Призрак в конце коридора

      На крыльцо, чуть не сбив с ног Северуса, выскочила девушка в проволочных очках на цепочке. Одной рукой она заматывала шею полосатым шарфом, другой поймала дверь.       — О, а вот и вы! — обрадовалась девушка, поправляя очки. Её круглое весёлое лицо было подозрительно знакомым, и Ремус испытал странное чувство дежавю. — А я как раз на станцию собиралась, вас встречать. Так-так, вы у нас… — она наморщила лоб, — да, Северус Снейп, Ремус Люпин и Лили Лавгуд, верно?       — Эванс, — с улыбкой поправила её Лили, и девушка звонко хлопнула себя по лбу:       — Боже, прости, пожалуйста. Конечно, конечно Эванс! А я Чарити, Чарити Бербидж, помощница нашего врача. Очень рада всех вас видеть. Мне сейчас нужно ещё встретить остальных ребят, но вы проходите и поднимайтесь наверх, в гостиную, первая же дверь на втором этаже. — Чарити слетела вниз и побежала к лесу. — Чемоданы внизу оставьте, в холле! — крикнула она уже от ворот.       — По-моему, очень милая девушка, — заметила Лили. Она потянула на себя массивную дверь и первой вошла в дом. Изнутри послышался её удивлённый вздох: — Ух ты! Мальчики, идите скорей сюда!       В доме не было прихожей: сразу за дверями начинался огромный холл, украшенный так богато, точно находился по меньшей мере в королевском дворце. Дубовые панели на стенах, узорчатые тёмно-зелёные обои, украшенные множеством завитушек серебряные канделябры — всё напоминало какую-то старую полузабытую сказку, в которую ребята попали случайно. Лили вся светилась от восторга. Хлопнув в ладоши, она закружилась по холлу:       — Потрясающе! Никогда такого не видела — это же настоящий дворец!       — Да, — согласился Ремус, глядя на её отражение в блестящем, как зеркало, паркете, — это просто… умереть не встать.       Северус только фыркнул:       — Выпендрёж это всё, поза. Не нравится мне тут, слишком всё пафосное какое-то.       Он стащил своё несуразное пальто и скептично покосился на стоящий возле дверей шкаф с резными дверцами и ручками в виде миниатюрных змеек. По всей видимости, шкаф не внушил ему особенного доверия, потому что он перекинул пальто через локоть и отошёл в сторонку. Не сдержавшись, Ремус тихо спросил его:       — Ты везде ищешь какого-то подвоха? В том смысле… ну, ты будто никому не доверяешь.       — Я доверяю тому, что сам вижу и чувствую, — так же тихо ответил Северус. — А то, что я чувствую, мне не нравится.       — Это кому тут что не нравится?       Откуда-то из бокового коридорчика со скрипом выкатилась коляска. На этот раз Алиса ехала сама, трость снова лежала у неё на коленях, а Фрэнк шёл рядом, держа руку на спинке, готовый к любой неожиданности. За ними, подобно ледоколу, шествовала мать Алисы; она громко разговаривала со строгого вида дамой в белом халате и тугими седыми буклями. На лице дамы было написано плохо скрываемое недовольство, на лице Алисы — совершенно нескрываемое раздражение.       — …я вас очень прошу, не давайте ей ходить одной по лестницам, она очень невнимательна и часто оступается. И она всё время выбрасывает шприцы с лекарствами, вам придётся за этим следить. А ещё…       — Мэ’эм, — строго прервала её седая дама, — можете мне поверить, я знаю свою работу. И я могу поручиться вам за каждую из наших сестёр — мы сделаем всё, что необходимо. Ваша дочь будет в полном порядке, не волнуйтесь. Паркинсон!       — Да, мадам Помфри? — в до того неприметном углу вдруг появилась девица в чёрном платье. Она так неподвижно сидела там всё это время, что Ремус совсем её не заметил.       — Где твой халат?       — Простите, мадам, — в руках у девицы как по волшебству материализовался белый халат.       — Так-то лучше. Чтобы больше я тебя без него на работе не видела. Проводи миссис Стоун и этого молодого человека, а потом займись мисс Стоун.       — Да, мадам. Конечно, мадам.       — И позови Гертруду, пусть осмотрит мисс Эванс. Так, а вы двое… — мадам Помфри круто обернулась и строго уставилась на мальчишек. — Который из вас Люпин?       — Я, мэм, — робко отозвался Ремус. Под пронзительным взглядом мадам Помфри он чувствовал себя словно бы раздетым.       — Отлично, пойдёмте-ка со мной, молодой человек.       И она, не дожидаясь его, быстро зашагала к боковому коридорчику, из которого пришла. Ремус, не на шутку встревоженный, почти бегом последовал за ней и оказался в просторном кабинете, сплошь заставленном шкафами. Только в одном углу между ними втиснулась узкая высокая кушетка; мадам Помфри взглядом толкнула на неё Ремуса.       — Открой рот, — не допускающим возражений тоном велела она.       Ремус ровным счётом ничего не понимал, но рот послушно открыл. Мадам Помфри немедленно схватила его за подбородок, потянула челюсть вниз. Рука у неё была неожиданно сильная и очень горячая, казалось, ещё немного — и он обожжётся. К счастью, мадам Помфри всего лишь бегло оглядела его зубы, постучала чем-то металлическим по клыкам и разжала пальцы:       — Неплохо, неплохо, могло быть хуже. Так, теперь найди одну точку и смотри только на неё, понял?       Она оттянула ему веки в стороны и пристально вгляделась сначала в один глаз, потом в другой. То, что мадам Помфри увидела, не слишком ей понравилось, потому что она цокнула языком и ничего не сказала. Так же молча она осмотрела его руки, заставила несколько раз до боли сжать ладонь в кулак и долго считала пульс. Особенно её заинтересовали ожоги; она ощупала каждый и чем больше их находила, тем суровей становилось её лицо. Наконец она выпустила его и приказала:       — Куртку долой, всё остальное тоже. Ремус почувствовал, как у него начинают трястись руки. Ему стало страшно: а вдруг, увидев что он с собой делает, мадам Помфри решит, что он псих? Или что он слишком опасен, чтобы находиться среди других детей — и тогда она откажется его лечить? Что, если мистер Реддл ошибся и вестафилия вообще не лечится? Негнущимися пальцами Ремус снял куртку, очень медленно, борясь сам с собой, стянул свитер и крепко зажмурился. Горячие пальцы мадам Помфри коснулись вздрогнувшего плеча, спустились по груди, ощупали рёбра.       — Сколько ты весишь? — внезапно спросила она. Подобного вопроса Ремус ожидал меньше всего и от удивления даже глаза открыл.       — Не знаю, фунтов сто семьдесят восемь. Наверное, — осторожно соврал он.       — А если честно?       — Сто шестьдесят пять… с половиной.       — Ты знаешь, что бывает от недоедания? — седые букли мадам Помфри грозно затрепетали. — С желудком проблемы были?       — Н-нет.       — Повезло тебе. Значит так, через два месяца я тебя осмотрю ещё раз — и чтобы весил все сто девяносто! А это что такое? — она нахмурилась и поддела пальцем цепочку: — Серебро значит. Мазохизмом страдаем?       — Я не мазохист, — он выдернул цепочку, обеими руками прижал к груди медальон. — Это на всякий случай!       — На всякий случай? Это опасно! Мальчик, у тебя уже на груди ожог размером с соверен. Цепочку надо снять.       — Нет! Пожалуйста… мне так спокойней.       Мадам Помфри пристально поглядела ему в глаза, потом с глубоким вдохом распрямилась.       — Только помни о безопасности. И поменьше хватайся за серебро голыми руками. Ладно, беги к остальным.       