В память

You are my anchor So steady me, steady me now You are my anchor You’re keepin' my feet on the ground In angry oceans you’ve never broken Through every wave of the storm You are my anchor So steady me, steady me now. Skillet

Он быстро и настойчиво стаскивал с меня футболку, грубо сжимал кожу, оставляя красные следы от ногтей, прикусывал за шею. Моё сердце бешено колотилось, и я вдруг почувствовал дикое отвращение к этому человеку. Такое сильное, что мне сразу же захотелось оказаться как можно дальше отсюда. На другом конце света, на необитаемом острове, где я буду совершенно один и никто не помешает мне просто сдохнуть. Никто не скажет мне: «Ты должен жить дальше, Рома». Его жёсткие чёрные волосы щекотали мою скулу. С них всё и началось. Футболка отправилась на пол, он расстегнул мои джинсы, а я не чувствовал совершенно ничего. В груди была зияющая пустота, которая засасывала каждую мою эмоцию. Хотя нет, пожалуй, в тот этот момент она оставила мне только чувство вины. Почему я разрешил ему прийти ко мне в общагу, как мог позволить целовать и раздевать меня? «Прошло уже два года, Ром, — услышал я голос Алёны в своём сознании. — Нужно жить дальше». Хорошо. Я попытаюсь. Но получается пока что очень хреново. Он наконец коснулся моей промежности, сжал член, дотронулся большим пальцем до головки, но… ничего. Я как-то механически открывал рот в ответ на его поцелуи, но совсем не чувствовал возбуждения. Видимо, для него это стало вызовом, он ещё жёстче сжал моё бедро, ещё сильнее прикусил за шею, а затем резко стянул вниз мои джинсы вместе с трусами и толкнул на кровать. На меня смотрели не угольно-чёрные глаза. Они были серыми. И в них не было и сотой доли той нежности, которая была во взгляде Данияра. — Тяжёлый день, а? — спросил Игорь с ухмылкой, наваливаясь сверху и сжимая мой мягкий член. Я стиснул зубы, чувствовал, что тело и сознание противятся происходящему. Это неправильно, неестественно и отвратительно. Уже два года никто не трогал меня так, и мне вообще не хочется, чтобы кто-то это делал. Он двигал рукой быстро, целовал жадно, и это было мне противно. Даже закрыв глаза, я не мог представить на месте Игоря Дани. Надеялся, что смогу. Очень глупо. — Давай… остановимся, — с трудом выдавил я, не глядя на Игоря. Чёрт, искать парня по принципу того, чтобы он был хоть отдалённо похож на Дани, было крайне тупой идеей. Никто не сможет его заменить, мне нужно с этим смириться. Я понимал это, конечно, но была призрачная надежда. — Ты двинулся, что ли? Нафиг ты тогда позвал меня? — он приподнялся надо мной, опираясь на колени, и крепко сжал мои кисти. Вырваться не получалось. — Отпусти, — я попросил тихо, пытаясь подавить волнами накатывающий ужас. Моментально вспомнил, как тринадцатилетнего меня изнасиловали в номере отеля, где моя мать работала уборщицей. — Не могу, — он хмыкнул, разглядывая меня. — Угомонись, тебе понравится, отвечаю. Ты ведь уже занимался этим с парнями, да? Чего ломаешься-то теперь? Игорь снова поцеловал меня в шею, несмотря на то, что я отворачивался. Даже, кажется, поставил засос. Мерзко, отвратительно, неправильно. Что ты наделал, Рома? Чем ты думал, когда соглашался? Он попытался перевернуть меня на живот, но я вырывался и брыкался. Хотел бы закричать, но не мог — не знаю, от стыда ли или от ужаса. А после того, как у него всё-таки получилось взять меня за плечи и развернуть спиной к себе, он сел на мои бёдра и крепко сжал коленями. Ткнул носом в подушку, стиснул мои кисти за спиной одной рукой и, кажется, начал слюнявить свои пальцы. — Отпусти меня! Не хочу! — хрипло и почти жалобно прошептал я, извиваясь под ним. Паника и отвращение душили, к горлу подступал ком. — Ты сам меня позвал. Я думал, что нравлюсь тебе. Какого хрена заднюю теперь даёшь? Говорю же, тебе понравится, расслабься, — глухо ответил он, тяжело дыша. Я чувствовал, что ещё немного, и меня вывернет наизнанку. — Убери руки… уёбок. Сначала меня вывернет, а потом я задохнусь. Может, так будет лучше? «Только если ты позволишь. Я не сделаю ничего из того, чего бы тебе не хотелось». Так говорил мне Дани. «Не бойся ничего. Я никому не позволю причинить тебе боль». Но сейчас мне причиняют боль. Почему ты не со мной, Данияр? Наверное, воспоминания о нём придали мне сил. Я смог извернуться, вырвать руки и отпихнуть Игоря как раз в тот момент, когда он уже собирался засунуть в меня влажный от слюны палец. — Отпусти меня! Сказал же, что не хочу, — я крикнул это настолько злобно и решительно, насколько мог, одновременно продолжая попытки выбраться из-под его почти двухметровой туши. — Мудак, — раздражённо сказал он, но всё же отпустил и отодвинулся. — Нахера ты в таком случае соглашался гулять и сосаться со мной, нахера позвал в свою комнату? — Ты сам напросился ко мне, — ответил я, дрожащими руками натягивая на себя одежду и пытаясь застегнуть джинсы. Чувствовал, что с каждой секундой мне становится всё паршивее и паршивее. — Да