Пламенное золото

      Кровавая тьма уступила багряному рассвету, но бессонная ночь оставила свой отпечаток на лицах людей, которые все эти часы сражались со смертью на поле брани или терзались неизвестностью за стенами Красного Замка. Все было кончено, но немногие могли наконец осознать это, расслабиться, вдохнуть глубже. Сердце Сансы сдавливало, и каждый новый вдох казался ей испытанием. Ланнистеры выиграли эту битву, а она проиграла в очередной раз. И хотя Санса пыталась надеяться на лучшее, где-то внутри она всегда знала: ее молитвы не будут услышаны. Ни Семеро, ни Северные Боги не помогли ей спасти отца, не заставили Джоффри прекратить свои издевательства над Сансой. Она молилась уже по привычке, заученные слова проносились в голове, но Санса уже не вникала в их смысл. Все было тщетно, надежды не было, она убеждала себя в этом постоянно, лишь бы не чувствовать горечи очередного разочарования, но все же она продолжала усердно молиться, будто совсем малость, но надеялась быть услышанной. Какая-то часть Сансы, которую не смогла убить ни боль потерь, ни жестокость, продолжала верить в чудо, но чудо не происходило. И этим ранним утром, когда разряженный в шелка и бархат король устраивался поудобнее на своем троне, и у его подножия в праздничных одеждах восседали за столом члены Малого Совета во главе с королевой, а по всему тронному залу были развешаны красные знамена Ланнистеров, Сансе казалось, что веры в ней больше нет.       В тронном зале было тихо, лишь изредка торопливый шепот нарушал тишину. Придворные делились свежими новостями — нашли ли кого-то, кто считался пропавшим без вести за стенами города, сколько человек погибло, сколько было раненых. Санса стояла на галерее, плотно сжав губы. У нее не было сил смотреть туда, где на высоком троне сидел Джоффри, она не хотела видеть его победную улыбку. Она знала, что он не погибнет — худшие люди всегда выживают, а Джоффри даже носа не высунул из-за городской стены — Серсея позаботилась об этом. Но вокруг то и дело слышались шепотки: «Слава королю Джоффри! Наш спаситель!» Эти люди действительно были обязаны кое-кому своими жизнями, но только не Джоффри, который, казалось, сам уже начал верить в то, что был в самой гуще сражения и чуть ли не собственноручно поразил мечом в сердце самых верных вассалов своего дяди Станниса. Но это притворство поддерживали все — радостный Джоффри в первую очередь, за ним и члены Малого Совета, и королева, а потом уже и все придворные, и простой люд, которому милостиво позволили толпиться у входа. В стремлении не смотреть на Джоффри Санса как раз уставилась в противоположную сторону — на резные двустворчатые двери, где трубы возвещали о прибытии лорда Тайвина Ланнистера. Прежде чем Санса увидела его, она услышала стук копыт боевого коня лорда Тайвина. Лорд Утеса Кастерли въехал в зал на белом жеребце, и первые солнечные лучи заиграли на его золотых доспехах, ослепляя. Сансе тут же захотелось отвернуться, но отвести взгляд она не смогла. Прежде ей не доводилось видеть такое великолепие. Начищенное до блеска обмундирование Джейме Ланнистера на турнире в честь десницы сияло столь же ярко, но у отца сира Джейме доспехи были куда более искусно сделаны. Отделка сияла золотом, а сталь цвета ланнистерских знамен была словно кровь поверженного врага. Все у Ланнистеров было каким-то кровавым: красные полотна, вздыбившиеся золотые львы на них, с острыми зубами и когтями, готовые растерзать того, кто посягнет на представителей их Дома. И ничто не позволяло забыть о том, что перед Сансой именно Ланнистер. Даже конские доспехи были цвета дома Ланнистеров. Шлем лорда Тайвина был увенчан рычащим львом, а на наплечниках расположились золотые львицы, которые придерживали красный парчовый плащ, такой широкий и длинный, что он покрывал весь круп коня. Санса на миг подумала о том, какие тяжелые у лорда Тайвина доспехи с этими объемными золотистыми львицами, а в таком длинном плаще должно быть жуть как неудобно, но вовремя спохватилась. Комфорт человека, который ведет войну с ее братом, должен волновать ее в последнюю очередь. Однако Сансе все же было интересно посмотреть на лорда Тайвина по той же причине. Ее брату минул шестнадцатый год, а он уже вынужден был противостоять закаленному в боях полководцу. Сансе вспомнилась песня о Рейнах из Кастамере и их восстании, которое Тайвин Ланнистер подавил так жестоко. Каково было Роббу вести войну против этого человека? Санса слышала, что лицом к лицу на поле боя они еще не встречались, но одна только мысль об этом столкновении заставляла руки Сансы трястись. Именно оно и решило бы исход войны. Ей очень хотелось, чтобы ее брат победил, одержал верх над всеми Ланнистерами и забрал ее отсюда в Винтерфелл, но Санса уже давно усвоила, что люди редко получают, что хотят. Глядя на Тайвина Ланнистера, Санса неохотно осознавала, что у ее брата немного шансов победить.       