Знак равенства

      — Вы не отправитесь туда одни! — в который раз воскликнула Джинни, возмущённо взмахивая руками. — Это глупо и опасно.       Этот разговор длился уже полчаса и напоминал бесцельное перекидывание мяча: ни одна из сторон не хотела сдаваться.       — В пророчестве сказано только про нас двоих, — снова повторила Гермиона, устало прикрывая глаза. — Мы не хотим подвергать вас опасности, поскольку не знаем, с чем можем столкнуться.       — Ну конечно, — фыркнул Забини. — Как читать скучные книги тоннами, так добро пожаловать. А как взять с собой на курорт — это слишком рискованно.       Все трое сидели на диване, пристально уставившись на стоящих перед ними Грейнджер и Малфоя. Больше всех говорила Уизли, а Паркинсон сидела молча, лишь презрительно кривя губы.       — Если мы все отправимся, некому будет прикрыть наше отсутствие, — произнёс Малфой, стоя прямо за её спиной. И почему-то его близость успокаивала. — Кроме того, если с нами что-то случится, вы должны будете взять всё на себя.       — В пророчестве говорится о вашей невероятной связи, а не о нас, — Пэнси приподняла бровь и покачала головой.       — Но вы единственные, кто сможет хоть что-то сделать, — Драко посмотрел на свою Паркинсон, и Гермиона подумала, что это похоже на молчаливый разговор, который никто не мог понять. Игра в гляделки — кто кого. Секунд через десять Пэнси опустила глаза, и Грейнджер поняла — он смог её убедить.       Ей было интересно, что их связывало. Она помнила, что на курсе четвёртом-пятом они всегда ходили вместе, даже пришли как пара на Святочный бал. Но сейчас их отношения были больше похожи на дружеские. Либо они слишком хорошо скрывались.       Пэнси раздражала своей надменностью и подчёркнутой холодностью. Однако за все их встречи Гермиона поняла, что Паркинсон отнюдь не дура, как ей казалось раньше. Она была умна, расчетлива и отстранена. Она прожигала Грейнджер пронзительным взглядом, и иногда ей казалось, что та одними губами произносила «грязнокровка».       Она была здесь только ради Малфоя и, возможно, Забини. Иногда, когда Пэнси забывала о присутствии ненавистных гриффиндорцев, её плечи расслаблялись, и она позволяла себе улыбаться друзьям.       Гермиона была уверена, что ради них Паркинсон была готова на многое. И что не так просто оказаться среди тех, кто заслуживал её доверие и привязанность. А Грейнджер ценила дружбу и верность превыше всего. И этот факт примирял её со всеми ссорами, вспыхивавшими между ними.       Пусть Паркинсон ненавидела её, но она помогала и была тут. И Гермионе не нужно было хорошее отношение.       — И как вы планируете это все провернуть? — Блейз откинулся на спинку дивана.       Это представляло собой забавную картину: Забини был будто буферной зоной между двумя девушками. Слева от него сидела насупившаяся Джинни, зло стреляя глазами то в сторону Пэнси, то Грейнджер. А Паркинсон расположилась по правую руку от Блейза, с прямой спиной, на самом краю. Это являлось маленькой победой — раньше она специально трансфигурировала в мебель что-то из своих вещей. Будто повсюду было грязно.       — Завтра во время Хэллоуина мы пройдем через тайный проход в Хогсмид, — Гермиона нервно провела рукой по волосам, пытаясь их пригладить.       — А оттуда мы с помощью портключа, который прислала Нарцисса, отправимся на Крит, — продолжил Малфой. — Дальше по ситуации. Примерную точку местоположения мы выяснили.       — Неужели вы думаете, что, находись Атлантида там всё это время, её никто бы не обнаружил? — Уизли скептически приподняла бровь.       — Разгадка должна быть в амулете, — Грейнджер кивком указала на лежащую перед ними шкатулку. — Я думаю, что она работает как ключ.       — Всё это ничем не подтвержденные теории, — Паркинсон закатила глаза.       — У кого-то есть идеи получше? — Малфой сделал шаг, равняясь с Гермионой.       Плечом к плечу, два совершенно разных человека. Связанные невидимой цепью. Идущие навстречу неизвестности. Бывшие враги. Союзники.       Остальные молчали. И тогда она почувствовала — они взяли вверх в этой схватке. Джинни будет в безопасности. Это дарило хоть какую-то иллюзию спокойствия.       — Значит, решили, — кивнула Гермиона.       Все неуверенно переглянулись. Опасность нависала над ними гильотиной; одно неверное движение — и она опустится на их шеи, рассекая воздух громким ударом. Они не имели права на ошибку.       Неловкость скользила в воздухе, делая атмосферу еще более напряженной. Блейз негромко кашлянул.       — Знаешь, Грейнджер, отказавшись в этом году от поста старосты, ты подложила нам огромного соплохвоста. Как и ты, Малфой! — Забини поднялся со своего места и потянулся. — Макгонагалл вешает на нас кучу обязанностей, включая подготовку к завтрашнему празднику.       — Ну, ты хоть выпить пронесешь? — ухмыльнулся Драко.       — Такой сволочи, как ты? Обойдешься, — слизеринцы обменялись кривыми улыбками.       К этому Гермиона тоже привыкла не сразу: когда они вели себя так же, как и гриффиндорцы. Разве чуть грубее. Будто маскировали свою дружбу под дерзкими насмешками, пряча её от чужих глаз. Оберегая. Беззлобные подколки, расслабленные позы и искренние улыбки. Клишированные маски злодеев трескались у неё на глазах, открывая взгляду живых людей. И Грейнджер зачарованно за этим наблюдала, как за рождением чего-то нового, ещё ей неизвестного.       — Что ж, тогда увидимся завтра, — Блейз направился к выходу вместе с Пэнси.       Малфой кивнул на прощание, и все слизеринцы исчезли за дверью. Джинни посмотрела на Гермиону с прищуром и поджатыми губами — верный признак того, что сейчас последуют возмущения.       — Я понимаю, — произнесла Гермиона, как только Уизли открыла рот. — Что это несправедливо и далее по списку. Но, Джинни, твоя палочка до сих пор иногда даёт сбои. Это просто самоубийство. Что, если в самый ответственный момент она вновь не сработает?       Уизли молчала, всматриваясь в её лицо. И Грейнджер видела, как разжимаются её губы, а плечи опускаются вниз.       — Я просто не хочу оставлять тебя одну.       — Я буду не одна, со мной Малфой, — это была странная фраза. Инородно звучащая. Год назад она бы прозвучала как угроза.       — Прелестная компания, — хмыкнула Джинни, собирая свои вещи. — Если бы ты произнесла Забини, это бы и то звучало лучше.       Эти двое по-странному спелись еще с самого первого дня. Уизли взяла за привычку приносить всем перекусить, потому что они редко когда успевали попасть на ужин, и Забини был первым, кто накидывался на сэндвичи. Они не окидывали друг друга недоверчивыми взглядами, часто садились рядом. Это выбивалось из той картины мира, к которой привыкла Гермиона. Потому что она сама до сих пор будто ожидала удара со стороны слизеринцев, несмотря на то, что пыталась воспринимать их присутствие как нормальную вещь. Но многолетние стереотипы не разрушаются за пару недель, а несколько сэндвичей не примиряют враждующих ранее. И такое доверие было необычно.       — Почему ты к нему так относишься? — спросила Грейнджер, подхватывая свою сумку.       — О чем ты? — на миг Джинни застыла, не донеся книги до стола.       — Ты ему будто… доверяешь, — Гермиона следила за реакцией Уизли на свои слова. Потому что именно в ней крылся ответ на вопрос. Слова лгали, а вот мечущиеся по кабинету глаза — нет.       — Мы же вместе ищем ответы, — Джинни пожала плечами. — Кроме того, он не похож на ледяную статую, как Малфой. И не сочится презрением, как Паркинсон.       — И дело только в этом?       Гермиона видела, как напускное спокойствие слетело с лица и испуганные глаза впились в неё. Будто Джинни поймали за чем-то нехорошим. Непристойным. И Грейнджер ждала ответа. И надеялась, что услышанное не будет настолько ужасным, как ей кажется. Мерлин, она действительно была готова начать молиться.       — В прошлом году вас не было в школе, — тихо начала Уизли, сжимая края мантии. — Ты, конечно, слышала о методах преподавания Кэрроу. Мы были расходным материалом для слизеринцев, которые отрабатывали на нас Круциатус.       Гермиона кивнула, чувствуя, как сжалось горло, а кости начало ломить от воспоминаний. Агония в своём первозданном виде, крошащая каждый миллиметр тела на атомы, чтобы потом вновь собрать их воедино — снова и снова. Беллатриса очень хорошо позволила прочувствовать действие Непростительного на себе.       — Так вот, чаще всего мне попадался в пару Забини, — Джинни вздохнула и подняла голову. — И он ни разу не использовал Круциатус на мне. Я только притворялась.       Грейнджер непонимающе моргнула. Уизли выглядела пристыженной, скрывая лицо за длинными рыжими волосами. Будто рассказывала ей свой грязный секрет, спрятанный рядом с нестиранным бельем. И Гермиона не понимала почему.       — И как я слышала, ни на ком. Он знал, что мы скрываемся в Выручай-комнате, потому что один раз увидел, как мы с Парвати делали вылазку за едой и другими вещами. И он просто прошёл мимо. Не сдал нас, — она вздёрнула подбородок, и этот жест очень сильно напомнил Гермионе свою собственную привычку. Она всегда так делала, когда пыталась защититься. Оборонительная позиция — но Грейнджер и не собиралась нападать.       — Почему ты не рассказывала этого раньше? — Гермиона нахмурила брови.       — Чтобы стать защитницей тех, на кого сейчас все указывают пальцами и плюют им в спины? — горько хмыкнула Джинни. — Гарри и слушать не желает ни о чем, что связано со Слизерином. Все, на что он способен, — это терпеть их присутствие. Даже показания в сторону Малфоя он давал только из-за его матери. А ты последние месяцы была отстранённая от всех, и казалось неправильным лезть к тебе со своими душевными переживаниями и новостями о хороших слизеринцах.       Гермиона молчала, не в силах найти ответные слова. Вот оно, ещё одно откровение. Будто этот год был именно для этого: рушить стереотипы об учащихся Слизерина. Видеть их настоящими, со своими недостатками, но не абсолютными злодеями.       — Они почти все так поступали, — голос Джинни сорвался на шёпот. — Было всего несколько придурков, которые действительно использовали Круциатус, вроде Крэбба и Гойла. Остальные предпочитали делать вид.       Они встретились глазами. Понимание и осознание. Грейнджер знала это уже раньше. В тот момент, когда Малфой не выдал её своей безумной тётке. Когда он стоял в Выручай-комнате, направив на них палочку, но так и не выпустил ни одного заклинания. Всё это складывалось в совершенно новую картину. История, перевёрнутая с ног на голову. Если бы они были героями книги, в ней бы не было отрицательных персонажей. Были бы те, которые делали свой выбор.       — В конце концов, все мы просто жертвы обстоятельств, — наконец произнесла Гермиона. — И я думаю, что они сделали наилучший возможный выбор в сложившейся ситуации.       Джинни кивнула, и они молча направились в гостиную Гриффиндора. И в этот момент Грейнджер думала о Малфое. Теперь каждый чёртов день она думала о нём. О моменте, когда он подхватил её при падении. Как она сама почти кинулась на него с объятиями. О том, что они действительно были похожи на союзников. Становились ими. И от этой мысли у неё по шее пробежал приятный холодок.

***

      Большой зал сиял от сотен свечей, левитирующих у потолка. Повсюду раскидали тыквы, достигающие невероятных размеров — Хагрид всегда заботился о том, чтобы не осталось ни одного угла без оранжевого овоща. Обычно Хэллоуин в Хогвартсе отмечали пиром, но в этом году празднование легло на плечи слизеринцев, в частности Забини. А это значило, что масштаб мероприятия увеличивался в несколько раз.       Столы убрали и расставили их у стен. Вместо хора Флитвика поставили зачарованный проигрыватель — и, по мнению Гермионы, которое она бы никогда не озвучила вслух, это было хорошим решением. Кроме того, они ввели дресс-код, что уже не так сильно радовало. У неё не было времени заботиться о подходящем наряде, поэтому, когда Джинни вручила ей костюм, даже не сопротивлялась.       Это оказалось платье с крыльями, которые крепились на оголенную спину с помощью незамысловатого заклинания. В другой ситуации Грейнджер бы наотрез отказалась надевать настолько открытую одежду. Но сейчас все её мысли занимало предстоящее путешествие, и она на автомате оделась и пришла на празднование.       Хэллоуин в Хогвартсе всегда казался ей особенным праздником. Самые потрясающе украшенные маггловские дома меркли по сравнению с тем, что по Большому залу проплывали настоящие привидения, которые любили этот праздник еще больше, чем ученики.       — Гермиона, привет, чудное платье, — рядом с ней появилась Полумна, одетая в нечто, что нельзя было идентифицировать. Торчащие иголки, из которых капало что-то жёлтое, пять крыльев, торчащие спереди. И всё это ядовито-оранжевого цвета.       — Полумна, ты выглядишь… весьма необычно, — осторожно ответила она. В ответ Лавгуд мечтательно улыбнулась.       — Знаешь, ты выглядишь так, будто снова целая, — произнесла Полумна, рассматривая пролетающую мимо тыкву.       — Что? — переспросила Грейнджер. Всегда было сложно понять, о чём говорит Лавгуд. Сначала это раздражало, но постепенно Гермиона привыкла. За её словами всегда крылось нечто большее.       — Ты была такая потерянная. А теперь ты снова нашла то, что потеряла. У меня так часто бывает, — беззаботно ответила Полумна. — Надеюсь, больше у тебя ничего не пропадёт.       После этих слов Лавгуд скрылась в толпе, оставляя Гермиону в растерянности. Но она не успела задуматься о сказанном, поскольку к ней подошли Джинни и Гарри.       — Ты вампир? — хихикнула Грейнджер, осматривая друга.       — Это Джинни выбирала, — пробурчал Поттер, поправляя воротник, заляпанный фальшивой кровью.       — Тебе идёт, — заявила Уизли. — Ты выглядишь весьма… элегантно.       Сама Джинни была в костюме амазонки, но в более закрытом варианте, оставляя открытыми только длинные ноги.       — Нам с Гермионой надо поговорить, — Джинни подхватила её под руку. — Встретимся чуть позже.       Они отошли в самый дальний угол Большого зала, где почти не было учеников.       — Я скажу Гарри, что ты устала и ушла к себе, — Уизли выпустила её локоть. — Ты точно уверена, что нам не стоит идти с вами? Хотя бы до Хогсмида.       — Нет, — покачала головой Гермиона. — Вы — самое главное прикрытие. Мы постараемся вернуться к вечеру воскресенья, но главное, чтобы никто не заметил нашего отсутствия.       Рядом с ними стоял стол, уставленный многочисленными закусками, но от волнения ей кусок в горло не лез. По залу разливалась красивая музыка, повсюду то и дело вспыхивал чужой смех. Но всё происходящее воспринималось ей будто через толщу воды.       — Такие прекрасные дамы и одни?       Она обернулась и зацепилась зрачками за широкую улыбку Забини.       — И кто ты? — нахмурилась Джинни, осматривая его. Он выглядел почти так же, как всегда: брюки, белоснежная рубашка и пиджак. Новой деталью был разве что галстук темно-зеленого цвета.       — А что, неясно? Ладно, а если так, — улыбка пропала с лица Блейза, сменяясь искривлённой усмешкой. Он сощурил глаза и небрежным жестом поправил волосы.       — Малфой, — рассмеялась Гермиона. — Ты вылитый Малфой.       — Конечно, я у него даже перстень стащил, — Забини продемонстрировал руку, на которой сверкало большое серебряное — или, скорее, платиновое — кольцо с выгравированной «М».       — Я так и знал, что это ты, — из-за спины Блейза появился объект обсуждения с ровно таким же выражением лица, какое тот только что изображал.       Из-за этого Гермиона и Джинни начали смеяться вслух, ловя недоумевающий взгляд Малфоя. Грейнджер чувствовала, как сковывающее грудь напряжение немного ослабило тиски.       — Рад, что вам так весело, — нахмурился Малфой, наблюдая за всеобщим весельем. — А теперь верни перстень, пока я не запустил в тебя бомбардой.       — Ну и пожалуйста, — Забини снял с пальца кольцо и протянул его Драко. — Я и так отыгрываю всё лицом.       — А кого изображаешь ты? — поинтересовалась Гермиона. Она впервые видела Малфоя в подобной одежде: чёрные джинсы и зелёный свитер. Конечно, какой же еще это мог быть цвет.       — Маггла, — коротко ответил он, и Грейнджер фыркнула. То, что совершенно обычная одежда ассоциировалась у него с магглами, казалось ей глупым. Высокомерным.       — Да, у вас фантазия так и хлещет, — пробормотала Джинни, скептически приподнимая брови.       — Сейчас Пэнси объявит конкурс на лучший костюм, — прервал её Малфой. — Это самый подходящий момент для того, чтобы скрыться.       