22 декабря.
Джерард долго и тяжело засыпал на новом месте, только провалился в крепкий сон, как его разбудил резко ударивший в глаза свет настольной лампы. Он скинул одеяло, чувствуя, что готов просто убить Фрэнка, что бы тот сейчас не делал поздней ночью. То волнение, которое он с трудом подавил, очень долго крутясь в постели, снова налетало на него. — Фрэнк, какого чёрта ты не спишь? — Прости, я случайно включил её, но мне нужно подправить кое-что. Джерард нехотя встал с кровати, услышав в голосе мужчины всё же нервную интонацию. Он оглядывал кучи книг, которые тот успел взять в библиотеке, усыпанные пеплом сигарет, которые учитель курил в огромном количестве, когда сильно переживал и, наконец, открытую на ноутбуке статью, в которую Фрэнк уставился красными глазами. — Дорогой, ты и вчера ночью не спал, что происходит? Тебе нужно хорошенько отдохнуть, мы ради этого сюда и прилетели. — Я знаю, Джи, но просто не могу оставить это так, как есть, ты знаешь, что оно не даёт мне покоя. Просто я занервничал, когда увидел статьи других, оказалось, нужно оформлять все сноски и источники, наша статья не такая полная, понимаешь? Джерард вздохнул и положил ладони на напряженные сгорбленные плечи профессора, заставляя его расправиться, и начал медленно массировать их большими пальцами. Фрэнк мучительно выдохнул, откидывая в сторону карандаш, которым подчеркивал нужные строки, позволяя ласке проникнуть глубже. — Фрэнк, если ты так переживаешь — я не расстроюсь, если мы не выиграем. Самое главное, что мы сейчас вместе и рядом. Гораздо хуже будет, если ты перетрудишься. — Правда? Я думал, ты очень волнуешься. — Конечно волнуюсь, просто боюсь подставить тебя. Ты знаешь, что мне учёба ничего не стоит. Так что пойдем скорее спать, скоро вставать. Фрэнк встал с кресла, хрустя затекшей шеей и пальцами, уставшими от вечного печатанья на клавиатуре, он просто смотрел на Джерарда, такого уютного и сонного в одной длинной футболке и с взъерошенными волосами. Он крепко обнял своего парня, выключил свет и упал вместе с ним на кровать, моментально засыпая. За один день Фрэнк выпотрошил себе всю голову, он сотню раз возненавидел себя, проклинал эту взятку и грязные деньги, которые он, чёрт возьми, на самом деле потратил ещё давно, а сейчас буквально отдал половину своих сбережений. Ради чего? Ради того, чтобы Джерард его возненавидел? Фрэнк до сих пор не мог самому себе объяснить, почему студент должен ненавидеть его за то, что далеко не напрямую зависит от него, просто имел какое-то нехорошее предчувствие, просто знал, что в тот день точно что-то должно пойти не так. И если что-то произойдет с их отношениями, он никогда себе этого не простит. Фрэнк имел привычку всегда готовиться к худшему, и Джерард это давно заметил, правда так и не понял, почему тот решил, что из-за какого-то там конкурса зависят его чувства? Это был полный бред, ведь половину из написанного в статье он сам и не читал, ведь имел достаточно денег, чтобы воспользоваться чужими услугами для написания такой работы. Ещё осенью он понимал, что согласится на всё, чтобы сейчас спать в обнимку с мужчиной в их личном номере.***
На утро Фрэнк имел прекрасные фиолетовые круги под глазами, будто провёл эту ночь с веселой компанией, но на самом деле вся его компания — навязчивые мысли, и, Господи, конечно же, Джерард, который сейчас выглядел просто прекрасно, как и обычно. Парень держал его за руку, частенько поднимая глаза на его опухшее лицо, надеясь, что с ним все нормально. Мужчина не отрывался от очередных студентов, презентующих свои идеальные работы, какие он не видел в своем опыте, пожалуй, ни разу. Сейчас ему казалось, что он вовсе не доктор наук, раз удивляется статьям каких-то первокурсников. Только сегодня ему стало противно от этих нереально приторных людей, сошедших с рекламы всех этих заведений. Ещё сегодня ночью он настолько загнал себя, надеясь переплюнуть всех их, а сейчас понимал, что лучше бы