Врач Портовой Мафии

      — Не в мою смену, — обрезала Акико, вырывая из рук начальства бутылку, что Накахара предлагал распить вместе.       — Отстань, женщина, я в печали, — вернее будет сказать в отчаянии.       — Поздно давать заднюю, когда сам дал согласие, — убрала ещё не вскрытую бутылку в тайник от греха подальше. — Даже хорошо, что все так складывается. Спокойно со всем разберетесь на свидании, а не на территории больницы.       Несколькими неделями ранее.       — Акико, я так больше не могу, — Чуя не знал, какой раз говорит это своему заму. — Клянусь, если он ещё раз придёт ко мне, я его скальпелем вскрою, а Мори-сану выставлю как несчастный случай при оказании первой помощи.       — Прекрасно, а я то думала, что это ты ему декоративный шов наложил взамен обычного.       — Это он попросил, — сознался рыжий. Помнит, как однажды они дружно смеялись над этой идеей. Уже и не вспомнит, что за тему они обсуждали, но конкурс на сыром мясе, кто изысканней зашьет, провели. Чуя потом всех разогнал за порчу курицы и непрофессиональное поведение. — Спросил, мол могу я ему сердечко вышить.       — А ты ему: «Сердечко нет, но спиральный стежок забабахать могу», — предположила Йосано.       — А он: «Чуя, покажи!», — разорялся Накахара в своём кабинете. — Больной.       — Это ты, раз согласился, двинутый.       Чуя уже не отрицает.       Все вроде бы было спокойно. Поели яблок, а на следующий день Осаму пришёл снимать старые швы, как положено.       — Чуя, поговори со мной! — попросил Дазай перед тем, как медик принялся за дело.       — Я с ненормальными во время работы светские беседы не веду, — отозвался рыжий, осторожно придерживая тело.       — Тогда я расскажу о себе, — в голове у шатена это был само собой разумеющийся вывод.       Чуя не стал думать, что мужчина шутит, ведь Осаму вполне можно верить в подобных вещах. По итогу рыжий слушал о вкусах и односложно отвечал на вопросы. Немного отъехал на сидушке стула, перехватывая инструменты, ибо Осаму не терпел если кто-то находится в помещении. Даже медсестру или ассистента. Непринужденно заправил выпавший локон обратно.       — «О, если бы я был её перчаткой,       Чтобы коснуться мне её щеки!»       Тут же отозвался Дазай, переключаясь в своих речах.       — «О, горе мне», — автоматически отозвался Накахара. Все же театральное прошлое подруги оставило на нем весомый след.       — Чуя, ты знаешь Шекспира? — приятно удивился Осаму.       — Не шевелись, — посоветовал врач, возвращаясь к работе.       — «Она сказала что-то.       О, говори, мой светозарный ангел!       Ты надо мной сияешь в мраке ночи,       Как легкокрылый посланец небес       Пред изумлёнными глазами смертных,       Глядящих, головы закинув ввысь,       Как в медленных парит он облаках       И плавает по воздуху.»       — «Ромео. Ромео, о зачем же ты Ромео.       Покинь отца и отрекись навеки       От имени родного, а не хочешь —»       Интуитивно продолжил Накахара, даже не замечая этого за усердной работой.       — «Так поклянись, что любишь ты меня, —       И больше я не буду Капулетти.»       Осаму с трепетным счастьем продолжил полностью наслаждаясь происходящим. Такой интимный момент странного союза душ, на который рыжий добровольно подписался, пускай и не осознавая этого.       — «Меня перенесла сюда любовь,       Её не останавливают стены.       В нужде она нуждается на все.       И потому — что мне твои родные?»       — «Они тебя увидят и убьют»       — «Твой взгляд опаснее двадцати кинжалов.       Взгляни с балкона дружелюбней вниз,       И это будет мне от них кольчугой»       — «Не попадись им….», — Чуя резко замолчал, запоздало осознавая, что только что произошло. — Дазай! Не отвлекай меня!       Позор-то какой. А если кто узнает?       — Не знал, что малыш Чу знает монолог Джульетты, — подметил Осаму. Ох, ему бы хотелось прочесть на пару многое. Особенно сцену до и после первой брачной ночи героев пьесы. — Как насчет третьего акта и пятой сцены? — предложил шатен, получая в ответ косой взгляд и опасно сверкнувший инструмент. — Чуечка, солнышко, а ты уверен, что прибор нужно так втыкать? * * *       Осаму зачастил. В самом прямом смысле этого слова. Причем поначалу Накахара искренне верил в причину его визитов как оказание помощи. Ну по крайней мере пытался. Но после десятого раза не выдержал:       — Если ты еще раз придешь ко мне с распластанными венами, — такой подход к привлечению его внимания стал не то что настораживать, а откровенно пугать. Если маниакальные подарки в кабинете стали уже привычным делом, то травмированный Ромео мозг выедал знатно. — Я тебя Мори-сану пошлю и не притронусь к тебе ни под каким предлогом.       Шатен пришел с утра. Повязка прикрывала один глаз белыми полосами, а на расспрос, что произошло, ему со всей непосредственностью ответили — подскользнулся.       — Что? — Дазай резко остановил свое выступление чтеца окололюбовной лирики и вскинул глаза на хирурга, что уже закончил.       Само собой Накахара блефовал. Если бы папочка мафии мог помочь в этом, Чуя бы наверняка нашел способ переступить через свою гордость и обратился бы. Но сынуля Огая терроризирует знатно. Это можно было понять еще когда шатен лежал здесь. Так что ждать помощи неоткуда. Если только не натравить на бинтованного Акико, но опять-таки рискованно.       — Я предупреждал тебя, Осаму, — Накахара не боялся звать этого монстра по имени. — Здесь больница. А я врач. И знаешь, что я на дух не переношу? — шатен сильнее захлопал глазами, отчего-то опасаясь вставить слово. — Самоувечий.       Что правда — то правда. Когда ты только и занимаешь тем, что вытаскиваешь людей с того света да пришиваешь оторванные конечности, у тебя складывается определенное отношение к так называемым самоубийцам. Все обитатели этого места, все пациенты хотят жить. Они хватаются за малейшие ниточки, и за годы службы рыжий сам не раз видел, как может воскреснуть человек благодаря одной силе воли. Пускай он и латает убийц — это не может не радовать.       Другое дело люди, что сами терзают себя. Конечно, если не брать в расчет действительно тех, кому нужна помощь в контроле. Например, аутофагия или иное расстройство, да даже банальный селфхарм. Но это уже отдел психиатрии. Чуя не думает, что шатен из их числа. Он доводит себя до грани просто так. Просто чтобы появился повод и причина запросить встречу с врачом.       — Так что запомните, Дазай Осаму, — Чуя выглядел разочарованно в нем. И это не могло не пугать. — Мне противно от подобных действий, кои я ненавижу.       Накахара надеялся, что это поможет. Что ему. Что Дазаю. Ему — снять градус ответственности, ведь как бы рыжий часто не прятался за «это не мое дело», осознание того, что этот поехавший делает это из-за него, давило. Озадачивало. Пугало.       Рыжий вообще боялся редко, можно даже сказать — никогда. А чего ему опасаться?       Смерти? Он каждый божий день бегает с ней на перегонки до двери операционной. Уж что-что, а сам он ее как раз таки не боится. Возможно, опасается, ведь тогда вся эта махина полетит на плечи Акико, но это все же больше забота.       Остаться без куска хлеба? Тоже нет. Мафии проще сразу лишить его головы и вынести вперед ногами за знание их секретов и тайн. Так что оклад у него приличный. Что не удивительно, учитывая, что он продал душу этой организации и делу.       Предательства? Ну это палка с двумя концами. Все же криминальный мир штука сложная и многогранная. Тут легко словить пулю в лоб от своего лучшего друга. Хоть Накахара безгранично доверяет своему заму и своим людям, всегда стоит быть начеку. Но только в своих мыслях. Если бы хоть кто-то однажды заикнулся, что среди его коллег затесалась крыса — лицо бы размазал.       Боится, разве что, не справиться с человеком на столе. Боится, что сердце откажет или не выдержит очередную лапаротомию. Боится, что у пациента может оказаться аллергия на препарат. Но это все профессиональные опасения. Смени он свою должность — они испарятся.       