Плохой мальчик

      Арсений догадывался о том, что его ждёт, но всё равно было как-то не по себе от этих мыслей. Он почти уверенным шагом шёл в кабинет английского языка, прокручивая в голове варианты развития событий. Подойдя к нужной двери, он глубоко вздохнул и постучался. — Антон Андреевич, можно? — поинтересовался парень, стоя в дверном проёме. — Тебе всегда можно, проходи и садись, — Антон указал пальцем на стулья за первой партой и стал заворачивать рукава своей рубашки.       Арсений кивнул, и закрыв дверь на ключ, пошёл в сторону парты. На один стул он положил свой рюкзак, а на второй сел сам.       Шастун наблюдал за этими действиями, продолжая закатывать рукава. Закончив с этим, он подошёл к ученику и взяв его за подбородок, заставил посмотреть в свои глаза. Улыбнувшись уголком губ, мужчина поцеловал парня, но через несколько мгновений, улыбка с лица пропала и поцелуй был разорван. — Антон, почему ты разорвал поцелуй? Тебе больше не нравится меня целовать? — спросил брюнет, жалобно смотря на своего учителя. — Ты плохой мальчик, а с плохими мальчиками я не целуюсь, плохих мальчиков я наказываю. Жёстко и мучительно долго наказываю, если ты понимаешь о чём я, а ты понимаешь, — голос преподавателя становился всё грубее и суровее. — Антон Андреевич, простите меня, пожалуйста. Я больше так не буду. Я вызубрю эти херовы залоги, обещаю. — Арс, дорогой, просить прощения ты будешь другим способом, это, во-первых; во-вторых, мало того что ты тему не выучил, так ты ещё меня обманул, сказав что выполнил всё домашнее задание; в-третьих, если мы встречаемся, это не значит что ты, сучёныш мелкий, можешь не выполнять домашку, думая что я тебе это прощу; в-четвёртых, я тебе разве разрешал материться? — по кабинету раздался звук удара по губам.       Ученик зажмурился и чуть отпрянул назад, поджав губы, которые начали полыхать. Он прекрасно понимал, что заслужил и прекрасно понимал, что это только малая часть из предстоящего. — Встал, — грубо приказал учитель.       Парень послушно встал со стула и стал смотреть на мужчину исподлобья, пряча свои руки в карманах джинс.       Антон оглядел Арсения с ног до головы и схватив за плечи, развернул его спиной к себе. Он оставил поцелуй на его шее и резко толкнул на парту, прижимая парнишу грудью к поверхности.       Голубоглазый шикнул от неприятных ощущений, но сопротивляться не стал. С каждой минутой, младший всё сильнее и сильнее хотел чтобы его оттрахали прямо на этой чёртовой парте. Поэтому он продолжал быть послушным. — Плохой, но послушный мальчик, как прекрасно. Ещё неделю такой мальчик сидеть на жопе ровно не сможет, ведь сейчас он будет получать за своё враньё, — старший ухмыльнулся и снял с себя ремень, после чего стал снимать с Арса его джинсы, оставляя в одних боксёрах.       В правой руке преподаватель сжимал ремень, а второй рукой стал гладить провинившегося ученика по его ягодицам. Он их то сжимал до побеления костяшек на руке, то аккуратно поглаживал, довольно улыбаясь при этом.       Арсений кусал свои губы, которые всё ещё полыхали и изредка издавал очень тихие стоны, периодически выгибаясь в спине. Парень любил такого Антона — строгого, грубого, жестокого, раздающего приказы на право и на лево. Но милый и домашний Тоша, нравился ему куда больше.       В чувства Попов приходит только после того, как почувствовал удар ремнём по своим ягодицам и сильное жжение. Он проскулил и вновь сильно зажмурился. — Если ты ещё раз меня обманешь, я тебя изнасилую прямо на своём рабочем столе. Это не будет просто секс, нет, я в буквальном смысле буду тебя насиловать и поверь, тебе это не понравится, — раздался второй удар, чуть сильнее предыдущего, от которого Арсений издал достаточно громкий стон. — Я больше не буду тебе врать, обещаю. — Конечно не будешь, — третий удар и из глаз брюнета пошли слёзы.       