Вторая директива

Внутри все пылало, как от перегрева аппаратной части, реальность плыла, а тело сковал парализующий страх. Слух вернулся быстрее зрения — Корака пронзил противный монотонный писк аппарата искусственной поддержки жизни, недвусмысленно дающий знать об угасшей мозговой активности Эскатона. Что-то еще трещало фоном, и через миг он понял, что это отчего-то ускоренная речь Оранго — то ли собственные слуховые контуры глючили, то ли тот действительно говорил очень быстро. Его голос то приближался, то удалялся, создавая иллюзию перемещения. — Ка-хон... инфопотоки... трансформаторный очиститель... катушки стабилизаторов... Корак не понял бы, о чем он говорит, даже если бы соображал нормально — Оранго сыпал потоком технических терминов, как в лихорадке. Зрение неохотно обрисовало его фигуру и полное ярости выражение лица. Следующая фраза прочно врезалась в сенсорные цепи Корака, потому что отвечала на самый главный вопрос: — Кристаллическое ядро содержит информацию, и пока я не узнаю, что именно там хранится, я не даю вам права считать личность Эскатона навсегда утерянной, а его — мертвым! Понятно?! Оранго рвал и метал, а с его губ через слово слетали ругательства. Корак никогда видел его в таком гневе — по-видимому, это был его способ совладать с крайним стрессом. — Шелтем! Немедленно иди сюда и помоги мне! Это прозвучало приказом — с пугающе-отсутствующим выражением лица бывший Хранитель Терры не замедлил подчиниться. Корак в свою очередь вдруг понял, что ему срочно необходимо покинуть помещение. Он попытался встать, однако опорно-двигательная система плохо отвечала. Тонкий отзвук символизировал вылетевший из покореженного разъема провод. Комната вновь качнулась — Корак запнулся о собственные ноги и обязательно бы упал, если бы Фараон вовремя не схватил его за локоть. Даже не поблагодарив, он с трудом пробормотал онемевшими губами: — Мне... нужно выйти... свежий воздух... — и рванулся к двери. Кажется, Шелтем что-то крикнул вслед, но Корак не услышал. То ли он шел зигзагами, то ли стен вдруг стало слишком много — он через раз бился о них то руками, то коленями, то головой. Он спотыкался на ровном месте и падал, однако неизменно вставал и упрямо шел дальше, не имея при этом ни отчетливых мыслей, ни целей в голове. Впереди замаячила дверь технического балкона — Корак хотел ускориться, но лишь снова запнулся, всем весом навалившись на сенсорную панель. Пальцы обеих рук сжались, словно сведенные судорогой — о том, чтобы пытаться ввести код доступа, не могло быть и речи. Корак использовал матричный отпечаток и вылетел наружу, едва не кувырнувшись через перила. Он опустился на колени, зажмурился и скрючился, упираясь лбом в бетонный пол и тихонько подвывая. Тело содрогалось от крупной дрожи, дыхание было поверхностным и неравномерным, иногда прерываясь всхлипами без слез. Перед глазами все еще стояли сцены из воспоминаний Эскатона, а внутри бурлили его эмоции. Они перемешивались в дикие комбинации, и Кораку казалось, что он сходит с ума от невозможности отличить свое от чужого. Всеобъемлющий и иррациональный страх доминировал над сознанием, не давая даже самым простым мыслям оформиться во что-то конкретное. Все, что Корак мог делать — это терпеть и ждать в надежде, что это состояние пройдет. То ли свежий воздух действительно помог охладить систему, то ли просто прошло достаточно времени, и последние эффекты синхронизации исчезли, но через несколько минут он начал замечать, что дыхание выравнивается. Звон в ушах, на который он до сих пор не обращал внимания, стих, процессорный ритм перестал частить, и стало ощутимо легче. Корак медленно разогнулся, с силой потер лицо и огляделся. Крошечный балкон находился примерно на высоте пятого этажа, и с него открывался вид на лесистую равнину без признаков поселений в непосредственной близости. «Я был в синхронизации не меньше двух часов...», — подумал он, глядя на занимающийся рассвет. Это стало первой связной мыслью, в принадлежности которой он был уверен. По его субъективным ощущениям все произошло почти моментально. С другой стороны, когда он