вообще не видел их наигранных улыбок, только понял, что все разговаривают здесь с тобой так, будто ты какой-то дурак, впервые узнавший, что такое высшее образование. Он ещё раз оглядел этих людей, тошнота подскочила к горлу, и он крепче сжал руку Джерарда, махнув головой в сторону двери. Тот поддался, следуя за мужчиной. — Ты плохо себя чувствуешь? — боязливо спросил Джерард, прислоняя ладонь к его лбу, когда они оказались на улице, — Ты такой бледный сегодня, может, поедем домой? — Детка, подожди, со мной все нормально, просто я больше не могу там находиться, — Фрэнк говорил быстро, то и дело жестикулируя руками, его распирали мысли, которыми он прежде не делился, — Они там все такие сидят с умными лицами, будто всё понимают, будто все такие же умники, но они всего лишь зубрят эту информацию. Шаг влево-вправо, и они окажутся пустыми, понимаешь, о чем я говорю? — мужчина дождался легкого кивка и продолжил, — Я чувствую себя гораздо лучше в нашем универе, пусть все лица там уже мозолят глаза, но мы там не такие притворные, мы воспитываем людей, имеющих хоть какое-то представление обо всем на этой гребанной планете, — Фрэнк почти кричал, он наконец понял, что казалось ему здесь таким неприветливым с самого начала, теперь мог обосновать. — Мы неидеальные, я понял тебя, — Джерард немного растерялся, но отлично понял, что хотел сказать мужчина, и желал как-то успокоить, вмешиваясь в этот монолог, — Я тоже заметил это, но, кажется, тебя это задело куда сильнее. Ты ведь преподаватель. — Вот именно, Джерард, и мне совершенно не хочется, чтобы мою профессию ассоциировали с такими людьми, как они, будто дети учат детей, даже гребанную взятку готовы взять. — Взятку? — Я просто предположил. Джерард пожал плечами, как бы соглашаясь пропустить эту откровенностью мимо ушей. Они замолчали, услышав шаги. Торо, как и обычно, был немного взволнованным, будто всегда готовый к любым казусам, а Майки был довольно холоден с братом, который много раз спасал его жизнь. — Чего это вы ушли с конференции? Фрэнк, должно произойти что-то невероятное, чтобы ты сбежал из универа. И что с твоим лицом? — Ничего страшного, теперь всё нормально. А у вас что стряслось? — Мистер Айеро, мы просто хотели поговорить с Вами о нашем докладе, если у Вас найдется время. — Фрэнки, ты не спал… — Да, часа два нам хватит? — Очень даже, спасибо, ты настоящий друг. Фрэнк грустно обернулся на Джерарда, который выглядел немного озлобленным, привыкнув следить за самочувствием своего учителя. Затем дёрнул брата за рукав, решившись поговорить с ним впервые в новом штате. Всё это время они избегали друг друга, как и привыкли делать в родном доме. — Майк, стой, скажи мне хоть пару слов, как вы там вообще, всё нормально? – немного стесняясь спрашивал Джерард, он не допускал резкость и сарказм только в разговорах с братом, — Я рад, что всё разрешилось, тебе не кажется, что нужно как следует поблагодарить Фрэнка? —Ты издеваешься? А тебе не кажется, что ты на нём помешался? — дерзко отвечал младший, вырвав свою руку из чужих, он сложил их на груди, — Ты давно дома не появляешься, ничего не делаешь, кроме как с этим святым Фрэнком, да, он прекрасный препод, но может хватит его боготворить? Или мне тоже пойти отсосать ему? — Следи за словами, не то я звоню папе, — строго отвечал Джерард, чуть повышая голос, он отвесил брату не больную ободряющую пощёчину, — Ты сейчас здесь только благодаря ему, спасибо, что хоть ему в лицо такое не говоришь. — Прости, просто я правда не понимаю, ты так отдалился от меня, — уже чуть плаксиво отвечал Майки, потирая щеку, — Раньше мы проводили так много времени вместе, и у меня не было никого, кроме тебя, а сейчас ты оставил меня совсем одного… Джерард, из чьих глаз чуть не закапали слезы, тут же обнял брата, много раз шёпотом извиняясь за свою пощёчину, и тот извинялся в ответ, как они делали всегда: вряд ли они ссорились дольше, чем на день. Парень действительно увлекся