За третьим ударом последовал четвёртый, пятый, шестой. На девятом ударе, ученик уже захлёбывался в собственных слезах, но всё ещё не пытался остановить шатена.       Десятый удар был последним и после него, Антон откинул свой ремень куда подальше, плавно проведя рукой по краснющим арсеньевским ягодицам.       Он стянул с подростка футболку и стал покрывать его спину поцелуями, оставляя на коже мокрые дорожки своим языком, от которых Арсений чуть ли не лужицей растекался. Оставив небольшой засос на правом плече, Шастун отстранился и ушёл в свою лаборантскую.       Пока шатена не было, брюнет приподнялся и осмотрелся по сторонам. Он увидел что его футболка и джинсы валялись где-то на полу, но его это не волновало от слова совсем. Парень с нетерпением ждал прихода мужчины, ведь он же не мог просто взять и уйти, оставив его в почти голом и возбуждённом состоянии. — Антош, ну ты скоро придёшь? Я вообще-то тут уже настроился прощение просить, а тебя нет.       После сказанного, Антон почти сразу же вернулся в кабинет, держа в руках кляп, верёвочный бандаж и ошейник с цепью. Он кинул на свой стол всё кроме ошейника и вновь подошёл к Арсу.       Увидев данную картину, глаза ученика загорелись, а желание быть затраханным до полуобморочного состояния стало в разы сильнее. Он встал на ноги и поднял свой взгляд на зеленоглазого, прикусив нижнюю губу. — Мой мальчик стал исправляться? — Антон довольно улыбнулся и нацепил на Арсения ошейник, спутав конец цепи в своих пальцах. Мужчина резко потянул парня на себя и обхватил свободной рукой его за талию, — настроился просить прощения, говоришь? Ну хорошо, я тогда готов тебя прощать.       Шастун положил руку на арсеньевское плечо и несильно надавил на него. Попов послушно опустился и встал на колени, в то время как его горячо любимый парень продолжал держать в левой руке конец цепи от ошейника.       Арсений медленно потянулся своими ручонками к ширинке антоновских брюк и стал её расстёгивать, периодически поднимая взгляд и всматриваясь в такие родные зелёные глаза.       Расстегнув ширинку до конца, ему открылся вид на далеко немаленького размера член преподавателя, который очень сильно выпирал. — Антон Андреевич, а это у вас так от чего стоит? Или может быть от кого? — с пошлой улыбочкой поинтересовался ученик. — А это ты меня своим плохим поведением возбуждаешь. Такой образец для подражания и так плохо ведёт себя. Это заводит, — шатен облизнулся и погладил брюнета по голове, поудобнее усаживаясь на стул, в спинку которого упирался бёдрами, — Арсюш, дорогой, учти, что тебе придётся очень хорошо просить прощения. — Приму к сведению. Пожалуй я начну, — Арсений схватил края брюк и стащил с шастуновских ног мешающий им обоим вид одежды. Ученик опустил свою ладонь на колено Антона и пододвинулся чуть ближе, всё так же стоя на коленях. Он обвёл своими пальцами выпирающий из ткани боксёров и изнывающий от недостатка внимания орган и резким движением снял эти боксёры с мужчины.       Подросток обхватил ствол у основания пальцами, заключая его в плотное кольцо, помогает себе, потому что знает — в первых минутах Антон просто тащится, когда он сосет неглубоко, уделяя больше внимания покрасневшей от возбуждения головке.       Надавив на маленькую дырочку, можно заставить зеленоглазого изогнуться, почти ломая позвоночник, а если сдвинуть языком вниз тонкую кожицу — кажется, сдержать тихое постанывание не поможет даже щека, закушенная с внутренней стороны.       Прикусив губу, преподаватель пытается пересесть поудобнее, несмотря на свое желание отодвинуться, чтобы ласки были не так ощутимы, но Арсений держит его слишком крепко, держит и в одно движение заглатывает уже подрагивающий от возбуждения член. Стон получается сдавленным, неожиданным и приторно сладким.       