Одарённый студент.

      

24 декабря.

      В свое самое ответственное утро влюбленные встали пораньше, всё время сборов посматривая на часы, дабы ничего не пропустить и выйти из отеля минута в минуту. Конференция начиналась ровно через час, университет был в десяти минутах ходьбы, а Джерард не мог успокоиться, меряя номер шагами.       — Джи, не накручивай себя, ты всегда такой уверенный, так что случилось?       Наставник подошёл к своему студенту, поправляя сложенный воротник белоснежной рубашки, по плечам которой рассыпались кончики длинных тёмных волос. Студент выглядел серьёзно обеспокоенным, но заметно ободрился, когда его приобнял учитель — мужчина, который не сполна понимал метания юной души.       — Я буду спокоен, когда мы закончим с этим всем. Так много развлечения и стресса в одном месте сразу.       — Это ты верно подметил, эта поездка насыщеннее, чем вся моя жизнь.       Они посмеялись, крепче обнимаясь. Да, пускай и правда чего-то в друг друге они правда не могли понять, но зато всегда объясняли. Фрэнк видел в Джерарде смелого и дерзкого парня, каким он сам не решился стать в молодости, что вызывало у него только восхищение. Стоит ли говорить, что Джерард неимоверно уважал Фрэнка с того момента, как впервые увидел?       — Ничего, вот-вот вернёмся домой, всё будет в порядке.       К ним в номер тактично постучали, на что Фрэнк позвал стучащих войти, и перед обнимающимися в полной красе классических костюмов и зализанных причесок стояла вся их университетская свита: Рэй с Майки зашли в номер как к себе домой, уверенно усаживаясь на диван, а мисс Флобер с каким-то занудным мальчишкой чуть смутились, но зашли следом.       — Доброе утро, простите, что без вашего ведомства, но мы решили собраться здесь, — посмеиваясь, объяснялся Рэй, нервно потирая руки, — Мисс Ванденбург попросила провести для всех ознакомительную беседу…       — Давай к делу, мужик, — попросил Фрэнк, усаживаясь вместе со студентом рядом.       — Что ж, да, в общем-то места будет традиционно три, жюри состоит из экспертов, приглашенных из разных университетов, — Рэй читал всё это с телефона под пристальным взглядом остальных, — Каждому отводится на представление работы не больше тридцати минут, параметры статей вы уже знаете. Главное не отходить далеко от темы, рассказывать, а не просто читать всё с листочка, уметь отвечать на вопросы публики. Ну а ещё Франциска надеется на нас и желает удачи.       — То есть статью нужно было учить? — раздался неуверенный голос мисс Флобер, она испуганно переглядывалась со своим подопечным. Повисла неловкая тишина, — Нет, мы конечно долго писали статью, но чтобы всё наизусть…       — Не обязательно помнить прямо всё, но читать просто так не получится, — отвечал Рэй, который сам наверняка знал каждое слово их доклада, в то время как Майки смеялся, прикрыв рот рукой, — Майки.       — Извините, — отвечал парень, чьё лицо было красное, как губы молодой неумелой преподавательницы, которая уже во всю ругала своего студента в коридоре, — Они нам не соперники, только позорят универ.       Компания собралась воедино, направляясь по изученной дороге в корпус, где уже собралось много людей, ожидающих начало: профессоров, нарядных студентов, комиссии и излюбленных Фрэнком журналистов. Джерард с Майки незаметно отбились от толпы, потому что вновь соскучились друг по другу.       — Что будешь делать, когда вернёшься домой?       — Даже не знаю, Джи, наверное, буду дома сидеть?       — Хватит быть занудой хоть сейчас. Если хочешь, можем вместе пойти на вечеринку, у моего одногруппника день рождения.       — Хм, я подумаю, только скажи, это безопасно?       — Майк, про это можешь не переживать, они хорошие парни. Я хочу, чтобы всё было как раньше, как в Джерси. Ты за?       