вспоминал количество увиденного и прочувствованного, ему начинало казаться, что он пробыл с Эскатоном не два часа, а как минимум два года. Корак потряс головой, чтобы не думать о том, сколько из увиденного ему удалось транслировать, а главное, в каком виде. Что если все, что удалось сохранить на ка-хон — это поток галиматьи, который невозможно будет структурировать? Или собрание маловажного информационного мусора, не описывающее Эскатона? Что если Оранго ошибся, и никакой информации вообще не осталось? А ведь он так и не смог сообщить Старшему о Мелиан, будучи слишком занятым попытками спасти хоть осколок его души. Неужели он упустил свой единственный шанс сказать ему самое важное? Выдохнув и уцепившись за перила, Корак осторожно поднялся — руки все еще противно тряслись, а тело временами ощущалось, как чужое. «Интересно, это последствия самой синхронизации с живым, или того, что я присутствовал при его смерти? Впрочем, есть ли разница?» — подумал он, запрокинув голову и глядя в светлеющее небо. Он вдруг понял, что успел взмокнуть — поднявшийся ветер пробирался под одежду и заставлял ежиться. Корак понимал, что чтобы узнать ответы на все свои вопросы, нужно просто вернуться в расчетный центр, тем более, что его помощь там наверняка окажется не лишней. Однако сил не было ни физических, ни моральных. Он совершенно не был готов услышать печальный и самый вероятный вердикт, поэтому просто продолжал тяжело опираться на перила, замерзая за утреннем холодке и поедая себя изнутри. Дверь динькнула, и периферийное зрение уловило движение изящной темнокожей фигуры. Фараон подошел к нему и удивительно бесцеремонным, но при этом все еще дружеским жестом обнял Корака за талию. Затем он вздохнул, склонил кудрявую голову и негромко спросил: — Как ты? Корак только пожал плечами. Разговаривать не хотелось, к тому же он не был уверен, что знает, как это делается. — Не вешай носа, я с хорошими новостями. Оранго и Шелтем провели несколько тестов, и наш гениальный механик уверен, что значительная часть личности Эскатона осталась на кристалле. Словно боясь, что это окажется жестокой шуткой, Корак повернулся и поймал взгляд собеседника. Он часто слышал выражение «гора с плеч упала» — это именно то, что он ощутил в тот момент. Фараон тем временем продолжал: — Насколько эта часть велика? Для оценки нужно понимать, что такое целая личность, и как она выглядит в информационном формате — такой роскоши у нас нет. Что теперь делать с этим кристаллом? Можно ли как-то связываться или общаться с Эскатоном? Реально ли сделать для него новое тело, на этот раз полностью механическое, вроде наших с тобой? Ни на какие из этих вопросов ответов у нас пока нет. Случай уникальный, сравнивать не с чем, но одно очевидно — ты действительно сделал нечто невероятное. А точнее то, что раньше считалось невозможным. Вид с балкона вдруг показался Кораку живописным, лес — бархатным, а облака на горизонте — мягкими и пушистыми. Фараон обнял его крепче, и вдобавок стало ощутимо теплее. — Я отправил Оранго и Шелтема отдыхать — честно говоря, последний выглядел сильно так себе. Нам всем сейчас нужно прийти в себя. Пойдем и мы с тобой, а? Тут зябко, — Фараон поежился. — Давай, радость моя, а то сейчас как задницу себе отморозишь, а ведь скажут потом, что это я не уберег. Корак против воли улыбнулся — ох уж этот Фараон и его манера общаться! Мышцы лица отозвались неприятными ощущениями, словно успели одеревенеть, однако эмоционально он почувствовал себя гораздо лучше. Он кивнул, все еще не в силах выговорить ни слова. Внутри теплой волной разливалась радость, прогоняя остатки страха. Пока они шли до апартаментов Корака, Фараон, едва глядя на экран своего портативного устройства, быстро набрал и отправил сообщение. — Аудиенцию с Древними запросил, — пояснил он, поймав на себе взгляд Корака. — Ну что ты так на меня смотришь? Ты же не думал, что я и правда все свалю на Шелтема? — он махнул рукой. — Вы оба балбесы и уже успели отличиться, Оранго — солнышко и не заслуживает немилости, а у меня еще есть, так сказать, куда отступать. Так что не переживай за