Вторая директива

Шелтем стоял к Кораку спиной и медленно вращал плечами, точно делал зарядку. На нем были одни только холщовые штаны — те самые, в которых он был еще при поимке. Под бронзовой кожей, на которой все еще отчетливо виднелись царапины от криганских когтей, рисовались мышцы — Хранитель Терры обладал идеальной фигурой «треугольник углом вниз». Он повел головой, словно разминая шею, сцепил руки перед собой, а затем за спиной, с наслаждением выдыхая. Похоже, он утомился лежать. Затем он развернулся и воззрился на Корака так, что того захлестнула эмоциональная волна. — Я на самом деле очень благодарен тебе за мое спасение. — Ты ведь знал... — Корак к своему удивлению обнаружил, что его голос беспричинно срывается. — Или хотя бы предполагал, что я так сделаю? Тот улыбнулся уголком губ и медленно покачал головой. — Значит, ты действительно готов был умереть... перестать функционировать? Шелтем рассмеялся тихим грудным смехом, от которого волоски на руках вставали дыбом. — Ну, ну, Корак. Твои слова звучат так, словно тебя это расстраивает. Давать мне такие надежды — это почти преступление, знаешь ли. Что в этой улыбке — ирония, искренность или скрытая угроза? Что в этих словах — шутка или... Надежды на что? Корак не знал, когда успел оказаться рядом с Шелтемом — его «вело» так, как живые рассказывали «ведет» от алкоголя. Грудная клетка Хранителя Терры матово поблескивала в фосфоресцирующем свете каютного «ночника». «Соски у андроидов — это так глупо, они и живым-то организмам мужского пола не нужны, — проносились в голове Корака совершенно идиотские и неподходящие ситуации мысли, пока его ладони зачем-то исследовали гладкую кожу. — Что за тупость, просто рудимент развития эмбриона, зачем нам только их формируют. А обмен слюнной жидкостью и соприкосновение языками в качестве выражения чувств — это вообще бред какой-то, зачем это нужно... Живые придают этому такое большое значение... почему... это приятно...». Шелтем противоречиво пах сандалом. Это неправильно, андроиды ничем не пахнут. Да, у них имеется аналог выделительной системы, включающая в себя секрет биомеханической кожи, но субстанция бесцветная, практически стерильная и не имеет запаха. Это вообще все неправильно, но останавливаться сейчас было бы еще большей ошибкой. Ладонь Корака очертила мышцы пресса Шелтема и скользнула вниз, к паху. Из груди вырвался восхищенный вздох, когда Корак почувствовал, как член твердеет прямо под его рукой. Он прекрасно знал мужскую анатомию, но по какой-то причине не мог сопротивляться немедленному желанию исследовать все детально. Шелтем предупреждающе накрыл его руку своей и посмотрел ему в глаза — Корак почувствовал, что не может шевелиться. Как загипнотизированный, он падал в раскаленную смолу янтаря. — Если хочешь остановиться, сделай это сейчас. Возможно, если бы эти слова звучали спокойно, Корак бы и внял им, как зову разума. Но в низком голосе ясно слышалось возбуждение. Корак издал странный дерзкий смешок, какого он от себя никогда не слышал, и прошептал «нет» в самые губы Шелтема перед тем, как снова начать их терзать поцелуями. Прохождение точки невозврата захватывало дух, точно прыжок в пропасть. Он как раз успел справиться с завязками штанов, но вскоре просто проводить по члену Шелтема ладонью оказалось недостаточно. Полутьма каюты никак не способствовала детальному изучению, а Кораку совершенно необходимо было видеть. Какого он размера? Кожа на нем такая же смуглая, как и на остальном теле Шелтема? Видны ли вены? Какой формы головка? Слизистая на ней светлая или темная? Сколько складочек на крайней плоти? Все эти вопросы нуждались в срочных ответах. Корак облизнул губы — кажется, свои, впрочем, едва ли он был в чем-то уверен. Думать не хотелось, хотелось просто быть — здесь и сейчас. Он сел