Братья шли в обнимку, минуя занятые аудитории, наконец дошли до самого большого зала с небольшой сценой, где половина зрительского зала уже была занята. Столы с жюри по традиции стояли первыми, и учителя уже сидели там, раскладывая какие-то бумаги, их лица светились от огромного включенного прожектора.       Майки убежал прямиком к Рэю, который уже был готов рассказать всё от начала и до конца, а вот Фрэнка нигде не было видно, что заставило потерянного среди таких же первокурсников Джерарда немного понервничать. Он разглядывал взрослые и молодые лица, морщинистые и очкастые, переходя от одной компании к другой, и остановился у очередной, разглядев там родной силуэт.       — И Вам успехов в работе, будет очень интересно послушать преподавателя такого уровня. Тема моей докторской — “Структурные аппроксимации временных рядов” …       Фрэнк, а точнее мистер Айеро, уверенно и свободно болтал с другими учёными, по привычке высоко подняв подбородок и заснув руки в карманы, он выглядел лучше других: идеальный костюм, статная осанка и походка, как самый настоящий доктор наук. Джерард подошёл к нему сзади, осторожно касаясь пальцами его локтя.       — и статья… Джи? Это мой студент — Джерард Уэй. Очень талантливый парень, я бы даже сказал, одарённый.       Айеро смирил улыбающегося Джерарда гордым взглядом, а тот только радовался ещё больше, когда компания озадаченных учителей удивленно оглядывала его, а его личный учитель аккуратно взял под руку.       — Здравствуйте, приятно познакомиться.       — Уэй, надеемся на Вас.       И они медленными шагами удалялись от болтающей толпы, разыскивая свои места. Джерард выглядел как маленькая пародия на Фрэнка, он всегда старался повторять его поведение и сейчас следовал за ним нога в ногу, также расправив плечи. Они нашли свои места, когда ведущая объявила список выступающих. Им выпало быть последними.       — Так отвык видеть Вас в костюме, учитель, не могу думать о своем докладе.       — Возьми себя в руки, тогда я вознагражу тебя.       Они то и дело шептались, потому что слушать остальных, когда тебе самому предстоит рассказывать, вовсе не хотелось. Всего конкурсантов было шестеро: первые трое незнакомцы, а затем блистательный Майки и полностью облажавшийся студент мисс Флобер. Майки с Рээм правда выступили так, будто готовились целую вечность и ушли под громкие аплодисменты. А теперь был небольшой перерыв для публики.       — Мистер Айеро, жаль, что Вы выступаете в конце, и я лично не смогу увидеть Вас, — седой ректор подбежал к мужчине, а его секретарша снова суетилась рядом, — Когда вы уезжаете? Где побывали у нас?       — Уже завтра мы все улетаем. Ваш студент выступил довольно хорошо, — Фрэнк снова не мог успокоиться, прекрасно понимая, куда идет этот диалог, старые мысли начали давить на него, — На самом деле мы не ходили на экскурсии, как-то не было сил и времени.       — Всё ещё впереди, приезжайте, студентам очень понравилось, — мужчина тоже не очень хотел говорить, что было заметно по его принудительной улыбке, — Можете не переживать, жюри знает про наш договор, и Майкл им правда понравился.       Ректор пожал собеседнику руку и деликатно устранился. Его дело было выполнено. А Фрэнк стоял, не в силах сдвинуться с места. Он предал Джерарда. Того самого своего любимого студента, который так доверял ему, который сейчас так радостно хвалил своего брата, не зная, что всё заранее предопределено.       — Майк, ты был замечательный на сцене! Даже не ожидал, что ты так раскроешься, весь зал слушал только тебя!       — Спасибо, но не хвали заранее, ещё половина впереди. Думаю, у вас с Фрэнком выступление не хуже, он ведь профессионал.       — Будем надеяться. Почему здесь так много комиссии, будто каждый второй из министерства?       — Папа так решил, видимо, потому что мы здесь. Ты разве его ещё не видел?       Джерард замер, начиная хмуриться, он чувствовал, как от волнения ноги начали подкашиваться. Он был удивлен, как просто Майки об этом говорит, будто даже был рад этому, и только когда заметил этот страх на лице старшего, забеспокоился. Майки уже начал что-то говорить, а Джерард сорвался с места.       Джерард бросился искать Фрэнка, врезаясь в спины мужчин и женщин, что-то бормочущих ему вслед, каждое лицо в толпе казалось лицом отца, он боялся наткнуться на него, боялся услышать его голос под ухом, но наконец добежал до Фрэнка.       — Что такое? У тебя лицо бледнее мела.       — Просто не отходи от меня, ладно?       Теперь и Фрэнк побледнел в тысячу раз, он боялся, что Джерард узнал о этой проклятой грязной взятке, потому что тот всё время молчал, он не сказал больше ни слова, пока они наблюдали за выступлениями других. Сам мужчина не решался спросить, размышляя, что ещё никогда не был таким трусом.       Пришла их очередь. Они стояли по разные стороны доски, на которой высвечивалась их длинная презентация, которую внимательно разглядывало жюри, после каждого абзаца, произнесенного Джерардом, делая пометки. Фрэнк стоял, проглотив язык, просто листая слайды.       На удивление, Джерард держался более чем достойно, он всё ещё выглядел не таким как обычно трусливым, но свою статью рассказывал без единой запинки, устремив свой взгляд вглубь толпы. Он говорил громко и четко, будто правда не думал ни о чем кроме математики.       Джерард искал глазами отца и всё-таки нашёл: тот сидел, прячась в толпе и не отводя пасмурного взгляда от сцены, будто наблюдал не за выступлением сына, а каким-то совершенно чужим человеком. Так себя и чувствовал парень. Он стоял из последних сил и всё, что давало ему сил — его испепеляющее лицо, перед которым он никак не мог облажаться.       Джерард бросился со сцены, игнорируя поздравления ведущих и профессоров, не останавливаясь около удивлённого Фрэнка, пробираясь сквозь хлопающую толпу и столы с экспертами, как только произнёс последнее предложение, как только отложил микрофон.       Родители как обычно не дали обнять себя, отец лишь пожал сыну руку. Так было всегда, сколько Джерард помнил себя: никаких лишних нежностей, а лучше вообще никаких чувств. Объятий достоин только Майки, чёрт, конечно. Он поцеловал руку матери, выпрямился, опустив руки по швам, как его учили чуть ли не с младенчества.       — Мать, отец, я делал всё, о чем вы просили... Могу ли я вернуться в Джерси?       — Сын, ты знаешь, чего это может нам стоить. Почему бы тебе прямо сейчас после всей этой конференции не уехать в Калифорнию, например?       Джерард нехотя поднял глаза на родителей, преодолевая то смущение, которое красило его щеки в красный каждый раз, когда он оказывался перед этими взрослыми людьми, подавляющими в нем всю «детскость». В каждом разговоре он чувствовал себя взрослее в несколько раз.       — Но здесь у меня есть Фрэнк, я не хочу просто так его бросать.       — Джерард Артур Уэй, как так получилось, что ты встречаешься с мужчиной?       Отец как всегда говорил спокойным строгим голосом, он никогда не кричал, лишь заставлял кровь в жилах леденеть, пока мать молча жалась к его плечу, сострадательно оглядывая сына, как бы извиняясь за своего супруга, с которым сделать ничего не могла, пока её сын в свои двадцать лет должен был отчитываться перед ними, словно какой-то мальчишка-хулиган.       — Папа, он любит меня и очень помог Майки, вам стоит познакомиться.       — Да уж, было бы не плохо увидеть того, кому я уже два раза сохранил работу. Он ведь даже не знает, что это всё благодаря мне.       — Но посмотри какую он проделал работу и сколького добился, если бы не Фрэнк, я бы уже уже давно ушёл из этого университета!       