Холл уже опустел. Лишь медсестра мисс Паркинсон снова устроилась в своём углу с каким-то журналом в руках и лениво перелистывала страницы. Ремусу нужно было в другую сторону, к широкой парадной лестнице, накрытой серым ковром. Он поднялся на второй этаж, и растерянно поглядел по сторонам: про какую же дверь говорила та девушка? Они все были одинаковые — чёрные, с круглыми ручками, снова в виде змей. Ремус наугад толкнул самую первую и заглянул внутрь. Его взору предстала обширная комната, которая могла бы быть вполне уютной, если не была ужасно тёмной. Посередине расстилался огромный, собравшийся в нескольких местах складками ковёр. Стоило Ремусу ступить на него, кто-то сбоку предостерегающе воскликнул:       — Осторожно, тут ко…       Закончить ему помешал стук и грохот — Ремус растянулся на полу, запнувшись за складку ковра.       — …ковёр коварный, — вздохнул неизвестный. Это оказался высокий загорелый парень в толстых очках и со стоящей дыбом чёрной шевелюрой. Он легко спрыгнул с дивана и в одно мгновение оказался рядом: — Извини, опоздал.       — Да ерунда, — отмахнулся Ремус. При падении он поднял целое облако засевшей в ковре пыли и теперь безуспешно пытался отряхнуться. — Сам виноват, надо смотреть, куда идёшь.       — Ты цел-то хоть?       — Живее всех живых. Меня не так-то просто убить, как может показаться.       — Поверю на слово, — рассмеялся парень. Он провёл по волосам, как бы желая ещё больше их растрепать, протянул руку. — Джеймс Поттер. Ого, ничего себе, это ты откуда такой леденющий, с Северного Полюса?       — Да можно и так сказать, — Ремус слегка улыбнулся, но про Уэльс решил пока не говорить. — Я просто зверь холоднокровный, не обращай внимания.       — Скажешь тоже, не обращай внимания! А может мне твои руки по ночам в кошмарах будут являться? Тихо-тихо так подкрадываться к голове… и хватать за горло!       Джеймс дурашливо вцепился обеими руками себе в горло и свесил язык набок, делая вид, что задыхается. Раздался испуганный крик, и что-то глухо стукнулось о ковёр. Обернувшись на звук, Ремус увидел два больших кресла: в одном из них сидела Лили, а рядом с ней — полноватый курносый мальчуган, боязливо озиравшийся по сторонам. Их взгляды на секунду пересеклись; мальчуган сдавленно пискнул, поднял с ковра какую-то папку и спрятался за ней.       — А, это Питер, — махнул рукой Джеймс. — Натура впечатлительная, так что при нём надо быть поосторожней в словах. Не то он будет спать с включённым светом, и тогда Реддл разорится на счетах за электричество!       Он насмешливо фыркнул. Занявший другой конец дивана Северус слегка дёрнул уголком рта, оценив шутку. А вот Лили мгновенно возмутилась:       — Не вижу тут ничего смешного, мистер Поттер. Очень остроумно — шутить над чужими страхами!       Джеймс мгновенно сменил тон. Состроив торжественную физиономию, он пал на одно колено перед креслом Лили и приложил руку к груди.       — О, прекрасная леди, не хмурьтесь! Морщины не идут вашему прелестному лицу. А если ваш покорный слуга имел несчастье оскорбить вас своей невинной шуткой… — Джеймс потянулся к руке Лили, однако тут рассердился уже Северус:       — А ты не много на себя берёшь, а, покорный слуга? — он резко поднялся и скрестил руки на груди. — Кто тебе разрешил приставать к незнакомой девушке?       — Господи, Се-ев, не надо, — устало вздохнула Лили, но её никто не услышал. Джеймс глянул на Северуса так, словно впервые его увидел. Его очки сверкнули.       — Вам-то какое дело, сударь? Вы ей старший брат, или, может быть, отец?       — Я её друг, а остальное тебя не касается.       — О-о, похоже, в ком-то проснулся зеленоглазый монстр! Ты, часом, не ревнуешь?       — Как ты смеешь! — Северус побледнел от злости и сжал кулаки, словно хотел ударить Джеймса. Лили снова попыталась его остановить, но он только огрызнулся: — Не сейчас, не трогай меня!       — Да ты совсем придурок, что ли? — весёлость Джеймса как рукой сняло. — Кто дал тебе право орать на девушку?       — Ах, прости, у тебя забыл спросить!       — А стоило бы, — вдруг фыркнул от дверей подозрительно знакомый голос. — Вести себя в приличном обществе тебя явно не учили.       На пороге стояли двое мальчишек. Тот, что был повыше — в сером костюме-тройке — откинул назад длинные волосы и лениво, по-кошачьи, потянулся. Ремус глазам не поверил: это белое аристократичное лицо он видел в окне того злополучного «Бентли». О Господи, за что ему всё это?       В комнате пару секунд стояло молчание, все изучали новоприбывших. Затем Северус заявил:       — Тебя это вообще не касается, аристократик. Так что заткнись и отвали.       — А если не отвалю? — прищурился «аристократик». — Что ты сделаешь? Вытрешь об меня свой сопливый нос?       — Сириус! — возмущённо одёрнул его другой мальчик, судя по явному сходству, его брат. Сириус только раздражённо бросил:       — Отстань, Регги, задолбал уже.       — Да кто ты такой, чтобы командовать? — не унимался Северус. — Граф или, может, сам кронпринц?       — Я Сириус Блэк. Если, конечно, эта фамилия тебе о чём-то говорит.       — Погоди-погоди, Блэк? — оживился Джеймс. — Из тех самых Блэков? Краса и цвет британской аристократии?       — Горела бы она в аду, эта аристократия, — в сердцах буркнул Блэк, не обращая внимания на негодующего брата. — А ты, часом, не Поттер из тех самых Поттеров?       — Если ты имеешь в виду предателей крови, бросивших родную страну, забывших гордость и сваливших подальше от всего этого дурдома в загнивающую Канаду, то ты не ошибся!       — Знаешь, для канадца у тебя прекрасный английский, — Блэк усмехнулся и крепко пожал Джеймсу руку.       Они сели рядом на диван. Дрожащий от тихой ярости Северус демонстративно уселся на другом конце комнаты. Стоять остался один Ремус. Он неловко переступил с ноги на ногу; на диване хватало места для ещё одного, однако сидеть рядом с Блэком ему совсем не улыбалось — слишком уж он напоминал кое-кого. В конце концов Ремус примостился на диванный подлокотник, подальше от Блэка. Тот пялился на него с откровенным любопытством. Ремусу стало не по себе от этого взгляда, и он на всякий случай запахнул куртку, пряча от чужих глаз свой штопанный, давно полинявший свитер.       — Слу-ушай, — протянул неожиданно Блэк, — а ты не тот чудик, которого Кричер чуть не задавил?       — Может, и тот. А тебе-то что?       — Как что! Ты чего на дорогу выскочил-то? И на машину уставился, словно первый раз видишь! Откуда тебя такого принесло сюда — деревенский, что ли?       Ремус едва зубами не заскрежетал. Ну вот, начинается старая песня…       — Я городской, — процедил он, с досадой слыша, как в голос пробирается предательский акцент, — из Ка-ардиффа.       — Откуда-откуда? — Блэк аж глаза вытаращил на него.       — Кардифф. Столица Уэльса — слыхал, может быть, про такое место?       — А-а, всё с тобой понятно, — Блэк как будто сразу потерял весь интерес и отвернулся, но Ремус услышал, как он пробормотал себе под нос: — Тоже мне, Кар-Кардифф…       Пальцы у Ремуса противно закололо, и он сунул руки в карманы, считая про себя до десяти. Нельзя, нет, он должен сдерживаться, он должен себя контролировать. Неизвестно, чем всё закончилось бы, но тут распахнулась дверь, и в комнату ворвался громкий перестук, а следом за ним — Алиса. В руке у неё по-прежнему была трость, но теперь она стучала по паркету, а сама Алиса шагала так широко и упруго, словно это не она полчаса назад передвигалась по дому на коляске. Не поспевавшая за ней медсестра Паркинсон всё пыталась ухватить её под локоть, однако Алиса с неожиданным проворством уклонялась. Дойдя до дивана, она плюхнулась на свободное место и довольно потянулась:       — Ух-х, красота! После этой коляски спина просто ни к чёрту. Честное слово, это какое-то орудие Испанской Инквизиции!       — Мисс Стоун, вам не стоило так резко вставать, — сердито заметила медсестра, — уверена, мадам Помфри этого бы не одобрила. И мистер Реддл тоже.       — А мне кажется, он был бы очень доволен, — это была Чарити, бог весть когда успевшая вернуться. Она бодро подмигнула Алисе, и та подмигнула в ответ. — Борьба со своими слабостями — первый шаг к выздоровлению! Мисс Паркинсон, вы можете идти, мне надо сказать ребятам несколько слов.       Не слишком успокоенная Паркинсон сделала лёгкий книксен и удалилась, а Чарити обвела детей радостным взглядом:       — Я смотрю, вы уже освоились? Замечательно. Тогда познакомьтесь, наши новоприбывшие, — она посторонилась, пропуская внутрь ещё четверых. — Это Ксенофилиус Лавгуд…       — Можно Ксено, — с рассеянной улыбкой сообщил высокий тонкий парень в цветастой рубашке — с виду типичный хиппи. Длинные и абсолютно белые, точно седые волосы он перехватил на висках ремешком.       — …Чарли и Билли Уизли, — Чарити положила ладони на макушки двум огненно-рыжим мальчикам, на вид лет всего девяти-десяти. — И наша маленькая гостья из Франции, Флёр Делакур.       Крохотная белокурая девочка, выглянувшая из-за её спины, старательно присела в реверансе:       — Bonjour, — у неё был обворожительный голос, такой в книгах обычно сравнивают с журчанием ручья или звоном серебряного колокольчика. — П’гиятно познакомиться.       — Вы ещё обязательно узнаете друг друга получше и, я надеюсь, станете прекрасными друзьями. А сейчас, ребята, — голос у Чарити слегка дрогнул от волнения, — с вами хотел бы поговорить человек, который, я полагаю, не нуждается в представлении.       — Право же, миссис Бербидж, вы мне безбожно льстите.       Мистер Реддл шагнул через порог и мягко улыбнулся. Каждое его движение было исполнено достоинства, он походил на короля, ступающего по своим владениям.       — Нет-нет, сидите, прошу вас, — остановил он девочек, попытавшихся встать при его появлении. — Я очень, очень рад видеть вас, мои дорогие друзья, здесь, в своём доме. Задача, которая собрала нас под этой крышей, трудна, не буду лукавить. Но тем приятнее нам будет с нею справиться! Вы знаете, я смотрю сейчас на вас и вижу судьбы. Судьбы, которых вы не выбирали, но которые были выбраны за вас. Нет ничего печальнее, — он сокрушённо покачал головой, — чем когда детство, самая светлая, самая радостная часть нашей жизни, омрачается такой тяжкой ношей. С моей стороны было бы лицемерием сказать, что в полной мере понимаю то, что вы чувствуете — однако кое-что я понять могу. Моё детство тоже нельзя было назвать счастливым, моя судьба не сулила мне ничего хорошего, и всё же, я бросил ей вызов. И, как видите, победил. Я научился менять свою судьбу — и хочу теперь помочь вам изменить свои. Я, увы, не могу дать вам другого прошлого — но зато я могу подарить вам будущее, подарить вам детство и юность такими, какими они и должны быть. И я твёрдо убеждён, что для нас с вами нет ничего невозможного. Сейчас я вынужден вас покинуть, у меня ещё есть дела, но если вдруг кому-то понадобится со мной поговорить — пусть даже, как ему покажется, по самому пустячному поводу, — не бойтесь, приходите. Мой кабинет на третьем этаже, западное крыло, дверь с табличкой. Да, и конечно, наша неутомимая и незаменимая миссис Бербидж, — мистер Реддл положил руку на плечо зардевшейся Чарити, — всегда рядом, чтобы вам помочь. Ну а теперь — поспешите вниз, самое время хорошо поужинать, а вы, несомненно, проголодались с дороги.       — Ребята-ребята, все за мной, пожалуйста! — Чарити засуетилась, лихорадочно поправляя очки. — Идём вниз, только не толпитесь!       