Лорд Тайвин выглядел гораздо моложе своих лет и чем-то напоминал Сансе ее отца, хотя сама мысль о таком сходстве была ей неприятна. На первый взгляд они были совсем непохожи, но Санса бывало подглядывала за тем, как в Великом Чертоге отец принимает прошения, и в те моменты он был необычайно серьезен и сосредоточен. И именно то его выражение лица напомнило Сансе лорда Тайвина сейчас. Его лицо было суровой маской, и смотрел он только вперед, туда, где на Железном Троне сидел его внук и король, однако рядом со своим дедом Джоффри выглядел совсем жалко, даже золотая корона не могла помочь ему выглядеть более внушительно. Джоффри сидел на своем высоком сидении, но лорд Тайвин все равно выглядел как будто выше, и десятки железных ступеней трона не могли заставить Джоффри чувствовать себя уверенно под этим холодным взглядом зеленых глаз. Взгляд лорда Тайвина будто подминал под себя всех и вся, и даже Санса почувствовала себя неуютно, хотя стояла на галерее, и лорд Тайвин даже не смотрел на нее. Но она видела, как съеживается Джоффри, и гадала, специально ли Тайвин Ланнистер это делает — показывает, кто теперь здесь правит. Он и правда был гораздо больше похож на короля, нежели Джоффри, и ему даже не нужна была корона — он уже выглядел как человек, который владеет всем. Санса не раз слышала от лорда Тириона, что все Семь Королевств находятся в кармане его отца. Прежде она готова была усомниться в его словах, но теперь увидела все сама, и Сансе стало страшно. Станнис Баратеон был куда более опытным воином, чем Робб, и все же он проиграл, пусть и сохранил жизнь. Серсея была права: Санса хотела, чтобы победу одержал Станнис, и все изменилось. Власти Ланнистеров пришел бы конец. Робб склонил бы колено, потому что убийцы его отца оказались бы мертвы. Наступил бы долгожданный мир. Но победу одержали Ланнистеры и Тиреллы, столица выстояла, однако Санса понимала, что ее жизнь все равно больше не будет прежней. Когда Джоффри провозгласил лорда Тайвина десницей короля и спасителем города, Санса поняла это еще более ясно, чем прежде. Раньше власть делили друг с другом королева Серсея, Джоффри и Бес. Джоффри пользовался своей вседозволенностью, лорд Тирион готовился к осаде и пытался решать проблемы в городе, сделать атмосферу в столице менее напряженной — из-за голода это было непросто сделать, но Санса сама видела, как много человек с прошениями он принимал каждый день. В эти нелегкие для столицы месяцы Тирион пытался делать, что мог, пока королева пыталась ему мешать — они постоянно ссорились, и служанки Сансы чуть ли не каждый день болтали, что королева в очередной раз что-то не поделила со своим братом. И никому из них власть в действительности не принадлежала. У лорда Тириона были его дикари и городская стража, а у Джоффри и королевы — Королевская Гвардия и гвардейцы Ланнистеров. При желании Серсея могла бы бросить брата в темницу, а Джоффри — обезглавить его, но лорд Тирион был им нужен, чтобы удержать город. Теперь же не оставалось сомнений в том, кому будет принадлежать власть. Лорд Тайвин действительно выглядел как человек, которому под силу навести порядок в столице. И пусть Санса больше не была невестой Джоффри, и об этом вскоре должны были узнать все, она все еще оставалась пленницей в Королевской Гавани, хуже того — Серсея объявила, что отныне Санса — воспитанница Ланнистеров, и кто знает, как с ней поступят на этот раз. Санса была уверена, что ее не ждет ничего хорошего — она все еще была во власти Джоффри, а Серсея ясно дала понять, что возвращения домой ей ждать не стоит. Идет война, и она, как представительница дома Старков, ценная пленница. Не настолько ценная, чтобы Робб захотел обменять ее на Джейме Ланнистера, иначе обмен давно бы состоялся, но достаточно ценная, чтобы Ланнистеры захотели держать ее при себе.       