Но вот то, что сейчас происходит — пугает. Пугает то, что он понятия не имеет, что ему делать и как поступать. Честность с человеком, особенно с таким ебнутым, как Дазай, лучший вариант.       Что закономерно — это сработало. * * *       Дазай уже битый час слушает крики от жгучей боли из соседней комнаты, но все еще не может успокоиться. Кровь на дорогой обуви смотрится в десять раз омерзительней, чем обычно. А от запаха сырости неимоверно воротит. Осаму думает, что зря сюда пришел, ибо успокоиться он так и не смог. Хотя обычно выходило…       Не говоря никому ни слова, покинул злосчастный подвал, не кидая и взгляда на темные стены помещения.       Чуя выглядел расстроенным и разочарованным. Это гложило. Сильно. Шатена даже не радует вырезанное сердечко на руке, что обработал врач. Что он сделал не так? Ведь все по правилам. Не отвлекает от работы, а приходил по делу…       Но его рыжику не понравилось….       Даже не так, он пригрозил больше не заниматься им, если он продолжит. Может переборщил? Но он и так сдерживал себя, чтобы не оттяпать себе руку и проваляться на койке вместе с ним несколько месяцев.       Или…       Шатен резко остановился на полпути к своему кабинету. Мысль пронеслась так отчетливо, но резко, от чего сердце участило свой ритм и подачу крови к щекам.       Что если его сладкий котенок о нем переживает?       А он-то, дурак, заставлял своего милого мальчика волноваться! Доставлял ему неприятности и заставлял беспокоиться!       Дурак, думал только о себе, ощущая приятные касания, когда его ангелу было не по себе.       Кому: Котенок ❤       «Чуя, прости меня, я так больше не буду!»       Где-то в кабинете со стула свалился хирург от полившегося потока сообщений.       Наверное, впервые в жизни Осаму не знал, что ему делать. Впервые его гениальный мозг не мог выдать варианта того, как выкручиваться из подобной ситуации. В банальном незнании он все же решил сделать то, что долго откладывал. Монитор ноутбука озарил емкий поиск такого приятного имени.       Все надежды на возможность узнать что-либо из данных мафии разбились вдребезги. Карта была заполнена почти наполовину, большая часть строк пустовала, а дальнейшие махинации не увенчались успехом, словно кто-то тщательно подтер любое упоминание о Чуе в системе. Ничего, кроме скудных и общедоступных фактов вместе с одной единственной фотографией. Полное имя, дата рождения и появление в организации. Даже есть отдельная сноска с прозвищем — ангел. Шатен позволил себе усмехнуться над иронией, ведь его кличут Всевидящем Демоном. Но не было ни причины, ни старой жизни, ни образования, ничего. Словно он стал существовать только в мафии, изначально рождаясь здесь.       Мори сам в курсе, как он появился? А то на настойчивые вопросы отец отмалчивается. Шатен все больше убеждается в том, что Накахара спустился к нему с небес непонятно за какие хорошие поступки. Но отпускать его обратно Осаму не намерен.       Единственная дельная информация — это список поступивших к нему на лечение с временными промежутками и причинами. Причем файлы на хорошем уровне защиты с ограниченным кругом доступа. Действительно ангел.       Дазай вынужден делить внимание рыжего с верхушкой исполнительного комитета, несколькими генералами и даже многими шестерками. Нет, шатен знал, что эти милые ручки даруют свой свет всем без разбору, но не до такой же степени.       Но одно имя все же привлекло внимание сильнее, заставляя глаза опасно загореться.       Акутагава Рюноскэ. * * *       Рюноскэ за все годы существования запомнил одну важную и непоколебимую истину. Вернее их было много, но именно она сейчас могла лишить его головы. Если его наставник не в духе — то лучше не попадаться на глаза, а если он не в духе и требует его — стоит появиться по мановению чуда и готовится к худшему.       Не то чтобы он боялся Дазая….Нет, все же боялся. Да и как тут не бояться его! Но страх был вызван неким ужасом восхищения и слепой преданностью. Все же несмотря на ненависть шатена по отношению к нему, Рюноске не мог отгородиться от него. Наставник. Такое слово из девяти букв заставляет сердце сжиматься в неком трепетном страхе и авторитете. Еще когда его подобрали будучи мальчишкой и притащили, как посыльного в мафию, такое слово способно было обжигать уста.       