Одарённый студент.

      Фрэнк только замолкает, и толпа в аудитории вскакивает со своих мест, поднимая дикий и противный ему ропот, вечно отвлекающий от собственных мыслей, тот, от которого к концу дня у него адски болела голова. Всё было хорошо, пока он не узнал, что такое мигрень: когда голова будто бы надувается до невообразимых размеров, по вискам колотит молотком, а думать о чем-либо невозможно вообще.       Последние студенты выходят из зала, оставляя преподавателя слушать завывание ветра за окном, откуда на него смотрела темнота, окутавшая город уже к семи вечера. Он любил посидеть за работой подольше и медленно прогуливаться до дома, вдыхая свежий ночной воздух, немного приводящий его в чувства. Только пройдясь так в тишине и одиночестве, он мог немного успокоиться, но невообразимая скука и усталость не покидали его тело.       Фрэнк прикрыл глаза, облокачиваясь на свой стол, и принялся глубоко дышать, чтобы хоть как-то справиться со спазмами. Открыв глаза, он лишь увидел мелкие чёрные точки, мигающие повсюду. Он оглянул стопку тетрадей, решенные задачи в которых ему предстоит проверить. Очень много, очень нудно. Изо дня в день. Сейчас Фрэнк крутил красную ручку, дочитывая домашнее задание своего любимого ученика, который в очередной раз порадовал его. Да, Майки был смышлен.       Тут дверь его огромной аудитории открылась, и его начальница, очень деспотичная и строгая женщина — Франциска Ванденбург — цокала своими каблуками по каменному полу, медленно приближаясь к учителю со своим обычным выражением лица, будто она вот-вот должна унизить тебя.       — Мистер Айеро, мы с вами вчера не обсудили один важный вопрос, — она остановилась напротив стола, делая вид, что листает какие-то списки, — Вам срочно нужно разобраться с одним студентом, который не появлялся на лекциях с начала этого года, и только один раз побывал на семинаре. — Франциска кашлянула, пытаясь привлечь внимание собеседника, поправила короткую стрижку и нетерпеливо постучала ногтями о стол. — И профессор, приезжавший к нам из Оксфорда, выделил только этого выступающего из всех. Вы, помимо всего, его научный руководитель.       Теперь Фрэнк оторвался от тетрадей, наконец поднимая лицо с удивленно поднятыми бровями на начальницу, которая очень некрасиво морщила свое немолодое лицо. Но ничего не сказал, ожидая больше информации.       — Я уже договорилась, он придёт к вам завтра примерно в это же время после рабочего дня, — Франциска, привыкшая не дожидаться ответа от молчаливого коллеги, направилась к выходу.       — Пусть попробует доказать, что чего-то стоит. И принесет все предыдущие работы, — снова склоняясь над столом, сказал Фрэнк вслед уходящей, снова абстрагируясь от посторонних мыслей. Ванденбург ничего не ответила на просьбу профессора.       В девять часов вечера, подхватив свой кожаный портфель, он выходил из корпуса. Он оставался здесь один, и даже охранники уже ушли, а он лишь шагал по тёмным коридорам, наслаждаясь простором университета и его невероятной архитектурой, сохранившейся такой, какой она была, когда мальчишка-Фрэнки в восемь лет шагал по этому же коридору вслед за своим папой, желая однажды стать таким же.       Фрэнк сделал это, и даже превзошел отца, защитив уже три года назад научную работу, которая отняла у него здоровье, время, любимых людей, отдалила от всех, кто прежде был рядом, и он остался один на один за этим длинным столом, ставшим ему роднее дома.       Он расправил плечи, покрутил головой, расслабляя затекшую шею, и вышел за изгородь университета, доставая телефон из куртки. Пока шли гудки, уставшими глазами он оглядывал огромные окна здания и развевающиеся на колоннах флажки. В детстве всё казалось интересным и возвышенным, но сейчас вызывало только усталость от одного взгляда.       — Дорогой, здравствуй, ты снова на работе? — Раздался чуть обеспокоенный, но нежный голос его девушки.       — Да, ты ведь знаешь, любимая, — он улыбнулся и развернулся, привычно медленно начиная путь домой. — Сегодня проверил половину работ, а мы сможем… — Фрэнк запнулся, остановившись на месте, вспоминая, что его ждет собеседование.       — Что такое?       —Джам, прости, я должен буду провести собеседование с учеником, и у нас никак не получится встретиться.       — Ох, Фрэнк, — из динамиков донесся глубокий вздох, — Какой же ты у меня занятой.       — Прости, мы обязательно сходим в кино послезавтра.       — Конечно, целую тебя.       Фрэнк нисколько не хотел идти в кино, ведь в свободное время мог заняться множеством более интересных вещей: выспаться, выпить, досмотреть свою любимую телепрограмму. Но дороже всего этого ему были отношения с девушкой, которая дала ему больше, чем собственная мать. Ведь в конце концов, он совсем не поддерживал отношения с женщиной, которая уже казалась чужой.       Джамия — единственная, кто у него осталась. Они прошли вместе через нищету, голод, непрерывную работу, на которой та брала дополнительные смены, пока её спутник сидел, сгорбившись за очередной книгой, превращая себя в вечно неспящего, голодного и больного доктора наук. И сейчас, несмотря на забитый график, он старался отдать всю заботу обратно.       Получил ли он достойную награду за проделанную работу? Нельзя сказать однозначно, но сначала казалось — да. Он купил просторную квартиру в центре, машину, обеспечил девушку тем, что она заслужила, и помимо этого гранта удостоился приличного положения в университете. Но всё это оказалось не таким нужным, как думалось изначально.

***

      Худой парень в очках, бубнящий себе под нос решение уравнения, застыл у доски, когда их учитель впервые за долгое время поднял голос на студентов, не выдержав постоянной болтовни, раздражающей его: Фрэнк встал из-за стола, ударив по нему кулаком так, что подставка с ручками свалилась на пол, и все разговаривающие вздрогнули от громкого крика прежде тихого учителя. Как ни в чем не бывало, Фрэнк продолжал пару, только теперь ученики соизволили обратить внимание на доску.       И именно в этот момент открылась дверь, снова отвлекающая всех от учебы, и Фрэнк заранее ненавидел зашедшего, понимая кто это, но бросил лишь один краткий взгляд, предлагая подождать конца пары.       Он свел скулы, напряг челюсть и, сжав кулаки, скрестил руки, продолжая рассказывать материал по тригонометрии, пробный экзамен по которой собирался провести совсем скоро, хоть прекрасно знал, какие результаты получит. Но какое ему дело? Фрэнк делал всё, чтобы эти бездари усвоили хоть что-то, но очень негодовал их бездельничеству, поэтому ставил оценки, никого не жалея, хотя занятия проводил в спокойствии, ведь тратить на них много энергии не хотелось.       — Спасибо, Майки, садись, — он кивнул отличнику, чуть смягчаясь радости от решеной задачи, и молчал ещё пару минут, рассматривая пол. Затем наконец оглядел испуганные лица студентов, продолжая говорить уже спокойно, но с явно заметной ноткой настоящей агрессии, — Я не хочу пичкать вас моралью, ведь вы все уже взрослые и должны быть сознательны, просто скажу, что такие задания будут на предстоящем экзамене, и с этого момента вы будете делать то, что я скажу, — он говорил это очень медленно, слыша свой грозный голос, эхом откатывающийся по молчаливому залу, — Больше никакого занудного и доброго мистера Айеро, разрешающего исправить оценки. Можете дальше ничего не делать — вылетите отсюда очень просто. Мне труда не составит.       Всегда Фрэнк только хотел нести в толпу знания и получал удовольствие от одного высказывания своих мыслей, никогда не оценивал учеников, как следует, но тупая боль в затылке, начинающая накатывать на лоб, заставила его высказать всё это.       