обо всех парнях, которых я любила

      «Достойная жертва должна быть умнее охотника», — это была любимая фраза моего отца, которой он заканчивал каждое судебное заседание на протяжении сорока лет.       Очень долгое время я искренне не понимала, что значит это выражение. Мать и вовсе терпеть не могла, когда за ужином кто-то из знакомых отца, будь то адвокат или пристав, произносил его в шутку, уплетая сочного фазана, павшего жертвой отцовского хобби — охоты. Однако, обучаясь на юридическом факультете, я быстро вняла истинный смысл этой фразы, потому что если принять ее как аксиому, то любое мелкое преступление раскрывается само по себе за считанные дни.       И сейчас моей умной жертвой оказался Себастиан Стэн — владелец нескольких крупных зданий в центре Нью-Йорка, который в свои 38 был женат уже в четвертый раз. Однако с последним браком ему не повезло вдвойне, ведь его уже бывшая жена, Салли, смогла урвать себе целое состояние и забрать дом, который Себастиан купил здесь, как только перебрался в Америку.       Моей прерогативой, как адвоката, были не только защита в суде, но и слежка за самим мистером Стэном, потому что, как выяснилось в процессе дела, тот совершенно не умеет слушать советы юристов и друзей.       Поэтому сейчас, стоя на противоположной стороне улицы, я пристально смотрю за своим непутевым клиентом, пока тот сидит в машине прямо у двухэтажного коттеджа, хозяйкой которого теперь является его бывшая жена. Так проходит несколько часов: я успеваю сделать пару-тройку кругов вокруг квартала, сходить за ланчем и разобрать документы в папке со старыми делами, в то время как мужчина продолжает сидеть в черном седане, надеясь, что он не привлекает к себе лишнего внимания. Но в итоге мое терпение стремительно подходит к концу, и я решаю нарушить его шпионскую идиллию своим присутствием: медленно перехожу улицу, чтобы не быть замеченной в зеркале заднего вида, а после делаю несколько шагов к двери водителя и стучу по крыше автомобиля. Себастиан нервно дергается, возможно, даже кидает несколько неприличных слов в мой адрес и опускает стекло. — Здравствуй, приятель. Еще не проголодался? — Зачем ты снова следишь за мной? — он устало проводит ладонью по лицу. — Если сейчас кто-то заметит меня, то у нас больше не будет шанса вывести эту суку на чистую воду!       Я улыбаюсь ему в ответ и, упершись руками в колени, медленно наклоняюсь вперед, чтобы быть на одном уровне с его глазами. Каждый сантиметр мужского лица выражает полное недоумение и почти кричит о том, что хочет быстрее избавиться от меня, но я продолжаю стоять. Мы неотрывно смотрим друг на друга еще в течении нескольких секунд, пока мужчина не отводит взгляд, а я не начинаю говорить: — Если ты считаешь, что автомобиль бизнес-класса еще не выдал тебя с потрохами, то можешь продолжать сидеть здесь и надеятся, что твоя бывшая жена сделает что-то, что ты сможешь использовать в суде. Но есть один совет: не умеешь — не берись.       Себастиан внезапно открывает дверь и выходит из машины, становясь прямо передо мной. Я вижу, что он буквально кипит от злости, не имея больше сил держать себя в руках; бледные губы вытягиваются в ровную линию, глаза остервенело бегают по моему лицу, а грудная клетка, обтянутая спортивной футболкой, излишне часто вздымается. — Как же трудно молчать, когда тебя не спрашивают, верно, адвокат? — шепчет он, а после плюет в сторону и вновь смотрит на меня. — Хочешь продолжать играть в героя – валяй, только не проси потом помощи и не жди, что я приеду по первому твоему звонку!       Мужчина наклоняет голову, слегка нахмурив брови. Он начинает кусать щеку изнутри, отчего его лицо приобретает еще более острые очертания подбородка и скул. Однако после едва слышно кашляет, засовывает руки в карманы черных джинс и с ядовитой ухмылкой обращается ко мне: — Сперва начнем с того, что здесь я плачý, а ты делаешь то, что непосредственно является твоей работой. Но, насколько я вижу, на данный момент мой бюджет расходуется в пустоту, ведь у тебя нет никакого материала для представления дела в суде, — он хмыкает. — Поэтому пока я занимаюсь твоей работой, ты должна сказать мне спасибо, что деньги капают тебе в карман практически ни за что!       Я ошеломленно охаю. Кажется, даже перестаю дышать на несколько секунд, а потом все так же остаюсь стоять с приоткрытым ртом и широко распахнутыми глазами, потому что до сих пор не верю в то, что он сказал это мне. Эмоции бьют через край, и я ловлю себя на мысли, что мое дальнейшее поведение будет очень далеко от профессионального, однако мне хватает сил, чтобы достать из сумки папку с материалами для дела и грубо прижать ее прямо к его груди.       Себастиан глухо выдыхает, опешив от резкости моих действий, но не успевает сказать и слово, потому что я начинаю первая и почти цежу сквозь зубы: — Здесь все, что я нашла на твою жену: распечатки звонков, отсканированные копии чеков, скрытые денежные переводы и анонимные признания ее знакомых. Должно хватить, чтобы заткнуть ей рот и вернуть хотя бы половину твоего имущества, — я тараторю так быстро, что останавливаюсь на пару секунд, чтобы перевести дыхание, а после продолжаю: — Все получено легальным путем, поэтому никаких подставных лиц нет. Сзади на папке указан номер нашей конторы, ты можешь позвонить и выбрать адвоката, который будет представлять тебя в пятницу. А все деньги, что накапали мне в карман, я обязательно переведу на твой счет обратно.       Я театрально отдаю честь двумя пальцами от виска, разворачиваюсь на пятках и быстрым шагом двигаюсь прочь, объективно понимая, что показала сейчас, насколько я слаба. Шепотом считаю шаги, чтобы немного успокоиться, но раздражаюсь вдвойне, потому что прокручиваю слова Себастиана еще десяток раз, пока от них не начинает звенеть в ушах. Желание вернуться и высказать ему все вспыхивает мгновенно, но в тот же момент заглушается другой не менее привлекательной мыслью: несколько стаканов светлого пива еще никогда не вредили ни одной рассерженной женщине.

