***
— А можно просто от меня отъебаться? — Ты мне противен. — Взаимно до невозможности, пап, — бросив последнее слово аки ругательство. Тэхён поправляет на лице свои тёмные Ray-Ban, которые прячут огромные синяки под глазами, полопавшиеся капилляры и всё ещё немного расширенные от дури зрачки после второй… или уже третьей ночи, проведённой где-то в каком-то клубе с какими-то людьми. Тусоваться заебало, бухать заебало, отец заебал. Сейчас бы, если честно, потеряться надолго где-нибудь. Хотелось бы на Бали, может быть, или в Таиланд хотя бы. В идеале вообще на необитаемый остров. Но судя по последней выходке, Ким Тэхён, двадцать четыре года, поедет не на Бали, а куда-нибудь приблизительно нахер. Он ведь обещал отцу, что не придётся забирать его пьяного и накосячившего из полиции, ну, хотя бы пару месяцев. Не получилось, не срослось. Ну, случается дерьмо, ну, притёр кого-то возле клуба на машине пьяный. Чё бубнить-то? Никто ж не умер. — Так и чё? Долго мне тут сидеть? Нестерпимо болит голова, сушит жутко, отходняки не самые приятные. Химка была лишней однозначно. Тэхён задумался бы, почему он берегов не видит, и, когда перебухает, его не остановишь, но сейчас не до этого. — Нет, не долго, я просто хотел сообщить, что все счета, открытые мною тебе, я заморозил. — Мне похуй. — Разумеется. Рассчитываешь тусить так же, зарабатывая на своих кальянных? Ты же пропьёшь всё через месяц. — Это будет моя проблема, правильно? — хлопает ладонями по подлокотникам кресла, поднимаясь. — Тэхён, я не требую от тебя невозможного, мне до лампочки всё, чем ты занимаешься, глубоко наплевать, с кем ты спишь, что ты куришь и где пьёшь. Я тебя уже вообще не трогаю. Я прошу одного — не спускать в унитаз мою репутацию, которую я чёрт знает сколько лет зарабатывал. Это сложно? — Да. Ким Тэхён, двадцать четыре года, не то чтобы на отца обиду какую-то имеет. Тот его никогда не унижал без повода, не бил, обеспечивал лучше, чем многих родители обеспечивают. Но Тэхён вот такой. И ничего с этим не поделаешь. Третий ребёнок в семье, сын от второй жены, брак с которой заключён по расчёту, потому что она более подходящая партия для богатого бизнесмена. И Тэхён даже не наследник. Нет, он определённо получит какой-никакой процент семейного капитала в будущем. Он, если повезёт, конечно, и долю акций компании сможет отхватить. Но не то чтобы его это волновало. Его вообще, если честно, последнее время ничего не волнует кроме вопроса «как сделать так, чтобы не чувствовать себя перманентно заебавшимся?». — В любом случае моё терпение закончилось. Завтра в твои заведения придёт не самая приятная инспекция, и их прикроют за нарушение санитарных норм на пару-тройку месяцев. Счета заморожены, я не оставил тебе ни одного. Посмотрим, как надолго хватит твоих накоплений на личной карте, — у Тэхёна по спине стекает холодный пот. Он не особо боится остаться без своих кальянных, в конце концов, навсегда их закрыть у отца не получится, нет у него столько денег и времени бизнесу сына вредить. А вот накопления… Так, а нет никаких накоплений. У Тэхёна, если честно, что карточка для мелких нужд (тусовок), что личный счёт в банке, куда поступал заработок с кальянных, пустые. Прям от слова «совсем». Ни единой вонючки не завалялось. — Тебе не кажется, что это слишком? Оставишь меня без средств к существованию? — уже миролюбивее начинает он, падая обратно в кресло. — Как это без средств? Ты что же, совсем ничего не зарабатываешь? — Пап, новое оборудование, чаши, табаки… — Тэхён пытается включить дипломата. — Не имеет значения, Тэхён, у тебя два варианта. Перебиваться тем, что осталось, три месяца и ждать пока откроются твои кальянные. Если за это время ты не накосячишь нигде, то я ещё и счета разблокирую месяца через два. Всего пять месяцев помучиться. Либо второй вариант. Немного повеселее. Интересно, какой? — Ну и? — Не «ну и», а «да, пап». — Да, пап, — закатив глаза. — Второй вариант: помнишь, где находится то отделение полиции, откуда я тебя сегодня восьмой раз за полгода забирал? — Ну и? Отец бросает предупреждающий взгляд из-под очков и откидывается на спинку кресла, давая понять, что продолжать не собирается, пока сын не ответит подобающим образом. — Да, пап, помню. — Предлагаю тебе пойти туда работать. Я уже договорился с суперинтендантом, который курирует это отделение. Он мой давний знакомый, мы служили вместе в армии в девяносто первом. — Работать в полиции? Смеёшься? Кино снимаем? — Ты не ослышался. Работаешь в полиции, тебя с позором не увольняют, разумеется, без