любовью, будто ничего больше в жизни не существовало, будто брата у него никогда и не было. — Прости меня, прошу, я правда полный мудак, - признавался Джерард, отстраняясь от младшего, — Обещаю, что будем как раньше ходить в кино и вместе готовить, просто ты должен понимать, что мы не можем быть всю жизнь вместе, и когда-то ты тоже найдешь дорогого человека. — Да, ты прав, и вовсе не мудак, прости и меня, — тихо проговорил Майки, поправляя очки и светлые волосы, — Знаю, что мне давно пора вырасти, я правда скучал, — его глаза всё ещё были такими детскими и наивными, ему было просто незаконно причинять боль. — Можешь оставаться всё таким же маленьким засранцем, — подшутил Джерард, ущипнув Майки за живот, как они делали ещё с детства, и тот громко всхлипнул, щекоча старшего в ответ. И братья, успевшие поссориться и помириться за десять минут, вместе шагали к отелю, обсуждая всё, что с ними происходило всё это время. Джерард уверял Майки, что Фрэнк замечательный и на самом деле не такой холодный, каким все привыкли его видеть, а Майки рассказывал, как увлекся шахматами и прочими штуками, в которых Джерард ничего не понимал, но внимательно слушал, желая узнать о его жизни как можно больше. На самом деле он не ожидал услышать чего-то грандиозного или заметить резких перемен в Майки, ведь он всегда был за спокойствие и стабильность, и как считал Джерард, именно эта скука привела его к наркотикам. У него куча возможностей, но не зря говорится, что счастье за (отцовские) деньги не купишь и то, чего ему не хватало, он раньше занимал наркотиками, а сейчас старался найти то, что отвлекало бы его от гнусных мыслей.23 декабря.
Будильник как обычно прозвенел громко и звонко, от чего Фрэнк поморщился и лениво повернулся, выключая его. Рука немного затекла, так как на ней уснул Джерард, и мужчина осторожно подвинулся, готовясь вставать, хоть его голова ещё не отошла от вчерашних посиделок с Рээм, он не хотел пропускать уже третью конференцию. — Эй, Фрэнки, давай никуда не пойдем? — голос проснувшегося, но не шевельнувшегося Джерарда правда звучал с мольбой, парень лежал, уткнувшись носом в подушку, — Ты не должен так перенапрягаться. — Джи, ты можешь спать, но для меня это пустяки, — отвечал Фрэнк, уже сидящий на краю кровати и потирающий глаза, — И не такие случаи в работе были, я в порядке. Спи-спи. Но Джерард не захотел мириться с таким раскладом, резко вскочил, со всей силы придавливая тяжелое тело в матрас, он запрыгнул на Фрэнка, обнимая руками и ногами, не давая ему больше пошевельнуться. Всё тело Джерарда тряслось, но он старался не обращать на это внимание, чтобы не переключиться на неприятные мысли о том, что было пару дней назад. — Но я правда должен… — Нет. Фрэнк попробовал сопротивляться, за что получил пару укусов в шею и разочарованных вздохов, конечно, он запросто мог встать и пойти в универ, ведь был куда сильнее Джерарда, но хотел ли он этого? Определенно нет. Вот ещё одна вещь, которая непроизвольно в нем поменялось — сейчас он с чистой совестью засыпал вместо работы, обнимая Джерарда в ответ. Так они и проспали полдня, и только около трех часов Фрэнк начал подавать признаки жизни, чувствуя, что теперь у него немело все тело, пока Джерард всё так же беззаботно спал, уткнувшись лицом в его грудь. Он начал будить соню нежно шепча на ухо, и тот наконец зашевелился, открывая изумрудные глаза. — Мы проспали весь день, Джи. Пора вставать, а то так и до вечера проваляемся. — Ну вот, а ты хотел идти слушать своих зануд, наконец, ты выспавшийся. Они лениво встали, позволив себе долгий завтрак и прохладный душ, который почти всегда принимали вместе. Фрэнк снова чувствовал себя королём, когда Джерард натирал его спину, когда заваривал ему вкуснейший кофе с взбитыми сливками, когда он курил в спокойствии, разглядывая вид из окна, а не в невыносимой спешке. — Как Вам, учитель? Тихо позвал мужчину Джерард, не желая нарушать его тонкую гармонию с самим собой. Фрэнк