Дети потянулись вниз длинной цепочкой. Ремус шёл последним; краем глаза он заметил Лили, вытирающую глаза носовым платком — речь мистера Реддла, первым выскользнувшего из комнаты, её, должно быть, очень растрогала. Да и самого Ремуса она не оставила равнодушным, на какую-то секунду он даже подумал, что всё происходящее просто сон. Не может же всё быть так хорошо!       Разумеется, не может: мгновением позже Ремус услышал впереди себя голос старшего Блэка и сжал ладони так, что ногти впились в кожу.       — Надеюсь, нас всех не поселят в одну комнату, — доверительно сообщил Блэк Джеймсу. — Что-то мне подсказывает, что с этим валлийским драконом нам точно не по пути. А хотя что возьмёшь с провинции…       Вот же аристократ чёртов, весь мир ему провинция! Но в одном он прав, им совершенно не по пути. Господи, отчаянно подумал Ремус, борясь с охватившей всё тело дрожью, где же он так провинился перед этим миром? Почему именно он? Похоже на то, что судьбе просто нравится его испытывать. Чувство юмора у этой мерзавки очень своеобразное, следует признать.       Пока Ремус пытался разобраться, что за планы на него имеет мерзавка-судьба, вся процессия с Чарити во главе добралась до столовой, откуда доносились дразняще-аппетитные запахи. Ужин оказался превосходным, дети уплетали так, что за ушами трещало. Разговаривали мало — в основном болтал Джеймс, которого не мог остановить даже набитый рот.       — …Фто кафаетфа меня… — он закашлялся, и сидящему рядом Блэку пришлось хорошенько стукнуть его по спине. — Что касается меня, то я вообще не подозревал обо всём этом. Ну, то есть слышал там краем уха, как предки новости обсуждали, и всё. А три месяца назад бамц! — и пожалуйста, приехали. Мама думала уже, что меня сглазил кто, ведь никогда ничего такого в семье не было. И тут появляется Реддл, весь такой из себя…       — Он что, сам приехал к вам в Канаду? — недоверчиво прищурился Блэк.       — Можешь себе представить! Не побрезговал, явился в наше захолустье собственной сиятельной персоной. Говорит, мол, расстояния мне не помеха, буде надобно, я и на Северный Полюс к вашему мальчику добрался бы. Он и к Питеру лично приезжал, верно, Питер? — и Джеймс ткнул вилкой через стол. Бедняга Питер побелел и едва-едва кивнул. — Где, ты говорил, ваш городок-то находится?       — В Вермонте, — просипел Питер чуть дыша. Северус бросил на него презрительный взгляд и негромко буркнул: «Янки!» — за что немедленно схлопотал от Лили тычок локтем. А Джеймс всё не умолкал:       — Видали? Я ж говорю, мировой парень этот Реддл. А с виду важный, прям аристократ до кончиков ногтей. И говорит так красиво — родителей он уболтал на раз-два, и вот я здесь… Простите, мисс, вы обронили!       Молоденькая горничная, убиравшая со стола пустое блюдо, пошла пунцовыми пятнами, когда Джеймс галантно протянул ей упавший нож. Пробормотав невнятные извинения, она стремительно скрылась за маленькой дверью.       — Славные, однако, барышни тут работают! — ухмыльнулся Джеймс вслед горничной. — Я тут уже слегка осмотрелся, видел медсестёр, которые на этажах дежурят — сама обходительность, и все такие серьёзные: сразу видно, профессионалы. Поверьте, я знаю, о чём говорю, я таких повидал достаточно. Чует моё сердце, мы в надёжных руках, господа.       — Не знаю насчёт рук, но вот серебро они чистить не умеют. — Блэк нарочито медленно ослабил узел своего тёмно-зелёного галстука — то ли шелкового, то ли атласного — и вытащил из него длинную булавку, увенчанную каким-то камешком. Небрежно, как какой-то мусор повертел её в руках и сунул в карман. — Maman бы за такое давно уволила…       Он откинулся на спинку стула и вальяжно зевнул — точь-в-точь ленивый избалованный кот. И он еще смеет критиковать других, с такими-то манерами? Этого зрелища Ремус вынести не мог и осуждающе громко звякнул ложкой о край тарелки. Блэк, разумеется, сразу всё понял, но решил прикинуться дурачком и только поднял бровь, будто недоумевал, что такого он сделал. Ремус отлично знал, что должно начаться дальше, однако сдаваться был не намерен и ответил Блэку испепеляющим взглядом. Нет уж, дудки, в этот раз он не позволит втоптать себя в грязь.       