Попов приоткрывает рот шире, а сам поднимается немного выше, чтобы можно было позволить головке потираться о небо при каждом движении.       Брюнет сжимает губы в плотное кольцо и втягивает щеки; он сосет глубоко, резко, действительно хорошо, настолько, что Шаст выгибает поясницу, просто не сумев удержать себя на месте. Парень сосёт сильнее, быстрее и глубже, главное глубже, а затем снова, как по замкнутому кругу.       Влажный звук получается слишком громким и пошлым, когда голубоглазый выпускает член изо рта, что бы поиграться с головкой языком. Он размазывает самым кончиком капельки смазки, старается забраться под тонкую кожицу, чтобы раздразнить крайнюю плоть.       Прикрыв лицо ладонями, Антон дергается, сильно, раз, затем другой, и кончает с тихим, неразборчивым шепотом. По всему телу проходит до одури приятная судорога, влекущая за собой приглушенный стон, ноги наконец-то перестают дрожать. — Ты прощён, — тяжело и рвано выдыхая, выстонал мужчина, убирая руки с лица, — настолько ахуенно ты давно мне минет не делал. — Вы сами попросили меня сделать всё в лучшем виде, а раз Вам понравилось, то буду делать «настолько ахуенный» минет гораздо чаще, — парень окончательно отстранился и встав на ноги, сел на парту, — но твой минет это вообще отвал всего, я хочу научиться делать так же. — Научу, так уж и быть, — Антон надел боксёры обратно и расстегнул свою рубашку до конца, оставаясь в ней.       Учитель снял с ученика ошейник и откинул его в сторону. Он подошёл к своему столу и взял оттуда верёвочный бандаж вместе с чёрным кляпом.       Пошло улыбаясь, шатен ретировался в сторону брюнета, расстёгивая кожаный ремешок. Подойдя к нему почти вплотную, он повернул его к себе спиной и оставил мокрый поцелуй на задней части шеи. — Рот открыл, — в приказном тоне рявкнул Антон, от чего Арсений вздрогнул и выполнил указание. Шастун зажал между его зубов шарик и покрепче затянул ремешки на затылке, — Арсюша, ты у меня такой послушный, это очень сильно радует. Ручки теперь свои за спину, — Арсений и это послушно выполнил, шумно выдохнув. — За враньё ты прощение попросил, а вот за невыученную тему нет. Хотя… Тебе не за что больше прощение просить, за невыполненное домашнее задание, ты будешь наказан. Грубо, жёстко и очень страстно наказан. — Я хочу быть наказанным тобой, — сказал парень, немного оттянув кляп, чтобы была возможность что-то сказать. После своих слов, он вновь зажал шарик между своих зубов и взглянул на учителя, вернув руки за спину, — преподаватель же стал связывать его руки, обвязывая остаток верёвки вокруг арсовской талии.       Антону повторять дважды не пришлось, он услышал то, что хотел. Ему начало срывать крышу, когда парень развернулся к нему лицом и прикусив губу, лёг на парту, согнув ноги в коленях.       Мужчина видел перед собой молодое, подкаченное и такое манящее тело. Каждый его изгиб завораживал и заставлял дотронуться до него. Это множество родинок, рассыпанных повсюду, лишали рассудка, а роскошные волосы угольного цвета и сияющие небесные глаза, добивали окончательно.       Не в силах держать себя в руках, с животным рыком шатен набросился на брюнета, сразу же покрывая изящную, совсем непохожую на мужскую, шею, немного болезненными засосами. Парень сам уже горел пламенем возбуждения, и с его губ сорвался хрипловатый стон.       Зеленоглазого вело сильнее, и вот он уже стягивал с Арсения боксёры, откидывая их в неизвестном направлении. Засосы стали появляться на островатых ключицах и груди, заставляя Попова рвано выдыхать. Антон впивался в молочную кожу губами, ощущая ускоренный пульс. Целовал жадно, резко, временами причиняя дискомфорт, за что нежно облизывал ранки, будто прося простить за несдержанность.       