По спине Сансы вдруг пробежал холодок, и она явственно почувствовала, как за ней наблюдают. Санса повела плечами и повернула голову, встретившись взглядом с Тайвином Ланнистером. Задумавшись, она не заметила, как он спешился и занял место рядом с дочерью за столом. Малый Совет был в полном составе, не хватало только лорда Тириона, но он и не должен был там быть, ведь лорд Тайвин вернулся, и именно он теперь будет десницей короля, а не его сын. Санса слышала, что лорда Тириона тяжело ранили, когда он возглавил вылазку за городские стены. Лучше бы его так воспевали, чем Джоффри. Лорд Тирион хотя бы сделал что-то для этой победы. Сансе было жаль его — Тирион был единственным, кто проявлял к ней доброту и пытался защитить от Джоффри. «Лучше бы это Джофф сейчас лежал при смерти, а не Тирион», — мстительно подумала Санса. Она на миг испугалась своих мыслей, но куда больше, чем они, ее испугал взгляд лорда Тайвина, до того он был холодным и изучающим. На миг Сансе даже показалось, что он знает, о чем она только что подумала, а подобные мысли могли бы посчитаться изменой, особенно от нее, дочери и сестры предателей. Но прошло мгновение, одно, другое, а красные плащи не ворвались на галерею и не схватили ее, чтобы увести в темницу, и Санса немного расслабилась. Теперь ей не верилось даже в то, что лорд Тайвин на нее смотрел — слишком в последнее время у нее разыгрывалось воображение. Однако Сансе казалось, что она запомнила его глаза, бледно зеленые, с золотыми вкраплениями. Это, конечно, тоже могло ей привидеться, потому что у всех Ланнистеров, каких она знала, были зеленые глаза. Только у Тириона один глаз был черным, будто неживым. Но как Санса смогла бы придумать эти золотые искры в глазах лорда Утеса?       Неподвижно стоять на галерее и слушать, как Джоффри раздает милости тем, кто выступил на его стороне, было невыносимо скучно, но Санса не могла уйти, она должна была присутствовать. Чтобы найти себе занятие, а не слушать высокопарные речи Джоффри, Санса принялась наблюдать за лордом Тайвином, бесстрашно надеясь поймать его взгляд и убедиться, выдумкой было ее видение или нет. Он уже снял свой шлем со львом и сидел, одной рукой опершись о столешницу. Санса нутром чувствовала, как он прямо сейчас решает, что с ней делать, и в достоверности этого суждения она на этот раз совершенно не сомневалась, как и в том, что решение лорд Тайвин примет явно не в ее интересах.

***

      Один его сын был в плену у Робба Старка, а другой лежал при смерти после битвы со Станнисом Баратеоном, и Тайвин Ланнистер не знал, чего он хочет больше — чтобы Тирион умер и наконец освободил его от неприятной необходимости каждый раз смотреть на это недоразумение и спрашивать себя, чем он заслужил такую немилость богов, пусть к богам Тайвин и обращался весьма нечасто; либо же, чтобы Тирион выжил и сделал то, что должно для укрепления позиций дома Ланнистеров. Тирион останется его последней надеждой, если Джейме не вернется, и этот факт лорду Утеса Кастерли совершенно не нравился. В его отсутствие Тирион правил городом так хорошо, как только мог, учитывая все обстоятельства: нехватку средств, людей, возражения Серсеи, которые, Тайвин не сомневался в этом, его дочь при себе не держала, покуда даже до Харренхолла они успешно добирались. Тайвин не привык, чтобы его решения подвергались обсуждению, и Серсея об этом знала, но, видно, слишком сильно ее задело то, что вместо себя Тайвин прислал в столицу сына. Тирион организовал оборону города, и его цепь, чудная выдумка, которую подняли над рекой, чтобы не дать кораблям Станниса уйти, имела большое значение для победы. Как бы ни тяжело было Тайвину признавать это, но Тирион не был безнадежен, хотя общую картину и портило темное пятно в виде шлюхи, жизнь которой Тирион поставил выше жизни родного племянника. Это не могло не выводить Тайвина из себя, и даже отданный приказ высечь шлюху сына на площади не убавил его ярости. Тирион был не безнадежен, но шлюхи и вино сводили в глазах Тайвина на нет все попытки его сына чего-то добиться, и это нужно было прекратить немедленно. И если случится так, что Тирион выживет, Тайвин был готов всерьез этим заняться. Он слишком долго упускал из виду своих детей, но теперь он снова здесь, в столице, в своем кресле десницы, и в этот раз Тайвин был намерен навести порядок не только в Семи Королевствах, но и в собственной семье. Довольно распутства, довольно пьянства. Порочить честь дома Ланнистеров отныне не посмеет никто.       