Они пялились на друга, не отрываясь, и один из них наверняка вот-вот прожёг бы в другом дырку, если бы свидетельницей этой молчаливой войны не стала Лили. На колено Ремусу легла горячая ладонь.       — Ему это и нужно. Он просто играет с тобой, не обращай внимания, — услышал он шёпот возле своего уха.       Лили краем губ улыбнулась ему; Ремус ответил слабым кивком и переплёл нервно дрогнувшие пальцы. Он попытался выбросить Блэка из головы, взялся было за ложку — но ему кусок в горло не лез. В голове против воли оживали воспоминания, от которых по спине бежали мурашки. Ремуса охватил озноб. Пальцы резко обожгло, и серебряная ложка с громким звоном упала на стол. Все взгляды обернулись к нему, кто-то смотрел с недоумением, кто-то с опаской. Он опустил глаза, спрятал руки под столом, стиснув ложку так, что чуть искры из глаз не посыпались. Пусть думают, что хотят, ему было уже всё равно. Всё, о чём он думал он сам — поскорей бы выбраться из столовой и спрятаться как можно дальше от всех остальных.       После ужина принялись расселяться. Под общежитие отвели большую круглую башню в восточной части дома. Девочкам и братьям Уизли достался второй этаж, старшим мальчишкам третий. Ремус с облегчением выдохнул, обнаружив, что дверь в его комнату изнутри обшита железом, а окно забрано толстой решёткой. Он приоткрыл одну створку, потянулся к прутьям и отдёрнул руку на полпути: в нос ударил ледяной запах серебра. Мистер Реддл всё предусмотрел, из комнаты было не сбежать. Ну хоть насчёт этого можно больше не волноваться. В остальном обстановка была самая обычная, способная обмануть любого постороннего — письменный стол со стулом, кровать да высокий комод. Кто не захочет, тот ничего и не заметит. Или заметит, но не догадается. Однако новым знакомым Ремуса в наблюдательности отказать было нельзя:       — Ну и тяжёлая у тебя дверь, — пропыхтела Лили, появляясь на пороге его комнаты. — Словно железная!       — Почему «словно»? — протиснувшаяся следом Алиса стукнула тростью по вшитым в дверь пластинам. — Как есть железная.       — Странно, у нас ничего такого нет. Господи, — она с недоверчивостью пригляделась к окну и тут же скривилась, — скажи, что мне это кажется! Но зачем?..       Ремус отвернулся, чувствуя на себе её взгляд. Очень аккуратно он поставил на стол книги, грозящие вывалиться у него из рук, и тихо сказал:       — Думаю, мистер Реддл считает, что так будет безопаснее.       — Но он же должен знать, что ты… — неуверенно протянула Алиса и запнулась, не сумев закончить.       — Риски слишком велики, Алиса. Я тоже могу не справиться.       — Всё равно, — Лили не сводила гневного взгляда с решётки, — это не комната, это клетка какая-то!       — Лучше уж пусть клетка, чем несчастный случай… — еле слышно отозвался Ремус. Он провёл ладонью по лицу, и на пальцах остались какие-то странные капли.       На Лили его слова подействовали как ведро холодной воды: она разом потеряла всё своё негодование, как будто только сейчас в полной мере осознала, с кем, вернее, с чем она имеет дело. Ремус ждал, что она развернётся и поспешно уйдёт, утащит за собой Алису, если до той ещё не дошло — и вздрогнул от неожиданности, ощутив чью-то руку на своём плече.       — Прости, пожалуйста, я не подумала, — попросила Лили с виноватой улыбкой. Обезоруженный её реакцией Ремус смог только заторможенно пожать плечами:       — Всё хорошо, я на тебя и не сержусь.       — Это скоро кончится, — она словно поняла, о чём он думает. — Мы ведь поэтому…       — Лили! Лили, ты где?       Недовольный голос из коридора разом вернул их в привычную реальность. Лили тяжело вздохнула и потёрла переносицу.       — Опять он меня обыскался… Да иду я, иду! — они с Алисой направились к дверям, но у порога Лили задержалась. — Да, кстати: не переживай так из-за Блэка. Он того не стоит, поверь.       И, подмигнув ему, она исчезла. Ремус тщательно закрыл за ней дверь, вернулся к окну и выглянул наружу. С холма, на котором стоял Реддл-холл, было отлично видно и лесные заросли, обступившие его, и поля, теряющиеся за горизонтом, и огни раскинувшегося у самого их края городка. Этот мирный пейзаж портила лишь решётка, через которую на него приходилось смотреть. От такой близости чистого серебра начинала кружиться голова, и Ремус долго не думая захлопнул окно и задёрнул плотные тёмные шторы. Голова отяжелела от наводнивших её тревожных мыслей; он потёр виски и отодвинул все мысли на потом. Разбираться в странном поведении Лили уже не было ни сил, ни желания, ему нужно было сосредоточиться — положение становилось опасным, он мог потерять контроль в любой момент. Озноб всё усиливался, одежда уже не спасала, не грела, в груди медленно зрела глухая боль. Если он сейчас сорвётся, то тогда… Нет, нельзя думать, что будет тогда. Именно это и нужно Волку: малейшая слабость, крохотная брешь, через которую можно будет вырваться на волю. Чёрта с два он доставит ему такое удовольствие.       Главное — надеяться. Мама всегда учила его надеяться на лучшее. Надо взять себя в руки, запереться, а там, глядишь, — может, и задремать удастся. А сон, как известно, лучший врач.       Однако этот прекрасный план полетел к чёрту, стоило Ремусу осмотреть дверь. Замок был всего один, с наружной стороны. Ни щеколды, ни задвижки, запереть дверь изнутри было невозможно. Чёрт подери, дело плохо. Очень плохо, просто ужасно. Внутри стремительно нарастала паника, сдавливающая грудь тугим кольцом. Незапертая дверь, пусть даже железная, Волка не сдержит. Это катастрофа. Ремус сполз вниз по стене; он весь покрылся испариной, несмотря на озноб, сердце, захлебываясь, билось где-то высоко в горле. Тёмные стены давили со всех сторон, потолок точно опустился на несколько футов. В груди кольнуло, он непослушными пальцами выдернул из-под воротника медальон и зажал в кулаке, но толку-то — боль от серебра не могла сравниться с той, которая стягивала узлом его внутренности и неумолимо разливалась по всему телу.       За стеной послышались шаги. Кажется, это Блэк, они виделись на площадке. Теперь стук каблуков где-то позади, наверное, в коридоре. Возможно, Чарити… Минутку. Чарити! Ну конечно, Господи, как он не догадался? Нужно найти её, обо всём ей рассказать — может, у неё есть ключи от комнат. В любом случае она наверняка знает, что делать! Ухватившись за эту мысль, Ремус подскочил и уже схватился за ручку, когда новый страх пригвоздил его к полу. Это могла быть и не Чарити. Он понятия не имеет, где её искать в этом огромном доме. А шататься по коридорам в таком состоянии — просто безумие. Вдруг он на кого-то наткнётся, что тогда? Но ведь если не попытаться, всё точно кончится плохо. Так рискнуть или нет? Ремус взглянул на тёмные, давящие стены, на запертое окно — теперь он и сам чувствовал себя зверем в клетке, — и не колеблясь больше ни секунды, выскочил в коридор.       На лестнице он встретил младшего брата Блэка и шарахнулся от него в сторону. Мальчик посмотрел на него, как на чокнутого, но Ремуса сейчас это волновало меньше всего. Он миновал один пролёт, второй, вылетел в холл, переводя сбившееся дыхание. В этот момент на улице шумно затормозил автомобиль.