косяков вне работы тоже, и через три месяца кальянные и счета снова твои. — А что, отличный будет фильмец, актёр горячий, жгучий, как перец халапеньо, — встаёт, хлопает себя по заднице, демонстрируя отцу подтянутую фигуру, однако пошатываясь при этом от слабости — трёхдневные пьянки без сна бесследно не проходят. — Выбирай, халапеньо. Нет, конечно, есть третий вариант. Можешь взбунтоваться и влезть в долги, пытаясь откупиться от инспекции. Но, насколько я тебя знаю, ты всё, что в долг возьмёшь, пропьёшь быстрее, чем донесёшь туда, куда надо, — на весь этот маскарад отец внимания не обращает. — Ни в жизнь не соглашусь, делай, что хочешь, — картинно печально выдыхает, вскидывая руки. — Рекомендую выбрать второй вариант, — невозмутимо продолжает отец. — Во-первых, какая-никакая зарплата, в качестве исключения платить тебе будут вперёд, с первого месяца включительно. Во-вторых, пока кальянные расшатаются и начнут снова приносить доход, ты с голоду подохнешь, плюс нужно будет заново нанимать персонал и платить им. Тебе понадобятся твои счета, когда ты свои забегаловки откроешь, одним словом. — Я просто продам их, и всё. Делов то, — деланно безразлично заявляет Тэхён отцу. Прекрасно понимая, что несёт чушь. — Общепит, закрытый санэпидемстанцией за нарушение санитарных норм на три месяца ты собрался продавать? Отличный кейс, прекрасный бизнес, вперёд. Я посмотрю, сколько желающих купить у тебя этот мусор найдётся. — Значит, умру с голоду. Так маме и расскажешь, — поднимается с твёрдым намерением покинуть помещение. Его бы это всё жуть как раздражало, если бы не было так хреново. — Не отказывайся сразу, подумай, — бросает ему в спину издевательски совершенно отец. Тэхён хлопает дверью в ответ. И лишь покинув офис отца, остановившись на заправке, чтобы залить бензин в бак своей новенькой камри этого года выпуска, понимает, что налички в кошельке что-то около полутора миллионов вон*. И это, мать вашу, выглядит опасно. На месяц, если подзатянуть пояс, хватит. Заказывать доставку еды, а не ходить по ресторанам, заправляться раз в четыре дня, а не каждый день, и не кататься без дела туда-сюда по городу, не покупать шмотки. И пить где угодно, но не в клубах, потому что там эти полтора миллиона — пыль. И не каждые два дня, а ну… хотя бы раз в неделю. Вот в таком режиме месяц выдержать вполне можно. Но три месяца… Нет, ну отец объективно жестит. Какая работа? Какие три месяца? Ему за избитого чувака в клубе тогда всего на пару недель блок на счета выкатили. А тут машину чью-то притёр, подумать только, и три месяца? Три?! Тэхён, лелея слабую надежду, открывает приложение мобильного банка — прочекать счета и карты. Три отцовских предсказуемо заморожены. На личном счету неснимаемый один миллион, который лежит там под проценты, чтобы платить меньше налогов. Его без мороки с банками не снимешь вообще никак. Да и на решение банка две недели нужно будет, в конце концов, вклад большой и открыт только в этом году до две тысячи двадцать пятого. А на личной карте последние триста тысяч. — Ё-ба-ный в рот, — история операций за последние три дня и сводный анализ, показывающий, что за семьдесят два часа он потратил два с лишним миллиона на бары, онлайн-переводы и номера в отелях, легче не делают. Подумать только, позавчера Тэхён, конечно, понимал, что тратит слишком дохрена для сына владельца далеко не самой огромной в мире компании по производству мужского нижнего белья, но никак не думал, что окажется банкротом. «Миллион восемьсот на три месяца. Это как вообще?» «Всё равно никакой полиции, перебесится»***
…Сегодня в 17:38 по южно-корейскому времени в парке неподалёку от станции метро «Синъёнсан» в районе Йонсан-гу было найдено тело неизвестного. Личность пострадавшего и обстоятельства смерти выясняются, по предварительным данным, причиной смерти послужил выстрел из арбалета, стрела пробила грудную клетку насквозь. Труп пролежал там более двадцати четырёх часов, прежде чем был обнаружен полицейскими. На месте убийства найдено и орудие преступления. Также рядом с телом обнаружены трупы животных и свежие цветы. Расследованием дела занимается двадцать восьмой отдел Национального полицейского агентства, курирующий район Йонсан-гу. Единственный комментарий, который удалось получить — это уже второе жестокое убийство в этом районе, однако по некоторым данным, полученным из достоверных источников, разрабатывается версия о том, что убийства могут быть совершены одним и тем же человеком. Следите за развитием событий. К другим новостям…