nirvana

В большом зале на десяток минут повисает звенящая тишина. Помещение погружается в полнейший мрак. Все, кто присутствуют в зале сейчас, едва дышат от предвкушения, за которое заплатили не малую сумму. Они жадно вглядываются в одинокий луч света, что бьёт на сцену из закулисья. Смотрят, желая заметить там, возле фортепьяно, девушку, что сегодня обязательно взорвёт сердца каждого. Заставит залиться слезами, снова в восхищении раскрыть потускневшие глаза, и потерять дар речи, уверенные в том, что сегодня сердце совершит далеко не один кульбит. Они боготворят её, они её любят. Они её ожидают с таким внутренним трепетом, что не позволяю произнести ни слова. Дженни обязана была стать их самой большой мачтой. Самой высшей точкой вознесения, когда пальцы её снова коснуться клавиш, когда в умелых отточенных движениях они все, и каждый по отдельности, будут обязательно узнавать себя. Искусство - это ведь так восхитительно. Неровные линии, приглушённое звучание, набор слов, витиеватые углы здания, картины талантливых художников, творения, ставшие всеобщим достоянием. Но обоюдно одинокое стремление изменить палитру жестокой, не щадящей реалии. В забытье жить намного проще. Человеку необходимо иногда отдаваться потоку, не замечать минувшие дни, отключаться от настоящего, отдавать себя с головой какому-нибудь глупому занятию. Человек устроен так, что жить в определённых рамках ему совершенно не комфортно. К всеобщему недовольству, эти рамки стараются навязать, не спрашивая мнения. Взгляд людей медленно переводятся на закулисье. Они всплескивают руками, встречая ту, которую так долго ждали. Дженни улыбается совсем скромно, до сих пор оставаясь той девушкой, которая искренне недоумевает их оваций. Всё это ведь закончится? Завтра, наверное. Может быть через месяц? Ей, если честно, так наскучило об этом думать, что она в ответ совсем просто и наигранно улыбается. До того самого момента, пока глаза в толпе не сталкиваются с самым важным человеком этого вечера. Она сидит в седьмом ряду на третьем месте с края, который максимально близко к сцене. А ещё этот самый человек улыбается в ответ. Губы поджимает, стараясь выглядеть непринуждённо, однако Дженни сквозь всю это официальность вполне видит, как Лисе некомфортно. Возможно, это потому что рядом сидит какой-то мужик с от радости раскрасневшимся лицом, а возможно, потому что это её первое подобное посещение. Дженни внутри себя ликует как маленькая девочка. Едва в ладоши не хлопает от того, что всё-таки уговорила свою самую большую любовь принять один из десятка предложенных билетов. - Ты настоящая проныра.. - Да, и что ты мне сделаешь? Вероятно ничего. С Лисой, в принципе, бороться очень сложно. Она как тот самый невыносимый маленький ребёнок, что истерит и шантажирует своих родителей. Дженни, конечно, мамой ни к кому не нанималась, но ощущает себя именно так. Поэтому сейчас, когда наконец получилось совладать с вечно непослушной Лисой, стоит на сцене с гордостью и радостью, что под кожу вкрапилась, какой-то совсем необоснованной эйфорией. Концерт. Тысяча оваций. И взгляды, нацеленные, чтобы, вероятно, испепелить её до тла, а она, как самый эгоистичный человек на сцене смотрит только на одну девушку. Так вообще можно поступать со своими "фанатами"? Разумеется, нет. И разумеется, что Дженни этим ни капли не обеспокоена. Они с зала вместе с ней вылетают через задний вход. Лиса за руку держит крепко-крепко и за собой ведёт, даже мысли не допуская, что Дженни вполне способна передвигаться сама. Слышит за спиной сначала недовольные вопли, а потом сердце превращающие в такое большее и мягкое облако сахарной ваты. Лиса снаружи выглядит как самый серьёзный панк на районе, но изнутри цветёт и пахнет орхидеями. Как оказалось, Дженни до безумия любит эти цветы. Поэтому на душе у Лисы уже сплошь и поперёк сады и аллеи, усеянные этими самыми цветами. Она дарит их три раза на недели. Просто потому что нравится смотреть на ответную улыбку, нравится свою безграничную влюблённость делать самой счастливой на всём долбанном свете. - Мы с тобой снова сбегаем. - Дженни на словах усмехается, пока в машину Лисину садится. - Да, мы как Бони и Клайд, - улыбается Лиса. - О, нет, перестаньте уже тревожить эту парочку, - Дженни брови недовольно сводит, хотя вовсе не со злости. - Хорошо. Тогда мы с тобой, как Дженни и Лиса, - Манобан от смеха прыскает, пока Ким руками старается закрыть покрасневшие щёки. - Это звучит так отстойно! - заключает она. - Нет, это звучит просто прекрасно.