на кровать, жадно впитывая взглядом открывшееся ему зрелище. Собственное дыхание казалось обжигающим и вязким, точно расплавленная лава. Как зачарованный, Корак оглаживал возбуждающе-твердый горячий ствол, отчетливо понимая, что теперь просто смотреть, пусть и вблизи, снова катастрофически мало. Он обхватил губами глянцево поблескивающую головку — протяжный вздох дал понять, что он все делает правильно. Шелтем на секунду взял его лицо в ладони и посмотрел в глаза — Кораку казалось, он плывет в невесомости. Он начал двигать головой — Шелтем вплел пальцы ему в волосы, направляя и задавая ритм. Кораку хотелось заглотить этот великолепный член до самого основания, чтобы мягкие завитки серебристых волос щекотали ему губы, но он не знал как, поэтому просто помогал себе рукой. Он с развратным причмокиванием выпустил головку изо рта и нежно облизал венечную борозду. Собственное тело воспламенялось, хотя он не касался себя, а центральный процессор тикал неровными рывками, точно поврежденный. Но это не тревожило Корака — он хотел большего, причем как можно быстрее. Шелтем помог ему выбраться из форменной куртки и нижней футболки, а затем мягко толкнул в грудь. Корак с упоением подчинился — и когда только он успел проникнуться таким доверием к ренегату, чтобы полностью предоставлять себя в его распоряжение? «К черту доверие и директивы... я хочу, чтобы он меня трахнул. Хочу чувствовать его руки и губы на себе, а его член — внутри». По-кошачьи грациозно Шелтем опустился на колени на кровать. Руки его обвели изгиб талии Корака и направились к бедрам — тот рвано выдохнул, приподнимая ягодицы и облегчая задачу по избавлению от одежды. Корак не смог сдержать сдавленного вскрика, когда почувствовал, как пальцы сомкнулись на его члене. Шелтем неспешно вел руку вверх, массируя нижнюю сторону ствола большим пальцем, затем всей ладонью выласкивал головку, даря целый спектр до того незнакомых ощущений, и наконец спускался к основанию, чтобы вновь повторить движение. Андроидам вполне доступно удовольствие от мастурбации, но оно не могло бы даже рядом встать рядом с тем, что Корак чувствовал сейчас. Он закусывал собственное запястье, чтобы заглушить стоны. Движения Шелтема были твердыми и властными — он явно знал, что делает. Он поднял бедра Корака на уровень своего лица, вынуждая того раскрыться в уязвимой позиции. Миг неуверенного напряжения, и Корак закрыл глаза и запрокинул голову, отпуская контроль. Прикосновения губ и языка к члену поначалу показались слишком мягкими и почти неощутимыми, но уже через секунду Корака захлестнула новая волна удовольствия. Кто бы мог подумать, что столь обычная для секса прелюдия может дарить такое наслаждение? Язык Шелтема обвел мошонку и скользнул ниже, между ягодиц — Корак снова вскрикнул. У андроидов отсутствовала простата, потому что не было функции размножения, а при оргазме не выделялась сперма. Яички в основном служили для регулировки температуры и чувствительности органов малого таза — и эта самая чувствительность сейчас зашкаливала, перегружая нейроцепи. Кораку казалось, что он сходит с ума — он выгибался и подавался вперед, стараясь продлить каждое прикосновение языка. Шелтем мягко опустил его бедра. Секундная пауза, и Корак почувствовал на коже тепло саморазогревающейся смазки — она входила в стандартный гигиенический набор любой каюты и обычно хранилась в прикроватной тумбочке. Корак приподнялся на локтях, чтобы поймать взгляд Шелтема. Тот взял его за подбородок, впиваясь подушечками пальцев в линию его челюсти. В другом контексте этот жест мог бы считаться грубым, но Корак только больше возбудился. Пальцы другой руки Шелтема проникли в его тело с влажным звуками. Круговые и поступательные движения были деликатными, но при этом твердыми и настойчивыми. В их взаимодействии не