановку, как родной. Привычность и уверенность его жестов не оставляли места сомнениям — Хранитель из него, что надо. Он быстро проводил делегацию по тому, что осталось от корабля, показал документы, планы и рассказал о некоторых нововведениях. Интеграция гондол шла не просто своим чередом — Кораку удалось найти способ ускорить процесс, и рельеф Терры уже потихоньку менялся, предоставляя больше массива суши для обновленной биосферы. Эскатон слушал объяснения вполуха — он ни секунды не сомневался в способностях Младшего даже в одиночестве отменно выполнять свои обязанности. В конце концов, он ведь действительно во многом превосходил себе подобных. И, как и в их первую встречу, Эскатон гадал, знает ли он об этом сам. «Шелтем проделал огромную работу по установлению функционального командного центра и созданию условий для биосетей — и все это буквально из обломков ВАРНов, пары зубочисток, пластикового пакета и старого носка. Корак же интегрирует недостающий материал — похоже, скоро эта планета засияет во всей красе». Подобные размышления непременно возвращали его на порочный круг вопросов о том, что было бы, работай эти двое вместе. Первых Хранителей всегда назначали парами... «Если бы я только знал, что случилось, я бы придумал, как помочь». Эскатон внимательно следил за выражением лица, взглядом и жестами Корака, но не видел ничего подозрительного. Тот казался спокойным и увлеченным свои делом. Старшему бы очень хотелось выдохнуть и отпустить тяжелые мысли, с которыми он прибыл, но он слишком хорошо знал характеристики нового Хранителя, столь похожие на его собственные. В числе которых было и умение убедительно врать. — Генерал, с вашего позволения я бы хотел протестировать систему безопасности главного компьютера, — подал голос один из офицеров по завершению осмотра. Официальное звание Эскатона звучало, как «верховный адмаршал», но он предпочитал слышать от подчиненных краткое и лаконичное «генерал». Это давало ему призрачное чувство принадлежности как к космическому флоту, так и к обществу в целом, позволяя хотя бы притворяться его частью. Звание, когда-то выдуманное специально для него и подчеркивающее его исключительность, тяготило. — Выполняйте, — кивнул он. — Нас с офицером Кораком ждет совещание. Близнецы остались на мостике, погрузившись в проверку главного компьютера, Корак же твердым шагом направился в свой кабинет с типичным для космического корабля набором — большой терминал на стене, рабочий стол из светлого материала, тянущиеся по стенам полки и ящики с каталогами. Как только дверь за Эскатоном закрылась, тот, даже не озаботившись тем, чтобы сесть, без промедления сказал: — Что здесь произошло? Как Шелтему удалось сбежать? Расскажи мне. Корак обернулся через плечо и внимательно посмотрел на Старшего. В темных глазах не было ни капли смущения. «Этот взгляд... — Эскатон удержался от того, чтобы зажмуриться, будто от секундной боли. — Нет. Я просто вижу то, что хочу видеть». — Мне нечего добавить к моему отчету, — пожал плечами Корак. — Ты был прав. Свой единственный шанс поймать ренегата я упустил еще на бриге. Мне стоило быть внимательнее и отнестись к советам и предупреждениям серьезнее. Увы... наверное, я был слишком самоуверен. Его глаза казались двумя кусочками отполированного до холодного блеска вулканического стекла. Они отражали собеседника, но оставались непроницаемыми. Эскатону захотелось оттаскать этого мальчишку за ухо. Что за манера уходить от ответа? Кого он собирается дурить? Старший видел настоящего Корака, и если тот думает, что он поверит в такую грубо сработанную фальшивку... — Хватит разговаривать со мной, как с генералом, — Эскатон сжал губы. — Ты прибыл сюда, как генерал, — невозмутимо парировал Корак, пожимая плечами. — Послушай, — Эскатон глубоко вздохнул, — я прекрасно знаю, что ты зол на меня — ни в чем себе не отказывай. Я все равно не могу это изменить. Но я должен знать, что случилось и какую роль в этом сыграли твои чувства. — Да, Шелтем мне нравился когда-то, если тебе так интересно, — с вызовом ответил Корак. В его голосе