×××

      С места в углу барной стойки всегда открывался чудный вид на неумело флиртующих недоумков и излишне раздетых девиц, поэтому я устраиваюсь поудобнее на высоком стуле и пододвигаю ближе тарелку с фисташками. Сегодня здесь непривычно мало людей, терпко пахнет ромовым табаком и тихо играет регги, от которого я начинаю чувствовать себя изрядно выпившей. — Это было непрофессионально, адвокат.       Я едва дергаю плечами, но не оборачиваюсь на звук знакомого мне голоса. Закидываю в рот несколько орешков, делаю глоток из зеленой пивной бутылки и уже собираюсь встать со своего места, как вдруг мужчина занимает стул рядом и ладонями прижимает мои бедра обратно к сиденью. Я возмущенно поднимаю брови, потому что еще минуту назад не могла даже представить себе подобную наглость с его стороны, однако он мгновенно убирает руки и улыбается. Делает это так уверенно, что становится тошно и неприятно, но в то же время сам он выглядит столь соблазнительно, что я не перестаю рассматривать его нахальное лицо. — Очки дорогие? — внезапно спрашиваю я, указывая на стильный аксессуар, скрывающий глаза Себастиана за темными линзами. — Несколько сотен евро. А что? — Не хочу влететь на крупную сумму, если разобью их, когда вмажу тебе пощечину.       Мои слова вызывают у мужчины только смех, однако он медленно снимает очки и пододвигается ближе. Наклоняется вперед и на запредельно близком расстоянии от моего лица шепчет, двумя пальцами перебирая пряди моих волос: — Вам следует соблюдать субординацию, адвокат. А я пока возьму нам выпить.       20:38. Пиво или действие? — Я до сих пор не знаю твоего имени, – говорит Себастиан, водя горлышком бутылки по губам. — Меня зовут Кей. Это все, что тебе следует знать. — Но это ведь не имя, — он пожимает плечами. — Ты насмотрелась "Люди в черном", адвокат Кей?       Он тихо смеется, а я лишь улыбаюсь в ответ. Провожу пальцами по краю столешницы, несколько раз переставляю пинту пива с места на место и только потом бормочу: — Я не говорю свое настоящее имя, потому что мой отец был судьей, — я бросаю короткий взгляд на мужчину и замечаю, что от былой ухмылки не осталось и следа. — Из-за его фамилии у меня хватало проблем в колледже, поэтому я не хочу, чтобы наши родственные отношения разрушили мою карьеру сейчас.       Себастиан выдерживает паузу, делает небольшой глоток венского лагера и все еще не решается сказать что-то, потому что видит, как мне неприятно говорить на эту тему. Но после нескольких минут молчания все же нарушает тишину и вновь с улыбкой произносит: — Значит, мои права в суде отстаивает потомственный правозащитник? Очень лестно!       Теперь смеюсь я, а он лишь приподнимает уголки губ. Я жду, что он скажет что-то еще, но Себастиан молчит, неотрывно глядя в мои глаза, а после подзывает бармена и многообещающе подмигивает мне.       21:20. Виски с колой или кола с виски? — На самом деле это так странно, что моя жена притворялась вдовой, чтобы привлечь к себе мужчин. — Ты так говоришь, будто сами измены тебя никак не беспокоят, — бормочу я, который раз избегая настойчивого мужского взгляда. — Некоторые женщины и не на такое пойдут. Скажи спасибо, что она вовсе притворялась, а не сделала себя вдовой сама.       Себастиан почти давится алкоголем и, только отставив стакан в сторону, с улыбкой обращается ко мне: — Ты умеешь приободрить, мисс Кей! — он умолкает, чтобы все-таки сделать очередной глоток и добавляет: — А насчет измен я знал уже давно, поэтому говорю о них так спокойно.       Я удивленно хмурюсь, глядя на мужчину сквозь почти пустой стакан. Его лицо никак не меняется, и даже может показаться, что эта тема его изрядно забавляет. Однако я тихо задаю вопрос: — Знал, но ничего не делал? — Так и есть, — Себастиан пожимает плечами. — Только не делай такой ошарашенный вид! Когда человек любит и пытается отдавать всего себя, а в ответ узнает, что его партнеру больше нравится кувыркаться в постели его кузена, то очень сложно категорично поставить точку в отношениях.       