Вместе с сестрой они служили мафии верой и правдой, пока не попались на глаза Огаю. Акутагава не знает, было ли это то, что люди называют «увидел потенциал» или его отдали Дазаю, как пушечное мясо, проверяя, сможет ли он слепить из грязи статую.       Дазай был не в восторге от подобного задания по своей молодости и считал темноволосого не то что недостойным находиться в мафии, а недостойным существования в целом. Что не скрывал ни от кого. Достаточно четко ознаменовал, что убьет его, как псину, затравив тренировками. И Акутагава это понимал. Законы мафии суровы, хочешь выжить, придется подняться и доказать верхам, что ты стоишь секунды их внимания. Что он и делал. Как бы над ним не издевались на уроках и не только, он всеми силами старался доказать учителю, что чего-то стоит. Ради мимолетной похвалы готов был разбиться в лепешку. И он разбивался.       Больничная койка стала его лучшим другом. Конечно, когда Дазай переключал свое внимание на что-то иное, таким образом позволяя кому-то другому отвести его в больницу. Потом, конечно же, приходил от этого в бешенство.       — Едрить, ты как еще жив-то? — тогда-то Рюноске и познакомился с Накахарой Чуей, или как его называли — ангелом.       Мужчина кардинально отличался от всех людей, что встречал Акутагава в организации. Может дело в его работе или же в нем самом, Рюноскэ так и не понял. Впервые он загремел туда еще мальчишкой после третьего урока Дазая, когда кто-то из верхушки его пожалел и отправил в больницу.       Рюноскэ уважал Накахару. Не из-за страха или ужаса. Чуя стал единственным человеком, которого он полюбил. О чем конечно же молчал, ведя себя сдержанно и невозмутимо. Но в его присутствии позволял себе расслабиться и успокоиться. Когда еще мальчиком лежал на кушетке, понял, что старший братик скрашивает его одинокую и полную боли жизнь.       Акутагава не ненавидел Дазая. Более того, был готов подставить себя под удар, если это означало увидеть благосклонность в этих глазах, а не разочарованность. Буквально каждое утро просыпался с мыслью доказать и оправдать возложенные на него ожидания.       — Долго, — незаинтересованно отозвался Осаму. Пришлось отложить урок на день из-за выбора подарка для котенка. Все же шатен накосячил и хотел сделать приятное любым способом. И ему глубоко наплевать, что потом презент может стать горсткой пепла. Все, что захочет его мальчик.       Рюноскэ сразу почувствовал эту странную ауру. Его явно позвали не просто так. И не для задания. Коньячные глаза все еще не взглянули на него.       — Скажи мне, Рюноскэ, — Акутагава прекрасно знал этот темный голос человека в кресле, — как так вышло, что я не встречался с твоим лечащим врачом?       Дазай знал, что тому нечего ответить. Все же это был просчет вселенной, что она посмела так долго держать рыжего далеко от него. Близко, но далеко.       — Чуей-саном? — Рюноскэ знал, как Осаму ненавидит «не знаю».       — Да-да, моего Чуечку.       Подобное обращение с измененными нотками заставило покрыться спину мурашками. Хотя казалось, что за годы преданной работы он видел достаточно жести в первую очередь от наставника.       — А я то все думал, кто это тебя хорошо латает….       Акутагава молчал, ведь его не спрашивают, а лезть к учителю себе дороже.       — Сегодня, — шатен легко поднялся с кресла, но от подобного действия воздух потяжелел. Его стало трудно пропускать через легкие, и Рюноскэ приготовился к худшему, — я провожу тебя в больницу… * * *       — Да, хорошо, я поменяю, — отмахивался рыжий от врачей, которым резко приспичило внести изменения в график дежурств. — Иди уже.       — Спасибо, Чуя-сан!       — Чуя-сан? — Микото привлекла внимание врача. — Все в порядке?       От девушки не ускользнуло странное поведение начальства. Какое-то настороженное.       — В полном, — рыжий не собирался давать ей повод для беспокойства и просто забрал бумаги. — Проследи, чтобы меня не трогали по пустякам.       