звенела обида. — В этом нет ничего удивительного, он весьма... привлекателен. И это мое личное дело. Это вроде как не запрещено. Эскатон пожалел о своем поведении, как только понял, что маска дала трещину. Сузившиеся глаза, напряженная поза, едва заметный румянец — он задел Корака по больному. «Мои директивы — выяснить правду и защищать Младших. И я сам решу, которой из них именоваться первой». Старший сделал шаг навстречу и, едва удержавшись от того, чтобы коснуться плеча Корака, успокаивающе сказал: — Разумеется. Моей целью не является разбираться в ваших отношениях или осуждать тебя. Вы взрослые люди... андроиды. Но пойми, я видел, как самые безумные поступки совершаются из-за любви... Корак издал смешок, от которого веяло прохладой и недоверием. — Да ты романтик. Мы же не можем любить. Испытывать желание, влечение, симпатию, привязанность — сколько угодно, но любовь? Знакомый ржавый от времени ядовитый кинжал кольнул Эскатона туда, где должно было находиться сердце. Дыхание перехватило, и прежде, чем он успел осознать, что говорит, он прошептал: — Что за глупость, конечно можем. Ответом ему стало удивленное молчание. Корак оглядывал собеседника так внимательно, словно увидел его впервые. От его недавней невозмутимости и холода не осталось и следа. Затем он осторожно поинтересовался: — У тебя... есть опыт. Это прозвучало не вопросом, а утверждением. «Будь проклята твоя эмпатия». Эскатону совершенно не нравился такой поворот разговора. В какой момент он из наступления перешел к защите? Он покачал головой, давая понять, что тема закрыта. — Это иррелевантно для вопроса, с которым я прибыл. По протоколу я должен досмотреть твою память. — Валяй. Защитную панель открыть или сам справишься? Корак сел на крутящийся стул и развернулся к Эскатону спиной, точно тот был парикмахером — его движения были более небрежными, чем того требовала ситуация. «Он злится... не могу винить его. Главное, чтобы оставался в целости. Почему всему этому вообще нужно происходить? Я бы хотел никогда не делать выбор между ними». Вслух Эскатон ничего не сказал, лишь подошел ближе и почти невесомым жестом снял височную панель Корака, чтобы добраться до хранилищ памяти. На минуту застыл, словно засмотревшись на микросхемы и кристаллические цепи, не решаясь на столь бесцеремонное взламывание тайны чужой жизни... сразу двух жизней. «Личное пространство — неприятная, но приемлемая цена. Лучше потерять одного, чем обоих» — он решительно выдохнул и подключился. Эскатон успел увидеть лишь один образ. Шелтем — этот бестактный самодур, которому многое прощалось исключительно из-за его неординарного таланта — бережно держит ладонь Корака. Он касается ее губами, и будто бы с растерянной полуулыбкой смотрит куда-то вдаль. В тот же миг коммуникатор пискнул срочным запросом. — Генерал, — раздался голос связистки. — Из системы Зилонит-Атави принят запрос на видеозвонок с вами, код красный-каппа. — Переключи на терминал «Шихбат Зера», — поспешно скомандовал Эскатон. Он нелегко поддавался смущению, однако увиденное едва не заставило его бледные щеки покраснеть. Уж лучше бы он наткнулся на сцену секса, чем на такое... Приоритет сообщения не сулил ничего хорошего, Эскатон слишком хорошо знал, что значит объявленный код, однако он радовался, что появился повод завершить просмотр памяти Корака, толком не начав его. На экране появился Фараон в своем человеческом обличье, но вовсе не такой, каким его запомнил Старший. Всегда живой и заинтересованный взгляд поблек, лицо осунулось, точно тот давно не спал и работал сутками напролет. Фараон — подумать только! — был одет кое-как, а из яркой бижутерии, к которой он всегда питал особую любовь, остались только простенькие серьги-кольца, которые он, по-видимому, просто забыл снять. — Орбитальные системы слежения зафиксировали пульсирующие возмущения в системном облаке Оорта, — без приветствия начал он. — Я предполагаю посторонний объект... или объекты. Химический профиль указывает на органический состав. Интенсивность возмущений нарастающая. Я бы не стал отвлекать тебя, Старший, если