29 ноября.
Мистер Айеро заканчивал проверять работу неусидчивого студента, который гонялся по аудитории, проверяя, закрыты ли все окна, чтобы подготовить помещение к завтрашнему учебному дню. Учиться и работать осталось совсем немного. — Ну что ж, получилось очень даже хорошо, мне даже и поправлять нечего. Учитывая, какой ты невнимательный на парах, статья подробная. — Извините, просто не очень могу сконцентрироваться на лекциях. Джерард в стенах университета всегда говорил этим наигранно-вежливым голоском, а ещё он также делал в постели, даже ещё более строго, этим же правилам подчинялся преподаватель. — Тогда пойдём, сегодня ты обещал сходить со мной в бар. Все коктейли с меня. — Тот самый легендарный бар? Давайте, учитель, только потом обязательно довезите меня домой. А то мало-ли кто-то ко мне привяжется на улице. Фрэнк хлопнул крышкой ноутбука, жестом, сгибая два пальца, позвал Джерарда к себе, а затем ещё одним жестом приказал ему сесть на колени. Джерард уселся на мужчину, нетерпеливо впился в него губами. — Никто, блять, тебя не тронет. У них было достаточно грязного горячего страстного секса. Фрэнк любил тело своего студента на столе, на кровати, в ванной, душить, связывать, командовать. Пробовать в постели то, чего не было у него ни разу в жизни. И он только сейчас узнал, как важен сексуальный аспект в жизни, от этого правда зависит немало, он снова чувствовал себя молодым и привлекательным, на его лице теперь гораздо чаще блистала улыбка. — Мистер Айеро… Дверь приоткрылась и сразу же закрылась, голос Ванденбург исчез с громким хлопком, Джерард оторвался от слюнявых губ, заметно напугавшись. Фрэнк приставил палец к его губам, прося помолчать, и аккуратно опустил его со своих колен, поправил галстук и вышел из аудитории, впервые будучи напуганный визитом этой женщины. — Мистер Айеро, какого чёрта здесь происходит, если Вы так хотите нарушить правила университета, почему бы не сделать это хотя бы за его дверьми! — Мисс Ванденбург, боюсь, уже все в курсе моей, между прочим, личной жизни, но я, конечно, прошу прощения, больше в университете такого не будет. — Хотела проверить, готовы ли вы к конференции, а оказалось, что у вас нет времени на такие вещи… — Я попрошу! Джерард написал отличную статью, мы абсолютно точно готовы. — На следующем совете в министерстве я вынесу вопрос о Вашем увольнении, а оно, между прочем, совсем скоро, я устала делать поблажки, готовьтесь. Ванденбург развернулась на каблуках и быстрыми шагами направилась в свой кабинет. Джерард боялся посмотреть в опущенное лицо Фрэнка, когда тот закрыл дверь аудитории от толпящихся студентов, прислушивающихся к их разговору. — Что она сказала? — Не могу ничего обещать, но если меня не выгонят, то всё будет не так радужно. — Не волнуйтесь, не выгонят, я почти в этом уверен! — Джи, успокойся, поехали. Что будет, то будет. Фрэнк неловко отводил взгляд от горящих надеждой глаз Джерарда, потому что впервые не мог сам отвечать за свои слова, ведь ту самую взятку за брата его любовника никто не отменял, у него просто нет другого выбора. Он просто надеялся на понимание Джерарда, на то, что никто не заставит его выбирать между работой и любовью. В раздумьях он провёл почти всю дорогу до бара, его освежил только едкий запах сигарет разных сортов, смешивающихся на входе в это место, полное людей, больше похожее на участок какого-то яркого концерта. Он шёл первым, затягивая Джерарда в толпу следом, спустился по лестнице, попадая в подвал, полный тёмно-дубовых столов и барных стоек с напитками, льющимися через край. Музыка играла чуть громче чем обычно, картины с автографами на стенах казались чуть ярче, а глаза Джерарда из-за клубных ламп сияли ослепительнее. — Мы договорились с Майки, что не будем общаться в Лос-Анджелесе и обижаться друг на друга, а я ведь даже не знаю тему его работы, — всё продолжал рассуждать Джерард, который только и думал о предстоящей поездке, — Фрэнк, ты чего такой нервный, всё ещё о Ванденбург думаешь? Она от тебя уже завтра отстанет. Айеро сейчас находился в шоке, правда до этого стал более сдержанным, чем