Девушка кивнула.       Чуя не мог отделаться от странного параноидального ощущения надвигающегося пиздеца. Вроде бы все последние недели в норме. К ним не завозят ораву полуживых людей после вооруженного конфликта, а лишь несколько мелких происшествий да плановых операций, но это странно…       Некое затишье.       Что более странно, сегодня Чуя получил катастрофически мало пожелании доброго утра от Дазая. Вернее не мало, но по сравнению с обычным количеством — да. Еще правда был подарок, что доставил курьер, и который Чуя не развернул. Это не могло не напрягать. С одной стороны, Накахара рад и спокоен. Может мафиози все же отстал, но отчего-то в это слабо верилось. Но Чуя надеялся на это. Другое дело, что у шатена не было времени писать из-за работы. Но опять-таки обо всем этом рыжий неохотно узнает в первую очередь. Его «меня не интересуют дела мафии» благополучно игнорировалось, ибо Дазай в красках рассказывал, как скучно обсуждать тот или иной вопрос на собрании.       Никаких вызовов не поступало. И никого из медперсонала не вызвали большой группой или делегацией. И его никто не предупредил о готовности принимать людей после запланированного террора.       Все это настораживало. Хоть иди и кури, да готовься к тому, что мир вновь сыграет на твоих нервах.       — Твою мать, — час от часу не легче. Еще и мелочи в кармане не хватило на кофе и табло ознаменовывается скудной суммой, коей не хватит даже на простую воду. Рыжий не удержался и легко пнул автомат. Легко, потому что он не виноват. — Прекрасно.       — И чем он провинился? — Чуя машинально вздрогнул, но постарался это скрыть. Помяни черта.       Бинтованные руки быстро опустили в отсек несколько монет, моментально понимая ситуацию.       — Спасибо, — без должного энтузиазма отозвался врач, не глядя нажимая одну из многих кнопок на автомате. — Чего пришел? Если снова за….       — Нет-нет-нет, Чиби, тебе ведь это не нравится….       — Тогда чего явился? — Накахара уже не возмущался на постоянное коверканье его имени. — Я думал, что ты занят….       — Прости, что мало писал тебе! — действительно, всего пару десяток сообщений! Это никуда не годится. Но котенок, он просто был занят, готовясь к встрече.       — Чуя-сан! — Дазай не подал виду, как его выбесило то, что кто-то посмел им помешать. — Там в четвертой смотровой!..       Чуя проигнорировал звук окончания работы автомата и готовности своего напитка, оставляя Осаму разбирается с этим. Быстро вошел в указанное помещение и увиденное ему не понравилось.       — Срочно кардиолога мне и дежурного врача! — крикнул он Микото. — И вызови ребят для рентгена!       Шатену, мягко говоря, не нравилось, что сейчас происходит. Не из-за того что Рюноскэ, как оказалось, в критическом состоянии, а из-за того, что Чуя резко переключил свое внимание. Исчез и не пускает его! Но Осаму хотя бы никто не гонит и он спокойно ожидает конца всего этого с двумя стаканчиками кофе. Правда они уже остыли и ему пришлось купить новые. И еще раз. И вновь.       — Кто же тебя так, а? — Накахара знал, что парень не ответит, но подобные вопросы задавал ему всегда. Обычно нет дела до дел пациентов, пока они не касаются вопроса здоровья, но у него всегда спрашивал. Что поделать, этого темноволосого с белыми прядями и бледной кожей привели к нему еще мальчишкой. Некое братское чувство или сопереживание такого же оборванца.       Рюноскэ побоялся взглянуть на наставника, что только что вошел. Впервые. Наставник впервые его навестил.       — Ты его притащил? — логичный вывод сделал Накахара посредством того, что Дазай не уходил. Рыжий не хотел связывать это с собой, потому протянул нить домысла между ними.       Акутагава проглотил вздох удивления и свои эмоции на такое фамильярное поведения врача с его учителем. Про себя он настойчиво помолился за его благополучие. Но дальнейшее действие повергло его в шок, который он с трудом сдержал. Постарался максимально слиться с местностью и не действовать на нервы Дазаю, зная, как тот не любит непокорность или взбалмошность. Потому тихо сидел с нейтральным выражением лица.       — Чуечка, у вас такой отвратительный кофе, — он поставил один из стаканчиков на стол рядом с рыжим, что заполнял документы, заранее убедившись, что тот не наткнется на него рукой, разливая и обжигаясь. — Я знаю одно отличное место. Их авторское кофе бесподобно! Тебе там понравится…       Рюноскэ сидел и молча пытался переварить как услышанное, так и увиденное. Его наставник и его лечащий врач спокойно общаются? Причем по Осаму видно, насколько тот кайфует от мимолетных касаний и не отводит некоего преданного и восхищенного взгляда от Накахары. Еще ведёт себя так учтиво и мило? Кажется, он все же хорошо приложился головой.       Но Дазай резко изменился, стоило ему заметить, что на его котенка смотрит пациент. Акутагава резко перевел взгляд, словно бы он был не причем и вообще не находится в помещении. Кажется, он стал свидетелем чего-то ужасного, что ему еще аукнется.       — Тебе придется пролежать здесь как минимум неделю, — обратился Чуя к парню, от чего взгляд шатена стал темнее.       — Так долго? — Осаму волновало, что мальчишке будет принадлежать внимание рыжего. Кажется, он перестарался.       — Это не ко мне, а к его наставнику, — подметил Накахара, заканчивая с бумагами. Честное слово, знал бы он кто ТАК обучает парня….- Издевательство какое-то, а не учеба, — знал, что так обучается только Акутагава. — Провести бы беседу с его наставником, — посредством стены и лица.       — Я тебя слушаю, Чуечка, — шатен понял, что диалог будет не из приятных, но скрывать что-то от Накахары не мог.       — Так это был ты? — Акутагаве показалось, что не один Дазай способен менять ауру в помещении. Рыжий подошел к двери, не произнеся и слова и не взглянув ни на кого. — Сестру сюда, — отдал распоряжение, поворачиваясь к Дазаю. — Пойдем. Выйдем, — и кивнул подбежавшей девушке, небрежно показывая на стол с распоряжениями.       Дазай машинально сглотнул, преданно следуя за Накахарой, не отставая. Чем чуть не вызвал сердечный приступ у Рюноскэ.       — У тебя вообще голова соображает, что ты делаешь?! — как только рыжий нашел подходящее место, он резко развернулся к спутнику, с трудом сдерживая себя, чтобы не ударить. — Нет, мафия сурова и ему нужны тренировки, но не такие! Ты в курсе, сколько раз мы его с того света доставали?! Это бесчеловечно даже для тебя! Я понять не могу, это ты его так наказываешь или что?! Он одной ногой в могиле уже!       Накахара хоть и понимал, что не имеет права вмешиваться, да и вообще высказывать свое мнение, но раз уж они с Дазаем на подобной ступени отношений, а за парня болит сердце, дал себе волю. Прибил бы.       Легче не стало и когда в свою защиту шатен просто сознался, что на этот раз не знал, как еще привлечь его внимание.       — Есть и нормальные способы привлечения моего внимания! — Чуя уже понял что к чему.       — Но ведь ты… — Дазай искренне удивился. Чуя ведь его отвергал! — Ты пойдешь со мной на свидание?!       — Да! — как же все заебало! Ну, нормально ведь жил!       Шатен тут же загорелся, от чего в его глазах буквально заплясали искорки, а рыжий резко замолчал, осознавая на что подписался.       — Я заеду за тобой в восемь, — расплылся в кошачьей улыбке. * * *       — Да ну, Чуя, кунсткамера весьма романтичное место, — ядовито подметила Акико. — Как думаешь, вы закончите этот вечер в пыточной? М-м-м-м-м, с цепями-то…       — А ты, я вижу, наслаждаешься этой ситуацией, — подметил Чуя на приподнятое настроение своего зама. — Или размышляешь куда сходить с Ане-сан?       Йосано не наслаждалась. Просто смотреть через призму сарказма намного легче. Ей не нравится, что сейчас происходит. Хотя бы персонал не поддается слухам и панике, учитывая, что они смогли убедить их, что частые подарки — это плюшки от начальства мафии за хорошие годы службы. Но все же многие осознают происходящее, пускай и не подают вида.       — На всякий случай возьми с собой скальпель, — все же посоветовала Акико.