Рич

      Задумчиво глажу остывшие клавиши, сидя в пустом репетиционном зале. Свет уже выключили, горит только небольшая лампочка под самым потолком. На улице темно, не хочется выходить туда и возвращаться в свою одинокую квартиру. Надо еще зайти в магазин, а потом выбросить мусор, потому что не успел с утра. Я еще раз пробегаюсь пальцами по нотам, выдавливая какую-то грубую, клочковатую мелодию, после чего все-таки накидываю рюкзак на плечо и, не забывая запереть зал, выхожу на свежий воздух.       Студенческая пора может быть лучшим временем твоей жизни, если у тебя есть на это деньги. Я бы с удовольствием отправился с ребятами из группы после репетиции куда-нибудь в бар, в ресторан или на вечеринку, но среди них я чувствую себя чужим. Ощущение, что меня, как какого-то нищего бездомного, случайным ветром занесло на тусовку богачей, но наблюдаю я за этим через окно, потому что внутрь меня не пускают. Я поправляю капюшон на толстовке, и решаю отправиться домой пешком, подышать свежим воздухом. Осень шла на убыль, я жил в этом городе третий месяц, но по-прежнему ощущал себя никем.       Я вставил наушники в уши, путая провода и с силой вставляя их в штекер на телефоне. Я бы хотел купить себе со следующей стипендии беспроводные, но это, конечно, если останутся лишние деньги, а ведь там надо будет думать о подарках родственникам на Рождество, и покупать билеты на поезд. Видимо, в этом году опять без новых наушников, которые стоили слишком дорого. Или это я был слишком бедным?       Я шел по темной улице, громада университета оставалась все дальше и дальше позади. Я любил это место, и, несмотря на то, что кое-как влился в тусовку студентов, ощущал себя таким ничтожным и маленьким, что временами казалось, надо было оставаться в родном маленьком городе и не грезить мечтами о великом.       Но мне было грех жаловаться. Я был одним из немногих студентов, кому удалось поступить в Бостонский университет на бюджет и начать получать профессию мечты. Мечтой она не была — скорее, вынужденной мерой. — Эдди, милый, юристы очень хорошо получают. Учись, солнышко, у меня нет возможности оплачивать твое образование, поэтому если ты хочешь хоть чего-то добиться в своей жизни — тебе придется положиться только на самого себя. Деньги, к сожалению, в этой жизни решают все.       И мама была права. Два последних года в школе я только и делал, что готовился к выпускным экзаменам — забил на друзей (не сказать, что они у меня были), на личную жизнь (а вот это все еще больно), вечеринки, гулянки и любое свободное время. Но моя жертва окупилась — мне удалось поступить на бюджетное место, и моя мама не верила своим глазам, когда я показал ей письмо из университета о том, что меня зачислили. — Милый, я так горжусь тобой! Большой город, это же мечта!       Но оказалось, что это мечта только на словах. Настоящая жизнь оказалась намного сложнее, чем я думал. Мне, как бюджетнику, была положена стипендия, но общежитие мне не дали. Поэтому почти все деньги уходили на съем небольшой квартиры в другом районе, откуда до универа надо было добираться по целому часу, а то и больше. Но я не жаловался. Мечта сбылась, пусть и не моя, а моей матери, хотя я тоже раньше грезил мыслями о том, чтобы жить в мегаполисе.       Как оказалось, жить в большом городе, и при этом не иметь лишних денег на развлечения — так себе перспектива. Раньше я жил в маленьком городе, и у меня было достаточно карманных денег, чтобы посещать все премьеры фильмов, пробовать кофе в разных заведениях, но не было на это времени из-за подготовки к экзаменам. Сейчас времени стало чуть больше — а денег все меньше. Ну, и конечно, студенты, которые окружают меня в универе, не способствуют тому, чтобы я чувствовал себя уверенно.       Ощущение, что все мажоры Бостона собрались в одном месте, и соревновались, кому повезло в жизни больше. Каждый раз подходя к зданию института со стороны метро, я видел эти офигенные машины, из которых вылезали парни и девушки, лениво переговаривались и отправлялись на пары, потому что им не надо было торопиться — их бы все равно никто не отчислил, просто потому что за счет их денег, которые они платили за учебу, универ, в общем-то и существовал, и обеспечивал нас самым важным — знаниями, библиотеками, различными концертами, конференциями и прочей универской движухой. — Н-ненавижу эт-то м-место, — в первый день учебы я стоял у входа в универ и не мог даже подняться по ступенькам, чтобы начать свое обучение в лекционном зале с людьми, чьи рубашки стоили больше, чем арендная плата в месяц за мою квартиру, и я обернулся на голос. Позади меня стоял парень довольно яркой наружности — высокий рост, черный кожаный плащ, волосы сбриты по бокам, а длинная челка, закрывающая половину лица, была выкрашена в светло-голубой цвет, — жду не дождусь, когда этот учебный год закончится. — Но он же только что начался, — попытался улыбнуться я. — Ага, поэтому ждать придется долго.       Это оказался Билл Денбро — он учился на третьем курсе, и я так и не понял за три месяца, к кому он принадлежал — к тем, кто мог позволить себе купить весь этот универ, или к тем, кто, как и я, считал каждый лишний доллар, потому что денег всегда почему-то не хватало. Я даже не мог понять, куда они утекали — и то ли я был таким бедным, то ли вещи стоили слишком дорого.       