прежде, может, на него новая стрижка так повлияла, но ему больше не хотелось колотить стены и кричать на всех подряд. Потому что он был спокоен и уверен, что счастье, сидящее напротив, никто у него не отберет, вот и переживать по всяким мелочам больше не приходилось. Пока что, а точнее, весь ноябрь. До этого дня. Снова. — Просто устал на лекциях разговаривать, хочу тебя послушать, — он наблюдал за бликами светоотражателей, бегающих по волосам Джерарда, — Пойдём на концерт на этих выходных? Там какая-то группа приезжает, которую ты любишь, ну, про свитер песня. — Чёрт возьми, Фрэнк, ты правда купил билеты? — Джерард закрыл лицо руками, сдерживая крик, как только мужчина кивнул, — Я тебя просто обожаю! Да, да! — парень вскочил со своего места и бросился обнимать мужчину, заваливая его поцелуями. Всё было идеально, они встречались в каждый свободный вечер, и эта тайность и маскировка давала ещё больший толчок их отношениям, заставляя встречаться снова и снова, прогуливая занятия, жертвуя другими близкими людьми и временем, прячась на заднем сидении машины и очищая телефон от лишних сообщений. — Кто тебе опять пишет? — А Вы ревнуете, учитель? — Совсем немного. — Просто мои одногруппники, может, сюда стоит сходить с ними. Они сидели в свете неона, расслабляясь после очередного полного стресса дня, танцевали под сомнительную музыку, хватая друг друга за руки, Фрэнк кружил Джерарда, словно балерину, а потом они пили ещё и ещё. Между ними не осталось никаких барьеров, они понимали друг друга с полуслова, но никогда не признавались в любви. Фрэнк пытался — у него не получилось, больше не решался рисковать. А на трезвую голову воспринимать бессвязные слова Джерарда не хотел. — Ну что, как тебе это местечко? — Очень клёво, особенно второй коктейль был вкусный, чтобы туда не намешали. До сих пор не могу поверить, что мы пойдём на концерт! — Второй, вроде как, был с ликером. Чёрт, Джерард, ты можешь хотя бы идти нормально? Ничего страшного, так кончался каждый второй их вечер. Узнав Джерарда поближе, Фрэнк понял, что увлечения того — рисование, а если точнее, такие скетчи, а также пить. Джерард ну очень любил напиваться, только чтобы натворить что-нибудь не очень хорошее, а Фрэнк любил исправлять это и на следующий день, на перемене пересказывать ему предыдущую ночь.***
— Джамия, дорогая, я дома. — Какого чёрта ты опять пьяный, ты что, вёл машину в таком состоянии? Джамия уже почти переехала к своему жениху, но становилась холоднее, чаще исчезала из дома и задерживалась на работе, уже не пыталась контролировать Фрэнка, как прежде, будто ей уже вообще было всё равно. Но что было заметнее всего — из их повседневности исчезли моменты милых бессмысленных разговоров, поэтому Фрэнк давно не слышал истории о её работе или последнем модном показе. — Время уже одиннадцать, ты можешь помолчать и не придумывать новую отговорку. Джамия подошла к Фрэнку, протягивая ему телефон со смазанной фотографией из того самого бара, на которой мужчина очень откровенно обнимал своего любовника в самом центре танцпола, прижимал его к своей груди, целуя куда-то в шею. Фрэнк поднял действительно испуганные глаза на свою девушку. — Фрэнк, не смотри на меня так! Ты сам выбрал его, ты весь этот месяц обманывал меня, дуру, ты выбрал какого-то мальчишку, просто наплевал на наши отношения! — Джамия впервые кричала на Фрэнка, толкнула его обратно в дверь, она впервые так хмурила брови, — Всё это время притворялся, что любишь, какой же ты мудак, — она и впервые ругалась, продолжая колотить его по крепкому животу, хоть и не больно, но решительно, — Не хочу тебя видеть! Лора была права, это она тебя видела. — Джамия, остановись, послушай, — Фрэнк, перебарывая головокружение, схватил её руки, заставляя пыхтящую девушку остановиться, — Я очень благодарен тебе за все эти года, без тебя я бы просто загнил, сломался, не добился всего этого, у меня была только ты, — он старался говорить спокойно, но Джамия брыкалась и недовольно кряхтела, мотала головой, — Да стой же ты, я не собираюсь оправдываться, я должен был сказать тебе раньше, ещё когда