Мужчина дал сыну звонкую пощечину, не стесняясь окружающей их публики, встряхнул рукой и тут же, как ни в чем не бывало, поправил очки. Мать вздрогнула и прикрыла лицо рукой, из её глаз скользнула слеза, но она не смела и пискнуть, желая сохранить хотя бы свое лицо нетронутым.       — Дорогой, я прошу тебя...       — Помолчи, женщина. Может, он и не глупый человек, и твой доклад тоже был неплох, но тебе не избавиться от прошлого, Джерард. Это наша общая проблема до конца дней. Ты никогда не вернёшься в Джерси к своим тупоголовым друзьям, ты никогда не будешь делать ничего без моего благословения. Я тебе не позволю.       Джерарду хотелось сказать так много. Вся злость, какую он бережно хранил в сердце с детства, рвалась наружу, он весь дрожал, потирая щеку, хотел рассказать, как много он сделал и как старался, как верил своему отцу, как он, в конце концов, испортил этот важный день, но только молчал, поджав губы. Не даром прошли годы воспитания.       Тут же к ним подбегает Майки — радостный победитель, умнейший ученик, самый лучший сын, которым гордился отец, который сейчас крепко обнимал его и хвалил, улыбаясь, что он делал так редко, пока матери удалось ускользнуть, она подбежала к Джерарду, у которого вся жизнь перед глазами пролетела.       — Прости его, сынок, мама очень любит тебя, ты знаешь это, ты выступил прекрасно, я очень благодарна за всё, что ты сделал для брата...       — Какого чёрта, мы уже уходим.       Мать трясла сына за плечи, проливая очередные слёзы над бедняжкой, у которой отобрали буквально всю жизнь, взяли под свой контроль. Она быстро поцеловала его щеку, пытаясь сгладить этот разговор, тут же унеслась вслед за грозным мужем и вторым сыном, который гордо шёл за руки со своими щедрыми мамочкой с папочкой.       Джерард смотрел им вслед, словно в фильме, наблюдая удаляющиеся спины, то, как развивалось длинное платье матери и пальто отца. Мужчины, который был так счастлив, что Майки остался жив, остался победителем, пусть и ценой своих денег, о чем Джерард никак не знал.       Он лишь пусто надеялся, что сквозь время отец поймёт, каким авторитетом всегда являлся для своего старшего сына, оценит его работу по заслугам, по-человечески поблагодарит, даже вознаградит. Нет, ему не нужны были деньги, он не хотел занять пост отца в министерстве образования, он просто ждал принятия, доброго слова. Просто хотел знать, что посвятил свои самые перспективные годы беготне за братом и прочей грязной работе не зря.       Джерард стоял вне этого мира и этого мгновенья, в котором рядом с ним был Фрэнк, пытающийся обнять его, он забрался далеко в свои воспоминания и переживания, понимая, что эта зависимость от отца никуда от него не денется. Как и раньше он принимал решения только с его согласия, так и будет дальше, ничего, ведь он уже взрослый и прекрасно понимает, из-за чего так переживает отец, и единственное чего он боялся — потерять Фрэнка.       Джерард вернулся в реальность, крепко прижимаясь к груди своего возлюбленного, который, как сейчас казалось, так мало знал о нём. Он крепко обнимал своего возлюбленного, вдыхая аромат его горьковатых древесных духов, чувствовал, как по телу разливается спокойствие.       — Джи, ты сильно расстроился? Прошу, не нужно, это всего лишь конкурс, тебя ждёт ещё много таких, я хочу отвезти тебя в парк, ты ведь не зря тогда его вспоминал, давай же уйдём отсюда.       Джерард сдерживал слезы, дабы не испачкать дорогой костюм Фрэнка, активно кивал, не отрываясь от него. Он надеялся, что сможет остаться в этих объятьях надолго, только эти руки ещё держали его здесь, позволяли хоть наполовину оставаться в реальности.       