С Биллом мы редко пересекались в университете, потому что я учился на юриспруденции, а он на журналистике, но он как-то встретил меня в коридоре, когда я рассматривал доску объявлений. Для подтверждения стипендии мне нужно было заняться еще какой-то активной творческой деятельностью, и я выбирал между курсами актерского мастерства (с моей-то боязнью говорить на публике!) и группой волонтеров. — Эй, первокурсник, — Билл положил руку мне на плечо; он немного заикался, но кажется, его это не смущало, — че смотришь? — Выбираю, куда отправиться, чтобы меня не вышибли на помойку, — я поправил лямки рюкзака, — стипендия сама себя не подтвердит, а тут довольно скудный выбор развлечений. — Я в группе музыкальной играю, кстати, — Билл сузил водянисто голубые глаза, — нам клавишник нужен. Не знаешь случайно никого? Ну, там из молодых.       Молодыми назывались первокурсники. Я же обычно чувствовал себя просто ребенком. — Я ходил когда-то в музыкальную школу… — начал я, а Билл уже хлопнул меня по плечу, словно мы были старыми друзьями, хотя до этого не пересекались больше ни разу, кроме того первого дня. — Отлично! Приходи сегодня после пар к нам, покажешь, че как умеешь. — Но я… — Это Бостон, детка, тут некогда думать.       И Билл ушел.       Вообще, только благодаря Биллу я и смог подтвердить стипендию на следующий семестр, потому что в группу меня на удивление взяли. Руки помнили что-то из азов игры на пианино, и Стэн, фронтмен группы, оказался довольно добрым. Если можно назвать добрым человека, который приезжал на учебу с личным водителем. — Вот тебе тексты песен и ноты. За неделю ознакомься. А так, добро пожаловать.       Я удивлялся тому, каким темпом течет здесь жизнь. Ты только приходишь в новую компанию — и никто уже не спрашивает, что ты любишь, чем увлекаешься, за футбольную команду болеешь. Все смотрят на твою материальную составляющую. Но Стэну было все равно — ему нужен был клавишник, а вот Майк, басист, скептически отнесся ко мне сразу же. — Еще одного фрика не хватало. — Завались, — Билл показал Майку средний палец, — могу съебать отсюда прямо сегодня, хер вы где такого барабанщика найдете.       И Билл был прав. Играл он от бога. Хотя на фоне отутюженных и выглаженных Стэна и Майка он довольно сильно выделялся. Впрочем, как и я. — Придурок.  — Нигер. — Хватит! — Стэн развернулся к ним с гитарой, — мы здесь делом заняты. Мне вообще-то тоже нужно пополнять свое портфолио, и завалите нахрен рты.       Стэн учился на четвертом курсе на педагогическом, и был, наверное, самым богатым парнем в универе. Но он довольно неплохо относился ко мне и даже хвалил мою игру. Но после репетиций он просто махал мне на прощание и тут же они с Майком уезжали тусить, прожигать деньги и жизнь.       Куда уходил Билл — не знаю. Возможно, он был таким же бедным, как и я, а может быть, имел денег больше, чем Стэн. Я не спрашивал, мне было неловко.       Вообще, Стэн оказался единственным, с кем я хотя бы немного общался. На репетициях только у него мне было не страшно спросить какие-то рабочие моменты, и только он обращался ко мне по имени. Билл вообще был сам по себе, а Майк вечно закатывал глаза, когда сталкивался со мной. И только Беверли, девушка Стэна, которая иногда захаживала к нам на репетиции, тоже неплохо ко мне относилась, хотя от огромной разницы между нашими материальными положениями я никуда не мог скрыться. — Ну что, парни, после репетиции опять в «Савой»? — спрашивала Бев, садясь на край сцены и поигрывая высоким каблуком, — Стэн, Майк?       Билла они тоже никогда не звали, потому что он все равно посылал их на хер. Я посмотрел на Бев. — А что это за заведение? — Одно крутое место, — она улыбнулась, — что-то типа лаунж бара, с караоке, танцполом и прочим. Но можно и просто красиво отдохнуть за отдельными столиками. — Или в отдельных комнатах, да, Стэн? — Майк усмехнулся, убирая гитару в чехол, — я пас, после прошлой такой вечеринки пришлось месяц по врачам ходить, лечиться.       Я не понял, о чем он говорил, но кивнул, как бы сочувствуя. — А ты, Эдди? Хочешь составить нам компанию? — Бев повернулась ко мне, пока я вытаскивал провода из розеток, — там, конечно, дорого, но… — Нет, нет, спасибо, у меня очень много дел на вечер, — я поднял с пола рюкзак, — как-нибудь в другой раз, спасибо. — Ну, тогда до завтра, Эдди, — Стэн коротко мне кивнул, и обнял Бев за талию. Так вместе они вышли из зала, обсуждая какого-то их общего знакомого, который снова разбил отцовскую тачку.       Майк отправлялся обычно следом, не желая оставаться со мной и Биллом наедине. Меня, если честно, Билл тоже немного смущал, и если он оставался прорепетировать, то я спешил сбежать домой.       Как и в этот раз. Я почти дошел до дома, успев прокрутить в голове всю свою короткую, двухмесячную жизнь в новом городе, когда на площади недалеко от дома увидел какого-то попрошайку в возрасте. Он стоял с протянутой рукой, а рядом была табличка: «Помогите, нужны деньги на жизнь». Я пожал плечами и пошел вперед. Почему эти здоровые люди не идут работать, а попрошайничают на улице?! Мне бы никогда совесть не позволила. Я ускорил шаг, чтобы не встретиться ни с его взглядом, ни с его протянутой рукой. Всем не помочь, да и откуда я вообще могу быть уверен, что ему действительно нужны деньги? Этих бездомных развелось так много. Мама была права — нужно всегда полагаться только на себя, хорошо учиться, чтобы потом не бомжевать на улице.       Но на удивление, в тот вечер я чувствовал себя именно как этот попрошайка, когда на репетиции снова был никем не замечен.       Вот тебе и жизнь в большом городе.