Дочь воина

      Танцующие асы вовлекали в веселье, ослепляли разноцветными и причудливыми нарядами, утягивая в свой хоровод танцев. Ноги сбивались, оттоптанные пальцы ныли, но мысли кружили вокруг сказочного праздника. Крепкие руки на талии не давали упасть, поднимая высоко вверх и с визгом и громким хохотом возвращая на землю. Светловолосый принц умудрялся быть в центре внимания даже во время чужой свадьбы.       Брат с его новоявленной женой кружились рядом, в самом центре зала, их золотые одеяния сверкали под освящением свеч. Андерс казался умиротворённым, не взбудораженным и радостным, как полагается на собственной свадьбе, а удивительно собранным, словно нашёл свой покой. Он скромно улыбался своей жене, робко и аккуратно придерживая её руку. Аста считала их пару неправильной, но до странного гармоничной. Отцу пришлось согласиться после долгих уговоров, но Аста не сказала бы, что его действительно стоило уговаривать. Казалось, Видар лишь испытывал терпение сына.       Резкий поворот, и Аста оказывается в руках брата, что приветливо улыбнулся и подмигнул.       — Развлекаешься, сестра? — асинья крутится вокруг своей оси и перехватывает брата за локоть.       — Славный праздник, — сестра непринуждённо улыбается Андерсу.— Прекрасно смотритесь вместе.       — Немного странно слышать от тебя, — брат насмешливо приподнимает брови, улыбаясь уголками губ. И всё же, он был необычно расслабленным. — Ты, кажется, настаивала, что она мне не пара.       — Меня смущала ваша разница в возрасте, — Аста передёргивает плечами и переводит взгляд на невесту. Амора кружилась в танце с Локи, который о чём-то неторопливо обсуждал со своей наставницей. — И всё-таки, сколько ей лет? — Андерс тихо смеётся и качает головой, облизавает губы, точно так же наблюдая за чаровницей.       — Говорят, она жила ещё во времена младенчества нашего отца, — заговорчески шепчет он и жмурится, когда Аста топчет ему ноги. — Ай!       — Не смешно, — Аста фыркает, слегка хихикая вместе с братом. Андерс избегал тему о возрасте своей невесты, теперь уже жены, загадочно улыбаясь и кивая чему-то своему. Но Амора, несмотря на прожитые столетия, а возможно и тысячелетия, выглядела ненамного старше самого Андерса.       Дева знает, сколь сильно брат любил своенравную и немного грубоватую Сиф. Как провожал её фигуру взглядом на пирах, как выделял её среди остальных воинов, наставлял, помогал. Но чем ближе он общался с чаровницей, тем удивительней это казалось Асте. И всё же, брат всё ещё любил темноволосую воительницу.       Аста не замечает, как её перехватывают другие руки, более узкие и менее тёплые. Как такт танца становится более плавным и небрежным. Мысли о брате и Аморе взбудоражили её, мир её всё стремительнее менял углы. Брат с чаровницей, она с Тором, его всё приближающая коронация и их свадьба. Последнее чувствовалось особенно неправильно, но так волнительно. Царица смогла привлечь Асту к выбору наряда, оформления. И хоть до свадьбы было достаточно много времени, изысканные шелка всегда было приятно перебирать. Неожиданная компания в лице матери жениха была неловкой, но завлекающей. Её мелодичный голос отгонял все тревоги, глаза матери принцев блестели, когда она рассказывала об их детстве, той поры времени, когда Аста ещё не появилась в их жизни.       — Ещё чуть-чуть, и я подумаю, что ты замышляешь дворцовый переворот, — саркастично хмыкает партнёр, врезаясь в неё зелёными глазами.       — Принц Локи, — приветливо кивает Аста, кривя губы в попытке улыбнуться. Локи хмыкает, немного крепче, чем следовало, сжимая её руки. — Наслаждаетесь свадьбой?       — Не сказал бы, — трикстер поджимает губы, глядя поверх головы девушки. Где-то там за её спиной Амора кружилась в танце с Тором. — Но это свадьба моей наставницы. Что ты думаешь об этом?       — О чём?       — О своём брате и Аморе? Тебя это злит? Возмущает? — вкрадчивый голос принца вызывает мурашки по всему телу. С виду он был увлечён разговором с ней, но Аста видела, что разум его был далеко, куда дальше зала и танцующих, звёзд, да и всего Асгарда.       — Скорее удивляет, — призналась Аста. Её ладонь слегка дрожит в руках Локи, холодный пот пробежал меж лопаток.       Сколь бы Аста не храбрилась, не убеждала себя, что всё вернулось на круги своя, ничего как раньше не было. И не будет, к великому сожалению. Локи пытался проявлять участливость, продолжать учить её целительству, составить ей компанию в часы её одиночества. Однако, от чего-то его передёргивало. Будто что-то щелкало в мозгу, и он поспешно покидал её, оставляя за собой холод и горечь. Совместные трапезы, вечера за разговорами и неловкая забота — бесполезно. Его переклинивает каждый раз, когда упоминается её свадьба с Тором.       Старший принц старался проявлять куда больше внимания, чем казалось. Он убедил отца снять с неё наказание, отсрочить свадьбу, унял шум вокруг их персон. Пытался заменить ей то, что было потеряно. Асту это грело. Ей нравилось слушать, как Тор рассказывал о своих подвигах громогласным голосом, даже если большинство этих историй она знала наизусть, нравилось, как Тор старался скоротать с ней её бессонные ночи, но каждый раз засыпал на её диване в середине ночи. Асте считала это забавным — грозный воин, а спит как младенец, причмокивая губами. Храпел тоже не совсем тихо, скорее совершенно не тихо.       Тем не менее, он не был темноволосым трикстером, который саркастично осадил бы её мечущую фигуру, завалил бы книгами и свертками, заставляя читать вместе с ним. Локи больше не составлял ей компанию по ночам.       Уставшие ноги ныли и зудели, сбившееся дыхание пыталось прийти в норму. Аста вернулась на своё место, сжимая в руках кубок с прохладным элем, старательно пряча его от матушки. Богиня Милосердия иногда была совсем немилосердной.       — Аста, — окликает её статный и слегка хриплый голос Аморы. Она добродушно улыбалась ей, платиновые волосы слегка намокли от пота, губы и глаза покраснели, но, в целом, чаровница выглядела радостной.       — Леди Амора, — дружелюбно тянет златовласая, прищуривая глаза. — Или я могу звать вас сестрой?       — Тебе бы этого хотелось? — женщина принимает кубок с её рук и благодарно улыбается.       — Если вы не против, — Аста пожимает плечами, оглядывая уставшую фигуру новоявленной родственницы. Удивительно, но раньше Амора казалась ей волшебной, сказочной, а сейчас девушка видит в ней… Обычную женщину? Пожалуй. Не всеведущую и мудрую волшебницу, а такую же, как она, женщину. — Брат обрадуется.       — Я тоже. Мне приятно, что ты не против меня.       — Я всё ещё считаю это странным.       — Ты считаешь любовь странной?       — А вы разве любите его? Моего брата?       — Вышла бы я за него, если бы не любила? — серые глаза пронзительно впиваются в Асту, будто листая все её мысли. — Я люблю твоего брата с тех пор, как увидела его совсем юным, молодым воином. Он был храбр, смел и остроумен. Сопровождал меня в моих редких поездках, занимал своими рассказами. Ты наверное не поймёшь меня, но уже прошло семьсот лет, он значительно вырос и возмужал. Я знала, что твой брат очень любит Сиф, и некоторая часть его сердца продолжит её любить. И всё же, я не маленькая девочка, мне хватит и того, что выбрал он меня. — У Асты дух перехватывает от её откровений, словно она заглянула туда, куда не следовало. Словно забралась в чужую нору, вмешалась в то, что её вовсе не касалось.       — Что ж, тогда я вполне понимаю тебя, — молодая дева не заметила, как откинула формальности, но Амора значительно повеселела.       — Разве?       — Я ведь тоже обручаюсь с тем, кого давно любила, даже если он не будет любить меня так же, как я его, — неожиданно для Асты чаровница смеётся, награждая её снисходительностью. Злость медленно поднимается в девушке, потому что на миг ей причудилось, что они с женой брата поладили.       — Вовсе нет, маленькая богиня. Ты не поймёшь меня, — женщина качает головой и внезапно гладит её по оголенному плечу. — Уверена ли ты в своём сердце? — Асту передёргивает. Кровь застучала в голове, разгоняемая по венам в неком опьянении.       Уверена ли ты в своём сердце?       Аста давно потеряла уверенность. Уверенность в себе, окружающих. Потому, что в какой-то миг её солнце встало с запада.

