Клубничная бомба

      Джеймс, накинув мантию-невидимку и, потихоньку, прижимая поплотнее брыкающийся карман, миновал бдящего на углу Лунатика. Вот так. Что Римус не узнает, зато ему на старостате сегодня краснеть не придётся.       …Но надо же использовать по максимуму немногие оставшиеся им школьные деньки, стремительно тающие, как снег под начинающим припекать весенним солнцем.       До выпуска оставалось четыре месяца. Четыре месяца, и вот она — взрослая жизнь. Он будет скучать. По замку, по друзьям — ведь как ни крути, им придётся разъехаться. Конечно, у них будут полнолуния, но страшно жаль было, что больше не будет бесконечных часов скуки на уроках, и взгляда, устремленного на густые, темно-рыжие волосы, всякий раз изменчиво, ярко сияющие под солнечными лучами. Думая об этом, Джеймс решил, что обязательно разыщет Эванс после выпуска. А пока…       Мечтательная улыбка на лице Джеймса сменилась хитрой, когда он подкрался к группке четверокурсников. Он полез в карман, и маленькие лапки ткнулись ему в ладонь.       Он вытащил из кармана штанов хорька-джарви и опустил на пол рядом с Деймосом Монтегю. Прошептал заклятие, и хорь с радостными нецензурными повизгиваниями забрался бедолаге по штанине.       Вдоволь нахохотавшись над визгами, воплями и криками, а также бешенным прыганьем и скаканием Монтегю, пытающегося вытряхнуть из штанов вцепившегося ему в причендалы хорька, Джеймс в прекрасном расположении духа в припрыжку, насколько позволяла мантия-невидимка, отправился восвояси. Пересекая коридор четвертого этажа, он поймал красный отблеск, который ни с чем не спутаешь.       Эванс!       Сердце у него сладко екнуло. Ничего ведь, если он её немного проводит?       Лили шла куда-то с объемистой сумкой на плече. Джеймс — бесшумный, легкий как тень, следовал за ней по пятам. Она, похоже, направлялась к ванной старост.       Сердце у Джеймса забилось чаще. Назвав пароль, Эванс зашла внутрь, но дверь… Она неплотно прикрыла её. Джеймс знал, если кто-то есть внутри, снаружи дверь не открыть, но крошечная полоска света манила его заглянуть хоть одним глазком. Совесть твердила ему, что если он хочет быть с Лили, он должен вести себя как достойный человек, что подглядывать — это гнусное извращение, что если она его заметит, то никогда больше не взглянет в его сторону… Но все это меркло перед смутным заманчивым образом.       Он ведь не сделает ей ничего плохого, она не узнает даже… Совсем быстро поглядит и никому не расскажет, ну разве что, может, Сириусу… Одним глазком посмотрит… Только и всего. Это мерзко, но это же Лили. Может, это его единственный шанс увидеть её без одежды. В конце концов, он тоже имеет право пользоваться этой ванной как капитан квиддичной команды! И не злился же он на Вильму Вейн, когда та зашла и застукала его за фантазиями о Лили… Хотя, постойте-ка!.. Но даже если Вильма появилась тогда не случайно, сейчас это Джеймса уже не волновало. Он осторожно, одним пальцем, потянул дверь и скользнул в комнату. Увидел, как Лили бросила сумку на скамью, достала халатик и принялась раздеваться.       Длинные волосы водопадом заструились, покачиваясь, и слегка подрагивали от статического электричества, когда она сняла форменный свитер, затем блузку, и Джеймс увидел такие мягкие, такие совершенные, плавные очертания её фигуры. Она не была ни стройной и худощавой, ни подтянутой и поджарой, как какая-нибудь Мэри МакДональд, но рыхлой или толстушкой Лили было не назвать. Такая тонкая талия, на которую так хотелось положить руки, обнять, притянуть к себе. Вся она, такая красивая, от макушки до розовых ступней, до пальцев на ногах, поджавшихся, когда они коснулись прохладного, гладкого мрамора пола… Кожа у неё была белая, как сливки, и почти без веснушек. Она сияла, как цветок белой лилии в букете. Белизну кожи подчеркивал черный кружевной лифчик… Надо же, кто бы мог подумать, что у мисс-старосты такое распутное бельишко. Прямо как у Софи Лорен! Все её движения такие естественные, такие грациозные… Джеймс смотрел зачарованно за руками Лили, водящими палочкой, заставляя одежду улечься ровно, и боялся, что вот сейчас тяжелое дыхание или отчаянный стук сердца выдадут его с головой, навсегда лишив открывшегося ему упоительного зрелища.       Он шумно сглотнул, глядя на полную грудь, на розовые соски, по которым так хотелось пройтись языком. Слизеринки точно врали о вате в лифчике.       Вот бы коснуться её совсем легонько, провести по изгибам её тела, рукой скользнуть по этим поразительным очертаниям, поцеловать их, прижаться губами… Джеймс вновь судорожно сглотнул и поразился — она должна была услышать, как сжалось его горло. Но она не слышала. Лили взмахнула палочкой, направляя её на краны, и положила на скамью. Джеймс мельком глянул на светлую древесину ивы, на блеснувший в основании маленький камешек… Встав у кромки воды, Лили потянулась, как кошка, гибкая, стройная, прекрасная… Попробовала воду невесомым движением ножки и осторожно спустилась по ступеням в ароматную, тихо плещущую глубину.       