Мужчина замолкает, и некоторое время мы просто смотрим друг на друга: он, вероятно, думает, правильно ли поступил, рассказав мне об этом, а я думаю о том, стоит ли мне открыть ему кое-что из своей жизни. И моей выдержки хватает буквально на несколько минут, а после ирландский виски окончательно развязывает мне язык и я начинаю: — Мой жених изменял мне со своей ученицей, — теперь удивляться приходится Себастиану, отчего его глаза заметно округляются, а губы вытягиваются в тонкую линию. — И я узнала об этом сама, а не от него или его милой студенточки. — Это как? — Правда хочешь об этом знать?       Мужчина едва заметно улыбается и кивает головой, делая очередной глоток виски. — Утром после секса он всегда спешил в душ, а после готовил мне кофе, читал на кухне новости и через час уходил на работу. — И что же из этого выдало его измену? — Раньше мы нежились в постели около получаса, а после принимали душ вместе, — я горько улыбаюсь. — И еще он прекрасно знал, как сильно я ненавижу кофе, но из-за чертовой привычки сбегать от своей ученицы по утрам, он стал путать, где и как себя нужно вести.       Я умолкаю. Смотрю в одну точку перед собой, делаю глоток виски и осмеливаюсь поднять взгляд на Себастиана, который, как оказывается, до сих пор удивленно рассматривает меня. Его скулы живописно выделяются на фоне мягких черт лица, потому что он почти озлобленно кусает щеку изнутри, но после слабо ухмыляется, поднося стакан с алкоголем к губам. — Ты чертов детектив, — вдруг бормочет он, тихо посмеиваясь. — Это просто удивительно! — Что именно? — Ты удивительная.       22:08 Текила для адвоката. — Лайм и соль? — Можно и без.       Я соглашаюсь на еще одну порцию шотов текилы, хотя объективно понимаю, что напряжение между мной и Себастианом и так накалено до предела. Мы сидим непозволительно близко: мои колени почти упираются в его пах, а на них мягко покоятся крупные мужские ладони, отчего обстановка дешевого паба неожиданно приобретает излишне интимную атмосферу.       Он говорит о работе, о себе, о детстве.       Я говорю о семье, о карьере и старой серой кошке.       Мы говорим об отношениях и сексе, уплетая жирные начос с острым соусом, а потом медленно начинаем кормить ими друг друга. — Я не ел такую гадость несколько месяцев, — наслажденно шепчет мужчина, вытирая губы салфеткой.       Я смотрю на него в течение нескольких секунд, а после подношу пальцы ко рту и хочу слизать с них остатки соуса, однако Себастиан аккуратно перехватывает мое запястье и подносит руку к своим губам. Сперва осторожно касается кончиком языка, а после совершенно беспардонно кладет мой палец себе в рот и медленно облизывает.       Будь я трезвая, скорее всего отпрянула бы от него, как ошпаренная, однако я продолжаю смотреть на то, как невесомо он держит мою ладонь, едва касаясь ее горячими губами. — Это непрофессионально, — тихо бормочу я, едва заметно улыбаясь.       Мужчина отпускает мою руку и наклоняется вперед, чтобы хрипло прошептать: — Непрофессионально то, что я готов сорвать с тебя эти узкие брюки прямо сейчас.       Я едва слышно охаю, ощущая, как медленно мои щеки покрываются румянцем. Себастиан, замечая это, томно улыбается, отчего мне тяжело даются следующие пару вдохов, но затем я быстро допиваю последний шот текилы и в том же тоне обращаюсь к нему: — Тогда почему они все еще на мне?       Я хватаю последнюю дольку лайма с доски с закусками, подношу ее ко рту мужчины и, когда тот обхватывает маленький кусочек губами, я осторожно целую его. Голова резко начинает кружится так сильно, что я не понимаю, это от последнего шота текилы или от того, как горячо он отвечает на мой поцелуй. Мне едва удается сдерживать блаженные вздохи, потому что все границы между нами теперь размыты, а сил на то, чтобы остановиться, совершенно нет. Его ладони аккуратно покоятся на моей шее, а своими я рьяно сжимаю край его футболки, которая и так почти трещит на крепкой мужской груди. — Как насчет ночи в пентхаусе со мной? — прерывисто дыша, произносит Себастиан, слегка отстраняясь от моих губ. — Будем вместе заниматься моей работой? — Будем профессионально заниматься любовью, мисс Кей.