Прежде всего, Тайвин хотел женить Тириона, пусть желающих за все эти годы так и не нашлось. Теперь же, когда кроме обычного уродства и этого жуткого черного глаза, у Тириона, судя по всему, после ранения должен был остаться огромный шрам через все лицо, желающих точно не появится, однако на этот счет у Тайвина были соображения. У Сансы Старк не было никого, кто мог бы согласиться или не согласиться на этот брак. Она дочь и сестра изменников, она заложница, хотя после расторжения помолвки с Джоффри ее стали именовать воспитанницей королевской семьи, и это давало Ланнистерам полное право делать с ней все, что они посчитают нужным. Этим правом Джоффри пользовался очень часто и даже слишком усердно, еще когда Санса называлась его невестой. Тайвин едва сдержал гнев, когда ему доложили об этом. Будь Санса Старк хоть трижды дочерью изменников, она все еще принадлежала к древнему знатному роду, а после смерти ее брата она станет наследницей Севера, Джоффри же приказывал раздевать ее и бить прилюдно. Тайвину пришлось самолично отчитать внука за такое поведение, и возможно он сделал это слишком жестко, но зато Джоффри запомнит урок. Теперь его невеста — Маргери Тирелл, и она — не Санса Старк, за которую некому было заступиться. За спиной Маргери Тирелл — вся мощь Хайгардена, и один упавший с ее головы волос может привести к новой войне, к которой Ланнистеры сейчас не были готовы. Старки, Грейджои, Станнис Баратеон, который оправится от поражения и снова начнет собирать войско — Тайвину было важно, чтобы Джоффри понял, что терять сейчас Тиреллов не в их интересах. Кроме того, сказал внуку Тайвин, так бесчестить будущую королеву не подобает. Если Джоффри хочет, чтобы его будущую жену уважали, ему следует сначала сделать это самому.       Варис в красках расписал Тайвину о всех страданиях Сансы Старк с момента казни ее отца, однако девочка совершенно не выглядела сломленной. Когда Тайвин в первый раз увидел ее стоящей на галерее в тронном зале, Санса Старк не выглядела униженной. Она стояла, прямая как струна, вцепившись в перила чуть сильнее, чем было необходимо. Ее лицо не выражало ни горечи, ни радости, лишь задумчивость. Он сразу понял, что это она, слышал, что у отпрысков четы Старков рыжие волосы Талли одержали верх над темными кудрями Старков. Огненные волосы Сансы выделяли ее среди прочих придворных дам. К тому же она была красива, ничем не уступала Маргери Тирелл и была бы лучшим вариантом для Джоффри, если бы он не развязал войну, отрубив голову Неду Старку. Что двигало Джоффри, когда он приказал отрубить голову Старку, хотя перед этим обещал Серсее пощадить его и отправить на Стену, Тайвину только предстояло выяснить. Раньше он думал, что все дело было в плохих советах, но на самом деле проблема состояла в том, что Джоффри в принципе не слушал ничьи советы и делал, что считал нужным. Серсея не имела над сыном никакой власти, но Джоффри придется слушать то, что будет говорить ему Тайвин, если мальчишка планирует просидеть на этом троне хотя бы еще год. Тайвин видел, что Джоффри не любят — это его не сильно тревожило, он сам никогда не стремился завоевать всеобщую любовь, лишь делал, что считал нужным для блага семьи и королевства, когда был десницей Эйериса. Но Джоффри в принципе был никуда не годным правителем, и самым приятным в своем правлении он находил возможность казнить людей направо и налево, а это не могло вызвать у подданных не только любви, но и уважения. Джоффри боялись, презирали и ненавидели и наверняка добрыми словами поминали короля Роберта, который в своем правлении был столь же непродуктивен, но хотя бы не питал слабости к бессмысленной жестокости. И Тайвин не сомневался в том, что Санса Старк тоже ненавидит Джоффри, он на мгновение увидел во взгляде Сансы что-то темное в тот момент, когда в тронном зале она перевела взгляд с Джоффри на него, видимо почувствовав его пристальное внимание к ней. И когда было объявлено о расторжении ее помолвки с Джоффри, Санса вздернула голову повыше. Она сделала это скорее неосознанно, нежели намеренно, потому что тут же в панике посмотрела на королеву, но Серсея ничего не заметила — она смотрела на Тиреллов с плохо скрытым пренебрежением. Никто не заметил мимолетную радость Сансы, все смотрели либо на короля, либо на Тиреллов, которых