Будто в бреду Джерард и не заметил, как они дошли до машины, как Фрэнк, огрызаясь на каждого встречного, положил на заднее сиденье, нежно целуя в лоб. Как Фрэнк чуть не подрался с организаторами, уговаривающими их остаться на фуршет, как он долго поздравлял, а потом читал нотацию растерянному Майки, потому что Джерард уснул и также не знал, что Фрэнк познакомился с его отцом.       — Мистер Айеро? Приятно познакомиться, Вы наверняка даже и не представляете, что именно я защитил Вас на совете учителей.       Фрэнк, пожимая руку рослому мужчине, на секунду замер, хлопая глазами, и тут же пазл в голове собрался, он нашёл не достававший кусок.       — Я очень благодарен Вам за это и в ответ выполнил Вашу просьбу относительно Майки.       — Это была не просьба, а приказ. Вы не так плох, как я представлял.       — Благодарю, но разрешите поинтересоваться, зачем Вам это всё?       — Вы так далеки от светской жизни в своём статусе? Мой младший сын — звезда, один из умнейших учеников США, я должен поддерживать его статус и быть уверен, что статья про победителя будет именно о нём.       — Если бы Вы обратили внимание и дали свободы, узнали бы, что Ваш старший сын нечем ему не проигрывает.       — Я не буду слушать нравоучения от простого преподавателя, — мистер Уэй махнул рукой и ещё более пронзительно вгляделся в злое лицо Фрэнка, — Вы должны понимать, что всё это не будет длиться долго.       Фрэнк больше не желал разговаривать с Уэем старшим, который представился ему гнилым и черствым, настолько банальным чиновником, какие бывают только в шаржах. Но, к сожалению, таков был отец его студента. Студента, который ни один раз заступился за своего учителя, уговорил отца оставить его на своём месте, а сам преподаватель даже не знал об этом. Теперь Фрэнк понимал, почему же Джерард не хотел рассказывать о своей семье, он так много пережил, и так много ему предстоит.       Закат опускался на город звёзд и разврата, окрашивая здания, отражающие лучи этого самого розоватого солнца. Фрэнк вёл машину, которую им любезно предоставили на сегодня, на последний день их пребывания здесь, медленно курил, чувствуя себя героем голливудского фильма, катающегося по центральным улицам большего города.       Диснейленд находился не так далеко от места конференции, так что ему пришлось ждать на парковке, пока Джерард немного выспится и успокоится, столько много всего произошло за эти десять дней, и Фрэнк знал, что они вернутся домой уже совсем другие.       — Фрэнк, мы что, уже приехали?       — Да, сладкий, можешь просыпаться, тебя ждёт комната страха.       — Ты запомнил?       — Конечно, как я мог забыть. Тогда ты решил не вести меня туда, но я не хочу, чтобы ты упускал такой шанс.       Джерард оживился и вскочил с заднего сиденья, на его хмуром лице сразу появилась улыбка, а бледность перекрылась розовеющими щеками, он принялся прыгать вокруг Фрэнка, хлопая в ладоши, а тот даже не хотел ничего спрашивать, чтобы не расстроить его заново, так что он просто потянул парня за собой за руку прямо в парк.       Парень, а точнее мальчик, Господи, Джерард правда был ещё совсем мальчиком, ранимым и напуганным, он бежал по каменной дорожке, а Фрэнк едва поспевал за его легкими движениями, снова наблюдая за этими развивающимися волосами, ради которых был готов бежать куда только угодно. И они наконец остановились.       И он молчал. Не так, как сегодня на конференции, а по-доброму, его переполняли столько чувств сразу, что он не мог сказать ни единого слова. Они, всё так же не отрываясь друг от друга, бросились в страшный лабиринт, где из каждого угла выскакивали белесые приведенья, а они только смеялись, проходя всё дальше, кричали только от радости. Они были едины. Сейчас.       