Он касался любимого тела своими тонкими пальцами, исследую его, будто впервые, и по следам касаний огненный жар разливался по коже. Казалось, что кожа горела огнём.       Подросток хотел, нет, жаждал почувствовать его внутри, хотел, чтобы он вновь овладел им. И тот не заставил себя ждать. Мужчина вставил в него два пальца и стал разрабатывать, слыша тяжёлое дыхание и тихие стоны. Он стал лизать его уже возбуждённые соски, от чего тот прогибался в спине.       Вскоре пальцы были вытащены, что означало лишь одно — Арсений был достаточно растянут. — Мне нужно слышать твои стоны, мне нужно чувствовать твои руки, — Антон прошептал это и расстегнул ремешки от кляпа. Арс его выплюнул и слизал с уголков своих губ слюну. После этого, его руки были полностью свободны от верёвки.       Разведя в стороны его бёдра, Шастун сразу вошёл во всю длину уже давно требующим повторного внимания члена. Внутри ученика так горячо и узко, что это выбивало последние остатки рассудка.       Арсений стонет, кричит под ним, сводя с ума ещё, хотя казалось бы, куда уж больше. Просит ни на секунду не останавливаться, хочет ещё сильнее, ему мало того, что уже есть. И учитель не может ему отказать. Толкается с каждым разом глубже и сильнее, точно попадая по простате, он больше не пытается сдерживать непрекращающиеся стоны и вскрики.       Сам он тоже не удерживал стонов и вплетал свой голос в его потрясающие постанывания. Голубоглазый выгибался, извивался под ним и насаживался ещё глубже, давая волю голосу. Шатен не отставал от него, ибо просто не имел права на это. Яростно вдалбливался в податливое тело, пока страсть захватывала их огненным тайфуном.       Помещение быстро наполнялось их стонами и сдавленными выдохами. Звуки отзеркаливались от стен и далёким эхом достигали ушей, но обоим не было до этого дела.       Антона буквально разрывало от красоты этого гадёныша, так сладко стонущего под собой, и тех ощущений, которые дарило его тело. Он хватал его запястья и оставляя пару невесомых поцелуев, сразу же прижимал их ладонями к деревянной поверхности; вбивался ещё мощнее и быстрее, не давая ему опомниться.       Перестав прижимать его запястья к парте, он обхватил изнывающий арсеньевский член ладонью и стал ласкать его, растирая сочащуюся смазку по всей длине органа, вызывая ещё больше стонов. Арсений же давно привыкнув к антоновскому органу, сжимал его внутри себя и хитро ухмылялся. — Перестал это делать, живо, — прорычал мужчина и сжал член парня в своей ладони. — Да-да, хорошо, — сильно прогнувшись в спине, ответил Арс, издав гортанный стон.       Себя Шастун уже давно не сдерживал, по этому втрахивал Попова в парту. Мозг обоих плавился от невероятного кайфа, их накрывало лавиной ощущений.       Порой создавалось ощущение, будто Антон хотел вплавить своё тело в тело парня, будто хотел стать единым целым, а тот собственно и не был против. Казалось, что вот-вот — и Арсений сможет потрогать кончиками пальцев мерцающие перед глазами галактики.       Наслаждение достигло своего пика, и он, не отдавая себе отчёт в собственных действиях, сильнее прижимаясь спиной ко влажной поверхности парты, откинул голову назад и с громким стоном излился прямо в антоновскую ладонь, которая, всё так же ласкала член.       Ещё мгновение — и почувствовался мощный толчок в брюнета и рычащий стон над ухом.       Крича, срывая голос и прикрыв глаза, с протяжным, переливистым стоном мужчина обильно кончает в подростка. Сделав по инерции несколько толчков, Антон вышел из ученика и сел рядом. — Я готов всегда не выполнять домашнее задание, лишь бы почаще были такие наказания. — У нас завтра урок, поэтому можешь не выполнять домашнее задание, а я проведу с тобой тщательную профилактическую беседу на этот счёт, вместо следующего по расписанию урока. — Как прекрасно. Поехали домой? — Поехали.