Джеймс смотрел на неё завороженно, и, кажется, забыл, как дышать. Лили зачерпнула невесомые пригоршни пены и принялась размазывать по груди, по шее, по животу, сладко шуршащие душистые пузырьки. Её рука мягко легла на вентиль последнего крана и повернула. Пузырьки заструились и наполнили воздух, взлетая под самый потолок.       Улыбаясь, Лили кончиками пальцев ловила их, а когда надоело, окунулась, смывая с себя пену. Джеймс чувствовал, как сердце у него переполняется горячей нежностью и та затапливает его теплом, как будто он тоже качается на пенных волнах. Какая же она удивительная, искренняя и простая, такая не похожая на других, удивительно живая…       Накупавшись, Эванс вылезла и уселась на краю, болтая ногами по воде, лениво наблюдая за радужно сверкающими брызгами.       Прошла минута. Она оглянулась на дверь, вздохнула и понурилась. Коснулась губ, задумчиво проводя по ним пальчиком, снова и снова, прикрыла глаза. Одна рука скользнула ниже, между бедер, под рыжий пух и принялась поглаживать. Джеймс застыл, глядя на неё, глубоко дыша, будто ему вдруг перестало хватать воздуха. Её руки сжимали грудь, пальцы играли с сосками, она облизывала губы, и Джеймс слышал, каким частым стало её дыхание. Лили слегка выгнулась, откинула голову назад, губы её приоткрылись… Интересно, о ком она думает? Кого представляет себе сейчас? Кто там, в её фантазиях… У Джеймса бешено забилось сердце, его будто окатывали кипятком, такой он ощущал жар… Тепло, охватившее его, стало стремительно концентрироваться внизу живота, и Джеймс мучительно устыдился своей радости. Хотел бы он, чтобы она знала, чтобы она видела его там в своих мыслях, а лучше даже наяву… Он весь подался вперёд, стараясь вобрать в себя каждое движение, каждое мгновение этого посланного ему свыше чуда, чувствуя, как сладко ноет в паху. Он затаил дыхание, больше всего боясь, что выдаст себя, и его изгонят из этого рая, лишат этого сладкого волшебства, этого счастья видеть её такой…       Лили со вздохом невесомым движением поболтала пальцами в воде и оглянулась на дверь, будто убеждаясь, что она тут одна. Джеймс замер, но она его не увидела. Только выставила вперёд руку, и в ладонь ей прыгнул пузырек шампуня. Джеймса даже не удивило, что она колдует без палочки. Лили нервно облизнулась, еще раз покосилась на дверь, затем, слегка прикусив губу, на шампунь. Провела по нему рукой, будто бы оценивая диаметр… Джеймс в смятении смотрел на розовый бутылёк. Не собирается же она засунуть его в себя?.. Она ведь девственница, зачем ей это?       Дверь открылась, в жаркий туман ворвался холодный сквозняк и свет. Лили, ойкнув, уронила шампунь в бассейн, но, прищелкнув пальцами, заставила его выскочить оттуда и, пронесшись мимо Джеймса, встать на место. Знакомый голос отрывисто скомандовал: «Колопортус!», и дверь с чавкающим звуком затворилась. Джеймс круто обернулся.       — Наконец-то. Я уже думала, что не дождусь, — надув губки, упрекнула Лили.       — Ваш сраный Люпин докопался до меня насчёт забавы с хорьками, ему выговаривай, а не мне. — Сердито буркнул Снейп. Под пораженным взглядом онемевшего, будто громом пораженного Джеймса, тот рванул с шеи серебристо-зеленый галстук и принялся расстегивать пуговицы, на рубашке, небрежно швырнув мантию на скамью рядом с аккуратной стопкой одежды Лили. Джеймс уронил челюсть, глядя то на сопленосого слизеринца, то на Лили. Его изумление при виде Нюниуса не шло ни в какое сравнение с тем изумлением, которое он испытал, увидев, что Эванс нисколько ни удивлена.       — Ты закрыл дверь?       — Да. Можешь не бояться, никто больше не войдет. Ты зря оставила её открытой. Кто угодно мог заглянуть.       — Ты должен был прийти раньше, я уже думала, что ты не появишься.       — Ну разве я мог тебя разочаровать?       Мысли Джеймса лихорадочно заметались. Может, это не то, чем кажется? Может, это все какой-то ненормальный, странный, но все же дружеский обычай, может они просто… плавают вместе. Не может же он вот так запросто лапать её своими бледными паучьими клешнями? Да, точно, это не свидание, а что-то другое, Нюниус ведь вообще странный чудила…       Снейп тем временем стянул рубашку, являя миру свою дрищеватость во всей красе. Угловатые очертания заставили Джеймса скривится, вызвав обычное желание ткнуть побольнее, дать пинка. Смотреть гадко на этого хлюпика, уж пусть лучше носит свои серые от грязи с вытертыми воротничками рубашки и бабкины панталоны. Джеймса передернуло от отвращения. Какой же он противный, немытый, грязный, прыщеватый… И воняет своими дешевыми сигаретами. Да ещё и темный волшебник. Дрочится на всю эту мерзость о проклятиях и ходит с таким видом, как будто ему открыто некое тайное знание, им, плебеям, недоступное.       