Он спокойно сел за стол, принимаясь перечислять список всех, кто получил низшую оценку за этот урок, не решив ровным счётом ничего, ругать каждого ученика за отвратительное поведение, не стесняясь смотреть им в глаза, и в конце концов унижать.       — Смит, ты на этой же неделе будешь отчислена. Джордж Ли... Ле... Приносишь завтра свою курсовую в любом этапе законченности. Браун, ты ещё смеешь мне перечить? — властный голос Фрэнка объединялся с щетиной на лице, короткой прической, превращая его в излишне брутального мужчину, даже пугающего своим образом.       Дверь захлопнулась, и он перевёл взгляд на единственного человека, оставшегося здесь — какого-то неприметного мальчика, с которым ему предстояло говорить. Тот сидел не шевелясь, боялся встать, чтобы не повторить участь своих сокурсников.       — Не зажимайся, я не собираюсь кричать на тебя. Иди сюда и садись.       Фрэнк массировал виски, надеясь продержаться это собеседование и не испугать невинного парня. Он уже успел пожалеть о своем поведении, которое не мог контролировать, просто подчиняясь бешенству, но оно было оправдано наглостью студентов. Он присел на свой стол, приоткрывая глаза, разглядывая своего сегодняшнего подопечного.       На него снизу вверх смотрел миниатюрный мальчишка в показавшихся ему забавными узких джинсах, подчеркивающих его подозрительную худобу. Он скрестил ноги и слегка постукивал одной о пол, а широкий свитер закрывал аж пальцы рук. Сначала он показался предельно стеснительным. Фрэнк поднял глаза, разглядывая, на первый взгляд, вполне обычное лицо, но если приглядеться, что он и сделал... Миниатюрный нос с крошечными веснушками, красивые и чуть пересохшие губы, напуганные, но ярко-зелёные глаза и длинные тёмные волосы, обрамляющие всё лицо.       Фрэнк наконец оторвался от минутного разглядывания студента, от которого тому становилось всё хуже, и встряхнул головой, читая с бумаги его имя и удивляясь, что ему уже есть все двадцать. Второй курс, но на вид он еле дотягивал до первого. Ситуация вызывала у него всё больший интерес: такой обычный, хоть и красивый мальчишка, как и чем он мог привлечь внимание профессоров?       — Джерард Артур Уэй?       Он кивнул в ответ, заметно нервно сглотнул, всё это время придерживаясь за свою сумку, будто готовясь в любой момент просто сбежать. Фрэнк чуть склонился к нему, одними пальцами касаясь колена, ожидая, пока он перестанет трясти ногой.       — Успокойся, всё нормально, а точнее зависит от того, что собираешься мне рассказывать.       Джерард сильно вздрогнул и замер, пока учитель, внимательно рассматривающий его, убрал свою руку. Фрэнк устало вздохнул и снова остановился у стола. Он не мог объяснить свою терпеливость сейчас, ведь он редко так нянчился с учениками, но сейчас он хотел сгладить первое впечатление о себе, да и весь вид «новенького» вызывал желание помочь. Джерард уперся глазами в пол в предвкушении неприятного диалога.       — Я не ходил на лекции из-за своей же лени…       Парень запнулся, услышав тихий смех Фрэнка, и поднял на него жалостливые глаза, встречая на себе несколько понимающий взгляд.       — Иди к доске и пиши, что я тебе диктую.       Он тут же перестал улыбаться и стал таким же серьезным. Фрэнк расхаживал из стороны в сторону, диктуя растерявшемуся Джерарду примеры, которые тот писал неаккуратным почерком. В один момент Фрэнк остановился и замолчал, медленно направляясь к ученику. Он взял его руку в свою, зачеркивая ответ и выводя на его месте верный.       — Что ж, это небезнадежно, я думал, что всё будет гораздо хуже, но тут ещё исправимо, хоть и не уровень нашего заведения, — он вернулся на стол, задумчиво поднося пальцы к лицу, и поправляя волосы, — Ты чего такой удивлённый?       Джерард резко опомнился, отрывая глаза от мистера Айеро, лицо которого разглядывал в полумраке аудитории. Он ещё чуть помолчал, не в силах собраться с мыслями, ведь такого молодого и заинтересованного преподавателя не ожидал увидеть.       — Я думал, меня просто исключат, — пробормотал Джерард, завороженный направленными на него внимательными тёмными глазами, — Я даже не готовился, а Вы...       — Слишком много говоришь. Принёс свои работы с первого курса?       — Да, здесь курсовая и все зачеты.       Джерард уже увереннее протянул папку, поняв, что не всё потеряно, продолжая играть в то, что ему предлагал учитель. А Фрэнк с задумчивым видом листал заумный доклад, не веря в практически идеальные оценки. Он даже пролистал несколько тетрадей, попавшихся там же, с истинным удовольствием преподавателя наблюдая идеальный почерк, непохожий на нынешний. Может, это писал вовсе не он.       — И ты делал всё это сам? Если окажется, что я возьмусь за тебя, а ты будешь таким же бездарем...       — Мистер Айеро, я буду делать всё, что вы скажите, я и сам всё понял! Будьте моим руководителем, пожалуйста!       Фрэнк усмехнулся, и по его лицу прошлась самодовольная улыбка, вызывающая у Джерарда мурашки. Тень падала на тело профессора, выделяя рельеф вен на руках, свободных от приталенного костюма, кости ключиц, приоткрытые на две пуговицы рубашки, восходящие к плечам, удержанным ровной осанкой. Ученик всё время рассматривал его длинные пальцы и аккуратно постриженные ногти. А потом всё-таки поднял глаза на преподавателя, уже не стесняясь его.       — Джерард, я в твоем возрасте уже приступал к научным работам, а ты хочешь удивить меня своими криками? Я уверен, что ты также, как и остальные здесь, за исключением твоего брата, будешь просиживать своё время. Они могли быть полезны в качестве...       — Нет-нет, я правда стараюсь, Вы видите, что я неглупый. Сейчас я готов учиться!       Джерард, отчаянно повышая голос, вскочил со стула, вставая прямо перед преподавателем, который уже в открытую посмеивался над ним, но одним махом руки заставлял помолчать, снова уткнувшись в тетради парня.       — Уэй, мне твои возгласы не нужны.       Джерард чувствовал тревогу, которую обычно называют бабочками в животе, когда Фрэнк листал его тетради, строгим взглядом то утыкаясь в них и задавая вопросы по задачам, то пристально смотря на него. Студент замер, когда мужчина долистал записи до самого конца, остановившись и уткнувшись взглядом в анатомически-точные и невероятно аккуратные зарисовки мужских тел: здесь было всё от нахмуренных мужественных силуэтов до мускулистых рук и широких плеч. Фрэнк молчал, пока его задиристая улыбка сходила с лица.       Джерард тут же вырвал свою тетрадь из рук несколько обескураженного преподавателя, понимая, что непременно опозорился перед ним, даже не зная, что уже сказать. Фрэнк позволил тетради упасть на пол, в испуге разжав пальцы, когда Джерард не успел подхватить её, тут же кинувшись поднимать.       — Извините, я уже совсем забыл, что там мои рисунки...       — Что ты с таким талантом делаешь в группе, где десять часов математики в неделю? Ты правда хочешь стать экономистом?       Джерард задержал дыхание, чувствуя, как их пальцы соприкасаются, когда мужчина отдает ему папку, всё так же заинтересованно прищуривая глаза, и он решает не скромничать, хоть и чувствует, как от паники сдавливает грудь.       — Это очень долгая история, профессор Айеро. Я могу уже идти?       — Да, приходи на заседание комиссии.       Фрэнк не двигался, наблюдая за быстрым уходом студента, который даже не обернулся на прощание, громким хлопком двери снова оставляя его наедине с бесконечным количеством тестов на проверку. Но преподавателю было сложно взяться за работу, пока перед глазами мелькали эти чёрно-белые скетчи, нарисованные зеленоглазым Джерардом. Среди всего больше запомнился профиль парня с сигаретой во рту, с таким чётко прорисованным дымом, а также мужчина, спиной обернутый к художнику. Интересно, это всё с натуры? Он ещё с первого взгляда понял, что ученик будет интересным.