***

      — Приподними локоть, — Локи быстро цепляется пальцами за локоть Асты, придирчиво меняя её позу. Так же быстро отдирает руку, словно прикоснулся к прокаженной. Аста поджимает губы, переглядываясь с Тором.       — А какое вообще имеет значение расположение локтя? — любопытно интересуется блондин, заглядывая в миску с травами.       — Прочь от микстуры! — второй принц толкает голову брата подальше, презренно нахмурив брови. — Если в неё попадут твои патлы, нам придётся начинать заново, — обиженный вид громовержца невольно вызывает в девушке смех, чем ещё более ранит уязвленного Тора. Локи усмехается и тут же прячет улыбку под скривленной в отвращении миной.       — Тебе просто завидно, что они длиннее твоих! И вовсе они не патлы, знаешь, насколько мои волосы блестят под солнцем? — Тор нравоучительно тычет в младшего брата указательным пальцем, на который Локи смотрит с особой брезгливостью. Аста хихикает, перемешивая шалфей и ортилию, показательно задирая локоть. Тор задорно улыбается, а раздраженный трикстер закатывает глаза.       — Твои волосы блестят не больше сены в конюшне, то-то Слейпнир любит их жрать, — насмешливо тянет младший принц. Аста переводит взгляд между братьев, весело фыркая себе под нос. В такие моменты чувствовалось, что надежда ещё есть, что брешь между ними ещё можно залатать.       Несмотря на все недопонимания, Локи никогда не отказывал Асте в помощи. Не смог бы, ведь его изнутри сожрёт вина. Он чувствовал себя на возвышении, когда девушка благодарно ему улыбалась и смотрела столь восхищенно, словно перед ней вовсе не второй сын царя, а кто-то больший, достойный. Кто-то, кто мог бы быть обладателем власти Одина, силы Тора, и её, Асты, сердца. А в конце Локи с крахом падал вниз, когда старший братец приходил забрать свою невесту. Бог Хитрости считал, что Тор слишком навязчив, прилипчив и забирал то время Асты, которое принадлежало только Локи и никому более. То время, когда ни одному существу в замке не разрешалось прерывать их единение, даже если они просто читали книги в тишине.       В навязчивой, слегка напряженной, но тем не менее уютной тишине раздаётся громкий звон. Аста роняет миску на пол, где смешанные в кашу травы зеленят плитку. Младший принц глубоко вдыхает воздух и с громким шипением выдыхает, бросая на брата взгляд исполобья.       — Хель… — ругается девушка, спешно собирая микстуру обратно. В душе она ощущала жуткую вино за то, что нарушила столь дружескую атмосферу и шутливую перепалку между братьями. Впервые за столько времени Локи позволял себе небрежно бросать шутки.       — Я сам, — раздражённо бросает Локи. — А ты… — тычет в брата внезапно выхваченным кинжалом. — … прочь из моих покоев!       — Вообще-то это ваше с Астой учебное помещение, — ворчит старший принц, перешагивая через миску. Аста прикрывает глаза и молится норнам, дабы царивший мгновения назад настрой вернулся. — Мои волосы лучше твоих, — бросает Тор, закрывая за собой дверь, чем немного веселит Асту.       — Засранец, — спокойно изрекает трикстер, взмахом руки убирая остатки. Аста дергает бровью. Выпендрежник!       Локи, довольный собой, вновь возвращается асинью к работе, щепетильно следя за каждым её движением. Он вернул положенное ему время, выгнал вторженца и был необычайно горд собой за победу. Отвоевал своё право. Локоть был вовсе не причём, просто Локи искал лишней возможности коснуться её, как раньше, ведь теперь ему это не дозволено. Чужая невеста, будущая царица.       После свадьбы брата Аста сильнее увлеклась целительством и штудировала книги днями и ночами. Хотя скорее, Локи сказал бы, что девушка просто не хочет пересекаться с братом и его женой. Благосклонность Видара с этому браку поражала, пока Лавн пребывала в состоянии задумчивости. Локи слабо верил в любовь Андерса, но верил в свою наставницу. Она была мудра, прожитые столетия грузом лежали на её плечах. Амора не могла совершить ошибку в собственном браке.       — И всё же, у Тора действительно красивые волосы, — Аста прерывает долгую тишину, убирая новую настойку в банки. — Вполне неплохо вышло! — хвалит себя, похлопывая позеленевшими руками по бокам.       — Раз закончила, можешь идти заплетать косы суженому, — колкость Локи оседает тяжким камнем в груди. В его устах упоминания об их связи било острее ножа.       — Жаль, но в замке есть тот, чьи волосы намного красивее волос Тора, — Аста складывает руки за спиной и хитро улыбается, словно она, а не Локи, богиня Озорства. Локи это бесит. Бесит, что она столько переняла от него, а он от неё. Ведь в конце концов, это не имело смысла, их путям суждено разойтись. Откуда тебе знать, глупый мальчишка, что и кому суждено?       — Фандрал? — безразлично спрашивает трикстер, рассматривая свежую порцию лекарства.       — Нет, — дева снимает с себя кожаный фартук и отчаянно пытается стереть зелень трав.       — Ты? — вопрос выходит немного насмешливо, оскорбляя Асту до глубины души. Она возмущенно вскидывает голову, словно могла своим взглядом повлиять на него, воззвать к совести. Раньше могла. А сейчас? Локи надеялся, что нет.       — Ты считаешь, что у меня некрасивые волосы? — уязвлено вопрошает Аста, перебирая кончик косы.       — Мы не это обсуждали.       — Думаю, тогда мне действительно пора.       Аста разворачивается на каблуках, громко цокая по каменному полу, выказывая своё возмущение и негодование. Принцу хочется придержать, на мгновение задержать в комнате, где её время могло принадлежать только ему. Стоит ей перешагнуть порог и девушку облепит его братец, потащит в сад на цветы смотреть или хвастаться своими мускулами. На мгновение задержать её, чтобы комната успела впитать слабый запах сирени, которой девушка перестала пахнуть. Как и он больше не пах яблоками. Пожалуй, они оба теперь пропахли горькими травами. Только Аста не остановилась, жестоко закрыв за собой дверь.       Аста считала, что волосы Локи были красивее волос Тора, и уж тем более намного красивее её собственных. Она с удовольствием заплела бы ему косы, будь у трикстера длинные волосы, запустила бы пальцы в смоляные волосы. Ей они напоминали беззвёздное небо, которое Аста смогла увидеть лишь на Мидгарде. Небосвод Асгарда был слишком ярким и красочным, чтобы передать чернь волос Локи. Беззвездная ночь лишённая сновидений, кошмаров и грёз. Лишь небесная пустошь и умиротворение.       — Ты?       Считал ли Локи её волосы красивыми? Вопрос столь быстро и легко сорвался с его губ, что поднял внутри Асты ураган волнения, шторм. Но то, какой интонацией он бросил вопрос бил её под дых.       Да какая тебе разница, нравятся твои волосы ему или нет?       Верно, ей не должно быть никакого дела. Вечером за ней зайдёт Тор, чтобы сопроводить на ужин, вот о чём ей стоило думать.       Вдруг вспоминает, как Локи задумчиво перебирал её волосы задолго до пропасти между ними, капризно дёргал и распускал её косы. Нравятся же?

***

      Всё меньше и меньше Локи нравилось взаимодействие его матери с Астой, ведь царица крала у него столь ценное время, которое девушка могла посвятить ему. Кропотливо сгибаться над текстом, возмущаться над своими ошибками и болезненно закрывать глаза на неудачи. Свою неспособность к магии она смогла пережить, но не провалы в целительстве. Не могла она быть столь безнадёжна. Локи приходилось признавать, что могла. Точные науки были не для неё, и как бы Аста не старалась, когда нибудь она смирится. Выплачет обиду в подушку, погрязнет в грусти пару недель и возмётся за иную науку с огромным рвением. Принц не сомневался, что и в этом она провалится, но начнёт заново. И так по кругу.       — Ты уже решила, что наденешь на коронацию Тора? — Фригга тянет золотистую ткань к её лицу, но тут же отбрасывает. И верно, ведь Локи считал, что на фоне золотистого Аста меркла.       — До неё достаточно времени, — Аста задумчиво смотрит на ткани и поджимает губы. Как же это было неправильно. Она не должна здесь сидеть.       Локи смотрит на её потускневшие глаза. Чего ты не радуешься? Молча перебирает книги матери, царапая корешки короткими ногтями. Он не должен подслушивать, это ниже достоинства принца. Вот только был бы Локи богом Озорства, следуй он правилам? Конечно, нет.       — Время стремительно летит, — нравоучительно изрекает царица, устав рассматривать ткани. — Ещё недавно я родила своего первенца, и вот скоро его объявят царём. Годы летят, однако мы не замечаем.       — Я бы предпочла красное, — Аста отводит тему, сжимая меж пальцев красный шёлк.       — Красный тебя бледнит, как и золотой, — для Асты её слова кажутся жестокой иронией. На свадьбе она облачится в золото, что ей совершенно не к лицу. Золотой, который её бледнит. Царица вдумчиво смотрела в её глаза, нежно улыбалась и понятливо кивала. Она продолжала рассуждать о цветах, ласково поглаживая её по руке. На собственной свадьбе Аста будет бледной тенью своего золотого суженого? В золотом платье, в котором будет тускнеть не только лицо, но и душа.       Уверена ли ты в своём сердце? Раньше Аста свято верила, что её счастье — златовласый царевич, громовержец. Что сердце её твёрдо, преисполненное искренней любви к Тору. Так почему сердце в этот раз играет в предателя? Почему не может вновь судорожно забиться в присутствии Тора, прилить щекам красок и отнять способность трезво мыслить?       — А ты Локи? Как считаешь, Асте подошёл бы зелёный? — девушка встрепенулась, словно её облили кипятком.       — Я не разбираюсь, — равнодушно бросает принц, наконец найдя нужную книгу. По правде, эта книга уже раз пять мелькнула перед ним, но Локи старательно её не замечал. Исчезни, глупая книжка, мешаешь.       Голубой. Асте подошёл бы небесно-голубой, светло-лиловый, бледно-розовый. Но больше всего Локи хотелось видеть её в зелёном.       — Вам очень к лицу зелёный, мой принц.       Верно, зелёный был бы ей как раз.