коснулась королевская милость. Тогда Тайвин испытал раздражение от такого, на его взгляд, слишком явно высказанного чувства радости, но когда он узнал об издевательствах, все встало на свои места. Ему предстояло многое сделать на посту десницы — не только положить конец бесчинствам внука, но и восстановить город после осады, решить, что делать с Роббом Старком и Грейджоями. Новый состав Малого Совета помогал ему в этом, а ежедневные возы с провизией из Хайгардена быстро решали проблему с нехваткой продуктов в городе. Мастер над кораблями восстанавливал флот, пока Рендилл Тарли со своей армией шел на Робба Старка. Серсея готовилась к королевской свадьбе, и только вестей о выздоровлении Тириона не хватало для полного успеха планов Тайвина. Санса Старк оставалась при дворе, выдать ее замуж можно было в любой день, но вот только жених был не в состоянии жениться. Тайвин начинал думать о том, что судьба играет с ним злую шутку — так долго он мечтал о том, чтобы его сын умер и более не испытывал его терпение, а теперь, когда Тирион нужен как никогда прежде, он не приходит в сознание. И каждый раз, когда Тайвин видел Сансу, он думал о том, что она уже могла бы стать женой его сына и дать Ланнистерам возможность после смерти Робба Старка завладеть Севером. Как к воспитаннице Ланнистеров Тайвин приставил к Сансе своих людей и велел докладывать ему обо всех попытках Джоффри к ней приблизиться и обо всех странностях в поведении самой Сансы. Пока что Джоффри, видимо, хорошо помнил разговор с Тайвином или был слишком увлечен своей новой невестой, а потому о Сансе не вспоминал и не пытался снова вовлечь ее в свои развлечения, а о самой девице Старк докладывали лишь то, что она постоянно ходит молиться то в замковую Септу, то в Богорощу. Такая набожность казалась Тайвину излишней, но с другой стороны это было даже к лучшему — такая благовоспитанная девушка научит его сына вести себя как подобает человеку его положения, только бы Тирион наконец пришел в себя и исполнил свой долг.

***

      Тайвин редко покидал Башню Десницы, предпочитая не тратить время попусту на светские беседы. Если у кого-то было к нему дело, то этот человек должен был сам подняться в кабинет десницы. Слишком много дел требовали немедленного решения, и Тайвин не мог позволить себе тратить драгоценное время на ничего не значащие беседы о погоде. Однако, когда Тайвин все же покидал свою обитель, он почти всякий раз встречал Сансу, которая тихой тенью бродила по безлюдным коридорам. В замке с каждым днем становилось все больше гостей, съезжавшихся к королевской свадьбе, но все же оставались еще коридоры, в которых можно было встретить только прислугу, а в редкие послеобеденные часы вообще никого. Двадцать лет назад, при прошлом своем назначении Десницей, Тайвин выучил все эти безлюдные пути, и теперь ему тоже не хотелось лишний раз останавливаться, чтобы перемолвиться парой слов с кем-то из придворных. Он не любил пустые разговоры, а светские беседы как раз имели свойство длиться почти вечность и не нести в себе ничего полезного. Тайвин предпочитал разговоры краткие, но по делу, и не имел желания обсуждать цветы на алтаре во время королевской свадьбы. В этих пустынных коридорах он раз за разом и встречал Сансу Старк. Санса, видно, таким образом избегала Джоффри или, возможно, как и он, просто не хотела ни с кем говорить. Большинство людей все еще видели в ней лишь дочь изменника и униженную и брошенную невесту короля. В первый раз, когда они вот так пересеклись в коридоре, Тайвин увидел по ее глазам, что Санса совсем не ожидала его здесь встретить, но она быстро взяла себя в руки, еще до того, как они успели поравняться. Они обменялись приветствиями и разошлись. Тайвину нечего было сказать Сансе Старк. О предстоящей свадьбе с Тирионом она еще не знала, и потому ей тоже не о чем было у него спрашивать. Мейстер каждые два дня давал противоположные прогнозы о состоянии Тириона, а Тайвин, пожалуй, впервые в жизни хотел, чтобы Тирион выжил. Кроме его незадачливого сына жениться на Сансе Старк было некому — все его племянники-Ланнистеры были слишком малы, а состояние Ланселя было еще более нестабильным, чем у Тириона, и он, как и его кузен, балансировал между жизнью и смертью. А Тайвину очень нужен был Север, который Санса Старк могла бы ему дать. И действовать нужно было быстро, пока это не сделали другие.