Рука Нюниуса легла на поношенный ремень.       — Эй, хватит пялиться. Отвернись, — буркнул он.       — Ха. Чего я там не видела, — хмыкнула Лили и забила ножками по воде, взметая мыльные пузыри. Джеймс на миг потерял способность думать — что значит, «не видела»? Нет, может она видела его голым и раньше, когда они были детьми… Но сейчас она совсем не смущается своей наготы. Не может же быть, чтоб они действительно!.. Нет, Джеймс всегда подозревал, что Нюниус тайком на неё дрочит, но у него ж яиц нет, чтоб хоть какую-нибудь девчонку склеить. Нет, не в буквальном смысле конечно… Ну надо ж, сегодня он не забыл постирать подштанники. Возрадуйтесь друзья и соседи!       Нет, это однозначно что-то сумасшедшее, но не сексуальное… Просто Эванс, наверное, и за парня-то его не считает, раз сверкает перед ним сиськами. А Снейп точно извращенец — нормальный парень не смог бы участвовать в таком сумасшествии без пошлых мыслей.       Лили потянулась с хитрой блаженной улыбкой, показывая себя, и в глазах Снейпа зажегся нехороший огонь. Тот самый, какой Джеймс замечал за миг до того, как Нюниус швырял ему в лицо какую-нибудь мерзость, от которой его одолевала почесуха или понос или что поопаснее. Снейп шумно вдохнул, и решительно избавился от одежды, оставив при себе лишь волшебную палочку.       В груди у Джеймса нехорошо потяжелело. Он чувствовал, что ему тут не место. Но проклятие, он должен остаться, чтобы убедится, что Снейп не сделает с Лили ничего плохого. Что он не свяжет её и не засунет её макушку под воду, удерживая, пока она не перестанет сопротивляться. От этого ублюдка чего угодно можно ожидать. Да, надо просто убедиться, что все в порядке, что Снейп не переходит черты и вмешаться, если этот мудак её обидит или будет приставать. Лили такая доверчивая…       Джеймс взглянул на предплечья Нюниуса. Метки на них не было. Пока не было.       Но Лили с ним не встречается. Это точно. Она даже за парня его не считает, если сидит тут нагишом.       Эта железобетонная уверенность просуществовала в мыслях Джима ровно несколько секунд. Пока Снейп не опустился рядом с Лили на край бассейна и не чмокнул её в щеку, приобнимая за талию, прикасаясь к розоватой коже.       Джеймсу захотелось закричать, выругаться, прекратить это. А еще лучше дать ему пинка и, нахрен, утопить его на дне ванной старост. Почему Лили этого не делает, почему дает себя трогать?       — И чем займемся? — негромко бархатно спросил Нюниус. Лили отозвалась хихикнув, смущенно заправляя за ухо влажную прядь:       — А чем ты хочешь заняться?       — Ну… Мне интересно услышать твои варианты.       — А мне любопытны твои предложения. Так чем?       — Тем, полагаю, для чего ты меня сюда позвала, — Снейп притянул её к себе, теснее прижав, склоняясь к самому её лицу, так что они почти соприкоснулись, оказавшись так близко, что её соски коснулись его груди… У Джеймса замерло сердце. Нет!       Он понял, что должен уйти. Прямо сейчас. Плевать, что заметят. Не погонятся же они за ним, в чем мать родила!.. Иначе он увидит то, от чего пути назад не будет, что он не сможет выкинуть из головы… Скорее отсюда, пока можно ещё убедить себя, что всё это значит что-то другое.       Но Джеймс как окаменел, прирос к полу, беспомощно наблюдая, как мир вокруг сходит с ума. В ушах шумело, сердце колотилось, как армейский барабан на параде.       — М-м-м, знаешь Сев… — промурлыкала Лили, понижая голос так, что он звучал хитро и сладко, тягуче лился, как патока. Снейп смотрел на неё завороженно. Её губы были страшно близко к его губам, глаза не отрывались от уродливого лица. — На самом деле я коварно заманила тебя сюда только с одной целью.       — Да неужели? — шепнул Северус.       — Да. Все мои мысли были только об этом. Я вся извелась на зельеварении, пока смотрела на тебя. И я решилась, я знаю, чего хочу… — выдохнула она совсем рядом с его губами, ехидно улыбаясь.       — И что ты хочешь? — почти промурлыкал Снейп, понизив голос притягивая её чуть ближе к себе.       — Заставить вымыть голову! — она сильно пихнула его, и Нюниус вскрикнув: «Лили бл…», безобразно, навзничь рухнул в воду, взметнув тучу брызг и пены.       Джеймс нервно, истерически хихикнул, прикрыв рот ладонью, а Лили, взорвавшись хохотом, схватила шампунь и скрылась под водой следом, нырнув легко и бесшумно, как русалка, вынырнув посреди бассейна, плеснула водой.       Из пенных сугробов раздалось яростное нецензурное высказывание.       — Это не то, что ты сказал, а шампунь «Мятная свежесть», — воскликнула Лили, и в голосе её слышался смех. Джеймс воспрял духом — может, всё-таки это не было заигрыванием… а просто она так странно шутит, — ну же, Сев, иди сюда!       — Я, можно подумать, сам не могу! Позавчера же мыл, я что виноват…       Из-за завесы кружащихся радужных пузырьков слышались обрывки слов, смех на два голоса, пыхтение и бултыхание, эхом отражающиеся от мраморных стен. Они плескали друг на друга водой, Лили пыталась окунуть Снейпа ещё раз, хохоча, как озорной бес, а тот краснел и с пыхтением уворачивался от её рук, но и сам пытался поймать её, заключить в объятия, стиснуть, не позволяя привести в действие её вероломный план. Он перехватывал её руки, прижимал к себе, смеясь, и беззастенчиво лапал.       Джеймс тревожно наблюдал. Да что за нахер?       Наконец, они тяжело дыша, замерли. Они стояли рядом, по пояс в воде, её руки сплелись у него на шее, а его на её талии. Мгновение Лили и Нюниус смотрели друг на друга, а затем слились в поцелуе. У Джеймса в сердце защемило от боли, от невыносимой горечи. Внутри все болезненно оборвалось, ноги стали ватными, а все тело слишком легким. Он оперся на стену, чтобы устоять, когда в ушах зашумело, сполз на скамью, и не мог отвести взгляда от них, нежно целующихся. Что-то в душе сгорало, обрушивалось, щемило невыносимой болью, когда он видел, как её пухлые нежные губы, те, к которым он столько раз мечтал прильнуть, улыбку которых видел бессчетное число раз, прижимаются к грязной пасти Нюниуса. Снейп смотрел на неё не дыша. Очень ласково Лили провела пальчиками по намокшим темным волосам, по его губам, и он поймал её руку, прижавшись к тыльной стороне ладони.       Снейп-таки позволил ей намылить свою сальную макушку и послушно, как на крещении, окунулся в воду, смывая шампунь с паклей.       — Ну вот, — удовлетворенно улыбнулась Лили, и от звука её голоса у Джеймса вновь сжалось сердце, — если вот так причесать, будешь похож на Дона Корлеоне.       — На додика я буду похож, — буркнул Снейп, раздраженно стряхивая её руку. Лили это не задело. Она проводила пальцами едва касаясь, по острым ключицам, худой шее, по тощей, заросшей темным волосом груди, по плечам, впалым щекам, легким, как перышко прикосновением коснулась тонких губ…       Собственная нагота её ничуть не смущала, но вот Снейп пожирал её взглядом, черные глаза поблескивали с каким-то диковатым холодком, легкой одержимостью, и Джеймс не понимал, как ей может быть приятно находится под таким взглядом, который ясно говорил: «Красная шапочка, я тебя съем».       Снейп потянулся за новым поцелуем, Лили выскользнула из его объятий и, смеясь, нырнула, не слыша его возмущенного оклика.       Джеймс понял, что теперь точно должен уйти. Он увидел достаточно, чтобы всё понять. Ему надо было посидеть в тишине, подумать, пережить это. Но он не пошевелился. Смешок Лили вывел его из прострации, Джеймс уставился на неё во все глаза, словно поймал парочку в фокус на фотоаппарате.       — Иди ко мне.       — Ты сначала поймай, — усмехнулась Лили, подскакивая к кранам, открывая все подряд, отчего вся комната заполнилась паром и пузырьками. Лили колдовала, заставляя пузыри взметаться вверх. Джеймс то и дело терял её из виду, её черты искажались, терялись и отражались в сонме огромных радужных пузырей, и только её смех, высокий и чистый, заполнял комнату наравне с розоватым паром, клубящимся над поверхностью воды. Слышались только плеск и её хохот и взвизги, взметались тучи брызг. Сколько раз Джеймс представлял себе, как они будут с ней так же дурачится, а потом он нежно обнимет её, и… сейчас эта мысль уколола его, как ножом. Иногда их макушки показывались над поверхностью среди облаков пены. Сердце у Джеймса невыносимо колотилось. Теперь он видел, как Снейп стискивал Лили в объятиях, норовя поцеловать, а она, смеясь, мягко отпихивала его, пока ей не надоело дурачится и она не замерла, подставляя лицо поцелуям, откидывая за спину длинные влажные волосы. Джеймс заметил, и от этого у него прошла дрожь омерзения по телу, что Снейп положил лапы ей на грудь и терзает её своими прикосновениями. Одна его рука скользнула под воду, он теснее прижал Лили к себе, а та чуть прогнулась в спине, тихо застонав в поцелуй. Джеймс чувствовал, как ему жарко. Это зрелище томило его болью от желания, желания не видеть того, что видит, желания продолжать смотреть, желания сделать это самому… Лили застыла, только грудь её тяжело вздымалась, а движения рук Снейпа становились всё увереннее, он явно прислушивался к её прерывистому дыханию.       Неожиданно Лили ахнула, дернулась, открыв глаза.       — Стой, не надо! Ай, не так быстро, Сев, пожалуйста, я не могу… — она задыхалась в его руках. Снейп чуть отстранился от тяжело дышащей девушки. — Не надо!       — Почему? — он замер, внимательно глядя на неё. Щеки у Лили густо покраснели от этого вопроса.       — Слишком много, мне больно, когда ты засовываешь вот так сразу… — тихо прошептала она. — Я не хочу торопится… Не хочу, чтобы все закончилось слишком скоро.       — Хм… Как скажешь. А я-то думал, ты совсем заждалась. — Они вновь сплелись в объятии, сошлись в поцелуе. У Джеймса внутри все оборвалось. Лили все ярче розовела от прикосновений, прикрывая глаза. Он сглотнул сквозь ком в горле, приказав себе не отворачиваться, с каким-то злым удовлетворением твердя себе, что всё кончено.       Снейп поднял её и усадил на бортик бассейна. Лили прижала его к себе, к мягкой груди в которую Нюниус с наслаждением уткнулся, покрывая бархатистую кожу поцелуями, спускаясь всё ниже, к животу. Джеймс вновь поразился, какая Лили мягкая, податливая… Всё её тело такое нежное, и эту мягкую плоть сжимали чужие руки. Она вся дрожит от нетерпения и дышит прерывисто, глядя, как тонкие губы касаются её тела. С болезненным интересом Джеймс наблюдал, чувствуя с мазохистским удовлетворением, как не может остановиться не продолжать вновь и вновь растравлять свежую рану в душе. Он наблюдал, как Снейп шире развел её ноги в стороны и склонился ниже, приникая губами к её розе. Лили прикрыла глаза, откинув голову назад, закусила губы, едва он её коснулся. Снейп потянул её к себе, пристраивая её бедра себе на плечи, уткнувшись носом ей между ног, скользя языком по лепесткам, прячущим жемчужину. Лили вздрагивала, выгибая ступни, прогибаясь в спине. Тихо скулила, закусывая костяшки пальцев, то стискивая грудь, то щипая соски. Протягивала руку к его волосам, запускала в них пальцы, то гладя, то сжимая, крепко, почти царапая. Глаза у неё закатывались, лицо кривилось, она ерзала и вырывалась, бедра сильно вздрагивали. А Снейп не отстранялся, как приклеенный он поднимал глаза, и в его прищуре Джеймсу виделась торжествующая ухмылочка, от которой блевать тянуло.       Смотреть на это точно какой-то мазохизм. Вот так, Джеймс, гляди. Смотри хорошенько, сам же хотел — вот твоя любимая Лили, подставляется этой слизеринской мразоте, и что ты можешь с этим сделать? Ничего. Ненужный, беспомощный, бесполезный. Лили не вспомнит о тебе никогда, она может думать лишь о языке этого ублюдка, о его грязном, лживом, сочащемся ядом языке, который, наверняка, побывал не в одной заднице его чистокровных друзей-приятелей.       Джеймс сжал кулаки, в душе бушевали боль и ярость, в штанах жгло огнем. Ему хотелось её ненавидеть в этот миг, он мучительно пытался заставить себя презирать её, злиться, так было бы проще. Она грязная сучка, лживая соска… Но нет, так нельзя говорить о ней, просто нельзя, эти слова ужасны. Он не мог злиться на Лили, хоть и пытался пробудить это чувство, заставляя себя смотреть, как она мечется и шепчет не его имя, но ощущал только мучительную боль и потерю. Ему хотелось снять с себя мантию-невидимку и закричать: «Ну вот же я, взгляни на меня, взгляни хоть на секунду!», только чтобы она хоть на миг вспомнила о его существовании, хоть на миг вынырнула из этого тяжелого иступления, в которое погружалась все глубже и глубже.       Невозможно. Бессмысленно.       Все бессмысленно. Всё.       Все что дарило ему радость, счастье видеть её каждый день, иногда встречать её улыбку… все напрасно. Джеймс думал — как можно испытывать такую бурю чувств… Сердце у него ныло, его дергало от возбуждения, горячей, болезненной волной, неумолимо распространяющегося по его телу, удушающего, красящего щеки.       Лили прогибалась в спине, невозможно, невыносимо прекрасно. Сдавленно всхлипывала, изнывала.       Его сердце тоже невыносимо болело, на грудь словно положили гранитную плиту, так тяжело было вдохнуть от стеснившей сердце горечи.       Нюниус, гадкий червяк, недостойный пыль стереть с её ботинок, но даже то, что он касался её, не так ранило как то, что с ним Лили забыла обо всем на свете.       — Сев, господи, я не могу! Я не могу, хватит… боже… — Она особенно пронзительно вскрикнула и сильно дернулась, оттолкнув Нюниуса ладонью.       — Знаешь что забавно? Ты каждый раз говоришь хватит, — отозвался Снейп глуховато, вытирая губы, на которых промелькнула кривая ухмылка.       — Ты не понимаешь… — шепнула она, пытаясь отдышаться, снова садясь, прикрывая грудь руками. — Это такое… Слишком сильное чувство… Кажется иногда, что я не выдержу столько разом. Просто с ума сойду. Это как открытый огонь — невыносимо, я сгораю, мне кажется что я просто взорвусь как вишневая бомба.*       — Клубничная.       — Дурак, — хихикнула Лили.       — Не веришь? Точно тебе говорю — клубничная, я только что пробовал между прочим, — невозмутимо отозвался Снейп. Лили слабо улыбнулась и прижалась губами к его лбу, к щеке.       — Иди сюда, ко мне, — тихо сказал Снейп.       Лили покачала головой.       — Дай мне прийти в себя.       — Зачем?       — У меня ноги дрожат.       — И что с того? Не бойся, сейчас уже не будет больно, — он медленно проник двумя пальцами в её киску, лизнул, и Лили всхлипнула, ноги у неё дернулись, как у припадочной, она вновь с силой обхватила себя ладонями. Снейп рванул её к себе, и Лили, ахнув, скользнула ближе по влажному мрамору. Он цепко схватил её, влажная кожа выскальзывала из его рук, но он резко перевернул её, притянул к себе, прижимаясь сверху… Положил руки ей на ягодицы, разводя в стороны, и Джеймс понял, что за этим сейчас последует…       — Ты хочешь или нет?       — Да!.. — она тяжело дышала. — Да, пожалуйста…       Джеймс отпрянул — скорее, прочь отсюда! Он вскочил, задев сумку с косметикой, глаза Снейпа скользнули в сторону с быстротой молнии и расширились, рука схватилась за палочку. Джеймс полез в карман за своей, но почувствовал, как неодолимая сила рванула его руки и ноги друг к другу. Баночки из упавшей сумки раскатились, запрыгали, понеслись во все стороны, гремя, побрякивая и булькая. Джеймс не упал. Он привалился к стене, со стуком, скрывшимся в звоне и грохоте жестянки с кремом. Джеймс уставился в стену, обмирая от стыда и проклиная все на свете, проклиная тот миг, когда он счел, что зайти в ванную старост это хорошая мысль.       — Сев? Что это? — послышался встревоженный голос Лили. Только бы мантия не сползла! Только бы Снейп его не нашел…       — Сейчас гляну.       Послышался плеск.       Снейп наложил невербальное «Петрификус тоталус», как бывало уже не раз, и сейчас Джеймс слышал, как за его спиной прошлепали по мрамору шаги. Туман в воздухе сгустился ещё сильнее, скрывая от Джеймса Лили. Вот гадство!       Рука легла ему на плечо и резко развернула. Снейп склонился над ним, откинув с лица Джеймса капюшон. Нюниус довольно осклабился. Глаза сверкнули бесовскими искрами. Твою мать, что он задумал?       — А я-то думал — это Розье с фотоапаратом… — прошептал Снейп тихо, склонившись к самому его лицу. Джеймс мог чувствовать запах мыла, а волшебная палочка упиралась ему в кадык.       — Ну надо-ж какая удача. А тебе, похоже, нравится видеть меня без штанов, да, Поттер? Тогда на озере, теперь вот… — злобно прошипел Нюниус. Глаза у него бешено сверкали, а кривые зубы оскалились в подрагивающей дикой ухмылке. Джеймс бы плюнул в эту ненавистную рожу, если б мог, но болезненно напряженное тело хранило каменную неподвижность — что, поглазеть охота? А знаешь, я устрою тебе шоу. Первоклассное представление. Смотри хорошенько. Запоминай.       Прорычав это сквозь зубы, Снейп треснул его локтем по носу, так что хрустнуло.       — Сев? Ну что там? — голос Лили из-за завесы пара звучал немного испуганно, неуверенно.       — Да так, твой шампунь упал. Немного разлился. Сейчас уберу, — не моргнув глазом, соврал Нюниус. Джеймс чувствовал тупую пульсирующую боль, горло наполнилось жаром, и защипало глаза.       — Теперь тоже будешь пахнуть клубникой, — хихикнула Лили, но Джим едва это услышал. С удовлетворением Снейп взглянул Джеймсу в глаза, стер с себя кровь и опустил капюшон ему на лицо. С гнусной ухмылкой в последний раз взглянул на пустоту, где лежал Джеймс, и развернулся.       Повел палочкой слегка рассеивая туман, подошел к краю бассейна, на котором сидела Лили, опершись одной рукой о бортик, слегка выгнувшись, терпеливо ожидая. Джеймс сглотнул кровь заполнившую горло соленым теплом, с ужасом гадая, что будет дальше. Снейп склонился к Лили, мягко потянул за волосы, заставляя её вскинуть голову, приникая губами к её шее, жадно, страстно целуя. Её рука легла на его пах, сжимая, поглаживая.       Джеймс отвернулся, если б мог, он бы не смотрел на этот отвратительный спектакль. Лили его не заметила. А Снейп жадно целовал её грудь, оставляя следы на белой коже, возвращаясь к губам, терзая Лили долгими поцелуями, исторгая из её губ тихий сладкий стон. Какая ж он гадкая мразь. И он, похоже, действительно собирается её трахнуть, вот так, напоказ, не скрывая ничего, заставить её быть орудием в этой отвратительной мести — Джеймса тошнило от мысли, что Лили не подозревает о своем участии в пип-шоу. Что сейчас её используют, чтобы причинить боль ему, Джеймсу Поттеру. И он не мог даже уйти, даже отвернуться, закрыть глаза. Только попытаться не смотреть, но движение двух тел приковывало взгляд, погружая Джеймса в безмолвный личный ад.       Снейп что-то прошептал Лили в самое ухо, почти касаясь губами розовой кожи, не отпуская её волос, с прищуром косясь туда, где лежал сотрясаемый внутренним матерным монологом Джеймс, и она с жаром кивнула. Снейп выпрямился, и Лили оказалась перед ним на коленях. Он вновь запустил пальцы в ее волосы, жадно глядя, как она охватывает губами его огрызок. Джеймс невольно вздрогнул, когда Лили провела по нему кончиком языка. Поттера как током дернуло от выражения на её лице, от этой страстной ухмылки.       Она что-то тихо сказала, хихикнув, и Снейп усмехнулся, не без самодовольства пригибая ее голову ниже, довольно выдохнув, когда его направляемый её пальцами член скользнул Лили в рот.       