бы не был уверен, что это... — Криганцы, — Эскатон нахмурился. — Но... это невозможно, до ближайшего сонма долгие световые годы, они не могли... — Я бы не стал тебя отвлекать, — повторил Фараон и вдруг заметил сидящего рядом Корака. — А... ты тоже здесь, — он улыбнулся так, словно пытался пошутить сквозь интенсивную зубную боль. — Прости, дорогой, я не виноват, честно. Но кажется, я случайно увел твоего парня. Он у меня. — Мой... что? Если бы ситуация не грозила стать катастрофической, Эскатон бы непременно рассмеялся от ее театральной нелепости. Фараон всегда грешил специфическим юмором и фривольностью речи — эта великолепная черта являлась частью его энергичной и экстравагантной натуры. Вряд ли он упомянул «парня» в прямом смысле, но румянец на щеках Корака, поползшие вверх брови, расширившиеся глаза и открытый в изумлении рот выдали его лучше любого, даже самого детального просмотра воспоминаний. Фараон скосил глаза на явно находящуюся вне охвата камеры панель управления и в несколько движений вывел изображение разнообразных спектрограмм на экран рядом с собой. Будто опытный ведущий прогноза погоды, он широким жестом обвел малопонятные обывателю графики, а затем, нетерпеливо смахнул их и словно бы вынул из вороха файлов нужный. Это оказалось статичное изображение с настолько плохим разрешением, что оно было похоже на пиксельную мозаику. Однако в нем все же без труда различалась высокая фигура в доспехах, сжимающая оружие на длинном древке. — Не так давно что-то упало на поверхность. Предположительно — спасательная капсула или небольшой транспорт. Энергетический профиль содержимого совпадает с характеристиками матрицы андроида. И... ты уж прости, но я не знаю никого другого, кто бы теоретически был заинтересован нести хаос на мою планету, — пояснил Фараон. Эскатону потребовалась всего пара секунд, чтобы принять решение. «Возьму с собой — будет лезть под руки, натворит ерунды. Оставлю здесь — как пить дать самовольно сбежит и объявится подарочком в самый неподходящий момент. Нет, уж лучше пусть хотя бы под моим присмотром». Старший не думал — он знал, что Корак не останется в стороне... потому что он бы сам на его месте ни за что не остался. — Мы вылетаем, — коротко сказал он Фараону. — Держись. У тебя есть хоть какая-то защита? Тот нервно хихикнул и посмотрел на свои ногти, затем снова на собеседников, и в этом жесте Эскатон с облегчением увидел того Фараона, которого он запомнил в учебном центре. Он сохранял свое фирменное чувство юмора, а значит, не все так плохо. — Ну, я могу скормить им элементы питания, которые мне недавно завез «Крон»... Думаешь, они оценят мой дипломатический жест? — Обойдемся без криганского буфета, — качнул головой Эскатон. — Не скучай там, мы скоро. Он прервал трансляцию, а затем несколькими отрывистыми командами по коммуникатору приказал десанту сворачиваться, а кораблю — быть готовым к немедленному отбытию на самых больших скоростях. Лишь после этого он взглянул на Корака. Тот смотрел в пространство расфокусированным взглядом. Эскатон подошел к нему и крепко стиснул его плечо. — Идем. Мы во всем разберемся, обещаю. Тот -послушно поднялся. — Защитную панель не забудь, — напомнил Старший уже в дверях. — Кто он? Тот, кого ты любишь или любил? — безжизненно спросил Корак. Эскатон прекрасно понимал, что он в своем праве проигнорировать такой вопрос. Более того, часть его личности, которая заботилась о протоколах безопасности, буквально вопила, что он должен его проигнорировать. Но глубоко внутри он знал — это будет несправедливо. Он без всякого на то права (кроме каких-то там идиотских директив) ворвался Кораку в память и полез в самое личное. Туда, где нет места ни третьему, ни даже просто наблюдателю. Да, он не успел увидеть ничего существенного, но это лишь результат случайности. Для обеспечения безопасности Корака он был готов полностью просмотреть его память и лишить его любых тайн... и он не смог бы просто так смахнуть с себя вину за это решение. — Кто тебе сказал, что это он? — тихо произнес Старший, прежде чем покинуть кабинет.