оторвался от кружки, поправил свой невероятно мягкий халат, оглядывая Джерарда – он надел тот самый топ и какие-то новые джинсы (что он с легкостью понял, зная его гардероб наизусть) и стоял, чуть волнительно покачиваясь под строгим взглядом. — Выглядишь прелестно, сладкий. Джерард жадно сглотнул, чувствуя, как мурашки плывут по телу от этого взгляда: никто и никогда не будет смотреть на него так, как это делал он. Фрэнк подарил ему быстрый смазанный поцелуй, проводя рукой по оголенной спине, и тоже бросился одеваться, пытаясь соответствовать такому нарядному соблазнительному Джерарду. Джерард присел на кровать, поправляя свои немного завитые волосы, и стеснительно отводил глаза от обнаженного тела Фрэнка, который скидывал халат, оголяя спину с заметно выделяющимися мышцами. Он обернулся к своему парню уже в своей самой любимой синей рубашке, которую надевал только по особо важным дням. — Ну что? Куда мы отправимся на этот вечер? — На закат, Фрэнки, прыгнем прямо на облака. Мужчина снова бился в догадках, пока их такси всё отдалялось от города куда-то в сторону берега, а время уже подходило к семи часам, и солнце начинало опускаться, слепя глаза и заставляя их слезиться. Наконец машина остановилось, и первым делом он обратил внимания на светящиеся разноцветными огнями аттракционы, представляя, куда они пойдут, но Джерард тянул его левее, на безлюдный пляж. Им очень повезло, что зима в Лос-Анджелесе всё же была такая теплая, к какой они вовсе не привыкли, так что можно было спокойно идти по приятно прохладному песку, скинув обувь. Они подошли почти к воде, настигнув границу, где волны разбивались о берег, оставляя после себя белую пену. — Удивлен? Я помню, что ты не хотел ходить в людные места, а я прекрасно понимаю — это одно из самых прекрасных мест в городе, где так мало людей. Мне больше не нужен парк. С тобой. — Да, я испугался, что мы пойдем на американские горки, но ты оказался куда интереснее. Не все видят красоту здесь, Джерард, а не в той толпище искусственного парка. Они расстелили небольшое покрывало, и тут Джерард принялся разбирать свою сумку, доставая оттуда какое-то шампанское, а точнее, розовое, которое ему так понравилось, и какую-то сложенную по контейнерам еду, и Фрэнк опять удивлялся, сколько приятных мелочей тот делал для него, а он даже не замечал. Когда Джерард успевает это провернуть так скрытно? Джерард сел на покрывало, расправляя ноги и подставляя улыбающиеся лицо наполовину скрывшемуся за горизонтом солнцу, и Фрэнк улегся ему на колени, чувствуя, как тонкие пальцы перебирают светлые пряди, а розовые лучи едва ощутимо пробираются сквозь закрытые веки. Но тут же Фрэнк почувствовал дрожь сложенных коленей. — Ты плохо себя чувствуешь, Джи? — Немного есть головокружение, но всё в порядке. Я справлюсь. Джерард немного помешкался, но ответил честно, закрепляя свои слова улыбкой. Фрэнк несколько секунд серьёзно всматривался в нависшее над собой лицо, но потом также легко улыбнулся, чувствуя, как груз на плечах понемногу спадает. — Когда вернёмся домой, мне нужно будет подстричься, а то это уже совсем несерьезно становится. — Фрэнки, почему ты уехал из Джерси? Ты любил этот город? — Да, я до сих пор очень люблю свой родной Джерси, его улицы, никакой город его не заменит. Мне пришлось уехать потому, что там не было работы, а сейчас уже нет никакого смысла возвращаться. — Как это — нет? Ты ведь можешь устроиться туда сейчас, разве нет? Фрэнк тепло улыбнулся, вспоминая свою старую школу, где так усердно занимался математикой, и открыл глаза, встречаясь с недопонимаем Джерарда, который рассказывал ему, что каждый второй дом центра был закрашен тэгами его и его друзей. Они медленно попивали холодный напиток, заедая вкуснейшим виноградом. — Ты ещё ребенок, Джерард, совсем мальчик, у тебя всё впереди, так построй жизнь так, чтобы мог правда делать то, что захочешь. Это не так просто, как тебе кажется, смотря на меня. Я потратил