Веселье и раздражение, смешавшиеся в ней, вдруг исчезли. Осталось только ощущение острия ножа под ногами. Она пересеклась глазами с Драко. Внешне он выглядел спокойным, но напряжение выдавали сжатая челюсть и большой палец, ворочающий кольцо на безымянном.       Беззаботность лопнула, как воздушный шарик, и все они стали серьезными.       — Нам пора, Грейнджер.       Она кивнула и обернулась к Джинни. Та смотрела на неё широко распахнутыми глазами, в которых плескалось волнение, грозящее выплеснуться слезами. Поэтому Гермиона быстро и коротко обняла её и выдавила улыбку.       — До встречи через пару дней.       Когда Забини не улыбался, он казался чересчур серьезным. Ему не шло быть без улыбки. Но сейчас он прожигал их обоих острым взглядом, о который можно было пораниться.       — Если ты умрешь раньше, чем мы вместе напьемся на выпускном, я воскрешу тебя и убью снова, — Блейз хлопнул Драко по плечу, и тот криво улыбается в ответ.       — Я же не твой очередной отчим, чтобы так быстро и глупо подохнуть.       Они тихо рассмеялись над какой-то только им понятной шуткой. И вот дальше оттягивать прощание было просто глупо. Они все перекинулись прощальными кивками, и Гермиона отвернулась, направляясь к выходу из Большого зала.       Незаметно лавировала среди учеников, направляющихся к импровизированной сцене, чтобы поучаствовать в конкурсе. Удалялась от шума и веселья, атмосферы праздника, вперёд к неизвестности. Оставляя мнимое ощущение безопасности позади.       Уже в третьем по счёту коридоре она заметила неуловимую перемену. Нет, она не слышала его шагов, но лопатками чувствовала леденящий взгляд. Гермиона повернула голову.       Коридор освещало лишь несколько свечей, и полутьма раскрашивала лицо Малфоя резкими тенями. Он был весь какой-то острый, как осколки льда. Даже в свитере выглядел так, будто только что явился со светского приёма.       Он подошёл к ней, скользнув зрачками по спине, и Гермиона внезапно ощутила себя голой. Она подавила желание прикрыться и только еще больше выпрямилась.       Драко ухмыльнулся, заметив её колебания. Мгновение тянулось, и она утопала в нём, как в чём-то липком. Они молчали, скрещивая взгляды в привычной схватке. Гляделки — так Гермиона называла эту игру в детстве. Но с ним это не было похоже на игру. Это было сражение их упрямства, в котором каждый считал себя победителем. Она даже как-то начала вести счет, но перестала — они всегда шли наравне.       Сквозняк прошёлся по голым участкам её тела, и она поёжилась. Слишком много холода в одном месте.       — Вот за ней проход в Сладкое королевство, — Гермиона указала на статую Одноглазой ведьмы. В полумраке та казалась еще более уродливой, чем она помнила.       — Тогда чего мы ждем? — Малфой приподнял бровь.       — Мне нужно переодеться, — пробормотала Гермиона.       Она решила не тратить время на дорогу до гостиной Гриффиндора и обратно, да и риск быть замеченной был слишком высок. Поэтому все нужные вещи были сложены в любимой маленькой сумке, которая пережила поиск крестражей, умещая в себе настоящие горы вещей.       Единственное, о чём Гермиона не подумала, — так это о том, что Малфой будет стоять напротив, не отводя от неё глаз.       — Может, отвернешься? — немного нервно попросила она, сжимая клатч в руках.       — Ты думаешь, что я очень хочу посмотреть на тебя в белье? Не льсти себе, Грейнджер, — фыркнул он, но всё же отвернулся.       Она быстро нашла джинсы и свитер в сумке, уже собираясь стянуть платье через голову. Но тут к ней пришло осознание: она не сможет сама открепить зачарованные крылья от лопаток. В какую бы немыслимую позу Гермиона ни изогнулась, сделать это самостоятельно у неё не получится ни при каких условиях. В небольшой панике она пыталась оттянуть правое крыло рукой, но оно не поддавалось — Джинни постаралась на славу, прикрепляя их к её коже.       Гермиона прикрыла глаза, чувствуя жар на щеках. Мерлин, это была одна из самых неловких ситуаций, в которую ей приходилось попадать. Она знала, что сейчас должна сделать. Но горло будто враз оказалось облеплено песком, не пропуская ни звука.       — Малфой, — позвала она, даже не поворачиваясь. Стоит увидеть его лицо — и она плюнет на эти крылья и проходит в них до возвращения в Хогвартс.       — Чего тебе, Грейнджер? Если хочешь, чтобы я все-таки посмотрел на твое белье, придется мне заплатить. И очень много.       От его язвительного голоса почти вся её смелость исчезла, но она заставила слова продираться сквозь горло:       — Мне нужна твоя помощь, — единственное, о чём она думала в этот момент, это сделать так, чтобы голос не дрожал и не становился тоньше и писклявее. — Я не могу сама снять крылья, они прикреплены с помощью магии. Я не дотянусь палочкой, не мог бы ты…       Она не договорила, поскольку почувствовала на своей шее его выдох. Гермиона понятия не имела, как Драко научился так быстро и бесшумно передвигаться. От его близости и своей беззащитности у неё перехватило дыхание.       — Сольверэ, — тихо произнёс он, касаясь волшебной палочкой её лопаток.       Гермиона была уверена, что сейчас крылья упадут к его ногам, но он подхватил их, задевая её кожу пальцами. Его руки были холодными, и в месте прикосновения по спине пробежали мурашки. Она закусила губу, так и не решаясь повернуться. Стояла перед ним с обнаженной спиной, придерживая платье на груди — от его заклинания не только отпали крылья, но и отлетела лента, поддерживающая лиф. Это все казалось волнующе неправильным. Гермиона могла бы назвать этот момент интимным.       Она наконец решилась повернуть голову, и у неё перехватило дыхание от увиденного. Его лицо находилось в каких-то жалких сантиметрах от её собственного, а глаза изучающе скользили по её телу. Не так, как раньше, будто он оценивал стоимость её одежды и аксессуаров. Он смотрел так, будто видел её впервые.       Его взгляд споткнулся о её руки, прижимающие платье к груди, и он резко перевёл глаза на её лицо. Казался немного напуганным — будто его поймали на чем-то непристойном. Обычно серые глаза сейчас почернели от расширившихся зрачков — Гермиона списала это на полумрак. В конце концов, она была не настолько честолюбива, чтобы приписывать это достижение своей весьма скромной груди. Она облизала пересохшие губы и сглотнула вязкую слюну.       Она много раз за этот год переодевалась при Гарри и Роне. Поначалу это немного смущало, но со временем Грейнджер привыкла. В этом никогда не было никаких подтекстов.       Но сегодня, может, дело было в том, что перед ней стоял именно Малфой? Впиваясь в неё тёмно-серыми, почти чёрными глазами. И Гермиона знала, что должна поблагодарить его и отвернуться. Но продолжала смотреть, выжидая. В непонятной уверенности в том, что он тоже не может заставить себя перестать смотреть.       — А кто это шатается по коридорам, вместо того чтобы находиться на празднике со всеми учениками и учителями?       Наваждение треснуло, рассыпаясь на мелкие песчинки. Драко дёрнулся и опустил руку, всё это время находившуюся в паре миллиметров от её спины. Голос Филча был где-то совсем рядом.       — Чёрт, — тихо ругнулась Гермиона, — нужно уходить, — она в один широкий шаг подошла к уродливой статуе, постучала по ней палочкой и произнесла: — Диссендиум!       С тихим стуком в горбе ведьмы появилась чёрная дыра, и Гермиона первая нырнула в образовавшееся отверстие. За ней, не медля ни секунды, забрался Малфой.       Они замерли, стараясь не дышать. Мимо прошёл Филч, говоря что-то на тему наказаний для непослушных учеников. Грейнджер показалось, что она услышала фамилию Амбридж, и скривилась. Когда голос смотрителя исчез, она глубоко вздохнула и повернулась к Малфою. И позволила себе тихий, почти бесшумный смешок: он стоял, крепко прижимая крылья от костюма к своей груди.       Однако он различал её усмешку в тусклом свете волшебной палочки и недовольно поморщился, подкидывая ей крылья. Гермиона успела подхватить их до падения.       — Заканчивай уже свои переодевания, — процедил Малфой сквозь зубы и отвернулся.       Но почему-то в ней сидела твёрдая уверенность, что злился он отнюдь не на неё. Гермиона быстро скинула платье, надевая привычную одежду, и они отправились в путь по тёмному коридору. И всё это время она чувствовала приятное покалывание в том месте, где его пальцы коснулись её кожи.