ты увидела Джерарда впервые, но я очень боялся потерять тебя. — Ты всё лжешь, я потратила на тебя всё это время, чтобы остаться с ничем, — у девушки кончились силы, когда она вырвалась из рук своего бывшего парня, кинулась в спальню, собирать свои вещи, — Я так любила тебя, делала всё, как гребаная мать для сына, а ты за моей спиной трахаешься с какой-то малолеткой! — она швыряла одежду, перерыв весь шкаф, но всё не останавливалась, — Что ты сделал для меня за всё это время? — она плакала навзрыд, закрывая лицо руками, не давая Фрэнку подойти ближе. — Джамия, тише, пожалуйста не доводи себя до истерики, — Фрэнк всё ещё стоял в коридоре, ему нечего ответить, он не может даже поспорить, — Я не думал, что всё так... — Замолчи! — Девушка только продолжала плакать, снова принялась собирать свои вещи, она знала, что нет никакого смысла дальше пытаться объяснить Фрэнку хоть что-нибудь, проблема в том, что он правда не поймёт и половину её слов. Так вышло, что всю свою жизнь он был далёк от общества, не научился должным образом проявлять сострадание, что для него всегда выливалось в такие проблемы. Может, Фрэнк, стоящий в дверях, так и не понял, насколько сделал больно своей невесте, что заставил пережить, что для него значил разрыв этих отношений. А значил — отказ от единственной спасательной подушки, без которой в любой аварийной ситуации он не выживет. Может, Фрэнк, закрывающий дверь после ухода Джамии не понимал, что это не шутка и не просто девчачья истерика, и ему стоило бы обращать на девушку больше внимания, если он правда не хотел её ухода. Может, если бы он понимал, что чувствует, разобрался и смог бы определиться, кто ему важнее — Джамия или Джерарад. Но сейчас у него нет выбора. И, пожалуй, единственное, что он точно умел — врать. И распознавать эту ложь. Значит ли это событие то, что Фрэнк лучше понимал и внимательнее относился к студенту, которого знал совсем немного и, может, дело в том, что он просто и не хотел научиться чувствовать Джамию так, как Джерарда?4 декабря.
— Фрэнки, спасибо, это было очень круто! Так давно не был на концертах, уже совсем забыл какого это. Самые лучшие выходные, мы встретимся завтра? А то сейчас тебе пора домой, Джамия ждёт наверняка. Фрэнк одной рукой обнимал Джерарда, а второй водил по его щеке и подбородку, цепляясь большим пальцем за нос и губы, любовался его едва заметным макияжем, не сводя с собственного лица улыбку. Они стояли в подъезде около входной двери Уэев, каждое слово отдавалось эхом. — Она бросила меня, когда мы напились. Теперь у меня только ты. Можно я посплю сегодня с тобой? — Можно не только сегодня, Фрэнк, но почему ты раньше не сказал? Я по тебе даже не понял, что что-то произошло, ты в порядке? Вместо ответа Фрэнк наклонился ближе к озадаченному лицу, сначала касаясь своими губами верхней губы Джерарда, облизал её и остановился, спрашивая у него разрешения продолжить. Они переглянулись. Джерард моргнул, как бы разрешая, и принялся углублять поцелуй. Целуясь, они преодолели путь до комнаты и кровати Джерарда, не обращая внимания на смущенного Майки, занятого учебой, они хлопнули дверью, оставшись только вдвоём, перевили дыхание, как только Фрэнк уложил Джерарда на кровать, нависая над ним сверху, чуть поскрипывая узким матрасом. — Джерард, я хочу быть только с тобой. Помнишь, что ты сказал мне тогда, ещё месяц назад, когда красил меня? Парень открыл глаза, сквозь полную темноту всматриваясь в вопрошающие лицо Фрэнка, ведь он правда не помнил, что мог такого сказать в ночь, когда в очередной раз напился. Он лишь глупо улыбался, поднимая уголки розовых губ. — Рассказал что-нибудь про тригонометрию? — Ты сказал, что любишь меня, Джерард. Он не переставал смеяться, только водил пальцами по открытым губам Фрэнка, откуда вырвались те самые слова, больше не пугающие его, как раньше. Он, словно ребёнок, исследовал чуть напряженное лицо мужчины, склоняющиеся всё ниже, очерчивая его глаза, брови и нос. Фрэнк наклонился ещё, позволяя их носам соприкоснуться. — Учитель, я правда Вас люблю. Джерард больше не смеялся, лишь обворожительно