полжизни на науку, быстрее всех закончив школу и университет. Слишком молодой уже забыл про развлечения и любовь. — Ладно, поверю тебе. Пока, единственная моя цель — не работать на отца, отказаться от его денег и заняться чем-то своим, может, открыть дело. Например, тату салон. — Тату? Смело и интересно. Набьёшь мне что-нибудь? — Только свои инициалы. Они посмеялись, пытаясь развеять ту легкую грусть, которую выражали слова Фрэнка. Он сам не мог сказать, что это значило — ничего уже у него не осталось, если бы ему сейчас предложили остаться с Джерардом здесь, он бы сразу согласился. Но было что-то, что мешало ему вернуться в родной город. — Знаешь, я думаю, остаться на всю жизнь там, где вырос, значит остаться ребенком. Значит, всё время возвращаться домой, тоскуя по каждой трещине на асфальте, всё это будет мешать двигаться дальше. — Может, ты прав, и дело только в том, что нас с Майки буквально насильно вырвали из школы, это было страшно и болезненно, но теперь всё хорошо. Но хотя бы одним глазком вспомнить свой дом… — Хочу вернуться в Джерси, буду жить на старом месте. Когда останусь один, без всяких забот, просто буду медленно умирать. — Фрэнк, я не хочу расставаться с тобой. Теперь небо горело ярко-оранжевым, солнце уже совсем не было видно за линией океана, а огни парка казались всё ярче, люди постепенно уходили, а некоторые парочки прогуливались по набережной. Песок становился чуть холоднее, но они вовсе не мерзли. — Когда-то всем придётся расстаться, Джерард, когда придёт время, ты это почувствуешь и поймешь. Только не расстраивайся, я всегда буду любить тебя. Но я думаю, что ты ещё повзрослеешь и много раз поменяешься. — Но почему это означает, что мы расстанемся! Фрэнк уже не хотел продолжать этот разговор, почувствовав между собой и раскрасневшимся от эмоций мальчиком, который ещё так много не знал об этой жизни, понимая, что такие речи только расстроят его, но зная, что с каждым годом его окружение будет меняться, его предпочтения и желания, которым взрослый человек вряд ли сможет соответствовать. — Ты скучаешь по Джамии? Ты говоришь про какие-то серьёзные отношения и детей... — подавленно спрашивал Джерард после нескольких минут молчания, когда волны сильнее забились о берег, добрасывая капли и до них. — Нет, я ни о чем не жалею, ты меня неправильно понял. Я сам ещё к такому не готов, я говорю про то, что ты можешь захотеть другой жизни, — Фрэнк старался отвечать мягко, понимая, что ему самому в таком возрасте не хотелось бы слышать упрёки в детскости, — Поцелуй меня. Джерард, погружающийся в себя всё глубже, немного ожил, грустно улыбнулся и прикоснулся к чужим губам, проводя ладонью по щетинистой щеке. Они оба не хотели расставаться, ровно так же, как влюбляться, оба не могли точно знать, что будет дальше, но были счастливыми благодаря тому, что сейчас были вместе. — Джерард, не забывай, что мы не ровесники, и я не думаю, что смогу влюбиться после тебя в кого-то ещё, но верю, что это всё не зря. — Фрэнки… — Подожди, я правда рад, что мы так спонтанно сошлись, и уже не будем прежними, и я верю, что ты осуществишь все свои мечты со мной или без меня. Эй, ты слышишь? Фрэнк отвлёкся от заката, с ужасом заметив, что по щеке Джерарда потекли первые слёзы. Волны немного успокоились, и внимание переключалось на почти тёмное небо. Поднимался морской ветер. Фрэнк сразу же вскочил с песка, прижимая плачущего к себе. Он просто не мог позволить ему плакать сейчас, когда всё хорошо, сам еле сдерживаясь. — Знаешь, что я ещё давно заметил? Джерард не ответил, его губы тряслись, он хныкал не в силах остановиться, будто мужчина уже порвал с ним, а тот лишь улыбался в ответ, запоминая каждую деталь: его волосы были слегка кудрявые, глаза яркие, а небо заволокла тьма, высыпая первые звезды на свои безграничные просторы. — Твои веснушки. Они так похожи на звезды. Джерард молчал, и Фрэнк тоже молчал, потому что сказано было даже больше, чем нужно.