А небо всё продолжало темнеть, когда они купили одно на двоих мороженое, по очереди слизывая тающий шоколад, пачкающий нос и щёки, и Джерард сладко целовал Фрэнка, помогая ему избавиться от остатков еды, облизывая щеки, и Фрэнк без особых усилий брал его на руки, чтобы донести до очередного аттракциона, за который был готов отдать любые деньги.       А небо начало покрываться звёздами, мешая синие маслянистые краски с сиреневыми, накрывая их головы этой темной пеленой, окутывая вечерних гуляющих прохладной дымкой, предавая их эйфории целостности. И сегодня небо горело только для них.       — Теперь не хочется отсюда уезжать, — признался Джерард, запрыгивая на удобные колени Фрэнка, который уже занял кабинку на колесе обозрения, — Всё же это было весело, ты отдохнул. Это ведь не последняя наша поездка? — аккуратно продолжал парень, укладывая свои тонкие руки на чужую шею.       — Как ты мог такое придумать? Конечно, нет, я узнал, что ты бываешь ещё ярче, чем обычно, — Фрэнк гладил его колени, вырисовывая только ему понятные знаки пальцами, — И ты можешь не переживать, потому что рассказал просто отлично, а то, что получил второе место совсем не показатель, говорю тебе как преподаватель, который всегда оценивал твои заслуги.       — Понимаешь... Дело даже не в этой конференции, я очень рад и второму месту, — отвечал Джерард с грустной улыбкой, опираясь головой о чужое плечо, точно зная, что это плечо по праву можно считать своей каменной стеной, — Отец слишком строгий, даже злой и, хотя я привык к такому отношению, ревную к Майки. Он всегда лучше меня.       — Детка, я прекрасно понимаю про что ты, и я готов дать тебе столько заботы, сколько ты захочешь, — отвечал Фрэнк, не спуская рук с напряженного тела, — Ты заслуживаешь больше, чем твой брат, вы очень разные, и я люблю тебя таким, какой ты есть.       — Фрэнк, я люблю тебя столько, сколько звёзд во вселенной.       Джерард любил, когда его хвалили и ругали, ухаживали, как за ребенком, он любил одеваться, любил, когда одежду жадно снимает мужчина, сверлящий его целый день ненасытным взглядом. Он любил, когда Фрэнк обращался с ним грубо, в то же время называя котёнком, а потом готовил сладкий кофе. Любил свои синяки на бедрах и горячие руки мужчины, мешающиеся с его строгим тоном.       Переживал, если его мужчина смотрел на кого-то другого, слишком долго говорил с другими, задерживался на работе, не отвечал на сообщения, игнорировал его приставания, целый день не говорил, как сильно любит его, тратил время на других. Да, времени ему нужно было очень много, и он давал столько же взамен. Он отдавал всего себя безвозвратно.       Он ненавидел свои проблемы с доверием, свой страх остаться преданным и ненужным, свою ревность, превращающую его в неуверенного в себе мальчишку, не понимал, почему не может остаться наедине с самим собой, за что так любит чувствовать боль, что же с ним не так.       А Фрэнк прекрасно понимал, с кем состоит в отношениях, идеально угадывая все его желания, из него вышел просто прекрасный папа, которого так не хватало Джерарду. Все его желания и проблемы случились из-за одного человека, который сам того не понимал. А Фрэнк понял это сразу, и пока Джерард был с ним — отлично справлялся со своей ролью.       Такие они были, и кому судить это? Кто может осудит брошенного близкими Джерарда или Фрэнка, который делал для него всё, на что был способен из искренних чувств? Только вот сегодня, прямо под этим звездным небом, он врал Джерарду, но ничего больше не мог поделать.       Это была последняя ночь в Лос-Анджелесе, который посеял в них нотку раздора, о которой совсем скоро вспомнит мистер Уэй. Пока влюбленные наблюдали за золотистым полумесяцем, министр образования возвращался домой в свою несчастную жизнь, раздумывая, как бы разрушить её ещё кому-нибудь. Только он знал, о чём врет Фрэнк.