улыбался, быстро скользя глазами по жадным губам, которые снова пытались накрыть его. Он тут же подставил ладонь, не позволяя мужчине заткнуть ему рот, а вторую руку запрокинул ему на шею. — Нет-нет, послушай, я правда люблю тебя и всё то, что ты делаешь для меня, кто останется равнодушным, когда за ним так бегает привлекательный мужчина? Джерард медленно облизывал губы влажным языком, потому что очень любил дразнить своего преподавателя, ощущая его горячее дыхание на себе, замечая, как венки выступают на его лбу, но он сдерживается, молчит, ждёт продолжения. — Я хочу быть твоим. Хочу быть твоим глупым студентом, зато одарённым зелёными глазами. Джерард резко убрал свою руку и впился в пересохшие от жажды губы, впервые проявляя такую инициативу и настойчивость, он хотел как бы извиниться и дополнить тот неудавшийся поцелуй в университете, за которой он будет ещё долго стыдиться, но зато всё точно будут знать, что Фрэнк только его. Боже, да, теперь он правда только его. Теперь только Джерард будет целовать его перед сном и с утра, на нём лежит ответственность за глаженные рубашки и готовые завтраки мужчины, только ему принадлежат белые простыни просторной квартиры и духи. Его духи. — Я так рад это слышать и, если у тебя есть время, можем заниматься курсовой хоть каждый день, а сейчас мне нужно наказать тебя за такое пошлое поведение в универе. — Учитель, простите, просто не хотел оставлять вас голодным. Они шептали свои излюбленные фразы друг другу на ухо, что создавало ещё более интимную атмосферу, в таком малом пространстве узкой кровати, они торопливо скидывали одежду, не стесняясь того, что где-то за стенкой спал Майки. Джерард первый оказался обнаженным и не успел опомниться, а Фрэнк уже спустился куда-то ниже, очень аккуратно обхватывая губами его твердый член. Ещё никогда старший не делал такого для своего любовника, так что тот просто сошёл с ума, готов был залезть на стенку от таких неожиданных ощущений. Все плохие чувства Фрэнка ушли слишком быстро и резко, он забылся этой ночью, услышал то, что дало ему последний толчок к уверенным действиям. Теперь он был на все сто уверен в искренности чувств Джерарда, представлял, какое прекрасное будущее их ждет вместе, считал, что все проблемы решены. Джерард хватался за стены и простони, скользя по ним ногтями, он, порой, стонал слишком громко, хриплый звук доносился из самой груди, и он тут же хватал длинные волосы Фрэнка пальцами, заставляя его двигаться всё быстрее, хотя Фрэнк и так был неплох, а грязные восклицания парня только стимулировали его продолжать. Прежний Фрэнк никогда бы не принял так много спонтанных решений за такой короткий срок, уже сейчас он думал, как бы позвать Джерарда жить вместе, но теперь он другой, и дело не только в новой прическе, он действительно чувствовал, как меняется под влиянием Джерарда. В то время как тот жалобно умолял Фрэнка ещё и ещё, а он уже и не знал, что бы такого сделать для ненасытного любовника, принялся целовать его ноги, снимая со своих плеч, и бёдра, внутреннею их часть, лаская ладонью колени, находящиеся на уровне его головы. Джерард кусал губы чуть не до крови и закрывал лицо подушкой. Фрэнк окончательно потерял голову и решил впервые в жизни довериться не голове, а сердцу, чувствам, и этот выход за рамки делал его счастливым. Пока он не особо боялся последствий, будучи уверенным в Джерарде, решаясь просто положиться на время, расставляющие всё по своим местам. — Джи, ты сегодня такой ласковый и одновременно развратный. Фрэнк наконец оставил ноги любовника в покое и лёг рядом с ним, кое-как вмещаясь в малое свободное пространство кровати. Джерард что-то промурлыкал в ответ и прильнул к его груди, почти сразу же засыпая, ведь этот вечер правда был очень насыщенный, концерт отнимает много сил не только у выступающих. В конце концов, Фрэнку, тому самому состоявшемуся человеку, больше нечего терять, кроме этого спящего чуда: невесты нет, работа под большим вопросом, как и его разумность, от которой не было и следа. Но какая ему разница? Ведь ему правда не хватало этих ночей, проведенных в обнимку.