пошёл ты нахер. Я, блин, думал, у нас всё взаимно. — Поэтому ты продолжал, даже когда тебя просили остановиться? — я наконец смог застегнуть пуговицу на джинсах и посмотрел прямо ему в глаза, пытаясь задвинуть как можно глубже животный страх. — Ой, блядь, — Игорь закатил глаза и отвернулся, запустив руки себе в волосы. Затем снова посмотрел на меня. — Ладно, Ром, давай всё забудем и начнём заново. Сделаем это в другой раз, если хочешь. Я реально хочу нормальных отношений. Ну нет, Игорь. Я совершенно точно знаю, что такое нормальные отношения. И с тобой такого не получится. — Уходи. Пожалуйста, уйди. Ничего не выйдет, — мой голос был тихим, но я продолжал решительно смотреть ему в глаза, взгляд не отводил. Как можно было хоть на секунду поверить в то, что его серые глаза заменят мне угольно-чёрные? Нет, я не верил в это, конечно, не верил. Просто надеялся хоть на секунду представить, что это руки Данияра касаются моего тела. Как же я скучал, как хотел снова почувствовать его тепло. У меня настолько поехала крыша, что появилась идиотская надежда заменить это суррогатом. Создать кратковременную иллюзию и самому поверить в её реальность. Хоть на минуту, хоть на долбаную секунду я хотел почувствовать, что Данияр рядом со мной. Игорь всё выжидающе смотрел на меня. Неужели ждал, что передумаю? Затем он поднялся, подобрал с пола свою футболку и свитер, быстро натянул их. Всё так же молча схватил куртку, сунул ноги в кроссовки и вышел из комнаты, хлопнув дверью. Я на ватных ногах подошёл к двери и защёлкнул замок. Решил, что не открою сегодня больше никому, даже Алёне. Затем сел на пол, прислонившись спиной к стене, отчаянно хватая ртом воздух. Подполз к окну, с трудом поднялся и открыл его, высунул голову навстречу холодному осеннему ветру. Да, так немного лучше, меня уже почти не тошнило. Руки всё ещё дрожали, но теперь, наверное, не от ужаса, а от холода. Моё сердце до сих пор не отболело. А на душе по-прежнему открытая кровоточащая рана. Отдышавшись, я отошёл от окна. Достал из шкафа чёрное худи, натянул на себя. Дани носил его ещё в школе, а теперь мне двадцать два, и оно всё равно велико мне. Хотя неудивительно, я сейчас, наверное, по комплекции такой же, каким был классе в десятом, только немного повыше. Пустота в груди засосала и чувство животного страха от того, что меня только что чуть не трахнули против моей воли. Даже злость по отношению к Игорю почему-то прошла, несмотря на то, что воспоминания об изнасиловании в отеле почти десятилетней давности были очень страшными, и я всегда боялся, что это может повториться. Но ужас, одолевающий меня всего несколько минут назад и не дающий даже закричать, внезапно исчез. На его место пришли полная апатия и понимание, что я уже пережил что-то гораздо более ужасное. Человек, которого я люблю, больше не со мной. А потому Игорь и всё, что бы со мной ни случилось, абсолютно неважны. «Ром, я не оставлю тебя. Обещаю», — снова вспомнились мне слова Дани. Я слышал его голос так отчётливо, словно Данияр стоял за моей спиной. С самого начала было понятно, что отношения с Игорем — это отвратительная идея. На протяжении этих двух лет я и не пытался никого найти, даже мысли такой не возникало. Игорь учился со мной на одном факультете, но на курс младше. Не знаю, почему он решил ко мне подкатить. Я слышал, что геи вычисляют друг друга за секунду, даже если ты ничем не выделяешься, но сам так не мог, да и не пытался. А Игорь, видимо, мог. Сначала он подсаживался ко мне в столовой, болтал о всякой фигне, расспрашивал о преподах и о том, какой к ним нужен подход. Я каждый раз вздрагивал, замечая его чёрные взъерошенные волосы в толпе. Почти такие же, как у Дани. Он курил со мной, стрелял сигареты, либо угощал, если у меня их не было. Так мы и начали общаться — как приятели. Когда я смотрел на него боковым зрением, мне иногда казалось, что это Данияр стоит рядом. В такие моменты меня просто разрывало на мелкие частички, хотелось закрыть глаза и броситься к нему на шею, повторяя имя Дани. А Игорь постоянно показывал свой интерес. Взгляды, случайные прикосновения, приглашения погулять и сходить в кино. Вот я и решился попробовать хоть чем-то заполнить дыру в груди. Ответил на его поцелуй, крепко зажмурив глаза. И зачем-то согласился, когда он предложил провести вечер субботы в моей общажной комнате, хотя было понятно, к чему всё идёт. Идиот. Трахаться с ним тоже собирался с закрытыми глазами, да? Только вот не учёл, что касается тебя он совсем иначе, поэтому представить на его месте Данияра не получится, даже напившись, обдолбавшись в ноль и завязав глаза толстым душным шарфом. Я с размаху ударил кулаком по стене, стесав костяшки пальцев. Затем снова подошёл к окну, взял с подоконника сигареты. Закурил, взглянул на пасмурное ноябрьское небо и голые деревья. Никогда не оставлю, так ты говорил, Данияр? Но ты обманул и всё-таки оставил меня. Бросил. И никто никогда не сможет тебя заменить.