было ничего нежеланного, неохотного, или чего-то, что бы делалось просто потому, что так надо и так принято. У Корака был весьма малый опыт сексуальных контактов, но во всех случаях он словно должен был вести себя определенным образом. От него ожидали выполнения некой обязательной программы, и он чувствовал давление правильно распознавать знаки своих живых партнеров. Страх несовершенства собственной эвристики не давал ему расслабиться ни физически, ни морально. С Шелтемом же он просто следовал за течением, концентрируясь только на том, чтобы получать как можно больше удовольствия. Губы Шелтема накрыли его рот, выцеловывая, пока его руки сориентировали вновь лечь на спину и поднять колени. Корак был готов к тому, что будет неприятно хотя бы в первые моменты. Однако ему, по всей видимости, достался действительно образцовый партнер, уделивший достаточно внимания подготовке и заботящийся не только о собственном удовольствии. Ни секунды дискомфорта — чем глубже Шелтем входил, тем упоительней становилось ощущение наполненности. Движения, поначалу неспешные, а затем входящие в ритм, открыли Кораку очередной слой наслаждения. Пах сладко горел, а каждый толчок выбивал из груди стоны. Корак обхватил Шелтема за спину в порыве быть ближе, соприкасаться как можно больше, и уперся лбом в его лоб. Он не мог бы сказать, произошла синхронизация случайно или он намеренно стремился к этому, однако к и без того переполняющему его собственному удовольствию добавилась острота ощущения ритмов партнера. Не осознавая этого, он сам двигался навстречу Шелтему. Проникновения заполняли его удовольствием, грозившемся вот-вот вылиться через край. «Только не останавливайся... только не вздумай сейчас остановиться», — Корак не знал, думает он это или говорит вслух, да и велика ли разница при синхронизации? Перед глазами плыло — подводили зрительные контуры? Нет, это не ошибка механических узлов вычислительной техники. Эта искра проскакивает не в кристаллических гейтах, удерживающих его личностную матрицу в целости, а где-то еще. Корак обнимал бедра Шелтема ногами, а пальцами впивался в его лопатки, хватая ртом воздух — ему еще никогда не было так хорошо. Словно предугадав близость партнера к оргазму, Шелтем вновь принялся ласкать его член рукой. Этого оказалось более чем достаточно — Корак вскрикнул, выгнулся и почувствовал, словно его рецепторы вмиг оплавились. Экстаз накатывал волнами, первая из которых была так сильна, что ему показалось, что у него на краткий момент отказала вся система. Сладкая рябь расходилась по его телу, точно круги по воде. Шелтем не замедлялся, и Корак исступленно стонал и двигался в такт. Он был не в силах разобрать, чье именно блаженство вновь накатывало на него — собственное или партнера. Еще несколько глубоких вхождений, и Шелтем, весь взмокший под его ладонями, вздрогнул. Корак притянул его к себе и принялся жадно целовать. Отголоски оргазма в теле заставляли его быть ненасытным — даже несмотря на полное отсутствие сил, он хотел заняться сексом еще раз, прямо сейчас, чтобы испытать тот же фантастический спектр ощущений. Собственная распутность удивила бы его, если бы он дал себе труд осмыслить ситуацию логически. Но рациональной части сознания слишком сильно мешала пленяющая красота и блаженная тяжесть тела партнера, твердость его движений и намерений, и его непоколебимость, которой хотелось подчиняться. Корак прильнул к Шелтему, потираясь пахом о его пах и горячо прошептал: — Я хочу тебя. Шелтем издал беззвучный смешок и провел указательным пальцем по губам Корака. Тот послушно приоткрыл рот, тут же оказавшийся запечатан нежным поцелуем. Корак не знал, услышал ли он следующую фразу, или же она передалась ему через остаточную синхронизацию: «Не искушай меня. Ты великолепен. Но ты... ты должен спать».