меня. Рано или поздно они все равно узнают, так пусть лучше из первых рук. Удостоверившись, что Корак доставлен к дверям, Фараон уже хотел развернуться, чтобы уйти, но вдруг остановился: — Чуть не забыл. Оранго получил сообщение, что ты назначен на «Крон» в составе экспедиции к Терре, пока «Рампейдж» латает дыры. Вылет завтра утром, так что отдохни хорошенько. Корак пообещал ему отоспаться, однако, оставшись один, он первым делом решил все же принять душ, чтобы расслабиться и отогреться. Горячая вода действительно помогла снять остатки напряжения. Корак закинул вещи в стирку и бросил взгляд на свою кровать — покрывало скручено, простыни смяты, подушки разбросаны. «По-хорошему, постель бы нужно поменять...», — сказал он себе, прекрасно зная, что не собирается этого делать. Он неохотно прилег на самый край, словно не решаясь в одиночку занять всю кровать. «Да ты меня совершенно не знаешь! Думаешь, отымел разок-другой и все, теперь как открытую книгу читать можешь? Пошел ты знаешь куда!». Корака покоробило неприятным воспоминанием — как говаривала Фло, не стоит произносить того, о чем после с вероятностью пожалеешь. Он потер правое плечо, словно ожидая, что то будет ныть после захвата, но Шелтем не пытался сделать ему больно, а лишь хотел иметь возможность высказаться. На секунду почуялся запах сандала — иллюзия, конечно же. Корак поправил подушку, перевернулся на бок и закрыл глаза, однако несмотря на усталость, сон не шел к нему. «Он сказал, что ты не знаешь сам, насколько хорош. И я вынужден был согласиться, потому что видел тебя в деле. И чем больше я наблюдаю за тобой, тем больше понимаю, что он был прав». Как бы Корак ни пристраивал свои руки в попытках найти удобную позу, они мешались и оставались одинокими и неприкаянными, не имея возможности скользнуть по груди любовника и обвиться вокруг его крепкого торса. Он со вздохом подгреб к себе одеяло, но желание объятий только усилилось. «Я просто хочу быть с тобой — засыпать, просыпаться, заниматься сексом, работать, спорить, соглашаться, принимать решения и наблюдать течение дней. Я просто хочу быть с тобой». Проворочавшись минут двадцать, Корак раздраженно встал — обманывать себя дальше не имело смысла. Он включил терминал и проверил свои сообщения. Быстро пролистав официальные документы и подтвердив их получение, он залез во внутреннюю директорию здания командного центра и нашел расположение отведенного Шелтему помещения — оно находились неподалеку, в том же крыле. Спать одному, особенно после всех треволнений, не представлялось ни возможным, ни желанным. «Наверное, он-то точно уже уснул... да и ладно, если не заблокировал дверь, просто тихонько зайду и лягу рядом». Кораку совершенно необходимо было почувствовать близость Шелтема, и ни логика, ни даже данное Фараону обещание не смогли бы его остановить. Он наскоро оделся в чистое и вышел. Дверь действительно оказалась не заперта, однако Корака встретили тишина, темнота и пустая, даже не разобранная кровать. Не успел он прикинуть, куда же Шелтем мог подеваться, как быстро подстроившееся под уровень освещения зрение выхватило абрис фигуры у дальней стены. Шелтем сидел на полу, скрестив ноги и подтянув колени к себе. Он не поднял головы и не посмотрел в на вошедшего. «Уснул? Но почему из всех мест именно там?». Тихо ступая, Корак подошел и сел рядом, тут же поняв, что Шелтем не спит — его глаза были открыты и смотрели прямо перед собой, а на лице было написано все то же отсутствие, что запомнилось ему ранее. Хотя поза бывшего Хранителя Терры не выражала боли или страдания, Корак ясно чувствовал, что тревожить его бессмысленными вопросами сейчас было бы неправильно. Захочет — сам заговорит. Корак подумал, не стоит ли ему уйти, и Шелтем, словно прочитав его мысли, взял его руку и легко коснулся губами костяшек пальцев. Один этот жест говорил больше, чем любые слова. Корак почувствовал, как внутри что-то плавится, и на этот раз перегрев системы не имел к этому никакого отношения. Шла минута, другая — счет им быстро потерялся. Ничего не происходило, и Корак просто расслабился и прикрыл глаза.