***

      После обоснования в столице Тиреллов с их зелеными штандартами и золотыми розами, мода в столице начала стремительно меняться. Приближался новый год, приближалась череда мероприятий, предшествующих королевской свадьбе, и каждый человек в Красном Замке пытался всячески привлечь внимание к своей особе. Женщины жаждали поскорее выйти замуж, пока мужчины снова не ушли на войну, и продумывали все наряды и украшения до мелочей. В моду начали входить все оттенки зеленого, к которым непременно добавлялась золотая вышивка. Серсея неистовствовала, потому что часто носила зеленый цвет сама, он подходил к ее глазам, а вышивка подчеркивала золото волос, но Тиреллы с их золотыми розами на зеленом фоне просто заполонили столицу и Красный Замок, и, глядя на них, зеленый цвет начали носить все.       Прошел, почти никем не замеченный, день ее именин, Санса стала совсем взрослой девушкой и, в подтверждение этому, все продолжала расти. Еще чуть-чуть, и из-под подола можно будет рассмотреть ее щиколотки, а это совсем неприлично. Санса подшивала платья, как могла, но даже ее талант не мог помочь ей в такой ситуации. Не только ее рост, но и ее фигура стремительно менялись, и служанка едва могла затянуть ее старый корсет — грудь выпирала из него, отчего Санса начала замечать на себе пристальные взгляды. Она давно привыкла, что на нее смотрят — с презрением, с сочувствием или с равнодушием, но теперь эти взгляды были совершенно другими, еще более неприятными, и от них Сансе хотелось вжать голову в плечи и сгорбиться, чтобы стать незаметнее, но тут с этой испуганной стороной ее натуры начинала бороться Санса-леди, которая считала, что истинной леди нужно ходить только с идеально ровной спиной. Санса всегда гордилась своей осанкой и просто по привычке всегда расправляла плечи. Пусть смотрят, никто и пальцем ее тронуть не посмеет — статус воспитанницы Ланнистеров давал ей ощутимые преимущества. Даже Джоффри теперь не обращал на нее внимания, потому что был занят новой невестой, а когда Санса и ловила на себе его взгляд, то Джоффри тут же отворачивался, будто она была прокаженной. Санса не знала, кого ей благодарить за это, но была очень рада возможности видеть Джоффри как можно реже. Теперь его всюду сопровождала Маргери Тирелл, а о Сансе все будто позабыли, и она была необычайно этому рада. Один взгляд на Джоффри или на белые плащи сопровождавших его гвардейцев вызывали в ней дрожь. Санса уже позабыла, как выглядит ее тело без синяков от меча Меррина Транта, и сейчас, лежа в ванне, Санса не могла перестать разглядывать свою бледную кожу без ссадин и синяков. Когда-то ей казалось, что избиения никогда не закончатся, а теперь она с трудом вспоминала, что они когда-то были. Санса злилась на себя и специально пыталась вспомнить всю ту боль, что ей причинили, но комфортная жизнь в качестве воспитанницы королевской семьи заставляла все неприятные воспоминания померкнуть. Санса и представить не могла, что ее жизнь еще может стать лучше, но во всем этом благополучии ей чудился подвох. Не может все быть так хорошо, скоро Джоффри вспомнит о ее существовании и наведается в ее покои, чтобы приказать своим людям ее избить. Санса со страхом смотрела на дверь, даже когда та была заперта, и продолжала выбирать для передвижения по замку самые безлюдные коридоры, чтобы ненароком не встретить там Джоффри или королеву.       Но скоро Санса поняла, что ей ничего не угрожает — гвардейцы Ланнистеров никого к ней не подпускали без ее согласия. Сначала она их побаивалась, но потом поняла, что они всего лишь люди. Они даже улыбались ей и всегда были приветливы. На вопрос Сансы о том, кому они служат — до битвы на Черноводной Сансу всегда сопровождали другие гвардейцы, которые были разные каждый день, как и все ее служанки, чтобы Санса не успела с ними сблизиться, — то получила ответ — лорду Тайвину. С чего бы лорду Тайвину выделять из своей личной гвардии ей защитников? Да, она воспитанница Ланнистеров, но это лишь слова, новый предлог не отпускать ее из столицы. Или же не только это?       