Она делала это точно не впервые, и ей явно нравилось его изводить, нравилось заставлять его чувствовать, нравилось пытать этим упоительным огнем, ощущать свою власть — власть продолжить, подарив освобождение или оставить неудовлетворенным, власть заставить его умолять. Джеймс и не знал, что она может быть такой… Снейп под её взглядом на миг отвернулся, но желание быстро пересилило стыд, и он продолжил пожирать её взглядом. Джеймс передернулся, все его мышцы болезненно напряглись, но всё равно были не в силах стряхнуть заклятье. Боже!       Что угодно за шанс оказаться не здесь, не видеть и не слышать отвратного хлюпанья и причмокивания.       Лили очень старалась, хоть у неё и не получалось взять глубоко. Она то позволяла ему скользнуть в открытый рот, то лизала, высунув язык, то посасывала головку сочащуюся смазкой, сжимая белыми пальцами твёрдую плоть. Нюниуса её прикосновения терзали. Иногда он не выдерживал и начинал двигаться ей навстречу с мягким хлюпаньем, и Джеймс с дрожью отвращения смотрел, как её пухлые губы сминались под яростным натиском. Время от времени Лили выпускала его член изо рта, чтобы отдышаться, принимаясь быстро работать рукой, яростно дрочить, заставляя Снейпа шипеть что-то сквозь зубы. А затем Лили вновь касалась возбужденно-торчащего хрена губами, и Снейп с рваным вдохом, полустоном-полувсхлипом закусывал губы, толкнувшись бедрами ей навстречу, мягко скользя между её алеющих губ, глядя Лили в лицо огненным взглядом.       В какой то момент он уже просто трахал её в рот. Грязный извращенец!       Наконец, Лили отстранилась, закашлявшись, тяжело дыша, сильными медленными движениями заканчивая, вырывая из его губ сдавленный стон… Но Снейп, вместо того, чтобы отдаться наслаждению, неожиданно поймал Лили за запястье.       — Погоди! Довольно… — голос Нюниуса звучал глухо и хрипло, лицо искажала беспредельная похоть. — Встань на четвереньки.       — Ну надо же, кто-то теперь не стесняется, — промурлыкала Лили. «Ещё как, блять, не стесняется!» — с отвращением мысленно выкрикнул Джим. Его замутило с новой чудовищной силой. В глазах потемнело.       Снейп перехватил Лили за руки, обнял выгнувшееся ему навстречу тело. Джеймс услышал, как с влажным хлюпаньем Снейп вошёл в неё и задвигался. Резко, грубо, словно хотел её разорвать. Как кобель, забравшийся на суку. Мерзкий, паршивый, грязный, шелудивый пес!       Лили ахнула, закусила губы, зажмурилась, вскрикивая, когда Снейп двигался, глубже вбиваясь в неё, в её мокрую, сочащуюся влагой дыру. Неужели ей не больно, неужели ей нравится, когда её вот так немилосердно имеют? Неужели она готова обо всем забыть, лишь бы её так драли? Неужели она просто похотливая дрянь?       По телу Джеймса прошла дрожь, ноги свело болезненной судорогой, заставляющей каменеть ещё сильнее. Он шептал себе расслабиться, не сопротивляться заклятию, но это было выше его сил.       Лили прогибалась назад, поворачивалась, чтобы поймать разгоряченными губами поцелуй. Джеймс расслышал её шепот непривычно низкий, хриплый… «Я хочу видеть тебя».       О, да видела бы ты, знала бы ты, кто он на самом деле.       Пытка на миг прекратилась, только чтобы возобновится с новой изощренностью.       Лили уселась на Нюниуса верхом. Заерзала, затем, упершись ладошками ему в грудь, принялась плавно водить бедрами, закусывая губы, откинув голову назад, начала скользить по его члену. Снейп смотрел на неё с тем отвратительным обожанием одержимого, которое появлялось в его взгляде, когда он с придыханием говорил про тёмную магию. Его руки скользнули ей на талию, заставляя опуститься ниже, беззвучно вскрикнуть. Вместе они двигались, не сводя друг с друга взгляда, и, возможно, Нюниус даже забыл о том, что он с Лили не наедине, забыл что Джеймс, сглатывая кровь, валяется на полу, раздираемый ненавистью и болью.       От ярости голова трещала и кружилась, в паху сладко, тяжело и болезненно ныло. Это он должен быть там, это он должен сейчас прижиматься к пышным сиськам Эванс, это на него она должна была забраться сейчас верхом. Ох ты ж какая она…       Двое смотрели друг на друга, дыхание Лили становилось все тяжелее, Снейп сжимал пальцы на её талии, стискивал её белые ягодицы… Лили запрокинула голову назад, открывая грудь и шею поцелуям. Влажные волосы бились о её спину при каждом движении. Все быстрее, всё яростнее… Джеймс поразился, какая Лили прекрасная, даже слегка отстраненная, погруженная в свое чувство, сосредоточенная.       Его прикосновения оставляли на её белой коже красные следы.       В один миг её движения замедлились, она задрожала, уткнувшись лицом в плечо Нюниуса, дернувшись, всхлипнула и замерла, сжав побелевшими пальцами его плечи. Тот прижимал ее к себе, нежно гладя по спине. А в следующий миг она обмякла, со стоном выдохнув, повиснув у него на шее, словно жертва сонного зелья. Она вновь прикрыла глаза. Что то прошептав, Снейп перевернул Лили на спину, не преминув вскользь взглянуть в сторону Джеймса. Казалось, теперь он мог делать с её телом всё что ему хотелось, и ей было все равно.       