Сансе сложно было представить, чтобы Тайвин Ланнистер боялся кого-то — Санса прежде выбирала безлюдные коридоры, чтобы прятаться от Джоффри, если ему вдруг наскучит бойня шутов, и он захочет побить ее. Но Тайвину Ланнистеру нечего было бояться, так почему же он ходит по этим пустым коридорам, избегая людей? Даже Санса теперь ходила там скорее по привычке. Ей было странно осознавать, что у нее есть что-то общее с этим человеком, с тем, кто ведет с ее братом войну. Это было занятно — размышлять, почему он ходит именно по этим коридорам. Санса знала, почему она это делает, но в чем резон лорда Тайвина? Она встречала его только в этих коридорах и никогда не заговаривала с ним. Лорд Тайвин никогда не смотрел на нее так, как другие — не пялился в открытую на ее грудь, а просто скользил по ней безразличным взглядом, кивал и говорил «леди Санса», а потом продолжал свой путь. Санса же, пусть она и побаивалась этого человека, вела себя, как подобает вести себя леди. Соблазн спрятаться в нише в стене и переждать там был велик, но истинная леди никогда не позволила бы себе избегать человека подобным образом. Тем более, что двух ланнистерских гвардейцев, которые повсюду неотступно следовали за ней, Санса не могла тоже спрятать в нишу. Тайвин Ланнистер понял бы ее маневр и сделал выводы о ее манерах, а Санса очень гордилась своим воспитанием и не могла подобным поведением порочить честь матери, которая воспитывала ее как настоящую леди. Кроме того, встречать лорда Тайвина в безлюдных коридорах вошло у нее в привычку, и откуда-то Санса точно знала, что опасность ей не грозит. Точно не от него. Джоффри бы мог обидеть ее, но теперь ее защищают гвардейцы Ланнистеров, которых приставил к ней лорд Тайвин.

***

— Почему Санса Старк выглядит как нищенка? — спросил Тайвин, когда остался с дочерью наедине после очередного заседания Малого Совета. — Она наследница Винтерфелла, она Старк, в конце концов, а твои служанки и то лучше одеты. — Она дочь и сестра предателей, — сказала Серсея. — С чего это тебя заботит ее внешний вид?       Серсея всегда, а в последнее время особенно часто уверяла его, что внимательно слушала его наставления, и именно она из всех его детей заслуживает доверия, но сейчас Тайвин видел, что смысла сказанного она так и не усвоила. Серсея протестовала, отказываясь снова выходить замуж, хотя Тайвин понимал, что несмотря на все протесты и громкие речи, она все равно сделает так, как ей будет велено. Серсея не могла контролировать собственного сына, не понимала, в чем ценность Тиреллов, а теперь еще и задавала глупые вопросы. Даже Тирион, который не так давно пришел в себя и был еще слаб, соображал куда быстрее. — С того, что Санса Старк станет женой твоего брата, членом нашей семьи, и ее приданое — Север. Сейчас она — воспитанница Ланнистеров. И что люди думают, глядя на нее? Что у нас нет средств на десяток платьев для воспитанницы? — спокойно разъяснял Тайвин. На внешний вид Сансы он не сразу обратил внимание. Его больше заботило ее наследство, а не она сама, но чем чаще он встречал ее, тем больше осознавал, что нужно что-то делать с ее внешним видом. Ее пламенные волосы пусть и отвлекали все внимание на себя, но и поношенные платья при более длительном рассмотрении трудно было не заметить. Манеры Сансы украшали ее больше, чем наряд, но у Ланнистеров все должно быть безукоризненным. — Льва не должно волновать мнение овец, ты сам говорил мне это сотни раз! — возмутилась Серсея. — У Ланнистеров все должно быть лучшим, и Санса Старк скоро официально станет одной из нас, а потому, когда овцы посмотрят на нее, то должны в первую очередь увидеть в ней члена нашего дома, великого, как никогда прежде. Поэтому займись гардеробом Сансы Старк как следует, она не должна выглядеть как оборванка, — отрезал Тайвин. — Ей уже впору заказывать не только повседневные платья, но и свадебный наряд.

***

— Я нашел тебе невесту.       Тирион невольно поднялся на подушках повыше. Мало было ему потрясений после пробуждения: узнать, что его положение в столице ниже самого низкого уровня, что всех его людей распустили, он сам едва не умер, потерял всю власть, а тут еще и отец не собирается покидать столицу до королевской свадьбы. К тому же ему был предложена должность отбывшего в Орлиное Гнездо Мизинца, чтобы жениться на Лизе Аррен, и пост Мастера над монетой грозил отобрать у Тириона все свободное время, когда он окончательно оправится от болезни. С Шаей он видеться не мог, опасаясь, как бы отец и впрямь ее не повесил, а Тайвин Ланнистер слов на ветер никогда не бросал, а потому и его слова о женитьбе Тирион сразу принял всерьез, отчего в горле у него пересохло. — И кто она? Я ее знаю? — Санса Старк.       Санса Старк, истинная леди, всегда вежливая, тихая, правильная, старающаяся не смотреть на его уродливое лицо, но никогда ничего не говорившая по этому поводу. Сложно сказать, как отреагирует Санса, увидев его шрам. Она из тех девушек, кто считает шрамы у мужчин признаком доблести, но не такие шрамы и не у такого мужчины. — Как вам только в голову это пришло, отец? — скептически осведомился Тирион. Только его отец мог поженить настолько разных людей. Тириону всегда нравилась Санса, и ее стойкость вызывала у него восхищение, но он никогда бы не обрек ее на брак с кем-то вроде себя. Это было бы слишком жестоко. Разрывая ее помолвку с Джоффри в пользу Тиреллов, Тирион и подумать не мог о том, чем это впоследствии обернется для Сансы. Только вот отцу явно безразлично, что испытает Санса, узнав, что ей придется выйти замуж за самого уродливого карлика в Семи Королевствах, пусть и самого богатого.       Лорд Тайвин склонил голову набок и посмотрел на сына с таким видом, будто ему приходилось объяснять элементарные вещи. Обычно он испытывал это чувство, разговаривая со всеми своими детьми. — Младшие братья Сансы Старк мертвы, и недолго осталось ждать того дня, когда старший отправится вслед за ними. Тогда Санса Старк станет наследницей Винтерфелла, а ты, как ее муж, сможешь стать Хранителем Севера.       Все это казалось неплохой возможностью для Тириона. Винтерфелл далеко от Утеса, еще дальше от Красного Замка, следовательно, от Джоффри с Серсеей и от отца. Идея отправиться куда-нибудь подальше очень прельщала Тириона, а мысль иметь свой замок, свои земли, жену, детей — и подавно. Но Санса Старк… Все это — лишь его мечты, Санса же мечтает о другом. О прекрасном рыцаре, высоком и красивом. Принесет ли ему радость жизнь с девушкой, которая его ненавидит? Тирион не был столь эгоистичен, чтобы думать только о своих желаниях и забыть про ее. Обречь Сансу на такое… Он, несомненно, лучше Джоффри, будет заботиться о своей жене и никогда ее не обидит, но едва ли его доброе сердце и хорошее к ней отношение способно восполнить все прочие недостатки, которые Санса в нем видит. — А если я откажусь? — на всякий случай спросил Тирион. — Я выдам ее замуж за любого другого Ланнистера и быстро, пока другие не увидели, что из себя представляет ее наследство. Я полагал, что ты умнее, — добавил отец, — Санса Старк и то, что она может дать тебе, — это лучшее, на что ты мог бы рассчитывать. Прекрасная жена, Винтерфелл, весь Север, который, если помнишь, по площади больше, чем шесть королевств вместе взятые. Ты будешь дураком, если откажешься от всего этого.       Тириону отказываться не хотелось. Первый раз в жизни ему казалось, что он победил. Цепь Десницы отец у него забрал, но Санса и Винтерфелл будут принадлежать ему одному. Тирион сможет защитить Сансу, главное, увезет ее подальше от Джоффри, и возможно со временем Санса привыкнет к нему — это было слишком смелой мечтой, но почему нет? По крайней мере вдали от двора у них обоих будет шанс начать новую жизнь. — Я согласен, — сказал Тирион. В один миг он решил судьбу их обоих. Интересно, почувствовала ли сейчас Санса, как дверца ее клетки снова захлопнулась?