Ослабевшими руками Лили обвила его шею       Снейп развернул её к себе, развел её ноги в стороны обхватив под коленки и…       Джеймс вперил взгляд в бутылочку шампуня где-то на периферии зрения и смотрел на этикетку, пока в глазах не потемнело от того, как он старательно пялился, запрещая себе думать и глядеть на что-то ещё. Смотреть на бледную тощую задницу, на отвратительный отросток, проникающий в плотно его охватывающий алый влажный цветок, было выше его сил. Но взгляд вернулся к ним, когда Лили вскрикнула, и Джеймс смотрел на полуприкрытые затуманенные зеленые глаза, губы, беззвучно шепчущие, на мягко подскакивающие груди, разметавшиеся волосы. На руки, обнимающие Снейпа, ногти, впивающиеся в его спину, оставляющие красные полосы. Его ладонь легла ей на шею и Лили закатила глаза.       -Пожалуйста, Сев… пожалуйста!.. Да.       Джеймс не видел глаз Снейпа, скрытых темными влажными волосами, мотающимися при каждом его движении туда сюда, только иногда мелькали его губы, то напряженно закушенные, кривящиеся от сдерживаемых чувств, то приоткрытые.       Джеймс отвел глаза, стиснув зубы, чувствуя, как снова течет в горло горячая кровь, ощущая невыносимую тошноту. Она его, вся его, ну за что!.. Почему! Что он с ней сделал? Что может заставить женщину так бесстыдно, похотливо подставляться этому сучьему потроху… Она не могла хотеть этого сама, Снейп наверняка напоил её амортенцией, и, значит, сейчас он её насилует… А Лили так одурманена, что даже не понимает, что этот упырь пользуется её телом. Проклятие! Джеймс готов был рвать и метать. Он должен был помешать им, прекратить это ещё до начала.       Джеймс едва слышно закашлялся. Кровь вновь заструилась потоком ему в желудок, по подбородку, просачиваясь между губ кровавыми пузырями.       Он слышал только влажные шлепки и тихое хлюпанье, её тихие стоны, иступленный шепот…       Лили протяжно всхлипнула и закричала, крик почти сразу оборвался мычанием, Снейп зажал ей рот ладонью, продолжая медленно, мерно двигаться. Она забила рукой по плитке пола, руки сжали воздух, она протяжно замычала, содрогаясь, бедра у неё дернулись и задрожали, и она обмякла. Вдохнула расслабленно       — О боже Сев… Северус…       Снейп, уткнувшись в её шею, выдохнул, обняв её, прижав к себе, а в следующий миг дыхание его стало глубоким и мерным. Он разжал объятия, взглянул на Лили с мягкой улыбкой. Эванс потянулась за поцелуем, слюнявым, развязным. Ничего отвратительнее, пошлее Джеймс в жизни не видел.       — Я люблю тебя, — прошептала она.       Джеймса как ледяной водой окатил звук этих едва слышных слов. Она не могла любить его, не должна была!.. Она ведь под действием приворота, она не может его любить по-настоящему!       Снейп наклонился к её уху, что-то шепча.       Лили мягко коснулась губами щеки Нюниуса и прижалась щекой к его плечу. Снейп медленно гладил её по груди, по животу, разглядывая с какой-то странной задумчивой нежностью, похоже вновь забыв о чужом присутствии. Со вздохом, утомленно Лили высвободилась из объятий, скользнула в полуостывшую воду.       Снейп тоже окунулся, но почти сразу вылез, и одевшись, смотрел на Лили, нежащуюся в пене, плещущую на себя сверкающей водой. На белой коже синяками цвели засосы. Джеймс тупо смотрел на эти пятна. Он уже ничего не чувствовал, все выгорело, онемело, умерло. Все, что составляло опору его души, все мечты, картинки возможного будущего, что день за днём грезились ему, разлетелись и погасли как искры от огромного костра.       — Сколько сейчас времени, Сев?       — Шестой час.       — Черт! Я на старостат опоздала!.. Надо бежать! — Лили вылезла в туче брызг, на ходу высушиваясь заклятием, спешно, пыхтя и краснея, принялась натягивать одежду. Затянув кривым узлом галстук, она чмокнула Нюниуса в щеку и сбежала, распространяя земляничный запах.       Джеймс ждал что за этим последует. Теперь, когда они остались вдвоем. — Фините, — проронил Снейп, указывая на него палочкой. Бросив на Джеймса последний, презрительный и одновременно отдающий превосходством взгляд, Снейп скрылся за дверью.       Джеймс застонал сквозь зубы, чувствуя, как от боли выступили слезы. Мышцы, освобожденные от сглаза, свело судорогой. Джеймс ударил по стене кулаком. Он бил, пока в кровь не сбил кулаки. Ему хотелось убить гаденыша, подвесить за яйца, которыми он тут перед его носом сверкал, и!.. Но всё это было бесполезно. И они оба это понимали — сколько бы теперь ни бил, сколько бы не обрушивал на его голову заклятий и проклятий, сколько бы ни нападал, это не изменит того, что было здесь, того, что девушка, которую Джеймс любит всем сердцем, извивалась в экстазе в руках этого…       Ничего не изменить.       Бессмысленно.       — Лили… — прошептал Джеймс зажмурясь, ощущая сквозь вкус и запах запекшейся крови, удушливый аромат клубники.